- Порезали бы тебя твоей же собственной посудой, - вздохнул Николай и осуждающе покачал головой. - И вообще: достал ты меня своими вопросами.
- А ты меня достал своими ответами, - сказал я. - Так что, едем?
- Ну а что же, чаи тут с тобой распивать, что ли?
Возразить я не смог.
Глава 5
- У тебя очень маленькая машина, - сказал Николай, как только мы сели в "Оку". Я пропустил эту реплику мимо ушей, потому что не хотел затевать новую свалку.
Однако минуту спустя, когда я стал выезжать со двора, "комплимент" был повторен.
- Очень уж маленькая у тебя машина, - задумчиво произнес Николай и стал крутить головой, оглядывая салон, словно прикидывал, уместится сюда некая вещь или нет.
- А у тебя что, большая была? - язвительно поинтересовался я. По моим умозаключениям, Николай не мог быть обладателем чего-либо более крупного, нежели "Запорожец".
- Порядочная, - скромно сказал Николай. - "Мерседес-500".
Я ничего ему не сказал в ответ. Если человек хочет врать, почему бы ему это не позволить?
- Хорошая была машина, - грустно произнес Николай. - Продать пришлось.
- Это ты уже говорил. А зачем ты все продал? Квартиру, машину... Зачем?
- Больше болтать не буду, - сказал Николай, напоминая скорее себе самому, нежели мне.
- Как хочешь, - пожал я плечами, и остальной путь мы проделали молча. Я попытался включить приемник, но Николай зверски покосился на меня, и затею пришлось оставить. Как-то странно сочетались в моем клиенте убеждение, что ребенок должен заниматься музыкой, и неприязнь к самой музыке.
Минут через десять я остановил "Оку" в том самом месте, которое было указано Николаем перед отъездом.
- Пойдем, поможешь, - сказал он.
Я вылез из машины и пошел вслед за своим клиентом к высокому кирпичному забору, тянувшемуся на полкилометра. За забором возвышалось серое здание, виднелись какие-то трубы и прочие индустриальные аксессуары. Николай остановился у проходной, нажал кнопку звонка и что-то негромко сказал в переговорное устройство. Видимо, сказал он то, что нужно. Дверь распахнулась, и Николай скрылся внутри, предварительно проинструктировав меня:
- Стой здесь. Я скору вернусь.
После того как металлическая дверь захлопнулась, я потянул за ручку, но тщетно. В течение следующих десяти-пятнадцати минут я медленно прогуливался по узкой полоске серого асфальта вдоль забора. Учреждение, находившееся за металлической дверью, напоминало небольшой завод, а отсутствие каких-либо вывесок и рекламных щитов с внешней его стороны наводило на мысль, что завод этот - режимное учреждение. То, что раньше называлось "ящик".
Тем более странным выглядел тот факт, что мой неразумный клиент с такой легкостью проник за металлическую дверь. Хотя... Можно было предположить, что Николай раньше трудился здесь и именно здесь потерял здоровье. Душевное, разумеется. Он сказал, что ему пришлось стать безработным. Может быть, на заводе случилась какая-то авария и Николая уволили по состоянию здоровья? Может быть. Тогда зачем он снова здесь?
Дверь проходной распахнулась, и Николай крикнул мне надрывно-задыхающимся голосом:
- Эй, ты! Помогай, блин!
Пока я возвращался к проходной, из открытой двери показался зад Николая. Потом стало видно, что он (Николай, а не зад) тащит за собой железный ящик. Вероятно, тяжелый. Во всяком случае, ящик не отрывался от пола, а Николай дергал его за ручку на торцевой стороне.
Вдвоем мы кое-как стащили груз с крыльца проходной. Еще пять минут потребовалось на транспортировку ящика к "Оке". На асфальте после наших усилий остался неровный след, процарапанный металлом.
Когда мы закинули ящик на заднее сиденье машины, я был таким мокрым, словно только что попал под ливень. Николай сел на бордюрный камень и несколько минут приходил в себя, тяжело дыша и обмахиваясь платком.
