- Да нет, нашего любимого мэра никто не грабил.
- И сейчас вы станете меня уверять, что ваш дражайший патрон не балуется контрабандой.
- Вы в своем уме? - Она даже вскочила от удивления.
- Нет, ну не вагонами. Хотя, может, и вагонами, но об этом мне ничего не известно. А вот по мелочи - так, чемоданчик-другой…
- А вы уверены, что контузия прошла бесследно? - указывая пальцем на его затылок, с сомнением спросила Наташа. - Я работаю с ним два года и знаю его лучше, чем вы содержимое своих карманов. Может, он и выглядит на экране прожженной сволочью, но это, скорее, вина его имиджмейкеров. Им почему-то кажется, что именно так должен выглядеть столичный градоначальник. Но контрабанда - это уж слишком! - Она просто негодовала: - Откуда такие сведения?
- Из первых рук. - Роберт потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. - Хотя я уже, кажется, начинаю сомневаться. - Он в задумчивости поковырял вилкой в остывшей каше: - Так, давайте еще раз и по порядку. "Хилтон", номер 613-й - это ведь номер Пирожкова?
- Отнюдь. Мой. И некто устроил там невероятный разгром, там было столько кровищи на полу, что я чуть в обморок не свалилась. Я на чужой порезанный палец смотреть не могу спокойно и вдруг целая лужа. - От возбуждения щеки ее раскраснелись, и Роберт поймал себя на мысли, что она очень хорошенькая. - Но самое удивительное, что ничего не пропало.
- Тогда я вообще ничего не понимаю. Маленький черный "дипломатик" принадлежал вам?
- Какой "дипломатик"? О чем вы говорите вообще?
- Маленький, черный, кожаный. - Роберт пристально посмотрел на девушку, пытаясь понять, действительно ли ее возмущение искренне. Однако ничего не понял: либо в ней умерла несостоявшаяся Сара Бернар, либо она действительно слышала об этом впервые. - С маленькими то ли колбочками, то ли капсулами внутри?
- Конечно нет. Я, по-моему, похожа на контрабандистку еще меньше, чем Пирожков. И, насколько я помню, у меня в багаже ничего подобного не было. Да и досматривали нас на таможне. Правда, только в Шереметьево. Но если бы у меня нашли контрабандный товар, я вас уверяю, мне бы не преминули об этом сообщить. Кстати, что было в этих ваших колбочках, героин?
- Нет, наверное…
- А в Мюнхене я так и не успела разобрать чемодан. Шеф меня прямо из аэропорта отправил в пресс-центр конгресса. Когда же я вернулась, то нашла его записку, что мои услуги ему более не надобны и в любое удобное для меня время я могу возвращаться в Москву. - Наташа поморщилась. - Потом я обнаружила погром в номере и еще полицейские передали мне ваше письмо.
- Нет, тут определенно что-то не так, или я все-таки чего-то не понимаю.
- Аналогично, - Наташа неожиданно прыснула в кулак. - В полицейском комиссариате Мюнхена мне предложили следующую версию развития событий: некий маньяк-фетишист нейтрализовал официанта, переоделся в его одежду, взломал мой номер, перерыл все белье, полежал на моей кровати, примерил на себя мою одежду и, видимо не получив ожидаемого морального удовлетворения, взялся палить из двух видов оружия одновременно, при этом ранил себя, испортил невероятно дорогие дубовые панели в коридоре, залил какой-то дрянью ковровую дорожку и ушел по пожарной лестнице.
- Блестяще! - Роберт сравнил данную версию с тем, что было на самом деле, и пришел в дикий восторг.
Наташа наконец перестала хохотать и подсела к нему поближе.
- Мне тоже так показалось. Хотя, впрочем, ничего ведь действительно не пропало. Трупов не было - и на том спасибо.
- Логично.
- А у вас есть лучшая версия?
- Не менее невероятная, но зато правдивая. Только можно сначала один нескромный вопрос? У вас, случайно, нет родственника, полковника милиции?
- Есть, мой родитель как раз полковник и как раз милиции. А не имеющим подобных родственников вы свою версию не изложили бы? Или наоборот, как раз решитесь изложить только не имеющим?
