31
Чернявенького после принудительных развлечений с татарином тоже мучил жестокий похмельный синдром. Вызванная к болезненному мужу Наташка суетилась вокруг постели страдающего афериста, заменив ушедшую на дежурство Катерину Васильевну. Когда настойчивые заботы юной Репкиной принесли положительный эффект на состояние здоровья желанного мужчины, и страждущая самка уже надеялась наконец-то получить свою долю законно-брачных наслаждений, раздался продолжительный' звонок.
Юрик соскочил с кровати, жестами показывая Наташке, чтобы она не открывала, но вспомнив о стоящей у парадной "десятке", как вымпел указывающей о присутствии хозяев дома, понуро поплелся к дверям. Предчувствия его не обманули. Ехидно улыбаясь, на пороге стояли родные "бантики", радостное настроение которых ничего хорошего кроме плохого не предвещало. Тактичной Репкиной пришлось убраться, в деловые отношения мужчин она благоразумно не лезла.
- Ну че, - разрядил тишину Равиль, - где крышные?
"Началось", - подумал Чернявчик и нехотя извлек из висевшей на стуле куртки заранее приготовленные две тысячи долларов в надежде умаслить отморозков.
Татарин пересчитал деньги, нахмурился и спросил:
- И это, типа, все?
Юрик растерялся:
- Равильчик, ты, наверное, говоришь о сорока процентах, которые я обещал от сделки? Но я заработал только эти деньги, себе оставил сущую мелочь. Клянусь!
- Щас посмотрим! - Боец снял со спинки стула куртку, перевернул ее и начал трясти.
На пол посыпались монеты, грохнулась связка ключей от трех квартир, выпали разноцветные визитки, прошелестело несколько сотен рублей и пять стодолларовых купюр, последним вывалился презерватив в индийской упаковке.
- Смотри, Макарыч, как овца заботится о здоровье, гондон, типа, приготовил для посвящения в пидоры, - радостно зубоскалился Равиль. - Иди подмойся, придурок, перед поло вым актом. Ты как бы до этого уже созрел! Крыса!
Чернявчик в ужасе грохнулся на колени:
- За что, Равильчик? - Челюсть у него тряслась, на глазах появились слезы, сложенные, как перед молитвой, ладони побелели.
Фармазон не понимал, чем провинился перед бандитами, но готов был искупить свой доселе неизвестный грех любой ценой. Вспомнилась аккуратная упаковочка десяти тысяч баксов под кухонным буфетом, и он уже хотел было рвануть за ней, но ноги не слушались.
Наблюдавший за происходящим Макарыч медленно заговорил:
- Ну зачем такие крайности, Рав? Сейчас Юрочка соберется с мыслями и во всем раскается, и, если он ничего не утаит, мы его великодушно простим. Впредь же, если он опять будет крутить задом, мы этим задом и попользуемся всем коллективом, не будем лишать пацанов такой забавы.
Молодой прохиндей все еще не понимал, что имели в виду рассерженные бандюки, и поэтому начал юлить, вспоминая каждый день из прошедших двух недель после своего освобождения:
- Андрей Дмитриевич, Равильчик! Я действительно думал, что так легче выбить деньги из этих фирм. И в радиосалоне, и в "Мадине", и в "Союзконтракте" я сделал предварительные движения еще полгода назад. Мне просто казалось достаточным объявить долговые претензии, и вы легко возьмете с барыганов капусту, теперь я понимаю, как вас подставил…
- Ты че гонишь? - перебил кающегося Чернявчика невыдержанный татарин. - Ты думаешь, нам, типа, кайфово хавать это фуфло? Колись, гребень, как кротовские бабки крысил! - и влепил грешнику оплеуху.
Ужаснувшись от услышанного, Чернявчик завизжал:
- Это они, сучки, меня заставили, я не виноват, я сам Кроту хотел рассказать…
- Заткнись! - Татарин навесил оплеуху, хотел еще, но Макарыч остановил:
- Юра, с этой минуты ты будешь делать то, что я тебе скажу, и не больше. А сейчас отвечай, как попилили баксы.