- Ты хоть спросил разрешения, когда утаскивал эту штуковину? - поинтересовался я. - Я надеюсь, там нет никаких военных секретов? Я не хочу, чтобы через пять минут за моей маленькой машиной увязалась колонна тяжелых танков.
Ответный взгляд убил меня на месте. Я выпал в осадок и никогда более не всплывал.
- Твое дело - крутить баранку, - подкрепил Николай словами свой смертоносный взгляд. - Я уж как-нибудь без сопливых разберусь.
Он поднялся с земли и полез на заднее сиденье, поближе к своему ненаглядному ящику. Когда я занял место за рулем и посмотрел в зеркало, то не удивился, увидев, как Николай поглаживает ладонью ржавую поверхность. Выражение его лица при этом можно было определить как "плотоядное".
Видимо, что-то не то было с этим грузом. И я постарался поскорее унести шины от серого здания за серым забором.
Лаская ящик, Николай назвал еще один адрес - на другом конце Города. Я поехал, между прочим полюбопытствовав:
- Может, включить радио? Ты шлифуешь свой сундук, а мне скучновато в такой обстановке крутить баранку, как ты выражаешься...
- У меня нет слуха, - чуть смущенно признался Николай. - И поэтому я не очень-то разбираюсь во всем этом. Просто не слушаю.
- Да? - вкрадчиво спросил я, следя за поведением клиента в зеркальце. - А как же ребенок? Ребенок же должен заниматься музыкой...
Я опасался, что он двинет мне ящиком по черепу и тогда я уже больше никогда не смогу задавать глупых вопросов. Но то ли Николай сообразил, что ящик в одиночку ему не осилить, то ли я удачно выбрал момент, но клиент лишь чуть посуровел лицом, поскреб щеки ногтями и неожиданно кротко согласился:
- Конечно. Раз уж я такой болван уродился, так пусть хоть ребенок научится.
- Так у тебя есть ребенок? - продолжал я медленно и коварно, словно змей, вползающий в запретную зону. - Сын или дочь?
- Сын, - сказал Николай, и на лице его расплылась сентиментальная улыбка. Я вспомнил, что обручального кольца на пальце Николая я не видел. Ни на левой, ни на правой руке.
- Сколько ему?
- Восемь, - признался Николай и после паузы добавил: - Большой уже.
- Ходит в школу?
- В школу? - Он задумался, и тут выражение его лица резко изменилось: из добродушного отца, гордящегося своим отпрыском, Николай снова превратился в непредсказуемого странного мужчину неопределенных занятий и неизвестных целей. - Какую школу! Какую, к черту, школу! - Его пальцы впились мне в плечи, я дернулся, и машину повело вправо, к обочине.
- Убери руки, кретин! - заорал я и саданул назад локтем. Боковым зрением я увидел, что Николай отвалился на спинку сиденья, зажимая кровоточащий рот. Странное удовлетворение почувствовал я, выравнивая машину. А Николай, размазывая по подбородку красные полосы, продолжал яростно выдавливать из себя угрожающие хрипы:
- Идиот! Какая школа, придурок! Какая для него теперь может быть школа!
И в этот момент мне стало все равно. Я потерял интерес к своему клиенту. То есть не то чтобы я остановил машину и вышвырнул его, нет. Дело нужно было довести до конца, и я продолжал вести машину.
Я потерял профессиональный интерес, я перестал задаваться вопросами о прошлом и настоящем этого человека, я перестал исподволь наблюдать за ним. Я просто вел машину и ждал того момента, когда я выгружу из своей машины ящик, отвезу Николая, куда он захочет, и получу честно заработанные двести баксов.
А потом развернусь и уеду, чтобы больше никогда не видеть этого умалишенного. Скорее бы уж.
Глава 6
Я с большим нетерпением ожидал конца нашего путешествия, а оно никак не заканчивалось.
Следующей остановкой стало весьма подозрительное место - подчиняясь указаниям Николая, я выехал за окружную дорогу, куда уже и трамваи не ходили. С пару километров "Ока" прыгала по проселочной дороге, затем повернула в рощицу и наконец остановилась перед деревянным забором, окрашенным в темно-зеленый цвет. По верху забора была пущена колючая проволока, и я стал подозревать, что Николай вновь притащил меня к режимному объекту.
