Именно грудь, а не бюстгальтер. Она разорвала его. Посредине виднелось розовое кружево комбинации сквозь большую прореху в ее кофточке, одна крупная, твердая грудь до половины высунулась наружу.
Я был шокирован. В основном, от неожиданности. Несколько секунд я с глупым видом таращил глаза, затем пришел в себя и медленно произнес:
- Крошка, этот номер не пройдет… Эта штучка стара, как…
- Не сомневайтесь, пройдет! - отпарировала она.
Она снова уселась на диван, положив рядом с собой пальто одна ее рука оказалась в кармане.
Я наклонился к ней, она сразу возмутилась:
- Не смейте! Даже не пытайтесь дотронуться до меня, я сразу же закричу.
- Не сомневаюсь.
- Я умею громко кричать. Так, что всюду будет слышно.
- Тоже не сомневаюсь, но все равно это вам ничего не даст.
- Еще как даст. Можете не сомневаться.
Она вынула руку из кармана пальто, в ней были зажаты розовые трусики. Тоже порванные. Не слишком, немного сверху.
Зазу бросила их в конец дивана.
Наверное, я немного пошевелился, потому что она закрыла обеими руками лицо и широко раскрыла рот.
- Прекратите! - сказал я презрительно. Мне хотелось разобраться в этом.
Она улыбнулась. Отнюдь не насмешливо, улыбка была милой.
- Ведь я все прочитала про тот случай, - заговорила она вкрадчиво, - так же, как миллионы других людей.
- Вы прекрасно знаете…
- Думаю, что вы этого не сделали. Большинство людей знает. Большинство, но не все. И многие из них на этот раз поверят. Многие. Я все продумала. Весь день я этим только и занималась. С того момента, как они попытались убить папу.
Я пытался придумать, что ей ответить, но ничего умного не приходило в голову. Я посмотрел на дверь.
- Вы не стали запирать дверь, да? - сказала она. - А было бы лучше. Если я закричу, они придут и найдут дверь запертой и меня в таком виде…
Я открыл рот и тут же закрыл его. Мне все еще не удалось придумать, что следует сказать. Я не сомневался, что в конце концов найду правильное решение. Оно должно было быть где-то. Очевидно, это маленькое чудовище не может преуспеть со своим шантажом, иначе ее поведение не назовешь. Нет, со мной у нее не получится!
Продолжая улыбаться, она сказала:
- Конечно, мистер Скотт. Вы можете попытаться силой надеть на меня трусики. Возможно, вам это удастся. Конечно, я буду противиться. И кричать, кричать, кричать. А если они появятся и увидят, что вы вот так боретесь со мной…
Ей не надо было ничего добавлять.
Поверите ли мне, но у меня от волнения моментально пересох рот. Я попытался глотнуть и чуть не проглотил свой язык.
Она поймала меня.
Вне всякого сомнения.
Я это чувствовал.
Разразится страшный скандал, возможно, в газетах появятся снимки и соответствующие заголовки. Но, возможно, мне удастся все это перенести.
- Валяйте, кричите! - сказал я сурово. - А когда все утихнет, я примусь за вашего папочку. И не сомневайтесь, он-таки угодит в КВ.
- KB? - спросила она. - Сан-Квентин?
Да, она все знала. И в этом не было ничего удивительного. Я стал подниматься. Она не заорала, вместо этого сказала:
- Мистер Скотт, именно туда вы и угодите, в Сан-Квентин. Мне только семнадцать. И они, несомненно, отправят вас туда. Если папа сперва не убьет вас. А все люди…
Она продолжала в том же духе, но я ее больше не слушал. Как уже говорил, я начал подниматься, но в критический момент замер в полусогнутом состоянии.
Медленно до меня дошло.
То, что определенно расслышал, было "дцать".
Девятнадцать? Нет.
Восемнадцать? Тоже нет.
Замерев от ужаса я взмолился:
- Не кричите и не шумите. Минуточку. Сейчас во всем разберусь. Только не затевайте скандала.