- Тридцать три триста забрали адвокатши, шестнадцать семьсот остались у меня, - опасаясь зуботычин Равиля, прохиндей не врал.
- А еще десять? - разозлился старикаша и сам врезал Чернявчику в ухо. - Ты, урод, не понял? Нам все известно.
- Это случайно, у меня времени не было считать, - опять взвизгнул несчастный воришка, но, получив по башке, заткнулся.
- Так вот, сейчас все подробно: кому, сколько и за что передал деньги? Вопрос ясен? - Макарыч нажал кнопочку диктофона.
Нескладно, запинаясь, но по сути понятно, Чернявчик рассказал историю передачи взятки Репкину. Старый бандит, удовлетворенно кивнув, выключил диктофон.
- А теперь, о чем договаривался с адвокатшами в отношении последующих взяток за подельников Жоры? - Диктофон опять заработал,
О беседах с Таней и Галей авантюрист сообщил все, о своих намерениях, естественно, умолчал.
Макарыч прослушал запись и сказал:
- Вот что, придурок! Если Кротов обо всем узнает, то тебя никто уже не спасет. Репкина ты будешь обходить стороной. Понял? И еще, у тебя должно было остаться четыре тысячи баксов. Где они?
Доставать из-под буфета деньги Юрик в присутствии бандитов не мог, тогда бы он терял все. Поэтому опять соврал:
- Наташка увезла, я завтра у нее заберу.
- И зашлешь нам, - грозно дополнил Равиль.
- Ладно, мне пора, - посмотрев на часы, спохватился Макарыч. - Рав, развлеки подопечного.
Татарин собрал с пола рассыпанные купюры, протянул стоящему в позе кающегося грешника Чернявчику две сторублевые бумажки и рявкнул:
- Дуй за водкой! Черт! Закусь как бы не забудь!
Через несколько минут, заглотнув первый стакан принесенной Юриком водки, отморозок принялся развлекать несчастного жулика:
- Бабули для "тамбовских", типа, где надыбаешь? Они как бы ждать не будут…
32
Семейный ужин в квартире Репкиных был великолепен, Нина Петровна постаралась на славу. Костров великодушно принимал угощения из рук чрезмерно заботливых дамочек, раздавал комплименты, рассказывал невинные анекдоты, шутил, все больше очаровывая суетившихся хозяек. Довольный, напыщенный Репкин радовался приходу нового друга и с нетерпением ожидал перехода к деловой части вечера. Наконец девочки все убрали, оставив мужчин наедине.
После нескольких стандартных фраз, азартный кандидат в кандидаты в депутаты в Государственную Думу невоздержанно задал вопрос:
- Андрей Дмитриевич, вы о чем-то хотели сообщить?
- Действительно, Василий Иванович, утром я звонил в Москву руководству корпорации рекомендовал вас в качестве представителя от нашего регионального округа и получил "добро". Так что поздравляю. С нашей поддержкой вы уже одной ногой во власти и в любом случае станете видным политиком. Рекламу с началом избирательной гонки мы организуем, - увлеченно импровизировал стареющий авантюрист.
- Я пытался вам вчера задать несколько вопросов, - не мог угомониться Репкин.
Но Костров перебил:
- Помню, помню, уважаемый Василий Иванович, и сейчас же на все отвечу. Нас ни в коем случае не волнует ваше политическое кредо, вы можете пропагандировать любые идеи широкого спектра от крайних правых до патриотических левых, последнее даже лучше, - заметил хитрец, зная про коммунистические настроения своей "дичи". - Демидеи уже достаточно дискредитированы наглыми реформаторами, но об этом вы и сами можете аргументированно говорить. Нас интересует совсем другое, а именно, лоббирование коммерческих интересов корпорации на самых высоких уровнях власти.
