- Мария Константиновна, вы тоже с Денисом разговаривали, - напомнил Никита Юрченко, заведующий воспитательной частью, для которого происшествие в отряде "Чебурашка" стало неприятным сюрпризом. - Почему одна Алиса должна отвечать за случившееся? Между прочим, она рекомендовала Людмиле Витальевне забрать сына от нас, хотя бы после второй смены. Парень два раза пытался удрать, и все прекрасно видели, что этим дело не ограничится. Между прочим, я тоже выступал за отъезд Дениса. Но именно вы утверждали, что недопустимо идти на поводу у упрямых малолеток. Что, если ему сейчас уступить, "мелкий" почувствует себя победителем, и будет в дальнейшем вертеть старшими, как ему вздумается. Вы уверены, что ребёнок - кусок пластилина, из которого можно вылепить любую фигуру. Моё мнение другое. У Дениса уже есть характер, причём весьма непростой и достаточно твёрдый. С избытком у него и хитрости, и предприимчивости. Одними нотациями положение не исправить. Ваши призывы не мешать маминому счастью Денис воспринял своеобразно. Он захотел просто исчезнуть. Решил, что никому не нужен здесь, на земле. Я слышал, что его отец погиб. И видел, как Денис подолгу смотрел на фотографию. Он меня не заметил, и я постарался поскорее уйти. Жаль, что не сообщил Людмиле Витальевне…
- Не надо всё на меня валить! - визгливо перебила Маркона.
Она взглянула в растерянные глаза директора и поняла, что надо его выручать. Но выручать так, чтобы никто, в том числе и этот слишком умный очкарик Юрченко, потом не обвинил её в желании любой ценой выгородить братца.
- Я не виновата в том, что Оленников - психически неуравновешенный, а, может, даже больной ребёнок. Он не любит свою мать, а это, извините, уже патология!
- Позвольте! - Лицо Юрченко пошло пятнами, как с ним всегда случалось от волнения. - Очень любит! Он решил умереть ради того, чтобы она была счастлива. Другое дело, что Денис разуверился в материнской любви. Похоже, что в семье он не находит ни тепла, ни участия. Бабушка могла бы забрать его, раз уж мать так увлеклась предстоящей свадьбой. У парня не осталось другого выхода - вот что страшно! Он не только не хочет быть здесь, в лагере - это ещё полбеды! Многие дети плачут и скучают, хотят домой. Но никто из них не вешается, потому что все знают - их рано или поздно заберут родители. Но Денис-то, похоже, и домой не хочет. Ему нечего ждать, нечем жить. Вы - поклонница слова "заставить". Я же уповаю на слово "убедить". Нельзя заставить любить, ненавидеть, уважать, презирать. Можно только вынудить человека изображать все эти чувства. А это, простите, не одно и то же…
- Вот и убеждайте его теперь! - Бурлакова торжествующе улыбнулась. - Но для начала покажите парня психиатру. Только если он и впрямь окажется шизофреником или кем-то в таком роде, Алиса не будет отвечать за случившееся. Отвечать станут доктора, давшие справку о том, что ребёнок здоров. И в лагере с ним обращались, как со здоровым. Но я ведь рекомендовала установить за ним наблюдение после второго побега. Все это должны помнить! А где было сегодня это наблюдение?! Почему Денис сумел стащить верёвку у завхоза? А потом ещё во время тихого часа покинул палату, перелез через забор или в подкоп проник, не знаю… И никто ничего не заметил!
- Я всю первую половину дня разбиралась с жалобами на плохое питание в лагере, - робко объяснила Алиса.
Она сидела, уронив голову на руки. И беспрестанно тёрла горячий лоб, отбрасывая в сторону прядь блестящих, иссиня-чёрных волос и покусывая нижнюю пухлую губу. Над верхней губой прилепилась бархатная пикантная родинка - знак силы духа и властного характера. Впрочем, пока этих качестве Алиса не проявляла. Наоборот, девушка, имевшая по четверти испанской и грузинской крови, слыла на редкость сдержанной и покладистой.
