С тех пор Григорий Павлович решил: ничего изменить нельзя, судьба распорядилась так, что никому он не нужен. Это расплата за его отношение к родителям, особенно к матери. Он даже почувствовал облегчение от этой определенности. Так уж устроен человек: обосновав причину страданий как вполне заслуженное и неизбежное, непреодолимое наказание, становится проще жить, а вернее доживать оставшиеся годы, а, может быть, и дни.
Но не суждено было Григорию Павловичу долго пребывать в таком благостном умиротворении. Все чаще он стал ловить на себе какие-то странные взгляды Эльвиры, ускользающие, вороватые. С кем-то она часто говорила по телефону, игриво так, несерьезно. Раза три появлялись в квартире хорошо одетые мужчины. На вопрос, кто такие, коротко ответила: "Общественность". Сын вообще не обращал на отца никакого внимания, сутками сидел, запершись в своей комнате, с наушниками плеера на голове.
Но все бы ничего, если бы Павлюченков не почувствовал ухудшения. Он стал буквально разваливаться - что бы не поел, все идет обратно. Вкус еды, самой простой, - вареной картошки, какой-то металлический. Его стали сопровождать подозрительные запахи. А когда после обеда схватило живот так, будто в желудок вбили гвоздь, Павлюченков понял: здесь жить ему не дадут, замучат медленно, но верно.
Так он оказался у Морского пассажирского порта. Трудно было начинать, места все распределены. Деды, старушки, инвалиды - каждый имел свой участок. За порядком следил мордоворот "Аркан", собирал с них дань. Он же договаривался, чтобы их гоняли не часто, чтобы успели за два-три часа получить от туристов центы, сантимы и прочую мелочь. К тому времени Павлюченков отрастил бороду, сгорбился, усох и, заняв, наконец-то освободившееся после смерти Маруси бесфамильной, место на краю площади, смотрелся весьма экзотически. "Аркан", оценивающе окинув его взглядом, определил таксу, в пять раз превышающую пенсию Григория. И не ошибся. Того, что оставалось, вполне хватало на завтрак, обед и ужин. Других потребностей у Григория Павловича уже давно не было. Добротной одежды для новой профессии не требовалось. Пенсию он получать перестал: делала это Эльвира.
Дома Павлюченков бывал только ночью. Приходил после полуночи - надо было дожидаться туристов из театров и ресторанов, а уходил в шесть утра. Пока доковыляет, гости как раз начинают выходить после завтрака из своих плавучих отелей. Его устраивал такой режим: месяцами не видел Эльвиру и Владислава, не нужно даже на кухню заглядывать. Пяти-шести часов сна было вполне достаточно, так как на "работе" почти всегда удавалось вздремнуть.
Несколько раз милиция забирала Павлюченкова за попрошайничество. Документов при нем не было. Фамилию и адрес скрывал. Продержав в спецприемнике неделю-другую, отпускали, жалея его. Алкоголиком он не был, это видели все, а больной и старый человек, вынужденный жить на подаяние, всегда вызывал к себе сочувствие. Лишь бы не был наглым, не приставал к туристам, не вызывал своим видом омерзения.
Исчез куда-то "Аркан", его место занял "Буллит", не такой жестокий и злой. Жить можно, доход стал побольше, да вот болячки старческие давали знать о себе все чаще и чаще. Ровно год просидел Павлюченков на площади и мог бы еще долго там сидеть, не случись с ним в знойный июльский день, в сумасшедшую жару, удар. От перегрева и духоты подскочило давление, и страшный инсульт убил его. Смерти старика никто не заметил. Он спокойно сидел, опустив бороду на грудь, прислонясь к гранитной тумбе. Спит себе и спит, только слабо звякают монетки в пыльную фетровую шляпу. Лишь под вечер "скорая" подобрала его. Похоронили Григория Павловича на Северном кладбище как неизвестного, без документов, без имени, без роду.
И никто не искал его по моргам, больницам и справочным. Ни через день, ни через неделю, ни через год. Никогда.
