Агапова, майора милиции, да ещё имевшего отношение к проблемам Южного порта, запросто могли приговорить. Должность он занимал в масштабах округа достаточно важную. В силу своего служебного положения решал вопросы, затрагивающие интересы организованных преступных группировок и вороватых чиновников. Вероятно, не устроил кого-то, навлёк на себя гнев серьёзных людей, а они особой оригинальностью мышления не отличаются. Не всегда киллер поджидает жертву у подъезда или на лестнице. Могут кого-нибудь из приятелей подкупить или запугать – тогда и сложится картина, как у Агапова.
Он ведь впустил убийцу в дом, не ожидая нападения, поворачивался к своему гостю спиной. И это при том, что слыл человеком очень осмотрительным. Был расслаблен и не готов к обороне. Значит, убивали Агапова не амбалы в масках, а кто-то другой. Бабская какая-то манера – цветочный горшок, скульптура, и только потом – нож, принадлежавший потерпевшему. Гораздо проще было его пристрелить, навернув на ствол глушитель. Скорее, имела место бытовая ссора, и убийца заранее не готовился лишать жизни бравого майора; он действовал явно в аффекте. Что-то типа драки с неверным мужем.
Илья говорил, что Агапов очень любил вторую свою жену, с нетерпением ждал появления сына, в отличие от Стасика, здоровенького. И потому вряд ли стал бы приглашать в дом постороннюю бабу. Хотя всё бывает, особенно когда жена на сносях. Против природы не попрёшь, а будущей матери нельзя рисковать. Ладно, пока оставим Агапова, перейдём к Семёнову. Что-то слишком много совпадений…
Между прочим, картина преступления вырисовывается очень похожая на агаповскую – убийца впущен в дом добровольно, соседи ничего подозрительного не замечали и шума борьбы не слышали. Потерпевший слыл осторожным, не склонным водить в гости кого попало. Только там – тупой тяжёлый предмет и нож, а здесь – снотворное и бытовой газ. Интересно, на сколько персон у него был накрыт стол? Нужно попросить Дмитрия узнать, а то и добыть протоколы осмотра места происшествия. Не так много времени прошло, да и дело стало "висяком" – значит, ещё в работе.
Агапов – мент, Семёнов – спортсмен. Оба вели здоровый образ жизни. Их друзья проверены. Что касается Геннадия Николаевича, то его приятелей никто покупать и запугивать не станет, если, конечно, он не имел каких-то других знакомых из криминальной среды.
Я намочила под краном полотенце, крепко стянула им лоб, чтобы унять пульсирующую боль. Пока нужно сделать перерыв, потому что фактов маловато. Нужно оперировать много раз перепроверенными сведениями, а не сочинять версии самостоятельно. У Агапова и Семёнова могли быть совершенно разные проблемы в жизни, а нынче оскорбления очень часто смывают именно кровью. Хотя насыпать в водку снотворное, а потом открыть газ – слишком мудрёно для повздоривших мужиков. Надо всё же Буссова найти, пока он ещё в отпуске, а то потом у него на меня времени не хватит.
Итак, что я доложу Буссову при первом разговоре? В течение трёх дней при загадочных обстоятельствах погибли три члена одной семьи, давно распавшейся, но ранее всё-таки бывшей единым целым. Дед, отец, внук. Дед, правда, по матери, и поэтому кровная месть исключается. Значит, причина в другом, и пусть Буссов, если сможет, выскажет свои предположения.
В смерти Стасика обвиняют Дину. Она это не подтверждает и не опровергает – просто молчит. Но на сегодняшний день Дина должна подписать какой-то протокол в присутствии адвоката Фельдзамена. Узнать бы, что это за протокол, но это я постараюсь сделать без помощи Буссова. А вот насчёт событий тридцатого мая я много не нарою, и помощь мне просто необходима.
Можно, конечно, повесить на Дину и две другие смерти. У неё, разумеется, могли быть счёты и с бывшим мужем, и с оставившим семью отцом. Но развод с женщиной из интеллигентной семьи, где без крайней нужды и голоса друг на друга не повышали, обычно не сопровождается бурной вендеттой. То же самое подтверждает и Брайнин. На роль убийцы Семёнова первая претендентка – Ольга Афанасьевна. Она имеет материальный интерес, и вряд ли любит мужа, годящегося ей в отцы.