Семнадцать, вот что она сказала, но моя нервная система должна была прийти в себя, вернуться к действительности, прежде чем я смог взглянуть в лицо случившемуся.
- Бэби, - произнес я, - на самом деле, бэби. Вам всего лишь…
У меня не поворачивался язык.
- Семнадцать.
- То есть вам нет еще восемнадцати?
- Исполнится ровно через двадцать два дня.
- Грандиозно! Потрясающе! О, господи!
- Вы хорошо себя чувствуете, мистер Скотт?
- Конечно. Просто впервые в жизни я повстречался с таким отвратительным созданием, как вы, милочка!
Взглянув на нее подозрительно, я сказал:
- Теперь я вижу, дорогуша, что вы на самом деле все рассчитали и обдумали. Мне только что пришло в голову… Послушайте, уж не набросились ли вы на какого-нибудь бродягу-парня и не заставили его…
Мне не понравилась ее улыбка. Я не хотел ничего знать. Хотел только мартини… и Сивану. Что ж, об этом лучше не думать. Все мои планы разлетелись вдребезги.
- Ну что ж, Зазу, - сказал я, - когда твой папочка отдаст концы, его "бизнес", судя по всему, перейдет к тебе?
- Полагаю, да, - ответила она, не моргнув глазом. Потом добавила почти ласково: - Я почти сожалею, мистер Скотт. Да что там, я сожалею. Но думаю о папе. Я очень люблю своего папу, мистер Скотт.
- Ради бога, перестаньте меня так называть!
Я понизил голос.
- В конце концов, ведь я только что вас изнасиловал, верно?
Она снова улыбнулась.
- Значит, вы поможете?
Я посмотрел на нее, на торчавшую соблазнительную грудь.
- Знаете, вы выглядите значительно старше.
- Я стала развиваться, когда мне было всего лишь двенадцать лет. Это меня страшно конфузило. И сбивало с толку других.
- Да-а.
- Когда мне было четырнадцать, все мальчики постарше…
- Да, понятно.
- Вы не поверите, сколько у меня из-за этого было неприятностей.
- Да-а, - снова протянул я, подумав, что ее неприятности - пустяки по сравнению с тем, что придется пережить мне.
Глава 3
Я сидел недалеко от "Джаз-Пэда" в своей машине со спущенными покрышками, время от времени ощупывая шишки на голове, и при этом громко стонал. Не от боли в голове, ребрах и фактически во всем теле, хотя это тоже не было пустяком, а потому, что мысли о Зазу грызли мой мозг, как настоящие термиты.
И дело было не в одной Зазу. Имелась еще и Сивана. Когда позвонил ей, опоздав при этом всего на десять минут, и сказал, что придется отложить игру в шарики, потому что потерял свои, я узнал, что такое иракско-египетский характер. Я оказался прав: хорошим его никак не назовешь.
От ее крика у меня заболели барабанные перепонки. Вообще-то мне не следовало слушать ее, но я надеялся ее утихомирить. Так что, когда она швырнула телефонную трубку на рычаг, я вздохнул с облегчением. Ее голос все еще звенел у меня в ушах даже после того, как я сделал то же самое. И тут я подумал: "Черт с ней и с ее знаменитым пупком. Есть и другие пупки".
Прежде чем уйти из дома, я разговаривал с Зазу минут десять. Ей и правда было многое обо мне известно. Например, она знала, что если я что-то пообещал, то сдержу обещание, если только меня не ухлопают. Вот почему мне надо было вести себя осторожно и не разбрасываться обещаниями. В итоге я заявил, что посвящу ей двадцать четыре часа. И, конечно, сама Зазу никогда не переступит порог моей квартиры. Возможно, я вообще никого не стану пускать, разве что по предъявлению свидетельства, что это шлюха. Посему у Зазу больше не будет подобного шанса. Она может согласиться на мое предложение или нет, дело хозяйское.
Потом она пожаловалась мне, что банда Домино стала вертеться в "Джаз-Пэде", который когда-то был штаб-квартирой ее папочки и его худов. Она также сказала, что ей известно, кто пытался убить Александера и вместо этого "ухлопал" Гизера. Это меня интересовало. Она сказала, что Александер видел этого человека, он его знает, так что она скажет мне его имя, когда я вернусь. Непременно, когда я вернусь.
