- Сейф битком набит всякими бумагами, - продолжала она. - Там есть сведения и о тех, кто поддерживал его четыре года назад, и о тех, кто защищает его сегодня.
- Почему же ему оказывают покровительство? Мне известно, что внезапно его акции резко возросли.
- Не знаю, - снова ответила она. - Я познакомилась с ним задолго до этого, но он никогда ни единым словом не обмолвился на этот счет, просто вдруг у него появилось много денег. Мы тогда были женаты всего три года. - Миссис Квин задумалась. - А кажется, что прошло сто лет.
Я готов был поклясться, что эти годы не показались воскресным отдыхом и для ее мужа. Я задал ей еще несколько вопросов, но она не сообщила мне ничего нового. Впрочем, и того, что она рассказала, хватало с лихвой. Она могла гарантировать только то, что во вторник вечером, около девяти часов, Квин откроет сейф. Потом я мог незаметно подкрасться к нему, или пристрелить его, или дать ему пинка под зад - ее это не касалось.
Миссис Квин торопилась и заметно нервничала, поэтому мы распрощались, и я поблагодарил ее за "сердечное приглашение" на костюмированный бал. Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания принимать его. Идти на званый вечер к Фрэнку казалось мне столь же малопривлекательным, как получить пулю в живот.
Миссис Квин ушла. Я отправился за ней.
Следить за ней было проще простого, она и не подозревала, что я иду за ней по пятам. Ни разу не оглянулась. Она прошла два квартала до Пятой улицы и продолжала идти вперед, а я свернул налево и, пробежав два квартала до стоянки, где оставил машину, завел мотор и подъехал к светофору на Пятой улице как раз вовремя, - она все еще шла в том же направлении. Я свернул налево и не спеша поехал за ней. Она добралась до стоянки и села за руль кремового "кадиллака". За такой приметной машиной следить очень легко.
Уже стемнело, когда она подъехала к мотелю "Сэнд дюнз" на бульваре Беверли. Я увидел, как миссис Квин вылезла из машины и, не постучавшись, вошла прямо с улицы в дверь 3-го номера. Две минуты спустя я тоже выбрался из машины и направился к входу в мотель. Не заходя в него, я обогнул дом и оказался возле окон 3-го номера за десять секунд до того, как в комнате погас свет. Задернутые занавески дюйма на три не доставали до нижней рамы, что позволяло заглянуть внутрь. Так я и сделал.
В комнате были миссис Фрэнк Квин и тот парень, которого я знал только по имени, его звали Джей. Я видел его в субботу в черно-красных апартаментах Квина. Несомненно, он был одним из приближенных Квина, его правой рукой; но гораздо ближе он был к миссис Фрэнк Квин. Ей он заменил обе руки.
За те десять секунд, пока в комнате горел свет, я во всем разобрался. Она вошла в комнату всего три минуты назад. Но вели они себя так, что и дураку стало бы ясно: эти двое - давние друзья.
Потом свет погас.
Я вернулся к своему "кадиллаку", уселся в машине и закурил. Было бы, наверное, большим преувеличением утверждать, что мне безумно хотелось увидеть, чем занимаются Джей и миссис Квин. Но я был доволен своим открытием. Теперь я поверил, что миссис Квин действительно нуждается в помощи, а не готовит западню. Стало понятно и то, кто является источником информации, - имя этого человека пару раз чуть не сорвалось с ее уст. И все это означало, что в домашнем хозяйстве Квина полный бардак.
Я докурил сигарету, обдумывая сложившуюся ситуацию. Возможно, такой расклад сулил немалую выгоду - для меня.
Ясно, что Фрэнк Квин и не подозревал, чем занимается его верная супруга. Ему и в голову не приходило, что его преданный лейтенант, Джей, пользовавшийся безграничным доверием босса, получил по меньшей мере звание полковника из рук его супруги. И конечно, Джей, приближенный босса, немало знал о его деятельности. Безусловно, следовало использовать все это в своих интересах - а также в интересах Росса Миллера.
Это был выход из тупика. Да, именно выход.
