- Черт побери, узнаю старину Дога. Наивный, как младенец. Неужели ты никогда ничему не научишься? Кто-то помахал десятью кусками, и вот ты летишь сюда на всех парах, не задумываясь над тем, что этих денег не хватит и на пару месяцев. Мир изменился, дружище. Война закончилась, а здесь тебе не Европа. Старые времена канули в небытие. Будь мы с тобой детьми, тогда нам вряд ли понадобилось бы что-нибудь, кроме велосипеда, спального мешка и небольшого подкрепления из дома, чтобы не помереть с голоду, да еще неплохо было бы время от времени заходить в бистро "На том берегу реки" и есть вкуснейшие на свете спагетти, но ведь мы с тобой большие мальчики и не можем вести себя как дети. - Я пожал плечами и отхлебнул пива. А Ли тем временем гнул свое: - Брат, я рад, что мы снова вместе. Кажется, у меня проснулись отцовские чувства. Я собираюсь позаботиться о тебе, малыш Догги.
Я поглядел на него, и ослепительная улыбка открыла мои ровные белые зубы.
Ли осклабился в ответ и одобрительно кивнул:
- Не сомневайся, я помню, как ты снимал у меня с хвоста эти "МИ-109". Я до сих пор вижу, как ты вел меня в небе словно добрый дядюшка. Ты был моим ангелом-хранителем и не раз спасал мою задницу. Да, год тогда выдался на редкость дрянной, а ты оберегал меня, словно наседка своего цыпленка, вел за ручку по этой чертовой войне, берег как зеницу ока, спасал мою шкуру, и теперь пришла моя очередь стать для тебя добрым дядюшкой. И так будет до тех пор, пока ты твердо не встанешь на ноги. - Ли докончил банку одним долгим глотком. - Я беру тебя под свое крылышко, и первое, что я собираюсь сделать, - так это раз и навсегда избавить тебя от твоего мутного прошлого. Приоденешься, станешь похож на нормального жителя Нью-Йорка, вернешься в реальный мир.
Пустая банка полетела в стену. Ли содрал с вешалки халат и накинул его себе на плечи. Брезгливым жестом он приподнял мой потрепанный, снизу доверху залепленный старыми наклейками портфель, углы которого протерлись чуть ли не до дыр, и скорчил гримасу:
- Здесь есть что-нибудь по-настоящему нужное?
Я снова глотнул пива. Оно было прохладным, освежающим, приятным на вкус.
- Есть кое-что, - небрежно бросил я. - Сам поймешь, когда откроешь.
Ли кинул портфель на кровать, расстегнул ремни, щелкнул замками и отбросил крышку. Его реакция позабавила меня. Он залез внутрь обеими руками, порылся немного, явно не зная, что сказать.
Не слишком часто простому парню приходится видеть пару миллионов баксов купюрами по десять тысяч долларов.
- Белья нет? - вопросительно поглядел на меня Ли.
- Белья нет, - подтвердил я.
Глава 2
Юридическая контора Лейланда Росса Хантера занимала целый этаж Эмпайр-Стейт-Билдинг, этого частного, скрытого от посторонних глаз мирка, возвышающегося на сотни метров над асфальтово-бетонным лицом города, мирка, существующего в абсолютной, прямо-таки библиотечной тишине, где даже слабый шелест шагов по толстенным коврам считается неприличным. Робкие, молчаливые машинистки полны страха и дурных предчувствий и лишний раз боятся пошевелиться, словно каждую минуту ожидают, что их расстреляют за слишком громкий удар по клавишам. В помещениях подобного рода должен был бы стоять стойкий запах старой кожи и потных тел, который ничем не вытравить и ни за что не выветрить, но благодаря современным кондиционерам в воздухе чувствовался особый, несколько неуместный, резкий привкус благовоний.
Девушка-секретарь за тяжелым антикварным столом уставилась на меня своими плоскими окулярами в золотой оправе, исподтишка оценивая мои внешние данные.
- Слушаю вас, мистер Келли. Вам назначено?
- Нет, мэм, - ответил я.
- Сначала надо записаться на прием по телефону.
- Зачем?
Секретарша решила снизойти до улыбки:
- Видите ли, мистер Келли, мистер Хантер...
- Очень занятой человек, - закончил я за нее.
- Точно.
- На что поспорим, что он и так примет меня? - ухмыльнулся я, прикуривая сигарету.
Однако подобные плебейские речи в подобном месте считались верхом вульгарности и ни под каким видом не допускались. Чисто женским жестом секретарша сняла очки и нетерпеливо вздохнула:
- Мистер Келли...