Да-а, Зазу все еще оставалась в моей квартире. Пальто, разумеется, снова было на ней.
Я оставил "кадиллак" там, где он находился, и вызвал такси. Потом позвонил в гараж, работающий всю ночь, заказал четыре новых покрышки, попросив, чтобы все было сделано быстро.
По дороге домой я думал о многих вещах. Дела мои шли не блестяще.
Я работал на мошенника. Одно это мне здорово не нравилось. Предполагалось, что я вселю страх в сердца других негодяев. А что получилось вместо этого?
Когда я снова вошел в свою квартиру, Зазу вскочила с дивана. Она осмотрела меня с ног до головы. С широко раскрытыми глазами она смотрела на то, что со мной стало. Она рассматривала мою голову, пиджак, огромную шишку немного левее середины лба.
Затем воскликнула:
- О, Господи! Вы их нашли…
Как вам это нравится? Разве она не была очаровательной малюткой?
- Убери отсюда свою семнадцатилетнюю задницу! - рявкнул я. Вообще-то я редко ругаюсь. Я никогда не обижаю молоденьких девушек, даже если они так же хорошо развиты, как Зазу. Но я был не в себе, вы же знаете. Сегодня я побывал в аду. Возможно слишком сильно сказано, но об этом еще можно поспорить.
- Убери свою…
- Что случилось? - спросила она. - Что стряслось?
Похоже, она была в самом деле заинтересована.
- А как ты думаешь, что случилось? - спросил я ласковым голосом. - Они побили меня, только и всего.
- Очень сожалею. Вы… Вы кого-нибудь убили из них?
- Ага. Вот оно. Тебе хотелось, чтобы я отправился туда с пулеметом и всех изрешетил, да? Или чтобы я вспорол им животы большим ножом, извлек их сердца и съел их? Ты…
Она прервала меня:
- Мистер Скотт, я…
- Не смей называть меня "мистером Скоттом"! Я пожертвовал тебе лучшую ночь в своей жизни. Пожертвовал тебе свою голову, как минимум, одно ребро и, возможно, печень. Как ты не понимаешь? Мы приятели.
- Шелл, - сказала она, - Шелл, я же надеялась, что все будет иначе. Я говорила, что искренне верю, что вы способны совершить то, что никому не под силу во всем мире. Вот почему я сюда пришла. И я знаю, что если кто-то…
- Лесть тебе не поможет.
- … способен помочь папе, то только вы один.
- К черту твоего папу!
Ее все же проняло.
- Что?
- К черту папу! Если мне удастся, я погублю твоего папу.
- Вы хотите сказать… Вы отказываетесь от данного вами слова?
- Нет. Я обещал тебе потратить двадцать четыре часа на то, чтобы разгромить банду Домино. Правда с этим ничего не вышло. Времени не хватило. Теперь на эту задачу я отведу остаток своей жизни, если такой у меня имеется. Но не ради Сирила Александера. Ради самого себя… Если это осчастливит твоего папочку, замечательно. Он может петь и плясать от радости. Но лучше ему не попадаться у меня на пути. Я сделаю тебя сиротой. Правда, не круглой, но…
Я замолчал, припоминая. Ну да, он был женат. Или уже успел овдоветь?
Но я был уверен, что упоминали в разговоре о миссис Александер. Горластый боевой топорик, если верить слухам.
Я посмотрел на нее.
- Твоя мамочка не будет беспокоиться? Уже поздно, а тебя нет дома. Ты на квартире у холостяка.
Я похвалил себя за находчивость, но Зазу сразу же разочаровала меня.
- Ох, мама знает, где я. Идея принадлежит мне, но мама помогла мне спланировать отдельные моменты.
