* * *
Последний телефонный номер, оставленный Томми Тиллари, оказался номером отеля "Мюррей Хилл". Меня соединили с Томми, и он спросил, не мог бы я заехать в отель.
- Ты знаешь, где это? На пересечении 37-й и Лекса.
- Я смогу найти.
- У них здесь внизу есть бар - вполне симпатичное тихое местечко. Он забит японскими бизнесменами в костюмах от братьев Брукс. Иногда они затягиваются скотчем и в это время фотографируют друг друга. Потом улыбаются и заказывают еще выпивку. Тебе понравится.
Я поймал такси и поехал туда; как оказалось, Томми не слишком преувеличивал. Их бар, шикарный, с приглушенным освещением, в этот вечер был в основном заполнен японцами. Томми сидел один у барной стойки; когда я вошел, он пожал мою руку и познакомил с барменом.
Мы взяли выпить и сели за стол.
- Сумасшедшее место, - сказал он. - Посмотри на них, видишь? Ты думал я шучу про фотографии, верно? Интересно, что они потом делают с этими снимками? Для того чтобы разместить все то, что они отщелкивают, нужна целая комната.
- У них в фотоаппаратах нет пленок.
- Вот было бы забавно, верно? - Томми засмеялся. - Нет пленки в фотоаппаратах! Черт, может, они к тому же и не настоящие японцы. Обычно я хожу в "Блупринт" в квартале отсюда в Парке. Есть еще одно местечко, что-то типа небольшого бара - "Грязный Дик" или вроде того. Но я остановился здесь и хотел, чтобы ты нашел меня. Тебя здесь все устраивает или нам стоит двинуть куда-нибудь в другое место?
- Здесь отлично.
- Уверен? Я никогда прежде не нанимал детектива и должен быть уверен, что он всем доволен. - Он усмехнулся, потом его лицо стало серьезным. - Мне было очень интересно, есть ли у тебя, понимаешь, какие-нибудь сдвиги.
Я рассказал ему кое-что из того, что узнал. Его настроение заметно улучшилось после истории о драке в баре и о зарезанном сопернике.
- Это здорово, - сказал он. - Это поможет прижать наших смуглокожих братишек, верно?
- Каким образом?
- Он ловко орудует ножом, - ответил Томми. - Он уже убил кого-то один раз и смог избежать наказания.
Господи, это прекрасная новость, Мэтт! Я знал, что это отличная идея - нанять тебя. Ты уже говорил с Капланом?
- Нет.
- Тебе обязательно нужно это сделать. Именно такого рода информация ему и нужна.
Меня все это удивило. Прежде всего меня поразило одно несоответствие: ведь Дрю Каплан должен был знать об этом убийстве, совершенном Мигелито Крузом, для этого и детектива нанимать не нужно было. Мне также казалось, что этот факт не будет иметь никакого значения в суде, да и может ли он вообще быть представлен в суде по этому делу. В любом случае, Каплан сказал, что ему нужно нечто такое, что позволит ему и его клиенту избежать даже первого появления в суде. Я был уверен, что пока еще не нашел ничего подобного.
- Тебе стоит рассказать Дрю обо всем, что ты раскопал, - убеждал меня Томми. - Какую-нибудь малость, которая для тебя не имеет никакого значения, он может связать с чем-то, что у него уже есть. Может оказаться, что это именно то, что нужно, понимаешь, о чем я? Даже если это само по себе совсем не значительно.
- Да, я понимаю.
- Разумеется. Звони ему раз в день, говори, что у тебя появилось нового. Я знаю, что ты не пишешь отчетов, но ты же не против того, чтобы регулярно связываться по телефону?
- Нет. Конечно нет.
- Отлично! - воскликнул Томми. - Просто здорово, Мэтт. Давай я нам еще закажу выпить.
Он прошел к бару и вернулся с напитками.
- Так, значит, ты побывал в нашей стороне, да? Ну и как на твой взгляд?
- Твой квартал мне понравился гораздо больше, чем Круза и Херреры.
- Черт, надеюсь, что так. Что, ты был рядом с моим домом? С моим домом?
Я кивнул головой.