- Мы с диетсестрой сидели очень плотно. Соня Голубцова из моего отряда нажаловалась родителям, что её плохо кормят. Те привезли в воскресенье целую сумку провизии, запрещённой для хранения в лагере. Там паштеты были, творог, колбаса, даже пирожные. Кроме того, оказалось, что Сонечке нужны чипсы и мюсли. Вот мы и убеждали Голубцовых в том, что девочка совершенно не голодает, а просто на свежем воздухе имеет повышенный аппетит. И что все эти лимонады химических цветов для неё даже вредны. Во время обеда я демонстрировала им меню…
- Вот-вот, и всё в "Чебурашке"! - Маркона обречённо рассмеялась. - Уж, кажется, восьмилетки - какие с ними проблемы? Так нет же! Постоянно идут сигналы в областную лагерную спецкомиссию! В конце концов, вмешивается заместитель губернатора. И можно представить себе, что чувствует при этом директор лагеря! Ведь его работу на комиссии будут разбирать уже в третий раз! Сначала терзают пожарные и санэпидстанция, потом является следователь прокуратуры. Старшие дети обчистили киоск на заправке! Теперь выясняется, что малышей плохо кормят, а один из них даже пытался покончить жизнь самоубийством. И попробуй, докажи комиссии, что поступок этот вызван не дурным обращением в лагере, не голодом, не издевательствами со стороны более старших детей и персонала, а болезненным эгоизмом, желанием любой ценой получить всё и сразу. Мы не имеем права приказать Людмиле Витальевне забрать сына из лагеря, если она не желает этого делать. Конечно, и она виновата - избаловала отпрыска до крайности! Но мать ведь оплатила его пребывание! Вы что, предлагаете расписаться в собственном бессилии? Чтобы родители других детей утратили веру в наши возможности? Родители должны быть спокойны, отправляя молодняк в лагерь. Оплачивая путёвки, они оказывают доверие именно нам с вами. Демонстрируют, что мы им необходимы. Они нас кормят, в конце концов! Многие надеются на благотворное влияние коллектива - и детского, и педагогического. А мы, получается, не можем справиться с одним малолеткой, найти к нему подход. Если он, конечно, здоров…
- Лучше всего будет признать его психически больным. И для Алисы, и для всех остальных. Алиса должна помогать маме, у неё бабушка в больнице, и ей ни к чему иметь нарекания. И у Алексея Константиновича не возникнет проблем с проверяющими, - подала голос из угла элегантная блондинка.
Она только что спрятала в сумочку из мягкой кожи мобильный телефон дорогой модели и присоединилась к дискуссии. Так вольно вести себя на планёрках могла только любимица Марконы Люция Бражникова, вожатая пятнадцатого, самого младшего отряда, который назывался "Мурзилка".
Несмотря на свою достаточно скандальную репутацию, вольное поведение и неоднократные громкие разбирательства в лагерной комиссии, Люция пользовалась расположением Бурлаковой. В лагере, с лёгкой руки Алисы Яниной, Бражникову прозвали "Санта Лючия" - именно потому, что к ней не приставала никакая грязь. Маркона благополучно забывала о случаях распития спиртных напитков в вожатской комнате, курения в компании подростков на дискотеках и на пляже. Ходили слухи о том, что Люция совсем не прочь обучить любовным премудростям старших мальчиков.
Но Маркона затыкала рот всякому сомневающемуся в отличных деловых и нравственных качествах вожатой Бражниковой. Люция умела легко улаживать конфликты, виноватых делать правыми, а правых - виноватыми. Даже собственные неблаговидные поступки Люция преподносила как ошибки цветущей юности, за которые красивую девушку грех наказывать. Не только вожатые-0мужчины, но и подростки запросто называли Люцию кисулей, лапочкой и ангелочком, и она ничуть этого не стеснялась.
Она охотно демонстрировала на пляже самые откровенные бикини, а в лагере - нижнее бельё из лучших питерских бутиков. Алису, которая одевалась в основном на развале у станции метро "Удельная" и в секонд-хэндах, Люция снисходительно презирала, но при случае всегда вступалась за неимущую бедняжку. Да, конечно, ни Алиса, ни кто-либо другой из здешних вожатых не умели мастерски готовить коктейли для летней вечеринки, которые обожала Маркона, но по условиям договора от них этого и не требовали. Какой-нибудь "Мороз в джунглях" или "Тропический дайрики" помогали разрулить любую сложную ситуацию, и проверяющий всегда уезжал из "Чайки" довольный.