Не завидуй
Сыну Владимиру - энергичному оптимисту посвящается
Лайнер оторвался от взлетной полосы и быстро набирал высоту. Погасла предупреждающая надпись на световом табло. Пассажиры расстегивали ремни, поудобнее усаживаясь в креслах. Из динамиков лилась спокойная мелодия блюза. В салоне было тепло, уютно и свободно - глубокая осень, время летних отпусков закончилось, не сезон. Музыку прервал приветливый голос стюардессы:
- Добрый день, уважаемые пассажиры… Наш самолет ТУ-154 выполняет рейс по маршруту Санкт-Петербург - Мурманск…
Обычная, дежурная информация. Время полета, высота, фамилия командира корабля. Привычный антураж для бывалых людей. Каждый был занят своими дорожными делами. Стюардесса Лариса Гарцева, миловидная, скуластенькая девушка с веселыми глазами, дважды прошла по салону. Все было в порядке, как всегда. В середине салона жестом руки ее остановил парень, сидевший в тринадцатом ряду у прохода.
- Тебе чего? - склонилась к нему Лариса. Парнишка был совсем молодой, и она невольно обратилась к нему на "ты". Он криво усмехнулся, протянул ей листок бумаги, сложенный пополам, и тихо сказал:
- Передай записку командиру.
- Какую записку? - опешила Лариса и тут же улыбнулась. - Тебе что, плохо? Так я помогу и без командира.
- Не твое дело, - прошипел он. - Делай что говорят!
Стюардесса, возмущенная таким тоном, хотела уже швырнуть бумажку ему обратно, но руки невольно развернули листок. Крупными буквами в нем было написано:
"Командир, поворачивай на Стокгольм, иначе самолет будет взорван".
Еще не веря тому, что она прочитала, Лариса смотрела на этот неровный, полудетский почерк и лихорадочно думала: "Что это? Розыгрыш, шутка?… А может, это псих какой-нибудь?.." В салоне никто не обращал на них внимания. Соседнее с парнем кресло было свободно, а около окна сидел юноша, который безучастно отвернулся: то ли дремал, то ли смотрел в иллюминатор. Застыв в полунаклоне, стюардесса внимательно разглядывала автора записки: ему не больше восемнадцати, чистое бледное лицо, злые голубые глаза, длинные, аккуратно причесанные волосы. Правую руку он держал под полой пиджака. Видя, что девушка не воспринимает его всерьез, парень резко распахнул пиджак. Под ремнем к животу были плотно прижаты три толовые шашки, крепко соединенные скрученной медной проволокой. В отверстие правой шашки, сверху, был вставлен длинный гвоздь. Парень держал его в кулаке, готовый в любой момент ударить тол острием.
Лариса отшатнулась. Сердце ухнуло от испуга. Губы парня тряслись. "Псих, точно псих!" - С ужасом подумала она и пошла по проходу между креслами, с трудом сдерживая себя, чтобы не побежать. Подошла к кабине экипажа, постучала…
Сергей Воронцов, Миша Потапов и Олег Семенов, одногодки, после окончания девятого класса вот уже пять месяцев нигде не учились и не работали. Они жили в одном доме и часто встречались во дворе. Всем по шестнадцать, в армию идти еще рано. Сидя где-нибудь в подъезде или в укромном месте на балконе двенадцатого этажа запасной лестницы, они обсуждали свои проблемы и знали друг о друге все.
У Олега Семенова в семье было сложное положение. Отец, пьяница, сидел за хулиганство - как-то, подогретый "Красной шапочкой", он, вдвоем с плотником Яшкой, приятелем с работы, избил парня, торговавшего на перекрестке продуктами. Парень был гладкий, сытый, на прилавке у него лежали продукты, которых не было в магазине. Но все - в два, три раза дороже. Денег матери, рабочей текстильной фабрики, едва хватало на питание, а маленькая сестренка Леночка, насмотревшись телевизора, хныкала и не могла понять, почему ей не покупают "Сникерс". Мать, тихая застенчивая женщина, хорошо работала на ткацких станках, имела терпение и силы, чтобы обойти магазины в поисках более дешевых продуктов, держала на своих плечах весь дом, но у нее совсем не было способностей и наклонностей где-то что-то доставать, перекупать, перепродавать. С трудом в течение месяца она набирала деньги на небольшую посылку для передачи отцу. А он писал, чтобы они ничего от себя не отрывали ради него. Письма его были безысходные и нагоняли отчаяние.
