- Знаю, но...
- Джорджия, был ли подсоединен к телефону автоответчик?
Ее взгляд невольно метнулся в сторону столика у изголовья кровати, где рядом с телефоном стоял автоответчик.
- Мне надо было отдать его, когда вы заходили в первый раз, - произнесла она. - Я даже об этом подумала позже. Вы так быстро задали вопросы о том, что оставалось в комнате, знала ли я Паулу и не справлялся ли кто-либо о ней после ее отъезда, что я вспомнила про автоответчик, когда вы уже ушли. Я вообще-то и не собиралась оставлять его у себя, а просто не знала, как с ним быть. Вот он и стоит на прежнем месте.
- И прекрасно.
- Правда, я им пользовалась. Я хочу купить себе новый аппарат, когда поднакоплю денег. Мне нравятся новые модели - с дистанционным управлением, чтобы можно было позвонить с другого аппарата и прослушать записанные сообщения. А этот совсем простенький. Пока, конечно, и он бы пригодился. Вы хотите его забрать? Я могу за минуту его отключить.
- Мне он не нужен, - сказал я. - Я сюда пришел не для того, чтобы забрать автоответчик или получить деньги за разговоры с Таллахасси.
- Извините.
- Я только хотел бы задать вам пару вопросов относительно телефона и автоответчика. Вот и все.
- О'кей.
- Я знаю, что вы въехали сюда восемнадцатого, а телефон работал до двадцатого. В эти дни кто-нибудь спрашивал Паулу?
- Нет.
- Что же - телефон вообще не звонил?
- Один или два раза. Искали меня. Я созвонилась со своей подругой и дала ей этот номер. За уик-энд она пару раз разговаривала со мной. Из города, так что звонок ничего не стоил. Ну, разве что четвертак, не больше.
- Мне безразлично - звони вы хоть на Аляску, - повторил я. - Если это может вас успокоить, имейте в виду: ваши звонки не придется оплачивать. Задаток Паулы перекрыл ее расходы, так что ваши разговоры будут оплачены из оставшихся на ее счету денег. Поскольку самой Паулы здесь нет, никто не потребует возмещения остатка.
- И все-таки я поступила некрасиво.
- Все в порядке. Значит, звонили только вам? А когда вас не было? Есть ли записи на автоответчике?
- После моего переезда ничего записано не было. Видите ли, как только я сообразила, что телефон принадлежит ей и плата за него не включена в стоимость комнаты, я отключила автоответчик. Лишь позднее, примерно через неделю, решив, что она за ним не вернется, я подумала, что могла бы им пока пользоваться. Тем более что он мне действительно нужен. Подсоединив его снова, я прослушала все записи и только потом вставила свою кассету.
- Скажите, кроме звонков ее родителей, были какие-либо еще?
- Немного.
- У вас сохранилась кассета?
- Я все стерла.
- Вы что-нибудь припоминаете из того, что услышали?
- Нет, ничего. Это были какие-то обрывки. Пленку я прокрутила только один раз, когда пыталась разобраться, как мне ее очистить.
- А что произошло с той кассетой, на которой были записаны слова самой Паулы о том, что дома ее нет и она просит оставить сообщение после сигнала? У Паулы ведь именно такой аппарат?
- Да?
- Вы и ее запись стерли?
- Когда записываешь что-то новое, предыдущий текст стирается автоматически. Так и получилось. Раз уж я решила использовать автоответчик, то должна была записать собственный голос.
Она прикусила губу.
- Я поступила неправильно?
- Да нет.
- Неужели запись была такой важной? Ничего особенного она не сказала: "Алло, это Паула. Не имею возможности поговорить с вами сейчас, поэтому оставьте ваше сообщение после сигнала". Или что-то в этом роде, дословно не помню.
- Это несущественно, - сказал я. Действительно, никакой роли в расследовании та запись не играла. Просто мне очень хотелось услышать ее голос.
Глава 9
- Удивительно, что ты все еще занимаешься этим делом, - сказал Деркин. - Что ты предпринял? Позвонил в Индиану и натряс золотых яблочек с золотой яблоньки?
- Нет. Хотя, вероятно, следовало бы. Столько времени уже прошло, а с результатами по-прежнему плохо. Думаю, исчезновение Паулы Хольдтке - дело уголовное.