- Я посчитал это необходимым. У тебя есть ключ, Томми?
- Ключ? Ты имеешь в виду ключ от дома? Конечно, у меня ведь должен быть ключ от собственного дома, разве нет? А что? Ты хочешь взять ключ, Мэтт?
- Если ты не против.
- Господи, там все побывали: копы, страховщики, не говоря уж о грабителях. - Он достал из кармана связку ключей, отсоединил от нее один и протянул мне. - Этот от передней двери. От боковой тебе тоже нужен? Они вошли через боковую. Сейчас там картон на месте стекла, которое они разбили, чтобы войти.
- Я это сегодня заметил.
- Тогда зачем тебе ключ? Просто выдави картон и открой дверь. Пока будешь внутри, посмотри, не осталось ли в доме чего-нибудь, что еще стоит украсть, и вынеси это в наволочке.
- Они так все и проделали?
- Кто знает, как они все проделали? Так показывают ограбления по телевизору, правильно? Господи, взгляни на них, видишь? Они фотографируют друг друга, передают друг другу фотоаппараты снова и снова. В этом отеле остановилась тьма японцев, вот почему они все сюда валят. - Томми посмотрел на свои руки, лежащие на столе. Его кольцо на мизинце перекрутилось, и он поправил его. - Жить в гостинице неплохо. Но здесь нельзя оставаться вечно. Приходится платить за каждый день, итоговая сумма растет.
- Ты вернешься обратно в Бэй-Ридж?
Он покачал головой.
- Зачем мне такой дом? Он был слишком велик для нас двоих, а мне придется бродить по нему одному. Это даже если забыть все то, что связано с ее смертью.
- Тогда зачем вам был нужен на двоих такой большой дом, Томми?
- Ну сначала-то он не был только для двоих. - Вспоминая, он смотрел куда-то вдаль. - Это дом тети Пэг. Так случилось, что она вложила деньги в его постройку. У нее оставались кое-какие деньги от страховки после смерти мужа, умершего несколькими годами ранее, а нам нужен был какой-то дом, потому что мы ждали ребенка. Ты знал, что у нас был ребенок?
- Кажется, что-то было в газетах.
- Краткий некролог, да. Я сам его дал. У нас был мальчик Джимми. Он уже родился больным, врожденный порок сердца и умственные отклонения. Он умер, немного не дожив до шести лет.
- Это очень тяжело, Томми.
- Ей было гораздо тяжелее. Я думаю, что могло бы быть еще хуже, но он жил дома только самые первые месяцы. Определенные проблемы со здоровьем, с которыми невозможно справиться в домашних условиях, понимаешь, о чем я говорю? К тому же доктор отвел меня в сторонку и сказал: "Послушайте, мистер Тиллари, чем больше ваша жена привяжется к ребенку, тем тяжелее ей будет, когда случится неизбежное". Потому что они знали, что мальчик долго не проживет.
Не сказав ни слова, Томми встал и пошел за новой выпивкой.
- Так мы стали жить там втроем, - продолжил он. - Я, Пэг и тетя. У тети была собственная комната, собственная ванна - и все это на третьем этаже. Но все равно это был слишком большой дом для трех человек. Но две женщины, понимаешь, они составляли друг другу компанию. Потом, когда эта старая леди умерла, мы думали о переезде, но Пэг привыкла к дому, привыкла к соседям.
Он сделал глубокий вдох, потом его плечи опустились.
- Нужен ли мне этот большой дом, мотаться туда-сюда, продираться в метро - все это как шило в заднице. Как только все прояснится, я его продам и найду себе небольшую квартирку в центре.
- В какой части города?
- Даже не знаю. Рядом с Грамерси-парк довольно неплохо. Может быть, в восточной части города. Может, куплю кооперативную квартирку в приличном доме. Мне много места не надо, - он фыркнул. - Могу съехаться с этой, ты знаешь, Кэролин.
- О?
- Мы ведь работаем вместе. Я вижу ее здесь каждый день: "Я была в офисе". - Он вздохнул. - Мне нужно побыть вдалеке от тех мест, пока все не прояснится.
- Конечно.
