Стеличек, с высоты своего роста, имел возможность видеть, что площадь забита до отказа, и вновь прибывшим колоннам на ней уже нет места. Удивившись, как много в городе идиотов, Инопланетянин решил, что пора приступать непосредственно к делу. Наверное, только они одни из многих тысяч разговаривали сейчас о делах, а не переливали словеса из пустого в порожнее. На трибунах уже мелькали другие ораторы, и всё повторялось сначала. Люди, озлобленные или, напротив, очень весёлые, вздымали кверху кулаки, громко кричали били в ладоши.
– Значит, так! – Ншан, сам высокий, свободно доставал до уха Стеличека. – Поскольку я уезжаю на Предпортовую, договоримся сейчас. Вы с Зурабом встречаетесь на углу Белоостровской и Земледельческой, около того самого автопарка. Это будет в восемь вечера. Там есть какой-то институт и автобусное кольцо, так что не ошибётесь. С Зурабом приедет Валентин Максимович, там же вас встретит Рафик. Нам с Кимом номера автобусов известны. Загрузите так, как и собирались.
– Как вы думаете, когда эта говорильня кончится? – спросил Ким, подёргивая щекой. – У меня дел полно, а отсюда, гляжу, просто так не вылезешь.
Впрочем, вскоре зачитали резолюцию митинга, и площадь дружно, как в старые добрые времена, проголосовала за неё. Резолюция включала в себя требование ареста путчистов и создание на предприятиях комитетов поддержки законной власти. Потом мэр объявил митинг закрытым, призвал всех возвращаться на свои рабочие места и ждать указаний в предзабастовочной готовности.
– На рабочие места – это правильно! – рассмеялся Зураб. – Не привык я подолгу бездельничать.
– Вы там скажите жёнам, чтобы в дорогу еды собрали, – напомнил Ким. – И курева побольше – от волнения тянет.
– Насчёт этого у меня проблем не будет, – довольно сказал Сакварелидзе.
– Его жена бесподобно готовит. Я имел счастье убедиться! – подтвердил и Додонов. – За всю жизнь так не наедался. Моя-то, надо сказать, больше говорит о всяких разносолах, чем на самом деле старается. Закатки – куда ни шло, а уж что посложнее… Не дано, как говорится.
– Только вы не очень-то рассказывайте Арине, куда собираетесь, – предупредил Ншан. – Митя, и ты с Таней своей не делись. Женщины всё-таки, языки без костей. Сами не заметят, как соскочит. Я не сомневаюсь в их чувствах к вам, но надо соблюдать меры предосторожности.
– Ca ira! – уверенно сказал Дмитрий. – Расходимся?
– Давайте в разные стороны, – приказал Ншан. – Старайтесь нигде не застрять, а то сейчас это легко. Отдохните хорошенько перед тем, как идти на дело. Головы у всех должны быть свежими.
– И руки чтобы без тремора! – добавил Зураб.
– Без чего? – не понял Рафик.
– Без дрожи, – перевёл Стеличек. – Зураб от своей любимой жены набрался – она ведь врач.
– Лишние знания никогда не помешают, – миролюбиво сказал Сакварелидзе и первым растворился в толпе.
* * *
– Ты можешь связно сказать, куда направляешься?! – раздражённо спросила Арина, засовывая в полиэтиленовый пакет снедь и термос с кофе.
Свёрток получился внушительный, потому что предназначался для двоих – самого Зураба и Додонова. Сакварелидзе, в дорогом спортивном костюме и кроссовках, подошёл к жене сзади и обнял её, но Арина вырвалась.
– Кто тебя знает? Может, ты с бабой на пикник собрался, а еду вам готовлю! – Она выразительно оглядела мужа. – В таком виде на службу не ходят. Ты бы ещё в банных шлёпанцах поехал и в халате! Про всё остальное можно было бы мне и рассказать. В конце концов, я не дурочка. Давно знаю, чем ты занимаешься…
– Ариша, ты с ума сошла! – возмутился Зураб. – Какая баба?