Что же касается Дины, то на первый взгляд ей смерть отца не выгодна. Да, дядя Геша бросил их с сестрой, но за такое не убивают. Перестают общаться – да. Как правило, не подходят к телефону, говорят пакости. Мальчишки могут морду набить, не спорю. Но чтобы две женщины-матери пошли на "мокруху" – мы с такими случаями в агентстве не встречались. Не хватало ещё из-за старого подлеца в тюрьму садиться – слишком много ему чести.
Теперь возвращаемся к Агапову. Обязательно следует узнать, как долго Александр и Елена жили одной семьёй. Если Дина натворила там нехороших дел из ревности, то почему именно сейчас? Тот же вопрос задавал Илья Брайнин в связи с убийством Стасика. Почему сейчас?..
В случае кончины бывшего мужа Дина опять-таки ничего не получает. Да ей барахло и не нужно – королева полусвета должна быть выше этого. И снова – Стасик… Он разве виноват, что таким родился? Дина должна грех перед ним искупать, а не губить родную душу. И почему Семёнову воздали по заслугам именно тридцатого мая этого года, перед тем протерпев восемь лет?..
Нет, с наскока этот узел не разрубить и не развязать. Всё могло произойти по-другому. Скорее всего, я запуталась в фактах, сбилась с пути, побрела не в ту сторону. И если сейчас я не найду Буссова и не попрошу помочь мне, улечу в даль заоблачную и потеряю очень много времени.
* * *
Я шла по Первой Тверской-Ямской от Триумфальной площади, изнывая от жары, толчеи, гама и бензиновых выхлопов, из-за которых к вечеру в центре Москвы становилось нечем дышать. Зачем я приехала сюда? Сама не могла понять. Просто захотелось, когда выдался не очень загруженный день, взглянуть на бывший Динин дом, где умер маленький страдалец Стасик. Именно там, в шикарной квартире с паркетом из африканского дерева, прошли лучшие Динины годы, и завершилась её феерическая карьера.
Я ещё не знала, будет ли полезен для расследования этот визит, но никакая лишняя информация об объекте при нашей работе не помешает. И если мне захотелось поближе познакомиться с тем самым домом, то почему бы не сделать этого? Я, конечно, не могу проникнуть в квартиру или даже в подъезд, но хотя бы похожу около дома, посижу во дворе, понаблюдаю. Надо же хоть ненадолго окунуться в былую жизнь куртизанки, поставить себя на её место. Вообразить, чем жила эта женщина, богатая и бедная одновременно. Что видела из окон, о чём думала, где проходила, направляясь домой, к сыну?
Я надела модное сиреневое платье-майку, к нему подобрала маленький кулон с жемчужной капелькой и такие же серёжки; волосы забрала в хвост. И теперь вышагивала по Тверской, как припозднившаяся "ночная бабочка", которой сегодня не удастся поспать, так как вскоре снова надо выходить на работу. Тонкие высокие каблуки босоножек прогибались и угрожающе поскрипывали, ремень вместительной сумки-торбы оттягивал руку. Во рту, несмотря на выпитую у "Макдональдса" бутылку кока-колы, пересохло. Раньше я полюбовалась бы витринами, зашла в пару-тройку магазинов. Но сегодня не могла отвлечься от мыслей о том жутком доме, и пыталась представить, каков он с виду.
Перед мысленным взором представало что-то старое, полуразрушенное, в пыли и паутине, с выбитыми стёклами и сорванными дверями. Но, в то же время, я понимала, что на Тверской и вообще в центре Москвы таких домов давно нет.
Я миновала кафе "Охотник", ненадолго задержалась у дверей аптеки, размышляя, стоит ли зайти за таблетками от головной боли. Потом махнула рукой и направилась к улице Фучика, потому что троллейбусы шли набитые битком. К тому же мои каблуки могли не выдержать давку и тем самым создать дополнительные проблемы.