Потом мы перешли к разговору о церквях, уж не помню каким образом. Началось вроде с того, что бары открыты дольше церквей, что церкви закрываются рано.
- Ну, они вынуждены так поступать, - сказал Томми. - Все из-за преступности. Мэтт, когда мы были детьми, разве слышали когда-нибудь об ограблении церкви?
- Думаю, это случалось.
- Наверное, но ты когда-нибудь слышал об этом? Сейчас столько людей, для которых нет ничего святого. Конечно, есть еще та церковь в Бенсонхерсте, думаю, она должна быть открыта в любое время.
- Что ты имеешь в виду?
- По-моему, это именно в Бенсонхерсте. Большая церковь, я забыл ее название. Какого-то святого.
- Да уж, объяснил.
- Разве ты не помнишь? Пару лет назад двое чернокожих ребят украли что-то из алтаря. Золотые подсвечники или что-то там - не знаю. Но оказалось, что в эту церковь каждое утро на мессу ходит мама Доминика Тутто. Ну, того главаря банды, что держит в руках половину Бруклина.
- Да-да, знаю.
- Им было дано указание, а неделей позже эти подсвечники снова стояли на своем месте. Или что там было. По-моему, все-таки подсвечники.
- Не важно.
- А те сопляки, что их стащили, исчезли. Потом я слышал одну историю, но не знаю, правда ли это или только выдумка. Меня там не было, и того, кто мне это рассказывал - хоть я и не помню кто, - его там тоже не было, понимаешь?
- Так что ты слышал?
- Я слышал, что этих двух ниггеров притащили в подвал Тутто, - начал рассказывать Томми. - И подвесили на крюки для мяса. - Недалеко от нас мигнула очередная вспышка. - А потом заживо содрали с них кожу. Но кто знает? Таких историй можно услышать много, но никогда не знаешь, чему верить.
- Тебе стоило пойти с нами сегодня днем, - сказал мне Скип. - Я, Киген и Русландер сели в мою машину и рванули на ипподром. - Он заговорил, растягивая слова и имитируя акцент уроженцев западного побережья: - Участвовали в королевском спорте, сделали свой вклад в улучшение породы, на самом деле.
- Мне нужно было выполнить кое-какую работу.
- Лучше бы мне тоже было поработать. Чертов Киген, у него по всем карманам были рассованы маленькие бутылочки, он приканчивал их по одной за забег - полные карманы. И ставил он не на лошадь, а на ее имя. Была там одна лошадка - Королева Джил, которая не побеждала с тех пор, как Виктория стала королевой. Киген вспомнил девчонку по имени Джил, в которую был влюблен в шестом классе. Поэтому, конечно, поставил на эту лошадь.
- И эта лошадь пришла первой.
- Конечно, эта лошадь пришла первой. Она победила при ставках двенадцать к одному, а Киген купил на нее десятидолларовый билет, а потом сказал, что ошибся. Какая ошибка? А он говорит: "Та была Рита, а Джил звали ее сестру. Теперь я вспомнил точно".
- В этом весь наш старина Билли.
- Ну и целый день был таким, - сказал Скип. - Он ставил на своих старых подружек и их сестер и выпил полкварты виски из этих маленьких бутылочек. Русландер и я проиграли, не знаю, сто - сто пятьдесят долларов, а этот чертов Билли Киген выиграл шестьсот баксов, ставя на имена своих девушек.
- А как ты и Русландер выбирали лошадей?
- Ну ты же знаешь нашего актера. Он втягивает голову в плечи и идет общаться, разговаривая уголком рта, как те, кто продают сведения о лошадях. Поговорит с двумя-тремя ребятами с лошадиными лицами и возвращается с информацией о победителе. Наверное, ребята, с которыми он говорил, тоже актеры.
- И вы оба ставили на выбранных им лошадей?
- С ума сошел? У меня научный подход.
- Ты изучаешь их данные?
- Я ничего не могу там понять. Я просто наблюдаю, у какой лошади был срыв, когда на нее ставили большие деньги. Также я спускаюсь вниз, смотрю, как они идут, и отмечаю, какая хорошо срет.
- Очень научно.