- Не в том дело, просто я знаком с одним полковником Волгиным и…
Наташа с чувством хлопнула себя ладошкой по лбу:
- Я наконец-то сообразила! Вы Ненашев, с нами в машине был ваш брат, у вас какие-то проблемы с отцом, и мой папаша взял вас под опеку. Сочувствую.
- Почему сочувствуете? - удивился Роберт.
- Я с таким трудом из-под этой опеки вырвалась! Но вы расскажете наконец, что же было на самом деле?
Роберт начал описывать события того памятного дня и при этом поймал себя на мысли, что с каждым разом (а он пересказывал свою историю уже трижды) она кажется ему все менее и менее невероятной.
Наташа слушала с горящими от возбуждения глазами, наверняка прикидывая в уме, как бы получше вставить услышанное в свой очередной "бестселлер". Но в тот момент, когда Роберт дошел наконец до самого интересного, повернулся ключ, и в дверном проеме возникла фигура.
Роберт испытал шок узнавания.
Вошедший взял девушку за плечо и молча указал на дверь.
- Ты пока рассказик законспектируй, - Наташа настолько испугалась, что, сама того не заметив, перешла на "ты", - и кашку подогрей.
Ее страх передался и Роберту. Он ходил по комнате из угла в угол, забыв о головной боли, и в мозгу его возникали картины, одна ужаснее другой. Ему представлялись живые сцены группового и поочередного изнасилования бедной девушки.
Денис Грязнов. 4 апреля
Гордеев позвонил около десяти и сказал, что у него есть новости. Договорились вместе позавтракать в "Патио Пицце" на Тверской. Денис подъехал как раз к открытию и был первым клиентом.
- О визите Корниловой к нам в контору я узнал даже больше, чем рассчитывал, - заявил Гордеев, вяло ковыряя салат и с некоторым отвращением глядя, как Денис поглощает пиццу с грибами.
- Рассказывай, - потребовал Денис.
- Сейчас не о том речь, Роберт снова во что-то вляпался.
- Во что?
- Я утром звонил ему, а его брательник начал нести какую-то ахинею о том, что Роберта кто-то похитил…
- Как, опять?! - чуть не поперхнулся Денис. - И опять турки?
- Не знаю, я Игоря попросил сюда подъехать, послушаем, что он расскажет.
- Ну, пока не подъехал, про Корнилову расскажи, - попросил Денис.
- Уже. - Гордеев кивнул в сторону входа. Игорь Ненашев с бледно-зеленым лицом и широкой полоской пластыря на виске не очень уверенной походкой направлялся к ним.
- Вас не в "Пиросмани" вчера побили? - сочувственно поинтересовался Денис.
- Не в "Пиросмани", - огрызнулся Игорь. - Скажите лучше, чего вы там Роберту в своей "Глории" наговорили? Он вчера вечером пришел ну чисто потерянный какой-то. Он же только от одних уродов смотался и тут же в другую заваруху полез.
- Какую заваруху? - прервал Гордеев. - Вы расскажите толком, что случилось?
- Дерьмо случилось, - фыркнул Игорь. - Ехали как люди в ресторан, никого не трогали. Вдруг Скат орет: тормози, выскакивает из машины, и мы начинаем спасать дочку Волгина, Наташу.
- От кого спасать? - уточнил Денис.
- А я откуда знаю?! Восемь жлобов с пушками, может, они у нее просто спрашивали, как проехать в библиотеку. Но Скат, не знаю, чего он там себе навоображал, взялся ее к нам в джип тащить. Те с пушками обиделись. Ну не сидеть же было мне и моим ребятам чисто зрителями! Мы помогли, девчонку забрали - и деру. Уроды следом. Потом к нам на базу приехали, там охрану подключили, уроды-то как приклеились. Короче, немного постреляли, меня вот контузило. - Ненашев осторожно притронулся к пластырю на виске. - Потерял сознание, дальше ничего не помню. Очнулся, среди наших один труп, два раненых, и ни Ската, ни Наташи, ни этих восьмерых.
- А кто это мог быть, вы не знаете? - озадаченно почесал в затылке Гордеев.
- Конь в пальто! - Игорь даже порозовел от возмущения. - Откуда мне знать?! Это я у вас хотел спросить. Может, это вы Скату такую установку дали: на пулю срочно нарваться?
- Ты ему веришь? - вопросительно вздохнул Гордеев, когда Ненашев ушел.