Но решение далось мне нелегко. Такого рода розыгрыш не вызвал у меня восторга. И все же я уговорил себя.
Выбравшись из машины, я открыл багажник, в котором не было никакого багажа. У меня там лежало всякое оборудование, которое всегда должно быть под рукой. Несколько электронных приборов, прибор ночного видения, радиопередатчик, еще всякий хлам стоимостью около четырех тысяч долларов, причем там можно было найти вещи достаточно необычные. Пришлось отодвинуть в сторону складную бамбуковую стремянку и набор инструментов взломщика, чтобы достать то, что нужно; но через две-три минуты я извлек из багажника все необходимое.
Вот что я достал: 35-миллиметровый фотоаппарат "Йошика Линкс" с объективом f-1,9, кассету "кодак", заряженную сверхчувствительной пленкой, обычную вспышку для "Линкса", импульсные лампы GE 5R.
Еще две минуты ушло на то, чтобы зарядить японский фотоаппарат "Линкс" сверхчувствительной пленкой и присоединить к нему вспышку. При наличии этой пленки, диафрагмы 4,5 и выдержки в одну пятидесятую секунды у меня могли получиться неплохие снимки при полном отсутствии освещения. Сверхчувствительная пленка реагирует практически на все: инфракрасные, тепловые лучи и излучения более низкочастотных диапазонов. Вспышка и импульсные лампы 5R обеспечат мгновенный выброс тепловых лучей, и на сверхчувствительной к тепловым лучам пленке появится изображение. А в этом номере мотеля занавески не доставали до нижнего края рамы по меньшей мере на три-четыре дюйма. Вполне достаточно, чтобы получить хорошие фотографии.
Все же я колебался. И меня можно понять.
Но тут мне в голову пришло интересное соображение: Возможно, Джею в данный момент хотелось одержать верх, но я-то знал, что он дважды проигрывал, то есть дважды отбывал срок в тюрьме штата за совершение тяжких преступлений. А сейчас - я ухмыльнулся - Джей опять нарушил закон! Он действительно совершил судебно наказуемый проступок.
Наверное, несмотря на все разумные доводы, я все же не решился бы на эту съемку, но Россу Миллеру так срочно нужна была помощь.
А может, я все равно пошел бы на это.
Во всяком случае, я принял решение.
Глава 6
Забросив по дороге разоблачительную - возможно, даже чересчур разоблачительную - пленку фотографу, который и в прошлом выполнял мои заказы, я позвонил из автомата в "Уайтстоун" Лолите Лопес.
- Лолита? - спросил я, когда нас соединили. - Это опять Шелл Скотт. - Я замолк, выжидая, какова будет ее реакция.
- Привет, Шелл. - Она ответила вполне доброжелательно.
- Ничего не надумала в связи с нашим последним разговором?
- А о чем мне думать?
- Наверное, это означает, что тебе нечего мне сказать.
- Только то, что уже говорила. И ты все это уже знаешь.
- Мне хотелось бы все же поговорить с тобой. Ничего, если я заскочу? Подъеду минут через пятнадцать.
- Конечно, приезжай. За пятнадцать минут я как раз успею принять душ. Дверь оставлю открытой, так что заходи без стука.
Меня снова обожгло горячим пламенем.
- В... душ? - спросил я недоверчиво.
- Бог ты мой, конечно нет, - рассмеялась она. - Ты же промокнешь насквозь в душе. Естественно, я имела в виду номер.
- Естественно. Сам не знаю, что на меня нашло. Сейчас еду.
- Я предупредила тебя на тот случай, если приедешь раньше.
- Наверное, так и будет.
- Тогда, если я еще буду в душе, смешай себе коктейль или еще чем-нибудь займись.
- Найду себе занятие.
- Пока.
Через восемь минут я уже входил к Лолите. Дверь, как она и обещала, оказалась незапертой. Я вошел в номер, огляделся и услышал шум воды, барабанившей по какому-то предмету - если называть вещи своими именами, то по Лолите. Потом душ выключили.
- Э-эй, - крикнул я, - я здесь!
- Это ты, Шелл?
- Кто же еще?
