ГЛАВА 17
На развилке Можайского шоссе Монаха поджидали двое молодых парней. Когда Фомин вышел из такси, к нему приблизился один из них и молча указал рукой на стоящую чуть в стороне белую "девятку".
Авторитет проследовал за провожатыми и, усаживаясь в автомобиль, позволил завязать себе глаза повязкой из плотной ткани.
Машина сорвалась с места, увозя пахана в неизвестном направлении.
Сидя на заднем сиденье, Монах пытался определить направление, но, по-видимому, парни получили на этот счет надлежащие инструкции и минут десять петляли по ночным улицам, прежде чем вырулить на финишную прямую.
Всю дорогу пассажиры "девятки" упорно молчали. Только один раз Фомин расслышал, как сидящий рядом с водителем молодой человек позвонил по мобильному телефону и произнес всего одну фразу:
- У нас все чисто, проверил, он действительно один приехал.
Сидя с завязанными глазами, Монах размышлял о том, что же произойдет дальше.
Он не понимал, чем вызвана такая ненависть Стародубцева к нему, Фомину, что он готов рискнуть даже собственной безопасностью, лишь бы разделаться с авторитетом.
Неужели недавние покушения - его рук дело? А впрочем, чему удивляться?
Сегодня люди готовы вцепиться в глотку друг другу из-за всякой мелочи, а он, Фомин, влез в их внутренние дела с банкиром. Конечно, Гладышев - вот что заставило Заику возненавидеть его, Монаха. Ну а Стародубцев просто выполняет приказ своего шефа.
"Ничего, - пронеслось в голове у авторитета, - я еще успею вцепиться кому-нибудь в глотку, прежде чем покинуть этот мир".
При мысли о предстоящей борьбе за жизнь Монах осторожно потрогал языком лежащее за щекой стальное лезвие.
Неожиданно машина остановилась, и Фомин ощутил, как чьи-то крепкие руки ловко прощупали его одежду в поисках оружия, а затем вытолкнули его из салона автомобиля, сдергивая с глаз повязку.
Монах осмотрелся.
Он обнаружил, что стоит посреди просторного двора старенького бревенчатого дома, обнесенного со всех сторон высоким забором. Он увидел пылающие злорадством и ненавистью глаза Стародубцева, за спиной которого маячили фигуры нескольких бойцов.
- Ты меня зенками не буравь, - сквозь зубы процедил пахан, обращаясь к Вадиму, - где девчонки?
Неторопливо обернувшись к одному из подручных, Стародубцев приказал:
- Андрон, телок приведи!
Недавний "лейтенант", выслушав распоряжение, скрылся на пороге дома и через минуту вернулся в сопровождении сестер, одна из них отчаянно вырывалась из крепких объятий похитителя, пытаясь лягнуть того по ноге.
Вдруг ее взгляд встретился с глазами Монаха, и она, больно саданув своего стража по голени, вырвалась и бросилась на шею к авторитету.
- Валера! Валерочка! Как же так? - Она крепко прижималась к его груди, теребя короткий ежик волос любимого. - Значит, они тебя через нас достали? Зачем ты приехал? Ну зачем? - Последний вопрос заглушили рыдания, и девушка, вздрагивая всем телом, заплакала, не в силах больше скрывать своих слез.
Монах принялся гладить ее светлые волосы, успокаивая нетвердым голосом:
- Ну перестань, Даша, перестань. Все нормально. Все обойдется.
В этот момент к Фомину подошла Маша и, обняв его за шею, уткнулась в плечо. Как ни странно, у нее не было слез, только глухие всхлипывания вырывались из девичьей груди.
Обнимая сестер, Монах повернулся к стоящему тут же Стародубцеву и суровым голосом сказал:
- Ты обещал отпустить их. Сдержи слово.
- А я и не отказываюсь, - ответил Вадим и бросил кому-то из своих людей: - Отвезете девчонок туда, куда они скажут.
От группы охранников отделились двое и, подойдя к близняшкам, взяли их за руки, пытаясь оторвать от авторитета.
Но Даша, вырвавшись, крикнула:
- Пошли вон, сволочи, подонки! Не трогайте меня, я никуда не поеду!