Что я мог сказать на это? Я подошел к одному из пуфиков и поддал его ногой. Он отправился прямиком к фальшивому камину на стене, где висела Амелия, ослепительная красавица в костюме Евы, которую я подцепил на каком-то аукционе. Амелия смотрела с полотна чуть насмешливо на меня и мой криминальный гений. Даже она не казалась мне сейчас особенно привлекательной.
Я подошел ко второму пуфику и плюхнулся на него.
- Что мне делать? - спросил я. - Что мне делать? Я знаю, что я должен был что-то сделать. Возможно, все дело в женщинах, которых я…
- Шелл!
Зазу шла ко мне по золотисто-желтому ковру.
- Всех тех женщин, которых я…
- Шелл, расскажите мне что-нибудь.
- Разве вам не хочется послушать об этом? Вам понравится.
- Шелл, вы действительно намерены и дальше заниматься этим делом? Действительно?
- Я уже сказал, не так ли?
- Ох, до чего же я рада! - она сияла, - именно этого я и хотела.
- Именно этого я и хотела, - передразнил я ее. - Я хотела. Чего именно?
- Шелл, я счастлива.
- Замечательно. Давайте поедем куда-нибудь отметить это дело. Я отвезу вас в Трокадеро. Я могу сделать все, что угодно. Или же мы отправимся прямиком в "Ховен"? Я смогу договориться… Нет, кое-что я не сумею сделать. Но все в разумных пределах…
- Шелл, вы просто чудо! - сказала она и, быстро наклонившись, поцеловала меня в губы. Это не был поцелуй маленькой девочки. Правда, она сама мне сказала, что начала развиваться с двенадцати лет.
- До свидания, - сказала она мне от двери.
Щелкнул замок.
Я сидел, барабанил пальцем по краю стола. Потом медленно поднялся, прошел в ванную и стал охлаждать и прогревать под душем свои синяки и ссадины.
В постели я довольно долго лежал без сна. Завтра надо будет многое сделать. Позвонить Сирилу Александеру, это раз. И, черт возьми, я позабыл спросить у Зазу, кто же убил Гизера. Ничего удивительного. Впрочем, сейчас меня ничем нельзя удивить. Я бы даже не поразился, если бы она в пятидесятилетнем возрасте, если только она доживет до такого возраста, стала владычицей мира.
Меня даже не удивили мои сны. Вы, наверное, догадываетесь, какого они были содержания.
Глава 4
Я проснулся сердитым и неотдохнувшим. Мне показалось, что у меня началось трупное окоченение, но приостановилось. Снова утро. Прекрасно. Великолепно. Все, как всегда, день за днем.
Я долго стоял под душем. Горячий, холодный, затем снова горячий на полную мощность. Это помогло. Я не стал выглядеть лучше, мне удалось насчитать шесть болевых точек на боку, спине и груди, но чувствовал я себя гораздо лучше, а это уже было неплохо. Вода закипела, я выпил три чашки крепкого кофе, одновременно разговаривая по телефону.
Через полчаса я положил трубку на рычаг. Я переговорил с семью моими лучшими источниками информации: четверо бывших осужденных, полицейский в отставке, дамский парикмахер, женщины рассказывают своим парикмахерам все, что угодно, и бармен.
Этого будет достаточно, они распространят разговор среди других. К полудню пятьдесят человек будут работать на меня в расчете на удачу. То есть, им будет уплачено или же они получат вознаграждение в какой-то другой форме только в том случае, если сообщат мне что-то ценное. Это свободное предприятие.
Было сказано, что Шелл Скотт нуждается в сведениях о Никки Домейно и членах его шайки, главным образом в таких, которые эти голубчики не хотели бы мне сообщить. Я не мог уточнять этот момент, но подобного намека было достаточно. Важно то, что они знали об объявлении войны и о том, что мои агенты были на поле.
Я попросил собрать подобную информацию, если удастся, о Сириле Александере и его шайке. В подобном случае всегда имелась возможность оказаться в роли куска мяса между двумя стаями диких гиен, но если Александер решил отомстить, скажем, за смерь Гизера и выступить против Домино, я хотел знать об этом заранее, если возможно.