- Смешай мне джин с тоником, ладно? Сейчас выйду.
Я порыскал вокруг и, найдя спиртные напитки, смешал для нее джин с тоником, а себе - бурбон с содовой. К этому времени Лолита, облаченная в белый купальный халат, присоединилась ко мне в гостиной.
Я протянул ей стакан, и она, с улыбкой поблагодарив меня, расположилась на диване. Я не стал садиться, продолжая расхаживать по комнате. "Нельзя допустить, - сказал я себе, - чтобы это интервью проходило так же, как вчерашнее. Ни в коем случае, сэр, на этот раз сумею держать свои чувства в узде, буду вести себя умело и решительно. Даже холодно. Более того, презрительно".
- Лолита, - начал я, - тебе следует кое-что знать. Нравится не нравится, но я расскажу тебе все, чтобы ты была в курсе дела.
- Господи, как серьезно ты говоришь.
- Верно, все очень серьезно. Ты, Вайс и Хейман выступали на процессе по делу Росса Миллера. Вайс и Хейман помогли Квину, дали ложные показания, и Миллера упекли. Ты помогла Квину с алиби, солгав о месте его пребывания в момент убийства Флегга. Мне доподлинно известно, что Квин собственноручно пристрелил Флегга, и даже знаю, почему он это сделал.
Я мельком взглянул на нее, но ее лицо сохраняло спокойное, задумчивое выражение. Она не моргая смотрела на меня своими большими черными глазищами.
- Как только Миллера осудили, - продолжал я, - и Квин перестал нуждаться в Хеймане, он с ним разделался. Убил. Сейчас Хейман плавает где-то в Тихом океане, если только его не сожрали акулы, вот так. И Вайс умер, то ли своей смертью, то ли насильственной. Так эти двое заплатили за то, что помогли Квину - одному из самых хитрых бандитов. Так почему же ты все еще пытаешься защищать его?
- Я не пытаюсь защищать его. Он именно такой, как ты говорил, даже еще хуже... Так вот, ты требуешь от меня правды, верно? Тебе ведь не хотелось бы, чтобы я врала?
- Готов биться об заклад, что ты лжешь.
- Не очень-то вежливо ты разговариваешь.
- А я и не намерен быть вежливым. Я пытаюсь заставить тебя сказать мне правду, только так нам удастся загнать этого монстра в обиталище для таких, как он сам. Послушай, радость моя, насколько мне известно, только трое были в состоянии помочь Миллеру - те, кто засадил его в тюрьму: ты, Вайс и Хейман. Вайс и Хейман мертвы. Осталась одна ты. И ты можешь считать себя в безопасности только после того, как расскажешь все, что знаешь, и Квин окажется за решеткой.
Она сидела с закрытыми глазами, не двигаясь.
- Лолита, тебя, возможно, ожидает участь Хеймана, - продолжал я. - Его утопил бандит по имени Папаша Райен. Почти наверняка сбросил с лодки живым. Живым, вдумайся в это слово: несчастный опускался на дно моря, стараясь как можно дольше задерживать дыхание. Как-нибудь, просто для интереса, попробуй не дышать, пока не начнет жечь легкие, тогда представишь, как тонул Хейман.
Открыв глаза, Лолита наклонилась ко мне, губы ее приоткрылись. Ее мучили сомнения.
- Я на самом деле не лгала, Шелл, - тихо заговорила она, - но... может, он и виноват в смерти того человека. - Она облизнула губы. - Квин и вправду убил Хеймана?
- Приказал убить его. Один из его безмозглых наемников утопил этого тщедушного старика в океане. Все, о чем я говорил тебе, - правда. Ответь мне тем же, Лолита.