Фомин, приподняв девушку за подбородок, внимательно посмотрел ей в глаза и проникновенным голосом произнес:
- Вы должны уехать. Нам предстоит мужской разговор, и вам при этом присутствовать нельзя.
- Знаю я ваши разговоры, - выпалила Даша, - но без тебя никуда не поеду.
- Перестань, - кратко приказал Фомин, - поедешь! Если нет, я попрошу их, чтобы они вас связали и увезли силой.
- А ты? - спросила Маша. - А ты приедешь?
Монах на какой-то миг смутился, потупив взор, и тихо прошептал:
- Да, обязательно приеду. Вот поговорим - и приеду. Честное слово!
Девушки отстранились от мужчины, заглядывая ему в глаза. Затем они повернулись и уныло побрели за сопровождающими, но на полпути Даша остановилась, придержав за руку сестру, и, вновь бросив взгляд на авторитета, сказала:
- Помни - ты дал слово!
В ответ Монах лишь кивнул головой, отворачиваясь в сторону…
Когда габаритные огни отъезжающего автомобиля растворились в чернильной мгле, Фомин повернулся к Стародубцеву.
- Вот видишь, мразь, пришлось из-за тебя слово воровское нарушить. Ну давай, базлай, или ты меня сразу рвать собрался?
- Нет, это слишком мягко за то, что ты сделал, - грустно ответил Вадим.
У него в голове еще стояла душераздирающая сцена расставания с сестрами. Невольно он восхищался выдержкой и смелостью авторитета, который не задумываясь принес себя в жертву для спасения девушек, а ведь они, по сути дела, были ему никто.
Вадим спросил себя, а смог бы и он вот так же, не колеблясь ни минуты, пожертвовать собой ради любимой?
В конце концов, на свете много женщин, а каждый дорожит только своей шкурой. Решился бы он на такой отчаянный шаг?
Однозначно ответить на этот вопрос он не мог.
Из раздумий Стародубцева вывел спокойный голос Монаха.
- Интересно, - Фомин скривился в пренебрежительной улыбке, - что же я такого сделал, что ты так люто хочешь моей смерти? Неужели всему виной мое заступничество за школьного приятеля, который в силу сложившихся обстоятельств оказался вашим банкиром? Ну так знай - я ни на грош не жалею о случившемся. Мне только больно, что порядочные люди гниют в этой сучьей зоне.
- При чем здесь банкир? - отмахнулся Вадим. Его глаза вдруг недобро заблестели, лицо налилось кровью, и он с ненавистью продолжил: - Ты убил моего брата! Зачем ты это сделал? Ответь мне честно, и я дам тебе спокойно умереть.
Монах стушевался. Он не мог понять, о чем говорит собеседник.
- Брата? - как-то глуповато переспросил он. - Я не убивал твоего брата, и никто из моих людей этого не делал. Да зачем мне убивать вообще чьего бы то ни было родственника? Я никогда не опускался до уровня беспредела и скотства. Если бы я считал тебя своим врагом, то убил бы тебя, а не твоего брата.
Но Стародубцев больше не слушал Фомина. Перед его глазами, как наяву, встала картина: Сергей лежит на кровати в комнате дома отдыха с дыркой во лбу; Сережа в красном гробу с нанесенным на лицо гримом, а могильщики уже спешат заколотить гроб.
Взгляд Вадима подернулся пеленой, и он перестал осознавать, где находится и что делает.
Резким движением Стародубцев выдернул из наплечной кобуры пистолет и передернул затвор…
- Внимание! - в маленьком наушнике портативной радиостанции раздался предупреждающий голос старшего. - Снайперам действовать по обстановке. Ситуация критическая.
В перекрестье оптического прицела ВСС уже больше десяти минут находился покатый затылок Стародубцева. Сидящий на чердаке соседнего дома снайпер в камуфлированной форме и с причудливой раскраской на лице начал плавное движение указательным пальцем, лежащим на спусковом крючке.