- Абсолютно. Кто захочет вкладывать серьезные деньги в кобылу, страдающую запором? Что это за скакун, если он измучен нерегулярностью стула? Мои лошади, - Скип прищурил глаза, - все отличные.
- А Киген сумасшедший.
- Ты все правильно понял. Он опошлил мой научный подход. - Скип нагнулся, чтобы вытащить сигареты. - О, Иисусе, я люблю эту жизнь. Богом клянусь, я для этого рожден. Пол своей жизни я проведу, занимаясь собственным кабаком, а другую половину - шатаясь по чужим барам и время от времени убегая оттуда, чтобы слиться с природой и творением рук Божьих.
Он внимательно посмотрел на меня.
- Мне это нравится, - сказал он спокойно. - Вот почему я собираюсь заплатить этим сволочам вымогателям.
- Они звонили?
- Прямо перед тем, как мы поехали на ипподром. Они передали свои не подлежащие обсуждению требования.
- Сколько?
- Достаточно, чтобы я не принимал мои проигрыши на скачках всерьез. Кого колышет, выиграешь ты или проиграешь сотню долларов? А я проигрался не сильно, ведь это перестает быть забавным, только когда речь заходит о серьезных деньгах. Они хотят серьезных денег.
- Ты собираешься заплатить им?
- Мы собираемся завтра встретиться кое с кем. - Скип взял свой стакан. - С юристами, бухгалтерами. Если только Касабиан перестанет беситься.
- А потом?
- А потом, я думаю, мы попытаемся обсудить не подлежащее обсуждению и, наверное, заплатим, черт возьми. Что еще юристы и бухгалтера могут нам сказать? Поднять армию? Начать партизанскую войну? Такого совета от юристов не дождешься.
Он достал из пачки новую сигарету, постучал ею, поднес ко рту, снова постучал и наконец прикурил.
- Я машина, которая курит и пьет, - сказал он, выпуская облачко дыма. - Сказать по правде, я не знаю, какого черта меня все это волнует.
- Минуту назад тебе нравилась эта жизнь.
- Я это сказал? Знаешь анекдот про парня, купившего фольксваген: друзья его спрашивают, как ему это нравится. "Это словно лизать женщину, - отвечает парень. - Я схожу от этого с ума, но нисколько этим не горжусь".
Глава 10
Я позвонил Дрю Каплану на следующий день утром, прежде чем поехать в Бруклин. Его секретарша ответила мне, что он на встрече, и предложила, чтобы он сам перезвонил мне попозже. Я сказал, что перезвоню ему, что и сделал через сорок минут, когда вышел из метро на Сансет-парк. К этому времени он уже ушел на ланч. Я сказал, что позвоню еще позже.
В этот день я встретился с женщиной, которая дружила с девушкой Энджела Херреры. У нее были ярко выраженные индейские черты и сильно изрытое оспинами лицо. Она сказала, что ей очень жаль, что Херрера попал в тюрьму, но, возможно, это к лучшему для ее подруги, потому что Херрера никогда бы на ней не женился и даже не стал бы с ней жить, так как считал себя по-прежнему женатым на женщине из Пуэрто-Рико. "И его жена разводится с ним, но он не соглашается, - сказала она. - Моя подружка хотела забеременеть, но он ей не позволил и не хочет на ней жениться. Что ей с ним делать дальше, понимаете? Для нее только лучше, что его какое-то время не будет. Для всех лучше".
* * *
Я опять позвонил Каплану из телефонной будки на углу и на сей раз застал его. Я вытащил мою записную книжку и рассказал ему все, что у меня есть. Как я понял, ни одно из моих сведений не представлялось ему важным, кроме прошлого ареста Круза за непредумышленное убийство. Но и это он, казалось, уже знал, так как быстро сориентировался в ситуации.
- Это не та информация, с которой следователю стоит появиться в суде, - сказал он. - Это следовало бы убрать в стол. Правда, хотя это нельзя представить в суде, но можно использовать иначе. Ты мог бы зарабатывать, продавая информацию такого рода. Не хочу отбивать у тебя охоту к дальнейшим поискам.