Оказаться пособником иностранного шпиона мне не хотелось, но я еще раз взглянул в лицо Николаю и понял, что шпионажем здесь и не пахнет. А уж если потенциальный противник стал нанимать таких агентов для своих коварных целей, что ж... Тем хуже для потенциального противника.
Николай в этот раз решил обойтись без меня. Он выскочил из машины, в хорошем темпе пробежался вдоль забора, согласно каким-то специфическим приметам отыскал нужную доску и толкнул ее вперед. А потом скрылся в проеме.
Я вздохнул и вытер пот с висков. Кроны чахлых берез почти не задерживали солнечный свет, и я чувствовал себя в салоне машины как в парилке. С той разницей, что в парилку одетыми не ходят.
Делать было нечего, и я принялся в очередной раз мысленно костерить Генриха, который подсунул мне столь дурного клиента. И ведь речь шла о поездке ночью - а тут уже третий час мотаемся по жаре, и конца-края нашим странствиям не видно. Минут через десять доска вновь скрипнула, и из проема появился довольный Николай. В руке он нес черную спортивную сумку. На всякий случай я завел мотор, и "Ока" рванулась с места сразу же, как только Николай втиснулся внутрь машины.
- Удачно? - спросил я.
- Само собой, - пропыхтел Николай. Он расстегнул "молнию" на сумке и долго разглядывал ее содержимое. Я даже не повернул головы в его сторону. Мне было плевать.
- Куда теперь? - спросил я, когда мы снова оказались на проселочной дороге и ехали в направлении Города.
- Не мешало бы тебе подзаправиться, - изрек Николай. - А я что-то жрать хочу.
Из этого можно было сделать вывод, что ехать нам придется далеко. Можно было также произвести некоторые вычисления и прийти к выводу, что себестоимость моих сегодняшних поездок может запросто перевалить за двести долларов: денег у Николая, кроме все тех же злосчастных двух бумажек, не было, и поэтому в придорожном кафе он обедал за мой счет. А насчет поесть мой клиент был не дурак.
Свой обед он завершил ста граммами теплой водки в граненом стакане - другой посуды в кафе не было. Потом Николай отодвинул пустой стакан, вытер лицо и озабоченно спросил:
- А сколько там уже натикало?
Часов у него тоже не было.
- Пять минут шестого, - ответил я, и Николай заторопился.
- Уже пора, - сказал он и вскочил из-за стола.
- Куда пора?
- Звонить, - пояснил Николай. - Им, - и он припустил к выходу из кафе. Через окно я видел, как мой клиент побежал к телефонам-автоматам, долго искал исправный, потом набрал номер и приник к трубке. Разговор длился не больше минуты, и Николай вернулся в кафе. Я допивал мерзкий напиток местного изготовления и прикидывал в уме, сколько еще может продлиться эта пытка жарой и Николаем.
- Позвонил, - сказал Николай, садясь на свое место. - Все мне сказали. Я знаю, куда нужно ехать.
- Это хорошо, - вздохнул я.
- Ага, - согласился Николай. - А ты молодец, нормально баранку крутишь! - произнес он комплимент, от которого я едва не поперхнулся. - Вот тебе аванс, - и он бережно вытащил из кармана две зеленые бумажки, отсоединил одну слипшуюся купюру от другой и положил на скатерть передо мной.
- Большое спасибо, - сказал я. - И далеко нам теперь ехать?
- Далеко, - кивнул Николай. - Ведь нужно такое место... Чтобы никого вокруг. Сам понимаешь.
- Да уж, - сказал я. Понятно было лишь одно - бесполезно пытаться выискать какой-то смысл во всех этих словах и поступках. Может, смысл-то и существовал, но знал о его существовании только Николай. А может, и вообще никакого смысла не было. Был лишь жаркий и очень неудачный для меня день, когда я был вынужден работать личным шофером у одного не совсем нормального типа с оплатой двести долларов в сутки.