Олег, способный, начитанный парень, ушел из школы, чтобы найти работу, но оказалось, что он без специальности никому не нужен. Продав свой магнитофон, который подарил ему отец на день рождения в седьмом классе, Олег купил два "Сникерса". Один отдал сестренке, и та, блестя глазенками, облизывала шоколад, как мороженое. Второй вечером ели с мамой за чашкой чая. Она, видя, как счастлива девочка, даже не ругала Олега за магнитофон.
Мишка Потапов, шустрый парень, как только объявили свободу торговли, сразу понял, что учиться дальше нет смысла. В вуз ему, твердому троечнику, все равно не поступить. Надо протянуть резину до армии, а там видно будет. В семье он единственный сын. Отец - шофер-дапьнобойщик, мать - кассир в Сбербанке. Жизнь в семье была вполне обеспеченная. Правда, тоже не без проблем. Отец зарабатывал неплохо, но много денег шло на бензин. Старая машина "жрала" больше, чем положено. Приходилось докупать на свои. Часть, и немалая, денег уходила, как говорил отец, на "накладные расходы": платежи гаишникам да каким-то амбалам на дорогах, контролирующим свои территории и взимающим дань. Однажды попробовал возразить, так целый день простоял, ремонтируя проколы в задних колесах. Посчитал - потерял больше, чем заплатил бы. Но вообще-то повезло - могли ограбить или избить. Мать часто приходила с работы взвинченная, издерганная вынужденным общением с людьми, простоявшими в очередях. Иногда она выслушивала такие оскорбления, которые можно услышать только от ослепленного ненавистью врага.
Мать устроила Мишу на работу в центральный Сбербанк разносить разные документы. Он вроде бы был при деле и кое-что получал, а с другой стороны, к часу-двум был свободен.
Сергей Воронцов тоже происходил из обыкновенной семьи: папа - инженер, мама - техник, старший брат служит на флоте, бабушка. Но уже в четырнадцать лет он осознано решил, что жить так, как живут его родные и друзья, он не будет. Еще тогда, когда можно было за один рубль сходить в видеосалон, он пересмотрел все американские боевики. Стены своей комнаты оклеил фотографиями зарубежных кинозвезд, президентов, спортсменов, рекламными буклетами. Когда отец хотел выбросить старый сгоревший телевизор, Сергей взял его себе, провозился с ним два месяца и с помощью Рудика Хрусталева из параллельного класса, аса в радиоэлектронике, собрал аппарат, соорудил специальную антенну на балконе и целыми днями ловил передачи из Финляндии. Учиться было некогда.
Сергей попробовал свой бизнес. В седьмом классе мыл стекла автомашин на оживленных перекрестках. Деньги были неплохие, но три четверти заработанного отбирал бригадир. Мальчишка не смог с этим смириться. Продажа газеты "Шанс" давала большой доход, самостоятельность и стабильный заработок, но и здесь было все распределено. Нельзя появляться с товаром в другом месте, пропускать дни, задерживаться с расчетами хоть на один час. И опять иерархия, в которой он находился на самой нижней ступеньке.
Наиболее успешной оказалась работа в агентстве недвижимости. Здесь он получал не только зарплату, но иногда, в случае удачной сделки, и премию в долларах. Немного, конечно, до двадцати зелененьких, но всегда валютой Обладание валютой повлекло за собой очередную неприятность. Как-то Сергей вышел из "Березки" около гостиницы "Прибалтийская". Его остановили два парня, молча завели за угол, обыскали и отобрали все тридцать пять долларов. После этого Воронцов купил газовый баллончик, но однажды вечером милицейский патруль, проводивший рейд, задержал Сергея и изъял у него баллончик, не обращая внимания на его заявление, что носить этот предмет законом не запрещено.
Так, постепенно, на основе личного опыта Сергей Воронцов пришел к твердому убеждению, что деньги дают человеку любые возможности, но все это осуществимо только за рубежом.