Он достал носовой платок и промокнул лоб. Этим и должно было кончиться. Женщине ведь не объяснишь, что по ночам действительно можно работать. Конечно, она имеет право подозревать. Но и рассказать всё, как есть, тоже нельзя. Сама Арина ни о чём догадаться, конечно же, не сможет…
Она стояла у кухонного стола, жалобно опустив плечи – нежная блондинка в графитовом, тонкой белой полоской, платье с коротким рукавом. Воротник из вологодского кружева делал простенькое платьице нарядным, оригинальным. Бантик от завязок фартука за спиной дрожал, словно от обиды, и Зураб почувствовал, как сжалось его сердце.
– Так что же ты в глаза мне не смотришь? – Арина всхлипнула, повернулась к мужу. Она действительно плакала, и слёзы, размазывая тушь, катились по щекам. – Бесстыжий… Я ведь переживаю за тебя! Скажи – это опасно?
– Да, Ариша, – Зураб крепко обнял жену, погладил её по спине. – Я же ещё вчера сказал – молись за меня. После сегодняшней ночи всё изменится – либо в лучшую, либо в худшую сторону. Но ты всё равно надейся на успех, потому что иначе окончательно сорвёшься.
– Ничего себе лето у меня получается! – нервно засмеялась Арина. Она взвесила свёрток на руках и отдала его Зурабу. – Муж говорит такие вещи, что впору повеситься. Везёт же другим женщинам! Мужья ходят только на работу, ну, ещё в пивную и в баню. Изредка – на рыбалку. И всё! А у меня каждый день – как на войне. Начнём с того, что просто страшно в такое время сидеть одной дома. Кто знает, что произойдёт этой ночью? В самый ответственный момент ты сбегаешь из квартиры. Защитник, называется!
– Ариша, ты же знаешь, что квартира под надёжной охраной, и тебя никто не тронет. Только не вздумай никуда уезжать одна. Здесь остаётся шофёр, который тебя отвезёт, если будет нужно. Ну, всё, дорогая, уже половина шестого. Мне нужно идти.
– Зураб, а вдруг… Мало ли… Ты, короче, понимаешь… – залепетала, давясь слезами. Арина. – Могу я как-нибудь с тобой связаться в течение этой ночи?
– Связаться? – Сакварелидзе задумался, но ничего подозрительного в словах жены не нашёл. Действительно, ей страшно, и ни к чему мучить слабую женщину. Определённая логика в этом есть. – Конечно, можно. Давай ладошку, я напишу номер телефона. Я там буду примерно с двух часов ночи и в течение завтрашнего утра. Потом вернусь к тебе надолго – обещаю.
– Пиши! – Арина с готовностью протянула руку.
Зураб достал несмываемый импортный карандаш, написал семь цифр подряд, без промежутков.
– Только, Ариша, звони в самом крайнем случае, а по мелочам меня не беспокой. Как я уже сказал, на это есть водитель.
– А что такое "крайний случай"? – уточнила Арина.
– Это – непосредственная угроза твоей безопасности.
– Я для этого номер и попросила! – Молодая жена опять надула губки. – Ты же знаешь, что я никогда не отвлекаю тебя по пустякам.
– Ты – умница! За это я тебя и полюбил! – Зураб зарылся носом в её душистые волосы.
В это время зазвонил телефон, и Сакварелидзе ушёл к аппарату в комнату Додонова. Арина взяла оставленный им на подзеркальнике пакет с провизией, термос, и положила всё это в объёмистую спортивную сумку. Потом на всякий случай проверила куртку, висящую на "плечиках" и обнаружила в кармане пистолет "вальтер". А потом, цепенея от ужаса, она приподняла трубку другого аппарата, который стоял в прихожей, и услышала громкий голос мужа.
– Хорошо, что ты меня застал, Митя. Значит, будут другие автобусы? Тогда диктуй быстро их номера, и я поехал…
– Я ещё хочу сказать, что подъеду прямо на станцию, – добавил Стеличек. – Давай, записывай…
Сердце Арины стучало так громко, что она едва расслышала оба номера. Едва Дмитрий продиктовал их Зурабу, Арина осторожно положила трубку, схватила телефонный алфавит и наскоро нацарапала буквы и цифры на первом попавшемся листке. Потом, закусив губу, она на цыпочках убежала в кухню и стала убирать со стола. Она нарочно громко звенела посудой, ножами и вилками, открывала краны, двигала табуретки.