- Все вроде бы нормально вышло, - произнес вдруг Николай, обращаясь даже не ко мне, а куда-то в пространство между мной и соседним столиком. - Вроде бы все как надо сделал. Они должны быть довольны. Они не должны ничего такого... - Внезапно он уронил голову, ткнулся лбом в лежащие на поверхности стола руки и затрясся.
Я отнесся к этому спокойно. Моей философией в тот момент было: "И это пройдет". Я терпеливо ждал конца дня, как раненый, изнывающий от дикой боли в изувеченной ноге, ждет ее ампутации. Нужно перетерпеть, и тогда, возможно, станет лучше.
Дородная официантка, проплывавшая рядом, не была приучена к выходкам Николая и не была знакома с моей философской системой.
- Это что, что с ним? - опасливо спросила она. - Плохо вашему товарищу, да?
- Ему хорошо, - сказал я. - Выпил лишнего, вот и все.
- Лишнего?! - официантка восприняла это как неумную шутку. - Я же помню, я всего сто грамм приносила!
- А много ли ему надо? - развел я руками. - Он только что вернулся из долгой командировки в одну арабскую страну, где алкогольные напитки запрещены законом. Два года капли в рот не брал, представляете?
- Ох, бедный, - понимающе кивнула официантка. - Как же он там продержался-то?
- С большим трудом. И теперь с большим трудом привыкает к нашей жизни. По пятьдесят грамм, по сто... Не волнуйтесь, сейчас с ним будет все в порядке. Все будет о'кей.
- Нет, - вдруг поднял голову Николай и посмотрел на меня тоскливыми глазами. - Все уже никогда не будет о'кей.
Я вздрогнул - фраза была произнесена по-английски. Официантка восприняла это как должное и уплыла по своим делам.
Я посмотрел ей вслед, посмотрел, как Николай вытирает платком уголки глаз, и спросил:
- И почему же все уже никогда не будет хорошо?
- По кочану, - сказал Николай, шмыгнул носом и убрал платок, пропитанный слезами, в карман.
Глава 7
Было восемь часов вечера, когда я заглушил мотор.
- Приехали, - прошептал Николай.
Это была опушка леса, и мы добирались сюда какими-то странными окольными дорогами, во время путешествия по которым я впервые порадовался, что уже которую неделю стоит страшная жара, иссушившая почву. Достаточно было случиться пару дней назад небольшому дождю, и где-нибудь на пути сюда мы непременно завязли бы под сенью сосновых ветвей.
- Они еще не приехали, - сообщил мне Николай, хотя это можно было и не говорить. Ветра не было, деревья стояли неподвижно, будто так и существовали с начала времен. Было слышно жужжание мошек, и тем более был бы услышан шум подъезжающей машины.
Но пока можно было считать, что мы находимся в доме отдыха: тишина, покой, запах хвои. Я откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Впервые я получал положительные эмоции. Если не считать того эпизода, когда я угодил Николаю локтем в рот.
- Ты вот что... - прошептал Николай. - Ты давай не спи.
- Почему это? - сонно осведомился я. - Ты делай там свои дела, встречайся с кем надо... Потом разбудишь меня.
- Нет, не так, - сказал Николай и стал трясти меня за плечо. Я открыл глаза.
- Ну что еще?
- Спать-то сейчас не время, - прошептал Николай. - Совсем не время спать. Они же скоро приедут.
- Так они же к тебе приедут, не ко мне. Мне до них нет никакого дела, - равнодушно отозвался я. - Решай свои проблемы, а я подремлю.
- Ну не будь ты таким кретином! - сказал Николай. - С этими людьми так нельзя! Нельзя спать, когда они приезжают. Надо смотреть.
- Важные люди? - поинтересовался я. Это и вправду было интересно - кто может приехать на встречу с этим человеком в лес вечером? Еще парочка таких кретинов? Ну нет, мне на сегодня хватит.