- Когда мне было десять, я сфотографировал твоего босса с мисс Эртицией Дубро, которая была бессменной няней нашего семейства. Они купались голышом. - Я от души затянулся и выпустил облако дыма прямо у нее над головой. - Мисс Дубро было сорок с хвостиком, и у этой толстухи волосы на груди росли. Признаюсь, раньше ничего подобного мне видеть не приходилось. Думаю, у старины Хантера пунктик насчет волосатых леди, потому что в обмен на пленку он дал мне покататься на собственной машине. Одолжил свою колымагу на все выходные, представляешь!
- Мистер Келли!!!
- Просто скажи, что пришел Дог, и не забудь упомянуть мисс Дубро, ладно?
Какой же она была смешной! Бедняжку распирало неподдельное негодование, но сквозь него пробивалось столь же искреннее любопытство, ведь я спокойно стоял перед ней и как-то слишком уж непринужденно рассказывал о столь непристойных вещах, так что не оставалось никаких сомнений в том, что я говорю правду. Девушка вспыхнула, выключила пару кнопок на аппарате внутренней связи, выпорхнула из кресла и исчезла за дверью кабинета.
Услышав, как взрыв хохота прорезал тишину, я приготовился лицезреть предстоящее зрелище. И ожидания мои полностью оправдались. Секретарша выскочила от своего достопочтенного шефа как ошпаренная, покрасневшая словно вареный рак и с дико сверкающими глазами, не в силах поверить в произошедшее. А все потому, что слишком долго росла в тепличных условиях и трудности жестокого мира бизнеса обошли ее стороной.
- Мистер Хантер примет вас прямо сейчас - пропищала она.
Я бросил окурок в коробку со скрепками и кивнул ей свысока:
- А я что говорил?
* * *
- Двадцать лет, - поприветствовал меня старик.
- Тридцать, - сел я, не дожидаясь приглашения. - Ты и тогда уже был старым, озабоченным ублюдком.
- Как бы я хотел, чтобы ты работал на меня. С удовольствием вышвырнул бы тебя вон!
- Черта с два!
- Тут ты прав. Наверное, повысил бы тебя за то, что ты напомнил мне о тех восхитительных временах, когда я был настоящим мачо. Теперь все переменилось, я - просто старый распутник, и, может, некоторые из этих молодых выскочек даже немножко уважают меня. Рад видеть тебя, Дог.
- И я тоже, старина.
- У тебя осталось фото с той пленки? Ну, где я с Дубро?
- Откуда? Все было по-честному, и я отдал тебе пленку, так и не напечатав ни одного снимка.
- Эх, черт, хотелось бы мне заиметь хоть одну фотку! Я бы увеличил ее и повесил на входную дверь. Да, были времена!
- Только не говори, что тебе удалили простату.
- Да нет, пока только массаж, Дог. Но мне не до смеха, когда доктор делает это.
- Почему бы не нанять врача-женщину?
- А ты думаешь, к кому я хожу? - откинулся он назад и загоготал.
Иссохший старик с лицом и телом эльфа. Но стоит с ним пообщаться, и сразу становится понятным, как он ухитряется выдерживать судейские бои наравне с молодыми. А когда победа одержана и капуста нарублена, остается только догадываться, почему у него рваное ухо, украшающее его голову словно экзотический цветок.
- Эх, надо было проявить пленку, - вздохнул он.
- Слушай, чего так переживать? Я могу еще одну отснять. Есть у меня на примете пара куколок...
- Да, заманчиво, ничего не скажешь. Но лучше уж я останусь со своими воспоминаниями. Наверное, стал слишком стар для разочарований и лести. Просто здорово, когда кто-то напоминает тебе о прошлом. - Он протянул мне коробочку из орехового дерева. - Сигару?
Я отрицательно покачал головой.
- Видать, мое письмо все же нашло адресата. У меня ушла чертова прорва времени, чтобы найти тебя, Дог.
- Нет проблем. Я скакал с места на место словно заяц.
Несколько секунд он пристально рассматривал меня, потом откинулся назад и скрестил руки на груди:
- Что-то в тебе не так, Дог. Какой-то ты странный.
- Постарел?
- Нет, не то.
- Может, поумнел?
- Да мы все потихоньку к тому идем.
На этот раз настала моя очередь выдержать паузу.
- Не все.
Он улыбнулся, в глазах заплясали огоньки.
- Плохо, что ты не особо нравился старику.
- А с чего бы ему любить меня? Не так уж многого он и хотел, всего лишь законного наследника, и что получил? Мою мать обрюхатил странствующий буфетчик, и нет ничего удивительного в том, что меня держали за семью замками, лишь бы сохранить честь семьи.
- Ты в курсе, что твоя мать все же вышла замуж за твоего отца?