- Насчет перестрелки он врать бы не стал: мы-то можем выяснить, была она или ее не было.
- А если он ее инсценировал?
- И убил при этом своего охранника, да еще и ранил двоих? Слишком накладно. А вот насчет того, что он не знает, с кем воевал, тут я, конечно, сомневаюсь, но как заставить его признаться? Роберта же спасать надо, как же мы без клиента?
- Тебе бы все хиханьки, - пробурчал Гордеев. - Дядюшке позвони, пожалуйста, может быть, у него есть данные о том, кто с кем воевал?
- Ты про Корнилову мне расскажешь наконец?!
- Да расскажу, что мне с этой информацией еще делать, солить? Корнилова наняла себе адвоката и оставила в сейфе опечатанный пакет, который надлежит вскрыть в случае ее внезапной кончины, похищения или покушения на нее. Только не спрашивай у меня, что в этом пакете, я еще на пенсию не собираюсь.
- Не буду, - пообещал Денис. - А хотя бы примерно ты не догадываешься, что там может быть?
- Не догадываюсь, но пакет большой и пухлый, я его издалека видел, и еще, кажется, вскрывать его нужно в присутствии милиции или кого-то из прокуратуры. Думаю, она кого-то шантажирует, но очень этого кого-то боится. И знаешь в чем самая главная подлость?
- В чем?
- В том, что Роберту, если окажется, что Ненашев мертв, наследства все равно не видать. А насколько я понимаю, его дед и мать подразумевали, что я смогу для него обеспечить право на это наследство. Во всех гагуа-ненашевских ЗАО очень хитрые учредительные договоры: наследники умершего акционера членами общества не становятся, им выплачивается соответствующий денежный пай, точнее - не соответствующий, а смехотворно маленький. Вот если бы умер Гагуа, владелец контрольного пакета, тогда все ЗАО были бы расформированы, а их имущество разделено.
Оперуполномоченный Майский. 4 апреля
Гений должен быть голодным, а сыщик - сытым, философствовал Майский, возвращаясь после сытного обеда в родной кабинет. Поэтому, в частности, не может существовать гениального сыщика во плоти, а может он существовать только в детективной литературе. Индивидууму подобного рода потребность в пище должна быть чужда в принципе. Некоторые писатели так и утверждали без обиняков: их герои, погрузившись в расследование, не едят, не спят и, вообще, круто меняют свой метаболизм…
Проработать мысль до афористической кристальности он не успел, привлеченный необычным зрелищем: Кривошеев сидел под его столом на корточках и с помощью канадского фонарика изучал внутреннее устройство этого предмета мебели.
Появление Валерия его не смутило, и он, не вылезая из-под стола, заговорил:
- Тараканов у тебя, Майский, полно, лопаешь бутерброды за столом все время. Иди посмотри: друг у друга на голове стоят!
- Я тут подумывал о маленьком бизнесе, - пряча улыбку, ответил Майский, - у меня сосед сдает их в зоомагазин на корм черепахам. Говорит, хорошо платят, единственное условие: нужно их кормить экологически чистыми отходами. И перед началом охоты принимать душ: иначе они чуют его по запаху и прячутся…
- Дома этой фигней занимайся, - оборвал капитан. - А здесь надо их извести, уяснил?
- Как? Поймать самого большого и сделать чучело, чтоб остальные испугались и убежали?
- Я, кажется, где-то объявление видел. - Кривошеев, кряхтя, выбрался наверх и стал перерывать у Майского на столе бумаги. - Объявление: "Тараканы. Беспрецедентно!" На, Майский, держи.
Справка, которую он протянул Валерию, не имела никакого отношения к тараканам. Это была вполне официальная бумага, выданная министерством внутренних дел Чеченской республики, удостоверяющая, что гражданин Ф. Мирзоев в ноябре 1991 г. (то есть являясь еще гражданином СССР) был награжден именным оружием за помощь, оказанную органам внутренних дел в обезвреживании особо опасной банды. С вероятностью девяносто девять процентов это - чистейшей воды липа. Мирзоев даже не утруждал себя сочинением истории, откуда у него взялся пистолет, а зачем: вдруг ляпнет что-нибудь не то? Теперь другое дело: у него есть соответствующий документ, его проинструктировали, что следует говорить, поэтому придется его отпускать, это уже сто процентов!