По опыту он знал: через мгновение из ствола винтовки вырвется маленькое пламя, затем раздастся глухой щелчок бесшумного выстрела, а спустя долю секунды голова, просматриваемая сквозь прицел, исчезнет, переместившись на полтора метра вниз, окрашивая пыльную площадку двора алой кровью.
Вдруг послышался нарастающий гул мотора, и около забора дома, где вот-вот могла развернуться кровавая драма, затормозил автомобиль.
Из подъехавшей машины вылез молодой человек в черного цвета брюках и такой же футболке с растрепавшейся шевелюрой смоляных волос. Вслед за ним появились двое парней, с полчаса назад встречавшие Монаха на развилке Можайского шоссе.
Сидящий на чердаке снайпер увидел, как опустилась рука интересующего его объекта, сжимавшая пистолет, только что наведенный на Фомина. Палец на спусковом крючке снайперской винтовки послушно расслабился.
- Внимание! - вновь раздался в наушниках голос старшего. - Предварительная готовность! Удерживать объекты на прицеле, но огня не открывать!..
ГЛАВА 18
Стародубцев, опустив ствол пистолета, с любопытством уставился на прибывшего.
- Ну?
Сеня, подойдя к Вадиму, произнес:
- Это я тебе звонил. Я знаю, кто убил твоего брата Сережу.
- Я тоже знаю, - медленно ответил Стародубцев, прищурившись и коротким кивком головы указав на Монаха: - Вот он.
- Нет, - молодой человек отрицательно покачал головой. - Он здесь ни при чем.
Фомин, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого, пытаясь разобраться, что же в конце концов происходит.
- Тогда кто? - спросил Вадим. - Или ты приехал сказать, что это не он, а того, кто действительно виноват, мол, ищите сами? Так, что ли?
- Нет, - во второй раз повторил Сеня и, глядя прямо в глаза собеседнику, тихо сказал: - Твоего брата убил я по приказу Заики.
Лицо Стародубцева перекосилось от услышанного, и он, побагровев, переспросил:
- Заики? Ты? И ты так спокойно об этом говоришь, будто ждешь от меня Нобелевской премии?
Человек в черном молчал, открыто глядя на Вадима.
Тот продолжал задавать вопросы:
- Как ты докажешь, что это правда, что ты не один из людей Монаха, поспешившего подставиться за своего пахана?
- Привези Заику, я скажу ему это в глаза, - ответил Сеня.
Стародубцев пренебрежительно рассмеялся и коротко бросил:
- Твое слово против слова Заики для меня ничего не значит. Эх ты, молодой герой, придумал бы что получше.
Молодой человек задумался, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации, а затем попросил:
- Дай мне телефон, но только такой, чтобы ты мог все слышать, и я позвоню Заике. Он считает меня мертвым, потому что сам в меня стрелял. Кстати, он мне сообщил, что хочет навести тебя на Монаха, так как две мои попытки разделаться с ним, - говорящий указал на авторитета, - не удались.
- Хорошо, - кивнул Вадим и обернулся к одному из своих подручных, - принесите из дома радиотелефон.
Через минуту Сеня набирал номер Ступнина, а Стародубцев приник к динамику параллельного аппарата.
После продолжительных гудков на другом конце провода послышался сонный голос Заики:
- Да, - недовольно сказал он, - кому там не спится?
- Здорово, Саша, - поприветствовал молодой человек недавнего заказчика. - Это Сеня. Узнал?
Мгновение в динамике слышалось только мерное сопение опешившего Ступнина.
Затем писклявый голос протянул:
- Сеня, а как же… ты где? Подожди, какой Сеня? - наверняка Заике показалось, будто он еще спит и ему снится сон.
Киллер развеял его иллюзии:
- Тот самый Сеня, который по твоему заказу застрелил брата Вадима, чтобы ты мог спокойно натравить его на Монаха, как цепного пса. Тот самый Сеня, которого ты пытался убить в Строгино. Но, на мое счастье, ложкой ты владеешь лучше, чем пистолетом. А теперь слушай сюда, - интонации в голосе молодого человека приобрели угрожающий оттенок. - Я специально вернулся с того света за тобой, поэтому собирайся.