Муж, уже в кожаной куртке и со спортивной сумкой на плече, заглянул в дверь.
– Ну, всё, Ариша, до встречи! Жди меня и молись.
Сакварелидзе притянул к себе супругу, поцеловал её в накрашенные тонкие губы, и вкус помады надолго остался у него во рту.
– Удачи тебе! – Арина стиснула в узких ладошках усталое лицо мужа. Осторожнее там… И возвращайся скорее! Я жду тебя, Зураб!
Уже стоя около входной двери, она слышала, как на этаже остановился лифт, а потом он с шумом пошёл вниз. Развязав тесёмки фартука, Арина вытерла белой накрахмаленной тканью разгорячённое лицо, без сил опустилась на табуретку. Настенные часы показывали без десяти шесть. Андрей вчера сказал, что постарается подойти сюда в семь.
Она сделала всё, что могла – узнала и телефон, и номера автобусов. Теперь нужно было, не вызывая подозрения, передать всё это Озирскому. Но как сделать это так, чтобы не попасться на глаза водителю? Он, конечно, будет следовать сзади, как тень, потому что до смерти боится шефа. Позвонить же Озирскому отсюда Арина тоже боялась. И потому лихорадочно соображала, как быть.
Она принесла на кухню алфавит, нашла там свою запись и перенесла номера автобусов в свою собственную книжку, разместив их между строками гораздо более ранних записей. Этот же листок она вырвала, сожгла на горелке, а пепел выбросила в унитаз, потом проветрила кухню. Зураб вообще-то алфавитом никогда не пользовался, у него был свой. Но, на всякий случай Арина пыталась "зачистить концы". Устроив свой маленький блокнотик под косметичкой, Арина немного успокоилась и вдруг ощутила свинцовую, страшную усталость.
Повесив фартук на крючок. Арина прошла в спальню и, не раздеваясь, прилегла на кровать. Как только закрыла глаза, словно провалилась в сон. Чувствовала, что летит куда-то вместе с постелью, а в спальне очень пахнет яблоками. Она привезла корзинку в клинику военно-полевой хирургии, когда Андрей был ранен – в конце прошлого года. Тогда в её жизни ещё не было Зураба Сакварелидзе, и с Озирским они просто дружили.
Насмерть перепуганная Ирина Геннадьевна Скресанова тёмными декабрьскими вечерами листала справочники и призывала из глубин собственной памяти познания в области огнестрельных ранений грудной клетки. Сначала она работала за письменным столом, потом переместилась на пол, на широкий ковёр, где горой лежала имеющаяся в доме медицинская литература. Но девушка была педиатром, и потому не очень-то "волокла" в хирургии, особенно в военно-полевой. Впрочем, от неё этого никто и не требовал. Для Андрея Арина была всего лишь знакомой, которая навещала его в приёмные дни и передавала соки с фруктами. Тогда яблоки точно так же благоухали где-то в углу её комнаты на проспекте Космонавтов, вызывая в сердце сладкую тоску.
Внезапно аромат куда-то исчез, и Арина снова оказалась в своей спальне. Она отлично знала, что окно здесь выходит на восточную четверть. Но сейчас, вечером, вопреки всем законам природы, в окно светило солнце. От этого стало так страшно, что на Арину напал озноб, и захотелось бежать вон, без оглядки. Она поспешно села на кровати, не чувствуя своего тела, и стала искать домашние туфли.
И вдруг среди ватной тишины она услышала тихое шипение – будто прокололи велосипедную шину. Арина оглянулась на звук и закричала, но вопль стих в вязком воздухе потусторонней комнаты. Из-под электрической розетки высунула плоскую головку болотная гадюка. Она широко разинула пасть, и там мелькнуло раздвоенное жало. Пропав на мгновение, оно снова появилось, и змея в упор установилась крохотными немигающими глазками на Арину.
Молодая женщина хотела ещё раз закричать, но уже не смогла. Она только рванулась к двери, чтобы спастись от ядовитой твари, и чуть не упала с кровати. Часы показывали десять минут седьмого, и никакого солнца в комнате не было. Обои около розетки сияли нетронутым золотом, а рядом стояла горка с коллекцией фигурок из Уэленской резной кости. Зураб оптом купил коллекцию чукотских и эскимосских мастеров и подарил её жене на свадьбу – в числе других дорогих вещей.