- Почему же ты так решил?
- Из своей комнаты формально она не выезжала. В понедельник, как положено, внесла квартплату, а десять дней спустя хозяйка вскрыла дверь и обнаружила, что комната покинута.
- Так часто случается.
- Знаю. Из комнаты вынесли все, за исключением трех вещей. Кто бы ее ни очистил, он забыл прихватить телефонный аппарат, автоответчик и постельное белье.
- И о чем это, на твой взгляд, свидетельствует?
- Скорее всего это не Паула упаковала вещи и вынесла их из комнаты. Во многих меблирашках пользуются хозяйским постельным бельем, но тут все иначе. Пауле пришлось купить белье, и, выезжая, она его, конечно, не оставила бы. Тот, кто унес ее вещи, этого не знал и, наверное, подумал, что белье не следует забирать.
- Это все?
- Нет. Она бросила и автоответчик. Когда девушка исчезла, он все еще был подключен к телефону и голосом Паулы предлагал всем оставлять после сигнала сообщения. Если бы она собирала свои веши сама, то наверняка позвонила бы на станцию, чтобы ее телефон отключили.
- Если только не уезжала в спешке...
- Думаю, откуда-нибудь да позвонила бы. Но, допустим, она этого не сделала, допустим, она настолько безответственна, что совершенно об этом позабыла. Почему же она не взяла с собой автоответчик?
- По той же причине - забыла.
- Комната была совершенно пустой. В ящиках комода нет одежды, в шкафу - тоже ничего не осталось. Из ее вещей брошены только автоответчик, телефон да постельное белье. Маловероятно, что она могла их забыть.
- Ну, что ты! Вполне могла. Переезжая, многие забывают увезти свой телефонный аппарат. К тому же, если он куплен не вами, то, по правилам, должен оставаться на месте. В любом случае - о нем постоянно забывают. Может, она просто не решилась захватить телефон. Ну, а автоответчик... Он же стоит за телефоном, верно?
- Верно.
- Представь: она смотрит в ту сторону и видит только телефон. Автоответчик избавляет от беспокойства пропустить важный звонок, поддерживает за вас контакт с друзьями и знакомыми... Дзинь-дзинь... То, что у нее перед глазами, - лишь часть телефонного аппарата.
Я подумал и сказал:
- Не исключено.
- Он воспринимается как часть телефона. И если уж она оставила телефон, то зачем ей понадобилось бы брать с собой автоответчик.
- Почему же она не вернулась за ним позже, спохватившись, что забыла его?
- Да потому, что она в Гренландии, - ответил Деркин. - И дешевле будет приобрести новый, чем возвращаться самолетом за старым.
- Не очень убедительно, Джо.
- Я и сам не уверен, но скажу тебе одно: в моих словах не меньше резона, чем в деле о похищении, где доказательствами служат брошенные простыни с наволочками, телефон и автоответчик.
- Ты забыл о покрывале.
- Да, верно. Может, там, куда она переехала, постельное белье ей ни к чему? Что за постель у нее была? Односпальная?
- Побольше. Что-то между односпальной и двуспальной. Я бы сказал, полуторная.
- Теперь представь: она сошлась с мужиком, у которого роскошная водяная постель и член в двенадцать вершков. Так на кой черт ей старые простыни и одеяла? И зачем ей теперь телефон, если почти все время она проводит на спине с задранными коленками?
- И все-таки я думаю, что вещи забрал кто-то другой, - сказал я. - Взял ключ, незаметно проник в комнату, сложил вещи и выскользнул. Думаю...
- Но кто-нибудь мог увидеть постороннего, который выносил пару чемоданов из дома!..
- Жильцы друг друга-то не знают. Как им определить, кто посторонний, а кто - нет?
- Неужели никто не заметил, что вынесли вещи?
- Ты же знаешь, прошло слишком много времени. Я расспрашивал ее соседей по этажу, но разве можно надеяться на то, что кто-нибудь спустя два месяца припомнит такой заурядный факт?
- В этом вся загвоздка, Мэтт. Даже если какой-то след и был, сейчас он уже не просто остыл, а заледенел.