Ласковая, услужливая, обходительная Люция пользовалась успехом не только у тоскующих по мамам первоклашек, но и у тинэйджеров, жаждущих поделиться самым сокровенным. В отличие от суховатой, академичной Алисы Яниной, Люция Бражникова плясала на дискотеках, шепталась с девчонками о первых поцелуях, а мальчишек учила обращаться с подружками. "Болела" на матчах за футболистов и бегунов, сама великолепно плавала и прыгала с вышки в воду. Могла порекомендовать лучший крем от солнца, посоветовать фасон сумочки или узор на джинсах, придумать эксклюзивный макияж и рассказать о своих путешествиях по экзотическим странам.
Кроме того, Люция придумывала бесчисленные вопросы для викторин, сочиняла смешные стишки и пела на концертах, как настоящая поп-звезда, грациозно перемещаясь с микрофоном по сцене. Без Люции не мог обойтись в лагере никто, в том числе и Маркона, которая сейчас тепло и благодарно взглянула на свою спасительницу. Сидящий тут же Вован, который был вызван на планёрку как свидетель происшествия в лесу, плотоядно выпятил мокрые губы и осклабился. Про них с Бражниковой много судачили, но парочка давно уже научилась игнорировать мнение окружающих о себе и особенно своих близких отношений не скрывала.
- Признать человека психически больным могут только врачи, - заметил, между прочим, Никита Юрченко. - Даже если ему восемь лет.
- Ну, положим, нормальный парень вешаться не станет! - пожала загорелыми, сильно открытыми плечами "Санта Лючия". - Про него же всё известно. Склонен к побегам, к демонстративному поведению. Объявлял голодовки, ставил ультиматумы, неделями не общался со сверстниками и с взрослыми. Когда собирали лекарственные травы, спрашивал, какой из них можно отравиться насмерть. У него, вроде, и отца нет?
- Люди почкованием не размножаются, - ехидно заметила Алиса. - Отцы были у всех, без них никто не мог родиться. Не наше дело разбираться в семейных проблемах его родителей. Даже если они и не были женаты, и ребёнок стал результатом случайной связи, это ещё не повод называть его шизофреником. Подчёркиваю - даже если это было так! А, может, там имела место настоящая любовь. Да каждого копни - и везде неблагополучно! Например, мои родители развелись, когда мне исполнился год. Кажется, Боря Артемьев тоже одной мамой воспитывался. И вожатые, и дети часто происходят из неполных семей…
- У меня в отряде двое круглых сирот! - добродушно пробасил Боря. - Ничего, нормальные дети. Курят в меру и почти не выпивают. Короче, сдвигов нет.
- Алиска, не передёргивай! - Люция скривила персиковое личико, всем своим видом демонстрируя терпение и кротость. - Да, многие воспитываются только мамами. Кстати, я сама была такой до семи лет. Потом появился отчим. Но я же не вешалась из-за этого! Попереживала немного, поплакала, а после приняла случившееся как данность. И ничего, жива, как видите! Отчим подарил мне свою квартиру, а сам прописался у мамы. Но Денис-то ведёт себя совершенно неадекватно. Он не просто страдает, что было бы естественно. Он считает себя сыном погибшего героя, а ведь это ещё вилами на воде писано. Наверное, мама просто так ему карточку сунула, чтобы сынуля не комплексовал. Выбрала того, кто внешне похож на Дениса, и наврала во спасение. А он поверил и счёл себя особенным. Ребёнок афиширует своё горе. Пытается шантажом, угрозами заставить мать отказаться от брака. Если он в восемь лет такой, что с ним станет дальше? Кем он вырастет? В любом случае Дениску следует показать врачу. И уже на основании диагноза делать заключение. Матери я предлагаю пока ничего не сообщать, чтобы не волновать её попусту. Пусть спокойно готовится к свадьбе. А мы попробуем в последний раз обратиться к его чести и совести. Будущий мужчина просто обязан уважать чувства дамы, особенно своей матери. Алиса, ты не желаешь, чтобы с ним ещё раз побеседовали?