Костров решил запутать судью так, чтобы у того даже на секунду не возникло и доли сомнения относительно личности Андрея как представителя высоких коммерческих кругов. Поэтому он открыл свой "дипломат", извлек из него многострадальный проект строительства мотеля на трассе Москва - Хельсинки и развернул пухлые бумаги. Рисунки, чертежи, карты вызвали живой интерес Репкина. Тем более что место предполагаемой стройки располагалось недалеко от дачи судьи.
Друзья-партнеры долго обсуждали преимущества проекта, и перспективы сотрудничества, и политические пристрастия, но самое главное, чего добился Макарыч, это полного доверия судьи к собственной персоне и реальности предложенных этой персоной грандиозных замыслов.
Наконец собеседники коснулись щепетильного вопроса финансирования избирательной кампании, и Василий Иванович спросил:
- Андрей Дмитриевич! Выборы потребуют значительных вложений. Не могли бы вы назвать источники получения денег?
Хитрый интриган был готов к подобным вопросам и с удовольствием переключился на финансовую тему:
- Что касается организации, администрации и рекламы в прессе и на телевидении, корпорация использует свои средства. В отношении собственного имиджа, Василий Иванович, здесь уже вы сами должны подсуетиться, впрочем, это и не такие большие расходы.
Судья, привыкший в своей жизни ценить каждую заработанную копейку, заметно погрустнел, что не скрылось от острого взгляда бандита, но с интересом спросил:
- А сколько хотя бы примерно?
Макарыч извинился и вышел в туалет, где спокойно заменил кассету в диктофоне, вскоре вернулся и стал перечислять:
- Несколько костюмов, пальто, спортивные комплекты, сорочки, галстуки, обувь обойдутся тысяч в десять - пятнадцать условных единиц. Транспортные расходы - самолеты, поезда, такси - вам придется тоже оплачивать самому. Практика показывает, что уйдет от пяти до восьми тысяч. Самые крупные вложения - представительские: банкеты, подарки, подкуп нужных чиновников и журналистов - порядка тридцати тысяч. Ну и непредвиденные дела. Итого пятьдесят - шестьдесят тысяч у. е…
По мере перечисления глаза кандидата в кандидаты закатывались все выше и выше и на "итого" неподвижно застыли между переносицей и нижней кромкой редких волос. За переменами в лице потенциального спикера Парламента пристально наблюдал его будущий псевдодоверенный бандит Макарыч: "Не переборщил ли?" - подумал он…
Затянувшуюся паузу прервал Костров:
- Да, дорогой мой, Василий Иванович, это только в Конституции записано, что каждый гражданин России может избираться и быть избранным в любой орган власти, но на деле печальная участь подавляющего большинства - это скромно потоптаться у избирательных урн, выпив бутылочку дешевого пива. И только зажиточные люди могут позволить себе заниматься политикой, и то, при поддержке каких-либо промышленных или финансовых групп. Корпорация, конечно, и так понесет приличные убытки, исчисляемые сотнями тысяч Долларов за каждого кандидата, но рассудите сами, Василий Иванович, она же не может изъять носильные веши, съеденные обеды, сувениры у кандидатов, не прошедших отбор. Время коробок из-под ксерокса с наличными прошло! Впрочем, может быть, я и ошибаюсь… Но при любом исходе надо помнить, что вложенные деньги вернутся даже в случае неудачи. Вас заметят, и тем самым, ваша профессиональная карьера получит резкий толчок.
- Дорогой мой, Андрей Дмитриевич! Но где же я, рядовой судья, могу взять столько денег? - заерзал несостоявшийся политик, его наивные мечты осчастливить народонаселение рушились прямо на глазах. Оказывается, эта благородная цель требовала огромного личного самопожертвования, выраженного в условных единицах.
Как раз этого вопроса хитрый отморозок и ждал:
- Василий Иванович! Дружба обязывает людей не таить в себе нечистых мыслей, А ведь мы - друзья, не правда ли?
- Конечно! - насторожился Репкин.
- Только без обидняков. Вчера вы после нашего замечательного банкета, - Макарыч пошел ва-банк, - признались мне в порыве о не совсем чистом деле, случившимся недавно в вашей судебной практике. Я не собираюсь использовать, да и не могу, некоторые ваши откровения и даже осуждать услышанное… - Старикаша замолчал, увидев, как изменилось посеревшее лицо падшего судьи.