Покончив с этим делом, я зашел в гараж отеля посмотреть, доставили ли сюда мой "кадиллак". Он был на месте. Я сел в него и отправился в полицейское управление на окраине Лос-Анджелеса встретиться с Сэмсоном.
Он сидел на четвертом этаже, там дежурило двое офицеров. Они пили кофе из бумажных стаканчиков. Я помахал им рукой и прошел к запертой двери капитана Сэмсона. В этот момент кто-то произнес у меня за спиной:
- Здорово, Шелл. Что привело вас сюда?
Он замолчал, как только я повернулся к нему лицом, и он смог хорошенько его рассмотреть. Фактически, оно уже не было таким устрашающим. Правда, шишка на лбу оставалась достаточно крупной, но слегка побледнела. Правое ухо все еще было красным и в царапинах, а на правой припухшей щеке выступили синяки. Ну, и огромный синяк под глазом.
- Доброе утро, Билл, - сказал я.
Это был лейтенант Роулинс, другой мой друг в полиции. После Сэмсона я считал его одним из наиболее опытных детективов, которых когда-либо знал. Он носил гражданский костюм: недавно отутюженный синий пиджак, серые брюки, белоснежную рубашку и светло-серый галстук. Красивый парень, выглядевший моложе своих лет, хотя и был на два года старше меня.
- Что вы тут делаете? - продолжал я, - я не знал, что вы дежурите днем.
- Я не дежурю, просто после вчерашней стрельбы вызвали дополнительных сотрудников.
- Вы говорите о Гизере?
- Да. Подлинное имя Гарри Дайк, если вас это интересует.
- Да. Что-нибудь прояснилось?
Он покачал головой.
- Ничего стоящего.
- Возможно, позднее что-то будет у меня. Всего лишь возможно, я не уверен.
Билл приподнял бровь.
- Вы имеете в виду убийцу Дайка?
- Угу. Но пока на это нельзя рассчитывать. Предполагается, что я узнаю это имя от, ну, скажем, от одной ведьмы.
Он был давно со мной знаком, поэтому не стал ничего говорить по этому поводу. Только "да-а, прекрасно".
- Сообщите мне, когда разрешите дело. Вы не рассказали, что с вашим лицом. Кто его обработал?
- Никки Домейно и пара его ребят.
Неожиданно он насторожился.
- В самом деле? Полагаю, вы этого заслужили.
- Ходил по злачным местам.
- Мы считаем, что с Гизером расправился он, но уличить его не удается. Почему он набросился на вас?
Он наклонился ближе, вглядываясь в мою физиономию.
- Но ведь он вас не убил, правда?
Я рассмеялся.
- Заходите послушать, что я расскажу Сэму. Он у себя?
Он кивнул, мы подошли к двери, постучались для порядка и вошли.
Сэмсон сидел за своим столом и казался таким же широким и солидным, как его стол. Он - рослый и сильный человек с упрямой челюстью, при взгляде на которую тебе приходит в голову, что она бы вышла победительницей из столкновения с грузовиком. Он поднял голову от заваленного бумагами стола, его карие глаза задержались на моей физиономии.
Потом взял незажженную сигару из пепельницы и сунул себе в рот.
- Ну, - проворчал он сквозь зубы, - вид у тебя потрясающий.
- Главное, что я чувствую себя неплохо, - отпарировал я, потом наклонился и изучил его лицо точно так же, как Роулинс только что рассматривал мое.
- Сэм, ты забыл побриться сегодня утром?
Он, конечно, не забыл. За долгие годы нашего знакомства я видел всего дважды щетину на этих щеках. Просто он просидел за своим столом всю ночь.
- Я сломал свою бритву, - проворчал он. - Какого черта тебе надо?
Я подтянул стул к себе. Роулинс облокотился о стену, и я подробно описал им события прошлого вечера, ничего не упуская. Заканчивая, я сказал:
- Так что, уйдя отсюда, я позвоню Сирилу Александеру. Если повезет, я натолкнусь на его чудовищную доченьку и выпытаю у нее имя парня, "ухлопавшего" Гизера. Вообще-то она сама могла бы это сделать.