Эти трое ребят не были хулиганами, хотя иногда, сбегая по лестнице вниз, по пути, не останавливаясь, звонили в какую-нибудь квартиру. Они не интересовались наркотиками, только раз, года два назад, попробовали дышать клеем "Момент". Все трое тогда одурели, а у Сергея и Олега была рвота. Они не пили: первый опыт окончился самыми неприятными последствиями, обычными для подростков, попробовавших алкоголь.
Собирались втроем они почти всегда вечерами. Курили, играли в карты на щелбаны, рассказывали друг другу о своих удачах и неудачах. Слушали магнитофон, рассматривали журналы, которые приносил Воронцов. Красивые завлекательные картинки будоражили воображение. Разговор крутился вокруг одной темы.
- Вот жизнь, мужики! - воскликнул в очередной раз Миша. - На такой яхте я бы запросто пошел в океан. Ловил бы рыбу, загорал.
- Хочешь плыть - плыви, хочешь ехать - берешь машину на прокат! Никаких забот! - подхватил Воронцов. - Свобода…
- А сколько баксов для этого нужно, - приземлил приятелей Олег. - Это, ребята, не у нас, там работать надо. Я читал, что вкалывают там будь здоров.
Сергей запальчиво возразил:
- А ты видел хоть раз по телевизору, как работают в Штатах? Вот то-то, не видел. В основном бизнес кругом. И товары все привозные: из Японии, Испании, Франции, Италии. Черновые работы делают мексиканцы да негры. Зато американцы самые богатые. А что, не правда, что ли?
Ребята помолчали, уставившись в рекламный буклет. Красивая фотомодель демонстрировала свое стройное тело и заодно великолепный мебельный гарнитур.
- Я бы на такой не женился, - заявил Сергей и криво ухмыльнулся, - она же всем дает.
- Ну, зато и получает сколько, - заметил Миша. - У нее наверняка все есть. А?
Олег засмеялся и закрыл фото рукой. Затем хлопнул друзей по плечам и сказал:
- У самих должна быть голова на плечах! Как это говорят по телеку: сам себе создаешь богатство. Крутиться надо, и все будет, от тебя зависит: будешь ты господином или шестеркой.
- А чего же ты не стал им здесь? - ехидно спросил Сергей.
- Потому же, почему и ты, - парировал тот. - Пацаны мы, никто всерьез нас не принимает. На побегушках, шестерить - это пожалуйста. А кто старше, да с кодлой, всегда отберут кусок побольше. Сам знаешь.
Молчание приятелей красноречиво подтвердило его правоту. Миша закурил, предложил Олегу и Сергею. Огоньки сигарет яркими точками разгорались в наступающей темноте.
- А куда спешить-то? - наконец проговорил Потапов Миша. - Пацаны, говоришь. Ну и что? Для любого дела капитал нужен. Вон, мои предки корячатся, ваши матери горбатятся, а толку? Сами-то мы что можем?
Лазать по ларькам - так это не для нас, сами знаете. Газеты продавать, фу-у, надоело. Сидите и не чирикайте. Вот уехать бы куда-нибудь подальше, где платят хорошо. Все равно учиться не буду, да и вы тоже не будете…
- Сергей, чего-то его понесло?
- Не знаю, видно сегодня не фонтан.
- Да ты же сам, Олег, начал, - обиделся Мишка. - Да не кому мы не нужны…
Но Олег перебил его:
- А вон Вовка из семнадцатой. Как шпарит на скрипке и не хилястик какой-то. В футбол гоняет, будь здоров! А Витька из второго корпуса компьютер освоил. Уж они-то в десятый пойдут - это точно.
- Ну, а где их предки работают, знаешь? У Витьки - отец в консульстве то ли в Турции, то ли в Индии, а у Володьки папаша - лабух в ресторане, мать там же кем-то, он сам рассказывал.
- Кончайте, - закричал Сергей. - Раз… два… три…
Три горящих окурка одновременно выстрелили вверх и крутой дугой, рассыпая искры, полетели вниз.
Там, во дворе, раздались возмущенные женские крики:
- Хулиганье проклятое. Погодите, сейчас участкового позовем!