- А кто будет беседовать? Ты, что ли? - грубо ответила Янина и отвернулась к окну.
- Что за тон, Алиса?! - вспыхнула Маркона. - Люция говорит дело. И я стопроцентно с ней согласна.
- Люция всегда говорит только дело. А вы постоянно на сто процентов с ней согласны.
Алиса мрачно, тяжело смотрела из-под шелковистых, резко очерченных бровей горькими прищуренными глазами цвета крепкого кофе. Сейчас она была похожа на рассерженного юношу, и впечатление ещё более усиливал нежный пушок над её верхней губой. Алиса принципиально не пользовалась косметикой, полагая, что хороша и так.
- Люция всегда знает, ЧТО надо говорить. Но Денис из моего отряда, и общаться с ним буду я. Завтра же утром, обещаю. Ещё до того, как его покажут психиатру. А маменька его пускай покупает фату! Ребёнок лежит в изоляторе, со странгуляционной бороздой на шее! Весь в синяках и ссадинах, с кошмарными мыслями в голове! А мы думаем только о том, как избежать огласки! Как оправдаться перед специальной лагерной комиссией! Выговор важнее человеческой жизни, да? Вы что угодно можете обо мне думать, и говорить тоже, но для меня в данной ситуации важнее всего сам Денис. Если он что-то с собой сделает, уже уехав из лагеря, вы с облегчением вздохнёте. Пронесло! Вам за него не отвечать! А я себе этого никогда не прощу, никогда! Я хочу не показатели, не отчёты спасать, а мальчишку!
- Где уж нам до тебя!
Люция мотнула объёмной причёской, похожей на сноп ярко-жёлтой блестящей соломы. Сумочка Люции хорошо смотрелась с широким, украшенным серебряной фурнитурой, ремнём. Ремень плотно охватывал осиную талию и дополнял ансамбль, состоящий из крошечных шортиков и стилизованной под тельняшку безрукавки.
- Мы - формалисты и бюрократы. Для нас человеческая жизнь - ничто. А ты-то куда раньше смотрела? Почему Денису не уделяла внимания столько, сколько нужно? Третья смена уже идёт, между прочим!
- Да, я очень виновата. Нужно было раньше подумать. Но я не знала, что он решится на крайний шаг. Что он… - Алиса не договорила, встала из-за стола и тряхнула головой. - Алексей Константинович, я пока остаюсь на отряде?
Директор растерянно кивнул и только потом заметил, насколько его любимая сестра потрясена наглостью вожатой. Судорожно усмехаясь, Маркона обмахивалась веером, сделанным из любовного письма, конфискованного в первом отряде. Но молчала, понимая, что кроме Люции Бражниковой жёсткие меры в отношении Алисы Яниной не поддержит никто.
Девчонка оказалась не промах, применила верную тактику, нашла нужные слова. И спорить с ней именно сейчас не стоило. Гораздо более разумным казалось поручить ей разобраться с Денисом. Может, что-нибудь и получится, а там и до конца смены недалеко. Мальчишка должен прийти в себя до отъезда из лагеря, иначе могут быть неприятности с его матерью.
Та обвинит во всём именно их - вожатых, педагогов, старших товарищей Дениса. Сама распустила сына до безобразия, пылинки с него сдувала, исполняла каждое желание. А теперь вдруг неожиданно собралась замуж. И в лагере обязаны, видите ли, из избалованного мальчишки сделать мужчину! Много захотела, вертихвостка! Как-то надо передать Дениса родительнице с рук на руки и не допустить новых глупостей. Всё время следить за ним никаких сил и нервов не хватит. В лагере куча других детей, и каждый - не пряник. Значит, надо Дениса как-то уговорить успокоиться. И если Янина сама вызывается попробовать, почему не позволить?
Покачивая грузными бёдрами, Маркона подошла к двери, приоткрыла её и выглянула на крыльцо. В темноте белел медицинский халат. Увидев его, Маркона удовлетворённо кивнула.
- Танюша, заходи быстрее! Как он там?
- Ничего, спит. Я ему успокоительного вколола.
Медсестра Татьяна Ларина, внешне очень похожая на свою знаменитую тёзку, перекинула косу через плечо и вошла в пропахшую потом, табаком и дезодорантами библиотеку. Испуганно осмотревшись, она съёжилась.