"Не дай Бог он еще и загнется!" - цинично подумал он, но Репкин справился:
- Прошу вас, продолжайте, Андрей Дмитриевич!..
Чуть помолчав, бестия участливо продолжил:
- Еще раз повторяю, как друг я не могу носить камень за пазухой. Речь идет о деле Георгия Кротова. О нем вы рассказали все…
Пришло время серьезно задуматься и бесхитростному судье. Он прекрасно понимал, что разговор надо довести до конца, и ему необходимо собраться с мыслями о дальнейшем поведении. В принципе, честный, скучный человечек, вершивший судьбы тысяч людей, впервые за двадцать пять лет попал в такую ситуацию, где его самого ткнули мордой в собственное дерьмо, от которого не отмыться.
Оправдываться было унизительно, отрицать глупо. Сердиться можно было только на себя или на своих близких и на мерзавца Юрочку; но не на влиятельного и умного человека, каким виделся в глазах судьи Костров, пришедшего с дружбой и самыми благими намерениями. Если бы Василий Иванович знал, жертвой какой интриги он стал, то легко разрубил бы этот жизненный узел, но, руководствуясь совестью, наш серенький герой полез в капкан:
- Да, я получил деньги от Кротова и не могу простить себе это. И даже не буду искать оправданий и винить кого-либо!
Хладнокровно наблюдавший за страданиями кающегося судьи Репкина бандит удовлетворенно кивнул:
- Зачем же так самобичевать себя, дорогой мой друг? Вы собираетесь заняться политикой, а стало быть, не раз повоюете со своей совестью и, уверяю вас, не всегда будете побеждать. Но речь не об этом. Используйте по назначению полученные деньги и наверняка скоро будете смеяться над своей теперешней болью.
- Возможно, и так, - решивший стать до конца откровенным, заметил Репкин. - Но оставшихся денег все-равно не хватит, я не знаю, называл ли я вам сумму?..
- Да! - кивнул бандит и подумал: "Как раз только суммы он и называл".
- Так вот, сейчас осталось чуть больше половины, - Репкин уже взял себя в руки, - а этого, я понимаю, недостаточно.
- Василий Иванович, давайте поточнее, я буду знать, сколько необходимо будет подзанять, - добивал попавшего в ловушку судью Макарыч.
- Двадцать четыре тысячи долларов, - захлопнул за собой силки бесхитростный служитель правосудия и добавил: - Я, наверное, говорил, что десять тысяч мне не донесли…
"Ого! Еще пару недель, и прожорливые хищницы пустят своего благодетеля по миру", - мысленно удивился удачливый ловчий, а вслух добавил:
- Конечно, маловато, но мы найдем выход из этого положения. Готовьтесь к выборам, дорогой друг! Не боги горшки обжигают!..
* * *
Через полчаса Макарыч заехал в "Гранд-Отель" и коротко сообщил Кротову:
- Готовьте документы!..
* * *
Ну вот, дорогой читатель, на этой грустной ноте автор вынужден закончить первую часть своего повествования о разных там делишках не совсем сознательных господ и граждан нашей, в общем-то, замечательной Родины. У тебя, наверное, бесценный друг, прочитавший первые страницы, впечатление появилось, что вокруг только ворье лазает и смотрит, где бы чего замылить или слямзить, или бандиты и менты недостойные обступили и из всяких там коммерсантов-спекулянтов, которых они овцами или барыгами обзывают, лишние излишки конфисковывают.
А еще проходимцы-авантюристы мастей разных толпой честных чиновников всякими соблазнами соблазняют, во имя наживы стараются чистыми мундирами по собственному дерьму их протащить.
Автор и сам удивляется, видя в каждой строке, из-под пера выползающей, все больше непотребных личностей для нашего славного общества появляющихся. Вот отсюда поэтому и грустно становится, и болезни всякие в животе и на других частях туловища вскакивают. Опять же расстройства нервные, стрессами называющиеся, и иные показания об общем нездоровье симптоматируют. Но это у автора, самому себе удивляющемуся. А у тебя как?