Перегнувшись через край балкона, парни со смехом смотрели на едва различимых в темноте людей.
- Такой мрак, - заметил Миша, не понятно к чему отнеся эти слова.
- Линять надо отсюда, - согласился Сергей и добавил: - Мрак кругом. А как светло и ярко за бугром! Видели на фотке? Реклама, витрины - все в огнях! Самая захудалая лавчонка сияет, как медный самовар. Мне бы такую… - мечтательно закончил он.
- Ну, это бизнес так себе, - возразил Олег, - Хотя для меня и этого бы хватило. Мамке помог бы. За баксы любые лекарства достать можно.
Миша слушал приятелей, поддакивал им. Ему тоже нравилось рассуждать о богатстве, путешествиях, валюте. Иронично усмехнувшись, он сказал:
- Лавчонку… Не-ет. Я согласен, например, на казино или ресторан.
- А мне бы - бензоколонку или что-то вроде автомагазина.
- Сергей сказал это так, будто он уже преуспевающий владелец лаковых лимузинов.
Ребята взахлеб перечисляли всевозможные варианты успеха, который им обеспечен там, за границей. Они часто и читали, и слышали, что у свободного человека в свободном обществе возможности неограниченные. Оставалась самая малость - попасть туда, и все будет доступно, само упадет тебе в руки.
- Давайте все вместе поедем, - для трепа предложил Олег. Друзья ответили ему дружным смехом.
- Кстати, я это давно выяснил, - серьезно заметил Мишка. - Так просто туда не поедешь. Нужно иметь вызов или приглашение. В конкретную фирму, на определенную работу. Договор нужен, понятно. Но никто нам договор не пришлет. Там безработица, своих некуда пристроить. Так что можно не мечтать, не получится. Вот если бы были какие-нибудь знакомые, можно было бы съездить как будто в гости, а на самом деле подработать.
Ребята повспоминали. Кое-кто из знакомых действительно уехал, но все это было настолько нереально, что никакой надежды не было.
- А вот я видел объявление о наборе рабочих. Фирма гарантирует. Да и в этом журнале, смотрите, тоже есть такая реклама, - показал Сергей.
- Да, точно, - обрадовался Миша. - Постой, постой. Здесь же написано: надо иметь специальность. Эх! Еще-то, самое главное - только для тех, кому исполнилось восемнадцать.
- Ну, а что еще можно придумать? - уныло протянул Олег.
- Может, туристами? - предложил Сергей.
- А деньги где возьмешь? - спросил Олег. - Знаешь, сколько это стоит?
- Да никто нас одних и не отпустит, - подтвердил Миша.
По мере истощения идей настроение падало, и вялый разговор цеплялся за эту тему по инерции:
- Все не то, не то, - проронил Миша. - В том-то и дело, не отпустят. Никто и никогда.
- Ну… может, через год-полтора, - неуверенно сказал Олег.
- А в армию загремим. А если в ракетные части? Так и вообще не выедешь. Я слышал, что раз на секретах служил, то все… - авторитетно заявил Сергей.
Внезапно он хлопнул ладонями и тут же, погасив порыв, прошептал:
- А что, если нелегально?
- Это как?
- Ну… через границу. Вон сколько переходят, читали? Да и по телеку недавно показывали. Сколько народу задержали при переходе через границу.
- Вот именно, задержали, - поддел Миша.
- А что же ты думаешь, будут рассказывать о том, сколько перешло? В этом никто не признается.
- Ну, и дурак же ты, Сергей, - сказал Миша. - Ты считаешь, что там так и ждут, чтобы какие-то сосунки переходили к ним через границу. Да нас сразу же вернут обратно, да еще поддадут дубинками.
- Откуда ты все знаешь, что ты, умнее всех? - запальчиво спросил Сергей.
- Откуда, откуда - оттуда. Я же говорил, что слежу постоянно за такими вещами. Это вы, лопухи, как дети рассуждаете. А я все продумал. Деловыми мы будем лет через десять. Я не собираюсь так долго ждать и рисковать не собираюсь… Есть способ на все сто процентов!