- Вот, пожалуйста! - Маркона покровительственно похлопала сестричку по покатому узкому плечику. - Танюша уверяет, что с Денисом всё в порядке. Мальчик спит. Ты считаешь, врач не нужен?
- Денису? Нет, скорее всего. Ну, невропатолог, может быть… А так никаких серьезных травм я не обнаружила. Правда, Денис ничего не ест и не хочет со мной разговаривать. Но я и не настаиваю. Ему нужно прийти в себя, а там посмотрим. Меня больше Оля Парфёнова беспокоит из четвёртого отряда. У неё, кажется, тепловой удар…
- Это уж ты сама решай, мы не медики! - Марконе не хотелось, на ночь глядя, грузить себя и брата ещё одной проблемой. - Надо будет - вызывай врача или сразу "неотложку". - Бурлакова нежно посмотрела на перепуганного брата.
Тот не чаял, как закончить планёрку, выбраться на свежий воздух и наконец-то расслабиться. Алексей собирался сразу идти на залив и долго плавать в тёплой, как парное молоко, воде. Потом по плану было выпить ледяного пивка и закусить солёными орешками. Ну, разумеется, и поспать, сколько получится, перед новым тяжёлым днём…
У вожатых были примерно такие же желания. Одна Алиса мечтала уйти в вожатскую, где жила вдвоём с подругой Гульдар Бариевой, которая командовала тринадцатым отрядом.
- Значит, пока шума не поднимаем, - резюмировала Маркона. - Дети в таком возрасте всё забывают быстро. Володя! - Она повернулась к Азибаеву. - Я бы тебя попросила особенно не вспоминать сегодняшнее. И пускай твоя компания много не болтает. Всем вожатым отрядов принять меры к пресечению пересудов на эту тему. Ничего не было, и всё! Кончено! Алиса поговорит с мальчиком и убедит его не делать глупостей. А денька через три мы ещё раз всё обсудим. Может, не в столь широком кругу. Всё. Я закончила! - Маркона словно и не метала только что громы и молнии. - У кого-нибудь есть вопросы?
- Я тоже хочу Алисе помочь!
Гульдар, восточная красавица, смуглая с ослепительно-белыми зубами и густо подсинёнными веками, выступила вперёд. Одета она была в красный махровый топик и такую же юбку, подпоясанную шнурком с кисточками.
- Мне кажется, не нужно обвинять Дениску. Ему и так плохо. Нужно помочь ребёнку понять всё, осознать. Получается, он сам и виноват во всём. Он - шизофреник и всё такое. Не надо его крайним делать. Да, мальчик неправ. Но если его только ругать, он лучше не станет. Почему-то он боится материного замужества. Может, ему именно этот отчим не нравится. Или что-то ещё… Надо узнать у него. Легче всего сказать, что он сам плохой. А что мы знаем об отчиме? О матери Дениса? Про его семью? Ничего! А вдруг ребёнку-то и виднее? Мы же папу-то нового не видели, а судим!
- Вот и займитесь этим оба! - устало махнула рукой Маркона.
Она тоже собиралась искупаться в заливе, но прежде всего - принять таблетку от головной боли. Затянувшаяся до полуночи планёрка утомила её, но без разбирательств и оргвыводов всё равно было не обойтись. Если начальство заинтересуется, Алёша отрапортует, что вожатые постановили ребёнка на сей раз простить, и попробовать разобраться самостоятельно. А уж если у них ничего не получится, показать Дениса детскому психиатру, в крайнем случае, невропатологу.
- Ты, Гуля, из многодетной семьи, так что справишься. Все свободны! Танюша, у тебя пятерчатки нет? Или, на худой конец, цитрамона?
- Пойдёмте со мной в кабинет. Я поищу…
Таня вышла из библиотеки вместе с Марконой. Другие, шумно переговариваясь и потягиваясь, тоже двинулись к дверям. Над крыльцом горел фонарь, и вокруг него роились светящиеся мошки. Казалось, что от электрического сияния мягко серебрится воздух.
- Родителям скажем, что дети просто неправильно поняли, - говорила Маркона Люции Бражниковой - Ребёнок случайно упал с дерева…