Но когда я повесил телефонную трубку, то уже действительно не чувствовал никакой охоты искать что-либо дальше. Я вернулся обратно во "Фьорд" и пропустил пару стаканчиков, но потом пришел какой-то долговязый парень с копной светлых волос и светлыми усами и попытался втянуть меня в турнир на игральном автомате. Меня это не заинтересовало, равно как и других присутствующих, поэтому парню пришлось играть в одиночестве, изображая из себя шумного веселого пьянчугу. Думаю, он пытался походить на этакого рубаху-парня. Я оставил шумный кабачок и прошел пешком всю дорогу до дома Тиллари на Колониал-роуд.
Открыв ключом парадную дверь, я вошел внутрь, отчасти ожидая, что моему взору откроется та же картина, что и человеку, нашедшему тело Маргарет Тиллари. Но, конечно, все было прибрано и расставлено по местам уже давно, сразу после того, как криминалисты и фотографы проделали свою работу.
Я прошелся по комнатам первого этажа, нашел боковой вход, к которому вел коридор из кухни, прошел обратно через кухню и столовую, пытаясь представить себя на месте Круза и Херреры, как они двигались через комнаты пустого дома.
Да только дом не был пустым. Маргарет Тиллари находилась здесь, наверху в своей спальне. Что она делала? Спала? Смотрела телевизор?
Я пошел вверх по лестнице. Пара ступенек скрипнула у меня под ногами. Скрипели ли они так же в ночь ограбления? Слышала ли это Пэг Тиллари и как она среагировала? Может, она подумала, что это шаги Томми, и встала, чтобы встретить его. Может, она знала, что это не он. Некоторые люди узнают знакомые шаги, а чужая походка может потревожить, разбудить.
Она была убита в своей спальне. Поднялись по лестнице, открыли дверь, обнаружили оцепеневшую от страха женщину и зарезали ее? Или, может быть, она вышла из спальни, ожидая Томми или не ожидая его, и, столкнувшись с грабителями, забыла о благоразумии. Так всегда происходит, люди теряют голову, оскорбленные вторжением в их дом, и ведут себя так, словно их праведный гнев послужит им оружием.
Потом она увидела нож в его руке и бросилась обратно в комнату, может быть, попыталась закрыть дверь. А он вошел следом за ней, наверное, она кричала, и ему нужно было, чтобы она заткнулась...
Перед моими глазами возникла Анита, пятившаяся от ножа, а место действия сменилось нашей спальней в Сайоссете.
Глупо.
Я подошел к одному из комодов, стал открывать и закрывать ящики. Это был ее комод, низкий и длинный. Томми пользовался высоким комодом на ножках, сделанным во французском провинциальном стиле и составляющим единое целое с кроватью, тумбочкой и туалетным столиком с зеркалом. Я просмотрел ящики его комода. Даже после его отъезда в них было полно вещей, но, наверное, у него было очень много одежды.
Я открыл дверь стенного шкафа. Она могла спрятаться там, хотя это было бы не очень удобно. Шкаф был забит: полки, загруженные несколькими дюжинами обувных коробок; вешалка, забитая одеждой на плечиках. Томми наверняка взял с собой парочку костюмов и свитеров, но и оставшихся шмоток было больше, чем у меня.
На туалетном столике стояли флаконы с духами. Я вынул пробку из одного и поднес ее к носу. Духи пахли ландышем.
Пробыл в комнате я довольно долго. Есть люди, более чувствительные, которые берут вещи с места убийства. Наверное, каждый так делает, просто чувствительные лучше понимают, на что они настроены. У меня не было никаких иллюзий относительно моих способностей уносить с собой флюиды, испускаемые комнатой, одеждой или мебелью. Запах - вот что четко отпечатывается в памяти. Но ее духи только напомнили мне, что моя тетя душилась такими же цветочными ароматами.
Я не знал, что я здесь делаю.
В спальне стоял телевизор. Я его включил, потом выключил. Она могла смотреть телевизор, она могла даже не слышать грабителя, пока они не открыли дверь. Но ведь тогда он должен был услышать звук работающего телевизора. Зачем заходить в комнату, если знаешь, что там кто-то есть, когда можно просто ускользнуть незамеченным?