Сердце Арины едва не выламывало рёбра. После благополучного пробуждения кошмар почему-то не исчез, а лишь превратился из потустороннего в реальный. Арина локтём вытерла со лба холодный пот, попробовала встать; но ноги дрожали, подгибаясь в коленях. Просидев так пять минут, и немного придя в себя, Арина решила, что нельзя оставаться тут и ждать Андрея. Квартира враждебна ей, полна смертельных опасностей, затаившихся именно в стенах. Как сказал муж? Под надёжной охраной? И шофёр будет следить за каждым шагом. Мимо него не проскользнуть. Если она попробует это сделать, сразу же попадёт под подозрение. Амбалы Зураба тут за каждым углом, особенно сейчас, когда он уехал на дело.
Надо поступить по-другому. Но как именно? А что, если поехать к Андрею в Ульянку? Адрес Арина знала, телефон тоже. Но как побороть ужас, окончательно решиться на этот рывок? Она ощущала ледяное дыхание смерти, исходящее из пустоты. И думала, что к Зурабу теперь уже никогда не сможет вернуться. Но куда от него спрятаться? Законный муж, господин, хозяин найдёт везде. Значит, без Андрея и тут не обойтись. Он втравил Арину в это дело, а потому просто обязан позаботиться о ней.
Она понимала, что лишь по счастливой случайности муж до сих пор не узнал, что Андрей был здесь. Но обманываться не нужно – он непременно узнает. Когда заботы, связанные с проведением сделки, останутся позади, Зурабу непременно доложат о проделках его супруги. Просто сейчас всем некогда – нужно протащить через весь город оружие, доставить радиотехнику и автомобили. А тут ещё эта заваруха в Москве, из-за которой все уже окончательно встали на уши. Но как только жизнь войдёт в привычную колею, и у Зураба появится свободное время, Арине придёт конец.
Озирский никогда не прятался от чужой беды, особенно если дело касалось его агентов. Значит, надо как можно скорее увидеться с ним, попросить приютить, спасти, оградить от напастей…
Арина торопливо переоделась в брюки-бананы и в лёгкий шерстяной джемпер молочно-голубого цвета. На ноги она натянула прогулочные полосатые тапочки – чтобы удобнее было бегать. Не стоит и пытаться самой сесть за руль – нужно вызвать шофёра, а потом слинять от него. Лучше всего это сделать в "Пассаже". Если магазины на Невском сейчас открыты, и в центре нет никаких беспорядков, так и надо поступить. В "Пассаже" есть секции, где торгуют коммерческими продовольственными товарами, а у скучающей мадам всегда могут возникнуть странные желания…
Арина сунула в сумочку деньги, которые были в её распоряжении, – рубли и доллары. Она посмотрелась в зеркало, увидела своё осунувшееся лицо. Хотела подкраситься, но потом махнула рукой. Всё равно и губы, и глаза у неё не очень-то красивые – узкие, и от этого лицо кажется злым. Да и кто будет сейчас смотреть на обыкновенную девчонку, которая бежит куда-то по своим делам? Наоборот, надо быть незаметной, серенькой, непривлекательной – тогда, может быть, удастся уйти от погони.
Арина остановилась на пороге спальни, оглядела её, будто прощаясь. А потом решительно, набросив на плечо ремень сумки, заперла дверь и вызвала лифт. В распоряжении жены Зураб оставил чёрную "Волгу", которая стояла сейчас под кустами сирени, на парковке. Боря Шилов, резервный водитель Сакварелидзе, читал газету "Смена" и одновременно пил крепкий кофе из крышки термоса.
Увидев хозяйку, он невероятно удивился, но никак этого не показал.
– Вы хотите куда-нибудь поехать, Арина Геннадьевна?
– Да, мне нужно в "Пассаж". Хочу купить коньяк "Наполеон" и конфеты к возвращению мужа. Может быть, что-нибудь ещё приглянется. Ближе нигде такого выбора нет, – совершенно естественным, немного капризным тоном говорила Арина.