- Что ты намерен предпринять? - в вопросе прозвучал неприкрытый испуг.
- Я свяжусь с Вадимом и все ему расскажу, - ответил киллер.
Неожиданно для всех Заика рассмеялся и противным голосом произнес в трубку:
- Сеня, не валяй дурака. Запомни, если ты действительно решишься на это, тебе придется убеждать Стародубцева лично, а не по телефону, то есть рисковать своей шкурой. Да и я никогда не признаюсь в том, что приказал кончить того щенка, - говорящий перевел дух и продолжил, пытаясь говорить более убедительно. - Давай договоримся так: завтра я оставлю в камере хранения на Киевском вокзале кейс с сотней штук "зелени"; ты берешь деньги, и мы с тобой расстаемся навсегда. Номер ячейки сообщу потом. Идет?
Стародубцев взглядом приказал прекратить разговор. Сеня с готовностью положил трубку.
Какое-то время все молча смотрели друг на друга. Каждый по-своему осмысливал происходящее.
В голове у Вадима мелькнула странная мысль - в нем просыпалось подсознательное уважение к этим людям, готовым рисковать своей жизнью ради жизни других.
Ну, Монах понятно - тут ведь любовь. Хотя Стародубцев опять спросил себя: а смог бы и он так? Из-за любимой женщины отдать самое ценное - жизнь? На свете много женщин, а жизнь одна. Пока ответа на этот вопрос он не нашел.
Вслух же Стародубцев мрачно произнес, обращаясь к человеку в черном:
- С Монахом все ясно, а ты зачем полез в петлю? Если на что-то надеешься, вынужден тебя разочаровать - милости не жди.
Сеня устало посмотрел в глаза собеседнику и промолвил:
- Не в твоей власти казнить меня или миловать. Только я могу решить для себя - жить мне или умереть. Свой приговор я уже давно подписал и без промедления привел бы в действие, если бы не эта мразь.
Услышав сказанное, Вадим как-то весь ссутулился, сжался, как будто став меньше ростом, и сказал, обернувшись к Фомину:
- Монах, прости меня, я был не прав, - Стародубцеву казалось, что это говорит не он, совсем не те слова произносил он еще несколько минут назад. - Ты выполнишь данное тобой обещание и вернешься к девчонкам. Тебя немедленно отвезут.
Авторитет, презрительно уставившись на Вадима, презрительно сказал:
- Мы с тобой не в том возрасте и не в том положении, чтобы, как нашкодившие школьники, просить прощения. - Неожиданно голос пахана стал резким и злым. - Я тебя не смогу простить при всем моем желании. Но даже если это когда-нибудь и случится, тебя не простят мои друзья. Они попытаются тебя достать - рано или поздно, но это произойдет.
Низко склонив голову, Стародубцев ответил:
- Пусть будет так. Только дай мне время разобраться с этим негодяем. У меня больше причин разделаться с ним, чем у любого из вас.
- Хорошо, - хладнокровно бросил Монах, направляясь к ожидавшему его автомобилю.
Неожиданно Фомин замер на полдороге и порывисто вернулся назад. Вплотную приблизившись к Вадиму, прошептал очень тихо, чтобы мог расслышать только он:
- Нам будет тесно под одним небом. Вот тебе мой совет - уезжай, и подальше. Вообще из страны уезжай. Я обещаю, что никогда не стану тебя искать. Послушай добрый совет злейшего врага.
В ответ Стародубцев устало кивнул головой, не произнеся ни слова.
Окинув собеседника острым, как сталь клинка, взглядом, Монах круто развернулся и зашагал в сторону калитки. В следующую секунду хлопнула закрывшаяся дверь белой "девятки", и автомобиль растаял в ночной тьме…
После прерванного разговора Ступнин никак не мог заснуть. Он снова и снова прокручивал в памяти подробности недавней беседы.
Из головы не шла угроза так некстати ожившего киллера. Что и говорить, к такому повороту Заика не был готов. Надо срочно принимать какие-то меры, но какие именно, коротышка не знал.