Нужный дом напоминал золотую коронку, вставленную между раскрошившимися тёмными зубами старика. Выстроенный из жёлтого кирпича, со сплошными стёклами, как все элитарные здания, он надменно сверкал кнопками кодов на подъездах и щерился решётками домофонов. Дома здесь стояли сплошной стеной, входы в сквозные парадные перекрывали запертые двери. Во двор можно было попасть лишь одним способом – обойти массив по Тверским-Ямским переулкам.
Вероятно, окна Дининой квартиры выходили на юго-запад и северо-восток. Но я точно не знала, где именно они расположены, и потому хотела просто отдохнуть в тени. Не надеясь на шапочное знакомство с кем-то из соседей Дины Агаповой, я опустилась на горячую от солнца скамейку и с наслаждением вытянула вперёд ноги, давая себе клятву в следующий раз не надевать в дальнюю дорогу босоножки на каблуках.
Посередине двора разгружался трейлер. Крепкие молодцы таскали коробки в магазин; время от времени они пронзительно свистели и хохотали. Впрочем, это не помешало двоим из них устроить драку. Я наблюдала за привычной дворовой жизнью из-под тополя, около которого совсем недавно возвели забор, всё еще остро пахнущий свежеструганными досками. За этим забором, скрывающим меня от взоров любопытных кумушек, разворачивалась очередная стройка. Отметив, что место выбрано удачно, и не мешает посидеть здесь подольше, я на минуточку закрыла глаза; надо было немного отдохнуть.
И вдруг из кустиков прямо на меня выскочила презабавная собачка, одновременно похожая на спаниеля и на пикинессу, размером с хорошо откормленного кота средних лет. Густая блестящая шерсть зверька пестрила чёрным, шоколадным и палевым; вздёрнутый влажный нос сосредоточенно елозил по моей лодыжке, а выпуклые огромные глаза выражали безмерное удивление. Должно быть, собачка часто гуляла здесь с хозяевами, те присаживались на эту скамейку, а вот теперь место оказалось занято беспардонным чужаком. Собака точно знала, что видит меня впервые.
Нагнувшись, я погладила милашку, совершенно не опасаясь её страха или агрессии. От животного исходили флюиды утончённого благородства, не позволяющего зазря кусаться или прятаться по углам. Собачка вежливо махнула хвостом, и её висячие шёлковые уши приласкали мою потную от волнения руку.
– Дина! Динулька!
Писклявый голосок раздался за моей спиной, и я вскочила – потрясённая, даже испуганная. Имя, многократно слышанное мною в последние две недели, прозвучало, как гром с чистого высокого неба. Хотя ничего странно в этом не было – собак частенько называли Динами. А вдруг всё не так просто, и это знак свыше, перст судьбы?..
Собачка энергичнее завиляла хвостиком, и по её тельцу пробежала радостная дрожь. Деликатно вывернувшись из-под моей руки, она побежала на этот голосок, непонятно кому принадлежащий. А я между прочим отметила, какой дорогой и красивый на собачке ошейник – ручной работы, весь в слюде и бусинах. Значит, хозяева зажиточные, и порода редкая.
Из-за багажника подержанного "Фольксвагена" вышла, как мне показалось, нелепо одетая и странно причёсанная, да к тому же ещё и ожиревшая девочка лет шести. И лишь через минуту я сообразила, что это – очень маленькая пожилая женщина. Одежда её, крохотная, сшитая на заказ, имела модный силуэт. Туфельки на невероятно высокой "платформе" добавляли женщине десять сантиметров роста. Рыжеватая клетка на ткани жакета и красная искра на брючках гармонировали с оттенком её жёстких от геля волос. В тех же тонах был выдержан и профессиональный артистический макияж, нанесённый на слой грунтовки.
– Что, Динулька, понравилась тебе девушка? – приветливо, даже весело спросила микроскопическая тётенька, словно лично она-то меня уже сто лет знала.
А я, стараясь откровенно её не рассматривать, решала вопрос, кто это – карлица или лилипутка. Скорее всего, последнее, потому что женщина была пропорционально сложена, а у карликов при большой голове должны быть маленькие руки и ноги. И ещё я припомнила, что лилипуты очень не любят это слово и называют себя просто маленькими, а остальных людей – большими.