А может, и не стоит поражаться, что кругом по стране столько наложено, может, и ты, извини заранее, не прочь, где-нибудь чего прихватить, а пока только фраера из себя корчишь. Ведь есть же какие-то особенно одаренные личности, вдруг хозяевами недр с запасами ставшие, плотинами и гигантами всякими, не ими и их прародителями строенными, безраздельно владеющие.
Недаром один умный, кажется, из капфилософов изрек, что все состояния криминальное происхождение имеют. Это сколько же кошелок надо слямзить, чтобы за десять лет в миллиардеры выдвинуться? Это ж какие привилегии надо приобрести, прежние привилегии порушивши? Посмотришь на экраны, сколько всяких экзотических личностей о нашем житие-бытие пекутся-тужатся, зарплаты-пенсии нам вовремя и без результата отдать пытаются. Благодетели каканые заботятся, чтоб население от голода не загнулось, иначе обирать-то будет некого.
Но вернемся с высот недоступных на землю унылую грешную, где тоже не все по понятиям. Где мусор в карман бедолаги, водочки с горя хлебнувшего, ладошку липкую сунул, остаток зарплаты выдергивая. Барыги - коты обнаглевшие - девчонку-работницу пользуют, к торговому месту прибившуюся, в семье ведь никто не работает! Инспектор дорожный, сознательно карман для взяток подставивший. Чиновник, к примеру, отдела жилищного, тоже от податей кормится. Да много еще всякой нечисти живет, не тужит и жиреет. И все это, типа, видят, но как бы пресечь стесняются.
В общем, куда ни глянешь, тут же тоскливо становится. Может, и нет у нас больше культуры и роста духа из-за тяжелого наследия прошлого. Может, действительно, из кримбо-гатства новое честное поколение вырастет? Допустим, к примеру, у жулика конченого и судейской дочки-хищницы какой-нибудь отпрыск появится и каким-нибудь героическим поступком мир удивит или статую какую слепит, типа роденовской, и потомки из будущего поколения восхищаться в восторге начнут.
- Ах, это супергениально! - да мало ли еще чего…
Хотелось бы автору и хорошие персоны отразить в своем грустном повествовании, может, еще и получится. Но тогда заглавие поменять, или добавить придется, или вообще какую-нибудь культурно-просветительскую революцию устроить. Ну чтобы народонаселение наконец разобралось что к чему и нечисть паршивую доброй метлой с широкой колеи на обочину вымело. Пока же придется унылую картину мира видеть.
Но, может, еще образуется? Ну там, дяденька какой-нибудь во главе государства посмотрит и скажет:
- Так дело не пойдет! Так мы вообще в состав стран четвертого мира вольемся и кончимся скоропостижно.
Бывали же на Руси цари добрые, а люд поднимался уже тогда, когда кроме цепей и терять было нечего. Но, конечно же, сейчас народонаселение подниматься не станет, потому как и цепей уже нет у большинства бедствующих сограждан. Зато много водки, везде слямзить можно или попросить. Сколько бы нищих ни было, жирные господа в момент пробуждения собственноличной совести авось подадут. А не подадут, сами же и пожалеют, когда славные русские богатыри, которым тоже делать при нынешнем разгуле экономики нечего, придут и потрясут как следует, за что их бандитами и называют.
Раньше разбойниками звали, но это из древней истории. Автор же современной историей интересуется и, к сожалению, какого-нибудь трудящегося, который на трудовом фронте трудовые подвиги совершает, не видит. Ну может, не повезло, поэтому похождения всяких безработных прохиндеев тебе, дорогой читатель, и описывает во всей их неприглядной красоте и поведении.
Впрочем, автор уже утомил тебя, дружище, своей идеологической утопией, и желаешь ты знать, чем все продолжится, и на какую кривую кого выведет.
Ну что ж, открываем отдел № 2. На чем мы там остановились?.. Ах да!..