Вначале он решил тут же сорваться и бежать куда подальше, но, поразмыслив, Ступнин подумал, что до утра ему ничего не угрожает. Да и на площадке круглосуточно дежурят двое охранников. Успокоив себя, Заика перевернулся на бок и сладко заснул.
Между тем у металлической пуленепробиваемой двери квартиры Ступнина, развалясь на мягком кожаном диванчике и покуривая дорогие сигареты, вяло переговаривались между собой двое крепких парней.
Один из них, плотно сбитый крепыш невысокого роста со сломанным носом, выдававшим в нем бывшего боксера, обратился к приятелю:
- Вот сидим мы тут, а какого черта, спрашивается? Какой дурак полезет сюда?
Второй охранник представлял собой полную противоположность товарищу: высокий рост, широкие плечи, длинные мускулистые руки; лицо можно даже назвать приятным, если бы не его неестественная продолговатость, придававшая всему облику парня несколько дебильный вид.
Посмотрев на приятеля отсутствующим взором, высокий охранник безразлично протянул:
- А мне все равно. Что здесь ничего не делать, что там, - причем где там, он наверняка не знал.
- Ну, не скажи, Сашок, - парень со сломанным носом криво ухмыльнулся, - что тебе лучше, здесь сидеть, глядя в заплеванный пол подъезда, или с какой-нибудь лярвой в теплой постельке покувыркаться?
На лице дебила застыла мечтательная улыбка. Отбросив окурок, он сказал, растягивая слова:
- Да, сейчас бы к телкам, ну, или их сюда…
Сашок не успел договорить, как раздался шум остановившейся на этаже кабины лифта, автоматические двери разъехались в стороны, и перед охранниками возникла стройная фигура белокурой красотки.
Оказавшись на лестничной площадке лицом к лицу с незнакомыми парнями, девушка на какой-то миг оробела, но, быстро взяв себя в руки, растянула свой сексапильный ротик в многообещающей минетной улыбке.
- Мальчики, - неожиданно вульгарным голосом вымолвила она, - а Сашок Ступнин здесь живет? - Шикарная блондинка жестом указала на бронированную дверь и сообщила как само собой разумеющееся: - Я обещала сегодня к нему заскочить.
Охранники невольно посмотрели на часы, стрелки которых показывали четыре часа ночи. Боксер, окинув оценивающим взглядом неожиданную гостью, спросил:
- Извините, а по какому поводу?
- А ни по какому, - девушка привычным жестом подтянула колготки, при этом высоко задрав юбку и обнажив стройные ноги.
Наблюдая за тем, как охранники буквально раздевали ее глазами, она закончила:
- Просто мы с Сашей договаривались, что я привезу ему новую девочку.
- Ты что - бандерша? - удивился высокий.
- Угу, - блондинка уже нажимала кнопку вызова лифта.
Поняв, что через секунду девушка исчезнет так же неожиданно, как и появилась, охранники почти одновременно вскочили на ноги, и низкорослый сказал:
- Подожди. А почем у тебя девочки?
- По деньгам, - бандерша лукаво улыбнулась и уже серьезно добавила: - Если по-быстрому у нас в машине, то по стольнику баксов, ну а если на всю ночь - тогда по пятьсот.
Охранники переглянулись; с одной стороны, соблазн был велик, но с другой - опасно покидать пост.
- Ну, вы будете думать или как? - Блондинка вопросительно уставилась на парней.
- Согласны по-быстрому, - за двоих ответил боксер, многозначительно посмотрев на товарища, и вошел в кабину лифта, увлекая за собой напарника.
Когда приятели оказались на площадке первого этажа, то, к своему удивлению, обнаружили, что девушка не спешит за ними. В следующий миг на головы охранников обрушились мощные удары резиновых ментовских дубинок, и они бесформенными тюками рухнули на цементный пол.
Из непроницаемой темноты подъезда возникла высокая фигура Стародубцева. Отстранив блондинку в сторону, он шагнул в тесное пространство кабины, за ним следовали двое парней. У двери квартиры Ступнина крутился невысокий паренек, этакий живчик с постоянно бегающими из стороны в сторону глазами.
- Ну что? - спросил Вадим у живчика.