- Они такие... - прошептал Николай, сводя брови на переносице в острый угол. - Они хотят, чтобы все было по-ихнему. Я сделал, я все сделал. Но они могут и обмануть. Они же сволочи... Они же... Ребенку же музыкой надо заниматься, а эти...
Фраза о ребенке заставила меня приоткрыть глаза.
- А они, значит, не думают, что ребенок должен заниматься музыкой? - сделал я свой вывод из этих словесных обрывков.
- Они вообще ни о чем не думают, - прошептал Николай, словно сообщил мне большой секрет. - И хотят, чтобы все было по-ихнему. А когда не по-ихнему... Ох! - Он уткнулся головой в ладони и замычал тягостно и протяжно.
- Спокойствие, - сказал я. - Держи себя в руках. Мы уже на месте. Твой ящик с тобой. Сумка с тобой. Они приедут, и все будет хорошо, - тут я вспомнил, что "хорошо уже никогда не будет", но слишком поздно.
Николай оторвал лицо от ладоней и напомнил мне:
- Не будет уже хорошо. Они такие... Кстати, - он оживился, - я как раз для тебя одну вещь взял...
- Ну-ка, - я хотел отвлечь его от горестных рыданий, - что ты мне за подарок приготовил? Те самые знаменитые ботинки?
- Нет, ботинки еще на мне, я их тебе потом отдам. Вот, смотри. - Николай поставил черную спортивную сумку себе на колени и расстегнул замок. - Смотри, это для тебя.
- Посмотрим. - Я перегнулся через спинку сиденья, чтобы заглянуть внутрь сумки.
Я посмотрел. Недоуменно моргнул, а потом еще посмотрел. Нет, никаких галлюцинаций. Все то же. Автомат Калашникова (одна штука) в промасленной бумаге. Магазины к нему (две штуки).
Я взял двумя пальцами магазин, перевернул - так и есть. Оба магазина набиты патронами. Готовы к употреблению.
- Это мне? - уточнил я.
- Тебе, тебе, - радостно закивал Николай. - Я сейчас объясню, как этим пользоваться. Смотри, сюда вставляешь, потом здесь передергиваешь...
Он довольно толково объяснял правила обращения с автоматическим оружием, а я думал о том, что за зеленым забором, наверное, размещалась воинская часть и с кем-то из воинов мой клиент заранее договорился о продаже автомата. Теперь автомат был в руках у моего клиента, и тот...
- Стоп! - Я схватил Николая за руку в тот момент, когда он собирался мне продемонстрировать, как производится снятие с предохранителя. - Не надо. Дальше я и сам знаю.
- Как хочешь, - пожал плечами Николай и перебросил сумку на переднее сиденье. - Держи...
У меня вдруг мелькнула дикая мысль: Николай - это зомбированный террорист-снайпер, которого я, сам того не подозревая, доставил на место покушения... А в железном ящике - снайперская винтовка или гранатомет. В нужный момент Николаю что-то стукнет в голову, он придет в себя и пустит в ход свой арсенал. Только вот кто может появиться в такой глуши? Даже губернатора с мэром сюда калачом не заманишь.
- А в ящике что? - спросил я у потенциального снайпера-зомби. - Гранатомет?
- Ты идиот, да? - Николай покрутил пальцем у виска и этим меня очень успокоил.
- А что же там тогда?
- Там - мое. Там что нужно, - загадочно пояснил Николай. - Я это отдам им.
- Тем, кто приедет?
- Ага.
Ну вот, кое-что уже прояснилось. Я предположил, что в ящике - какой-то украденный с завода механизм, который Николай должен продать таинственным "им". Ну что ж, это по крайней мере лучше, чем сидеть рядом с зомби.
- А это зачем? - кивнул я на сумку с автоматом. - Зачем ты мне дал эту штуку?
- Сейчас я тебе объясню. - Глаза Николая стали серьезными, он сжал кулаки и сосредоточенно постукивал ими по спинке сиденья. - Слушай меня, слушай... Они приедут. Я пойду к ним. Поговорим. Если все нормально - я вернусь. И мы поедем отсюда. И ты получишь еще сто баксов. Понял?
- Ага. А зачем тогда автомат?