– Не знаю, как я ей, а она мне понравилась! – поспешила я поддержать разговор.
Всё-таки неспроста меня мощно повлекло сюда, в бывший двор Дины Агаповой, где я вновь, пусть совершенно случайно, услышала её имя.
– А какая это порода?
– Кромвель-спаниель, – ответила женщина с такой гордостью, что я невольно зауважала и собачку, и её хозяйку. – Бесподобно, правда?
– Никогда не слышала о такой породе.
Я ещё раз потрепала Динульку по холке. Больше всего она походила на результат незапланированной вязки спаниеля и пекинесы, но, оказывается, дело обстояло иначе. Правда, хозяева "метисов" частенько придумывали для своих любимцев несуществующие породы, чтобы запутать недоброжелателей и скептиков, а свой статус поднять повыше.
– Надеюсь, редкая?
– Исключительно редкая! – Женщина взвизгнула от восторга.
Странно, что хозяйка собачки так откровенна со мной. Если порода ценная, значит, очень дорогая. Я вот так выпрошу подробности жизни, распорядок дня, разведаю вкусы собаки, да и украду её. Тем более что это сучка, и она может потребоваться для размножения владельцам кобелька породы кромвель-спаниель.
– Это охотничья собака английской знати, – продолжала между тем маленькая женщина, явно оседлавшая любимого конька. – К тому же в ней течёт восточная кровь. Немудрено, что вы ничего не слышали. Наверное, их в Москве всего несколько. Я знаю только двоих, которые за бешеные деньги приобрели щенков для престижа. Ведь это – настоящая элита. А мне Динульку просто так подарили, представляете?
Женщина проворно забралась на скамейку, устроилась около меня. Ноги её не доставали до земли и весело, по-детски, болтались. Мне казалось, что с этой дамой мы знакомы очень давно; и мы даже не поздоровались, потому что расставались ненадолго, причём сегодня. Дина сидела на чахлой травке, смотрела на нас своими громадными грустными глазами и помахивала хвостиком.
– И кто же оказался таким щедрым? – полюбопытствовала я.
– У меня много, очень много друзей! – Глаза женщины засияли, и она всплеснула ручками в золотых колечках. – Я ведь бывшая артистка, циркачка, теперь на пенсии. Но у меня была масса поклонников. Покойный муж ревновал меня, но как-то в шутку, для пикантности, чтобы придать остроту нашим с ним отношениям. Он тоже был маленьким и понимал, что наше братство свято. Да и физически мне было бы трудно иметь дело с большим!
Женщина расхохоталась. Я кивнула и попыталась такое вообразить, но не смогла.
– Да, о чём я? О Динуле. У меня в этом доме была соседка… – Женщина указала пальцем на окна. – Мы рядом жили и были в превосходных отношениях. Впрочем, я со всеми схожусь, и это само по себе получается. Когда любишь людей, они, какими бы ни были, тоже начинают к тебе хорошо относиться. Вся моя жизнь – тому подтверждение.
– Святой вы человек! – откровенно восхитилась я. – Такой талант встречается ещё реже, чем собаки породы кромвель-спаниель…
– Да нет, нет, что вы! – Женщина снова рассмеялась. – Очень многие маленькие – именно такие. Иначе нам было бы не справиться со всеми горестями, с бедами, с житейскими трудностями.
Женщина положила ручку мне на локоть, и я заметила её длинные малиновые ногти, втянула аромат крепких пряных духов.
– Вас как зовут?
– Оксана.
– А меня – Лаура. Называйте так, без отчества. Оно старит и мешает душевному общению, не правда ли?
– Кому как нравится, – деликатно отозвалась я, наблюдая за Динулькой. Она бегала в кустах, но благоразумно не пропадала из поля зрения хозяйки и не приближалась к автомобилям, припаркованным в дворике.
– Лаура – ваш псевдоним, правильно я поняла?