- Конечно. У меня до сих пор сохранилась копия их брачного свидетельства. Она сама рассказала мне.
- Как ты думаешь, почему она никогда не упоминала об этом?
- Может, все дело в той же фамильной гордости.
Лейланд Хантер оперся на стол и наклонился вперед:
- Если бы старик знал об этом, все могло бы быть иначе.
Я вынул из пачки сигарету и прикурил ее.
- А кто жалуется? Все, чего я хочу, - это мои десять кусков. Обычная практика для нашей семьи с тех пор, как у них появились рабы и служанки, не так ли? От тебя откупаются, дают пинка под зад, и дело в шляпе. Гнусные выходки хозяев забыты.
- Ну-ка, ну-ка, продолжай свои инсинуации, интересно послушать, - устроился поудобнее Хантер.
- А почему бы и нет? Если за этим делом ловили мальчишку, то просто смеялись над его проказами. А если попадалась наследница, носительница родовой фамилии, то ее клеймили позором.
- Тебе надо было стать адвокатом.
- Скажем так, я просто философ, - усмехнулся я.
- Никакого камня на сердце?
- С чего бы это?
- Все другие получили долю в "Баррин индастриз". Твои двоюродные братья Альфред и Деннисон - президент и председатель правления. Веда, Пэм и Люселла владеют большей частью акций, дядюшки и тетушки заправляют делами из своих особняков в Мондо-Бич и Гранд-Сита, устраивают балы для новичков и свадьбы, которые потрясают воображение.
- Что-то не особо весело звучит.
- И вот теперь ты вернулся.
- Обещаю не портить им вечеринку. Все, что мне надо, - это мои десять кусков.
- В завещании указаны не совсем обычные условия. Если ты хоть раз за всю свою жизнь оступился...
- Мне приходилось убивать, или забыл?
- Это не в счет, тогда шла война. И ты был обязан делать это.
- Ну, завалил несколько дамочек на сеновале.
- Даже это приемлемо. Мальчишки - прирожденные авантюристы.
- Я не мальчик.
- Это точно.
- Тогда ближе к делу.
- Какова вероятность того, что какая-нибудь женщина может заявить, будто вы с ней... э-э-э... имели... скажем так, незаконные связи?
- Теперь я вижу, что ты и в самом деле адвокат.
- Ты не ответил на вопрос.
Я пожевал бычок и, ухмыляясь, откинулся назад.
- Я же не совсем ненормальный, старина. Я не раз и не два снимал шлюх и рад признаться в этом. Скажу больше, счастлив, что они тоже признают это. У меня отличные рекомендации.
Старик захохотал и снова откинулся в кресле. Лицо испещрили морщинки.
- Дог, да ты совсем еще щенок! Если будешь нести подобную чушь, то можешь распрощаться с наследством. Помаши своим десяти тысячам. Почему бы тебе не приврать немного?
- Я не такой спец во вранье как мои родственнички. Черт подери, даже когда я говорил правду, меня, бывало, распинали как последнего лгуна, так где же та грань между истиной и ложью? Все, чего я хочу, - это мои десять кусков.
Бой старомодных настенных часов прозвучал как знамение. Я смотрел на семейного адвоката и знал, что он вынужден озвучить приговор, который ему ужасно не хочется произносить. Я сидел и ждал. История эта стара как мир, но мне просто хотелось еще раз выслушать ее и убедиться в том, что ничего не изменилось.
- Никто не хочет, чтобы ты получил эти деньги, - выдал он наконец.
- Это же мизерная часть от их миллионов. Так зачем же тревожить скелет в шкафу? Не лучше ли смириться?
- Ты когда-нибудь читал отчеты о котировках акций, Дог?
- Ну, почитываю иногда, - пожал я плечами. - Они часто меняются, а я ненавижу играть.
- "Баррин индастриз" дышит на ладан.
- И десять тысяч окончательно доконают ее?
- Не совсем так. Завещание старика должно быть согласовано с завещанием его отца, и если у тебя на руках имеется копия брачного свидетельства твоей матери, то ты вполне можешь претендовать на право называться первым наследником.
- Да это просто фотокопия, сделанная лет сто тому назад. Филькина грамота. Насколько я понимаю, ты в курсе, что контора, в которой была сделана эта запись, сгорела, а священник и все свидетели давным-давно отправились на тот свет.
- Да, мне это известно. А ты-то как об этом узнал?
- Хотел убедиться, вот и все. - Я вынул изо рта окурок и бросил его в пепельницу, стоявшую на столе. - Значит, десять кусков мне не светят?
- Ничего не светит, Дог. Извини.