- Значит, так, Майский, - сказал Кривошеев, - ты этого чеченца допрашивал - тебе и карты в руки. Вот постановление об освобождении Мирзоева из-под стражи, тебе доверяется почетная миссия принести ему официальные извинения.
Никаких официальных извинений Майский, разумеется, приносить не стал - и так он, должностное лицо, обязан верить филькиной грамоте и делать вид, что не понимает идиотизма собственного положения. Хотя, с другой стороны, Мирзоев, насколько было известно Валерию, никому ничего плохого не сделал. Майский даже готов был поверить, что он действительно заведующий ветеринарной лечебницей и в Москву приехал на свадьбу племянника. По крайней мере, в деле Лесникова чеченский след пока не был обнаружен.
Мирзоев же, прекрасно понимая, что у опера на уме, решил подсластить ему пилюлю. Для начала он стал с восточной витиеватостью живописать, что рад был познакомиться с таким замечательным, вежливым, интеллигентным человеком, как Майский, а потом уговорил проводить его до проходной, где его ждет племянник.
Желания общаться с племянником у Валерия уже не было вовсе, но отказываться было тем более неудобно - слишком много Мирзоев наговорил ему комплиментов.
Было 13.33, Майский успел посмотреть на часы.
Через окно он видел, как Мирзоев с племянником сели в "вольво", припаркованное на милицейской служебной стоянке, отъехали буквально метров десять. После чего в машине сработало взрывное устройство. "Вольво" разворотило к чертовой матери и разбросало метров на двести в разные стороны.
В 16.50 Кривошеев сообщил Валерию, что дело об убийстве Мирзоевых возбудила Мосгорпрокуратура, а оперативные разработки будут вестись УБОПом, и категорически заверил, что к ним оно не вернется.
Не дожидаясь, пока категорическое заверение будет опровергнуто, Валерий поехал домой. С половины второго он, по сути, ничего не делал, но постоянно находился в состоянии напряженного ожидания и чувствовал себя отвратительно. Как будто три ночи не спал, готовясь к чему-то важному, а в итоге перегорел и, когда дошло до дела, не справился. В действительности ничего подобного не случилось, ему даже не предоставили возможности облажаться: никто из представителей УБОПа с ним так и не поговорил. И, похоже, уже не поговорит. Инструкций, как ему себя вести, если Скворцов вновь войдет с ним в контакт, Майскому не выдали. То ли убоповцы собирались брать его за жабры немедленно, то ли, по их мнению, убийство Мирзоева не имеет отношения к Скворцову и лежит целиком и полностью на совести каких-то других товарищей… То ли все настолько секретно, что посвящать в подробности дешевого опера Майского нельзя ни под каким соусом.
Кривошееву убоповцы тоже ничего толком не объяснили. Единственное, что Майский вынес из разговора с капитаном: его рапорт про инцидент со Скворцовым оказался очень кстати. Приятно иногда почувствовать себя провидцем, пророчества которого сбылись. Пусть даже невысказанные.
В остальном же приятного мало. Пока что Валерий утыкается в никуда на каждом шагу, некто убирает уже третьего свидетеля. Или подозреваемого, как кому больше нравится. В результате этих подозреваемых осталось всего трое. А улик не прибавилось.
Майского вдруг начал точить червячок сомнения: а не рано ли они ограничили круг подозреваемых? А может, это кто-то из персонала, тот же Андреев, или вообще кто-то посторонний, кого он незаметно впустил и выпустил?
Но если убийца все-таки один из троицы Корнилова-Егоров-Гаджи, то это еще не значит, что двое других сказали все, что знают. То же относится и к горничной, и к официантке, и к портье, и к начальнику службы безопасности. Любой из них мог видеть убийцу и, обладая достаточной наглостью и опрометчивостью, мог решиться его шантажировать. И возможно, с большим успехом, если шантажистом был не коммивояжер Феоктистов и не курьер с цветами Бережной. Резюме: следует проверить неожиданные изменения в благосостоянии всех фигурантов по делу.
Ибо, если за несколько дней не удастся обнаружить ничего существенного, грядет грандиозный втык, уже не от Кривошеева, а от начальника отделения. За одного Лесникова он бы, конечно, и слова не сказал, но по ходу следствия образовались еще три трупа, а это уже совсем не есть здорово.