Она открыла дверцу и уселась рядом с Борей. Тот допил кофе, привинтил крышку на место и сложил газету.
– Я всё понимаю, но… – Шилов повернул ключ зажигания, и автомобиль мелко задрожал. – Там, в центре, некоторые улицы могут быть перегорожены. Я вас просто предупреждаю, чтобы не было вопросов…
– Перегорожены? – удивилась Арина. – Почему?
– Баррикады, – просто пояснил Шилов. – Надо же защищать Ленсовет и мэрию.
– От кого? – Арина смотрела на него, как на ненормального. – В городе же нет никаких войск!
– Сейчас нет, а ночью могут войти, – понизил голос водитель. – В Москве очень тревожно. Ночью ожидается штурм "Белого Дома". Поэтому, на всякий случай, здесь тоже защитники готовятся отразить атаку…
– С помощью баррикад? – Арина заливисто рассмеялась. – Ой, в войнушку они не наигрались! Ладно, Боря, поехали. Авось, проскочим!
– Мне-то что! – Шилов начал выезжать с парковки, стараясь не задеть другие автомобили. – Я за вас боюсь.
– За меня не бойтесь! – беспечно махнула рукой Арина. – Кто мне что сделает?
– Конечно, – согласился Борис. – Но не хотелось бы устраивать провокации. Хозяин потом мне голову оторвёт…
– Ничего с вашей головой не будет, – нагло пообещала Арина водителю, от которого в скором времени собиралась сбежать, – что вы, как пуганая ворона, извините?.. – Она поставила сумку на колени. – Ничего страшного не случится. Не ночь же, в конце концов.
Со Свердловской набережной они въехали на Арсенальную. Потом Шилов повернул на Литейный мост, и Арина про себя отметила, что Нева уже совсем серая, осенняя. Недавно прошёл очередной дождь, и каждая лужа горела золотом под светившим от Стрелки солнцем. На мосту торчали какие-то странные люди – разговаривали, просто осматривали окрестности, прохаживались туда-сюда. И совсем рядом высился "Большой Дом", где работал Андрей. Но не было и речи о том, чтобы сейчас выйти, начать его здесь искать, и это всё больше раздражало Арину.
– Проспект точно перекроют, – пророчески произнёс Шилов. – Надо бы по Кутузовской проехать – так надёжнее.
– Я только не понимаю, зачем они это сделают! – сердито сказала Арина. – Если действительно высадят десант, что им все эти кучи мусора?
– Вообще-то верно, – подумав, согласился Шилов. – Чисто психологический эффект. Демонстрация воли и решимости.
– Знаете, когда здания такого рода берутся штурмом, – Арина кивнула в ту сторону, где остался "Большой Дом", – психологическими эффектами не спасёшься. Только город изуродуют своими баррикадами…
– Слава Богу, что пока не перекрыли! – Шилов завернул с Литейного на Невский. – А то весь день собирались блокировать гебню и ментов в их логове. – А, вон, видите, уже начинают! – Шилов указал в сторону Аничкова моста.
Там громоздились бетонные плиты, мотки колючей проволоки, куски кирпичной кладки и застывшего асфальта. Позеленевшие кони и их укротители, а также выкрашенная в ярко-оранжевый цвет ограда моста добили Арину окончательно. Глотая слёзы, она обдумывала, что будет делать дальше, но мысли разбегались, и сердце ёкало.
У подземного перехода на углу Невского и Садовой всё более мрачнеющий Шилов остановил машину и попросил Арину сделать покупки как можно скорее. До наступления темноты следовало убраться как можно дальше от центра, чтобы переждать решающую ночь в безопасности.
Арина пообещала управиться по-быстрому и заторопилась в секцию коммерческой гастрономии, где её знали как богатую покупательницу. Кроме "Наполеона" и конфет, она купила несколько разных пачек печенья для детей Озирского. Но после, вопреки собственному обещанию, она не вернулась на Невский, а прошла по галерее до конца, ненадолго останавливаясь около застеклённых и открытых витрин. Убедившись, что Шилов за ней не следит, Арина ускорила шаг и стала проталкиваться к выходу на улицу Ракова.