Я встал и лениво потянулся. На улице стоял прекрасный денек, и я собирался неплохо провести время.
- Поспорим? - спросил я.
- Только не с тобой, - ответил он. - Из всех родственничков именно ты унаследовал твердую линию рта своего деда, его волосы и даже манеру держаться.
- Погляди мне в глаза, - сказал я. - Чьи они?
- Не знаю, Дог. Не матери, это точно.
- Такие глаза были у моего отца. Этот малый, видать, наводил ужас на всю округу. Пошли выпьем по пиву. Похоже, ты лет десять в баре не бывал, никак не меньше.
- Накинь еще пять, и я отправлюсь за тобой хоть на край света. - Хантер поднялся из-за стола.
* * *
Она сказала, что ее зовут Шарман, но, несмотря на это французское имя, она с таким смаком, как может только полячка, отрезала ломоть настоящей, ароматной колбасы и засунула его между двумя кусками дрожжевого хлеба, который сама замесила незадолго перед тем. Когда она вышла из спальни, завернутая в банное полотенце (чудесные ножки и шикарная грудь) и с улыбкой впилась белыми зубками в сандвич, я не удержался, расхохотался, вылил остатки пива себе в стакан и поставил на проигрыватель пластинку Бетховена.
- Этот старик - просто класс! - поведала мне Шарман.
- Большой?
- Не-а, талантливый. Из тех, что всегда меня удивляли. - Она порвала сандвич на две части и прожевала. - Эй, Дог, он ведь не...
- Не родственник, - успокоил я ее. - Если сын станет покупать своему старику девчонку, полный беспредел настанет, правда ведь?
- Да уж. Но разве раньше не делали наоборот?
- Приходилось слышать об этом. Как-то дали одному мальчишке год, чтобы у того выросли волосы на лобке, и на очередной день рождения потащили в публичный дом. С бедняги сто потов сошло, но у него даже не встал, однако он уговорил дамочку соврать его папаше и отправился домой, хвастаясь направо и налево.
- Ты тоже прошел через это? - спросила она меня.
- Сладкая моя, к двадцати я был уже прожженным профи.
- А в двенадцать?
- Тогда - просто любителем с большим стажем, - сказал я. - Хантер хорошо с тобой обращался?
- Просто сказка. Наверное, стоит переквалифицироваться на старичков. - Она снова откусила от бутерброда и села напротив меня. Полотенце соскочило, но Шарман не успела вовремя подхватить его. Обмотавшись заново, она развалилась в кресле и вытянула свои стройные ножки на стеклянной крышке сервировочного столика.
- Может, скрестишь ноги? - сказал я.
- Угу... - Она прикончила бутерброд и облизала пальчики. - Я тебя смущаю?
- Нет, но ты меня заводишь, а я и так устал.
- Марсия до сих пор в себя прийти не может. Тебе понравилась моя подружка?
- Хорошая малышка.
- Она сдвинутая. Сидела на ЛСД, пока я не стащила ее. До сих пор сказывается. Но теперь она встречается только с нужными людьми. Ей кажется, что ты из ряда вон. Что ты с ней сделал?
- Ей нужна любовь. Кстати, собираюсь отправить ее завтра к одному моему старинному приятелю. Получит работу.
- Она мне сказала. Сто пятьдесят в неделю за письмо под диктовку. Губишь карьеру хорошей профессионалке.
- Весьма сожалею.
- А я нет. Знаешь, она ведь закончила Пемброук. Что до меня, так я еле дотянула до конца курса в школе Святого Эразма в Бруклине. Хотела бы я, чтобы и мне кто-нибудь так же помог.
- Да ладно тебе, Шарман, тебя же все устраивает!
- Это только потому, что я нимфоманка. Я знаю только еще двух девчонок, которые кончают, когда трахаются с парнем за деньги. Наверное, я суперпрофессионалка. Кстати, как ты меня нашел?
- Помнишь Джо Аллена из Бельгии?
- А, старина Джо! Он хотел сделать мне татуировку, - улыбнулась она и осмотрела ладонь в поисках крошек, которые можно было бы слизать. - Он рассказывал мне о тебе, но я ему не поверила.
- Старался, как мог.
- Это так Марсия говорит. А зачем ты приволок сюда старика?
- Хотел убедиться в том, что ему не придется лгать, когда он соберется прикончить меня.
- Ты насчет тех десяти кусков?
- Даже великие адвокаты способны выболтать все проститутке, так ведь?
- Вспомни Мату Хари, - улыбнулась она.
- Вспомни, что с ней стало.
- Вы, парни, все чокнутые, - сказала Шарман.
- Все до одного, - согласился с ней я.
- Психи.
- И я о том же.