- Я действительно не лгала, - снова повторила она. - Я просто... просто расскажу тебе, как все произошло на самом деле. - Она перевела дыхание. - В тот вечер, когда убили мистера Флегга, я была здесь. Ко мне постучался мистер Квин, и я впустила его. Минуты две он говорил о том, что подыскал мне работу в "Гардения-Рум". Был очень веселым и дружелюбным, и я, конечно, обрадовалась обещанной работе. Мы все еще обсуждали его предложение, когда услышали вой сирен. Похоже было, что машины остановились возле нашего отеля. Мистер Квин пошел узнать, что случилось, и через несколько минут вернулся. Он сказал, что в гостинице убили мужчину - прямо сейчас, пока мы разговаривали, - и полиция уже задержала парня, который это сделал, его нашли в комнате убитого, возле его тела. - Она помолчала. - Так вот, потом он сказал, что ему грозят серьезные неприятности, если полиции станет известно, что в момент убийства он находился в отеле, поскольку несколько лет назад он вляпался в одну историю и попал в картотеку полиции. Замучат проверками, так он сказал. - Она перевела дыхание. - Во всяком случае, он попросил подтвердить, если меня станут спрашивать, что пришел ко мне около восьми и находился у меня до приезда полиции.
- А в котором часу это было?
- Около двадцати пяти минут девятого. Так и записано в моих показаниях.
- Знаю. Но он пришел к тебе в начале девятого, верно?
- Шелл, сейчас уже не помню. Честное слово, не знаю, во сколько он пришел ко мне. Зачем мне было запоминать точное время? Хотя даже тогда... Мне показалось, что мистер Квин находился у меня не так долго. Но, понимаешь, мне и в голову не пришло, что он мог быть замешан в этом деле.
- И у тебя не возникло никаких сомнений во время судебного процесса?
- Засомневалась немного, когда давал показания Росс Миллер. Но потом выступил свидетель, у которого он купил пистолет, и мистер Вайс рассказал свою историю. Вот я и решила, что, наверное, Росс Миллер виновен.
- Очевидно, так же решили и присяжные. - Я сел на диван рядом с Лолитой. - Квин застрелил Флегга, позвонил Россу, а потом пришел к тебе за алиби. Этот бандит сумел убедить тебя, что находился в твоем номере дольше, чем это было на самом деле. Если бы ты заартачилась, он все равно заставил бы тебя дать такие показания. Твой рассказ да еще показания Вайса и Хеймана сняли с Квина все подозрения. Все прошло как по маслу. Теперь от твоих показаний мало толку, но все же лучше рассказать эту историю полиции.
- Не знаю, Шелл, не знаю. Мне не по себе. - Она покачала головой, взметнув густое облако черных кудрей. - Кому станет лучше от моих показаний? Ведь это события годичной давности. Шелл, у меня нет твердой уверенности относительно этих нескольких минут. И мои показания ничего не изменят.
Вероятно, она была права. Даже если добавить ее показания к рассказу Дорис Миллер о визите к ней Вайса - что квалифицировалось бы как показания, основанные на слухах, - чашу весов это не поколебало бы. Поскольку и Вайс, и Хейман мертвы. Конечно, ее показаний недостаточно, чтобы отсрочить исполнение приговора над Миллером. Они ничего не стоят, а Лолите явно не хотелось повторять в полиции историю, которую она только что рассказала мне. Ведь ее могли обвинить в даче ложных показаний, а Россу Миллеру от них никакой пользы.
- Радость моя, - сказал я, - порой полуправда хуже законченной лжи. Тебе, наверное, стоит рассказать свою историю, даже если мы от этого ничего не выиграем. - Я задумался. - Если до вторника не придумаю что-нибудь получше того, что у нас есть на сегодняшний день, пойду в полицию и расскажу им все, что знаю. У меня нет доказательств, только слухи, показания, основанные на слухах, предположения - и то, что рассказала мне ты. Но если полицейские захотят поговорить с тобой или получить твои показания, исполни свой долг. Помогут твои показания или нет, все равно выполни их требования. Хорошо?
Почти целую минуту она раздумывала над моим предложением, потом кивнула:
- Ладно, Шелл. Если это необходимо.
- Именно так. А теперь надо как можно скорее уехать из "Уайтстоуна". И не говори никому, куда переезжаешь, особенно Фрэнку Квину.
Она искренне удивилась:
- Неужели ты действительно считаешь, что мне грозит опасность?
- Конечно нет, - ответил я, - не больше, чем Вайсу, или Хейману, или миссис Синей Бороде, или...