– Да. Вообще-то я Лариса. Но предпочитаю имена более редкие, красивые. У меня с детства тяга ко всему необычному. Возможно, потому, что мой внешний вид стандартным не назовёшь. В цирковых кругах я была известна как Лаура. А моего мужа звали Роберт. Пошло это от Боба, Бориса; такое его настоящее имя.
Лаура тихонько посвистела собаке, и та немедленно потрусила к нам. Как истинная аристократка, она не обращала никакого внимания на тощего подвального котёнка, шипящего от страха в кустах.
– Представляете, Оксана, не все люди могут иметь собак! Есть в природе ненавистники любых животных, а также фанатичные кошатники, не выносящие лая. К таким относится сестра моей соседки. Она отказалась принять эту очаровательную девочку, Динулечку, у себя. У неё персидский кот. Как же! Вкрадчивость и мурлыканье, отсутствие необходимости гулять по три раза в день. Но я довольна, что всё так получилось, иначе жизнь моя не была бы полна. Как я уже сказала, муж умер. Детей, сами понимаете, мы с ним иметь не могли. Цирковая жизнь не оставляла нам ни минуты свободного времени. Теперь вот Диночка у меня вместо доченьки. Не знаю, что бы и делала без неё. Конечно, лучше бы моя лапушка жила со своей хозяйкой, и не случился этот ужас! Но всё уже в прошлом, помочь ничем нельзя. Я смогла лишь исполнить свой долг, позаботиться о живой душе, невинном создании…
– А что произошло, если не секрет? Её хозяйка погибла? Извините, если обидела. – Я старалась не тешить себя напрасными надеждами.
– Нет, что вы! Какая обида! Мою соседку тоже звали Диной, и в честь неё собачка получила это имя. Я понятия не имею, где она теперь. В доме говорят, что сидит в Бутырской тюрьме, о, ужас! Её обвиняют в убийстве сыночка, больного мальчика. Он был церебральник. Якобы Дина сгубила его инъекцией сильнодействующего наркотика. Но всё это клевета, враньё!
Лаура поджала губы, и я увидела, как сильно она переживает.
– Считаете, что ваша соседка не способна на такое?
Я руками сжала колени, чтобы они не дёргались от возбуждения. И сама удивилась тому, как равнодушно прозвучал мой голос.
– Да ни в коем случае! Дина – добрейшая душа! Она такое участие во мне принимала, вы не представляете! Я ведь небогато живу, сбережения пять лет назад пропали. Разве могла бы я без помощи Диночки оплачивать квартиру? Мы очень друг другу помогали. Сначала она мне лекарства привозила, в санатории отправляла. Давала деньги якобы в долг, но никогда не требовала их вернуть. А этой весной мне представилась возможность спасти Дину. Я вовремя вызвала "скорую". Её увезли, сделали операцию. Я думала, что всё хорошо будет. И Дина меня так благодарила! Сказала, что очень обидится, если я не приму от неё в подарок вот эти золотые колечки. А я всё своё золото спустила в девяносто втором. Муж болел, цены взлетели, и другого выхода не было. Расстаться с квартирой в этом доме мы не могли. Всю жизнь прожили на улице Горького; без неё для нас не было Москвы. Ко мне раз пять обращались с просьбой дорого продать квартиру. Сделав это, я могла бы вернуть Диночке все свои долги. Жаль, что я смалодушничала и не продала квартиру раньше. Оставить-то всё равно некому. Всё думала – успеется.
Лаура нервничала, то и дело трогая свои тяжёлые серьги с кораллами, оттягивающие морщинистые мочки ушей.
– Дина ведь не нуждалась в средствах. У неё был богатый друг-англичанин. Они жили не вместе, но часто встречались. Дина прекрасно знала язык, но никак не решалась уехать из России…
Пообещай мне ещё утром кто-нибудь такую встречу, не поверила бы. Это же фантастика – познакомиться с Дининой соседкой, притом подругой, которая понятия не имеет, кто я такая, и потому врать не станет. Самое интересное, что, оказывается, Дина этой весной едва не скончалась, и её прооперировали в больнице. А почему Илья не сказал нам об этом? Просто забыл или не знал?