- Ты не заставишь меня проявить слабость. - Глаза ее засверкали.
- Слабость... - Я оборвал себя на полуслове: глаза ее метали молнии, а брови гневно сдвинулись. Чтобы дать ей успокоиться, я слегка изменил тему нашего разговора: - Ты упоминала о работе в "Гардения-Рум". Что это за работа?
- Я певица, исполняю баллады, шуточные песенки, мексиканские песни. - Глаза у нее все еще сверкали.
- Почему Квин в первую очередь заговорил с тобой о работе? И как он узнал, что ты живешь здесь, в "Уайтстоуне"?
- Как-то раз вечером, больше года назад, я пошла с друзьями в клуб, и они уговорили управляющего позволить мне исполнить парочку песен. Мистер Квин тоже был там, и ему понравилось мое выступление. Он сказал, что готов помочь мне устроиться на работу в клубе.
- Это было еще до убийства Флегга?
- Да, примерно за месяц до этого. Так вот, у меня тогда не было работы, и его предложение прозвучало для меня сладкой музыкой. Я сказала ему, где живу, но не очень-то надеялась увидеть его еще раз. Приняла его за владельца клуба, что-нибудь в этом роде.
- Может, так оно и есть. У него вложены деньги в несколько клубов в городе. А где находится этот клуб?
- В отеле "Баркер", на Третьей улице.
- Знаю.
Я знал, о чем идет речь. До меня доходили слухи, что "Баркер" - большой, дорогой отель, расположенный в весьма респектабельном районе города, - излюбленное место встречи местных гангстеров. Ничего удивительного, поскольку управляющим "Баркера", по моим сведениям, был один из подручных Квина, громадный, наглый, отбывший свой срок громила по имени Фарго, который смотрел на меня примерно с тем же выражением, как вегетарианец на свиную отбивную. Мне не приходилось сталкиваться с Фарго. Но когда я вел дело одного клиента, то помог трем подразделениям из отдела по борьбе с хищениями поймать хорошо организованную банду, занимавшуюся кражей мехов, - и отправил отца, брата и сестру Фарго в Фолсом, под надежную охрану. Так что он, естественно, испытывал ко мне самые нежные чувства.
- Дитя мое, - сказал я, - это заведение слова доброго не стоит. Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, постарайся держаться от него подальше...
- Подальше? - прервала она меня. - Но моя работа...
- Никакая работа не стоит этого. В этой гостинице заправляют подручные Квина, другие, возможно, живут в этом заведении. Им ничего не стоит спихнуть тебя с лестницы, ничего удивительного, если при этом ты сломаешь шею, или тебя собьет автомобиль, когда выйдешь из клуба, или вывалишься из окна...
- Ты это серьезно?
- Конечно серьезно. Видишь ли, в среду утром Миллера поведут в газовую камеру. До этого времени Квин будет вертеться как уж на сковородке. Не важно, чем ты занимаешься, держись только подальше от "Гардения-Рум" и отеля "Баркер". Разумнее всего переехать в другой отель, чтобы никто не знал...
- И не подумаю. И прекрати ругать меня.
Я застонал. Обхватив руками голову, поднял глаза к потолку и молил Бога дать мне силы. "О, эти женщины, - думал я, - почему они так не похожи на мужчин?" Но что толку в несбыточных мечтах! Я пытался убедить Лолиту, но не сумел. Может, слишком сгустил краски, хотя мне так не казалось.
Мы поговорили еще несколько минут, и постепенно разногласия, возникшие в первой части беседы, стали сглаживаться. Разговор принял более приятное направление. Как только мы перестали говорить о Квине и судебном процессе, Лолита заметно повеселела и, чувствуя явное облегчение, так воодушевилась, что запросто могла бы пережечь пробки в соседнем номере.
Она рассказала мне о пробах, которые ей устроили в "Гардения-Рум".
- Мне велели явиться на прослушивание, - рассказывала она. - Мистер Салливан, естественно, самолично проводит все пробы. Особенно когда дело касается девушек.
- Кто такой Салливан?