Деркин взял прозрачный кубик с фотографией внутри и повертел его, глядя на снимок, с которого двое ребятишек и собака, втроем, радостно смотрят прямо в объектив.
- Но ты продолжай - что там дальше по твоему сценарию? - сказал он. - Значит, кто-то взял ее вещи, но оставил постельное белье, потому что не знал, чье оно. Почему же он не прихватил автоответчик?
- Он подумал, что если Пауле позвонят по телефону, то ни за что не догадаются об ее отъезде.
- В таком случае почему было не оставить в комнате все ее барахло? Тогда бы и домовладелица не узнала, что Паула уже съехала.
- Потому что хозяйка в конце концов сообразила бы, что дело не чисто, и обратилась бы в полицию. Вывозя все вещи Паулы, он обрубал концы. В то же время, оставив автоответчик, можно было выгадать время, создать обманчивое впечатление, что девушка еще здесь. Кроме того, таким образом можно было помешать точно установить момент ее исчезновения. Так и получилось. Она заплатила за комнату шестого, но только через десять дней обнаружилось, что жилье опустело. Поэтому и я затрудняюсь определить время, когда она пропала. Речь идет о промежутке в несколько дней, точнее сказать не могу.
Деркин задумался.
- А что, если это она сама оставила автоответчик включенным? Не случайно, а с определенной целью?
- Какой же?
- Уезжая, она не хотела, чтобы кто-нибудь об этом пронюхал. Скажем, ее родители или кто-то еще, от кого она стремилась ускользнуть.
- Тогда ей следовало бы сохранить за собой комнату. Платить за нее, обосновавшись в другом месте.
- Ну, хорошо. Допустим, она собралась убраться из города, но при этом хотела знать, кто ей звонил. Она могла бы...
- На расстоянии было невозможно определить, кто хотел с ней поговорить и что записал автоответчик.
- Да нет же, появилась специальная приставка. Теперь достаточно позвонить к себе с любого телефона, набрать код, и автоответчик прокрутит вам свои записи.
- Но не все аппараты обладают такой возможностью. У Паулы был совсем простенький автоответчик.
- Откуда тебе это известно? Хотя, конечно, ты его видел. Он все еще в комнате.
Деркин сплел пальцы.
- Послушай, зачем нам ходить по кругу, повторяя одно и то же? Мэтт, ты сам долго был полицейским. Поставь себя на мое место.
- Я просто считаю, что...
- Мэтт, войди в мое положение. Представь, что ты сидишь за этим столом - и вдруг является парень с рассказом о постельном белье и автоответчике. Никаких доказательств того, что совершено преступление, у него нет и в помине. А пропавшая девушка - совершеннолетняя, в здравом рассудке, и никто ее не видел уже около двух месяцев. Что мне следует предпринять?
Я промолчал.
- Как бы ты поступил на моем месте?
- Делал бы то же, что и ты.
- Вот видишь!
- Но представь, что она была бы дочерью мэра.
- У мэра нет дочери. Он импотент. Как бы он мог завести дочь?
Он оттолкнул кресло и поднялся:
- Конечно, если бы речь шла о дочери мэра, вопрос стоял бы иначе. На ее поиски мы бросили бы сотню людей и вкалывали не покладая рук круглыми сутками, пока что-нибудь да не раскопали. Хотя, если учесть, сколько времени прошло, и принимая во внимание скудость улик, это маловероятно. Послушай, а откуда у тебя эти страхи? Конечно, я не хочу сказать, что она сейчас путешествует по Диснейленду и просто застряла там на чертовом колесе, но что, собственно, тревожит ее родителей и тебя?
- Что она, возможно, мертва.
- Очень может быть. В этом городе люди мрут как мухи. Ясно одно: если она жива, то рано или поздно отзовется. Когда останется без денег или когда в ее голове рассеется туман. Ну, а если умерла, то ей уже никто: ни ты, ни я, ни кто-нибудь другой - не поможет.
- Думаю, ты прав.
- Конечно, прав. Беда в том, что ты смахиваешь на собаку, которой бросили кость. Позвони ему и скажи, что у тебя нет новых фактов, а ему, чтобы рассчитывать на успех поисков, следовало бы связаться с тобой двумя месяцами раньше.
- Верно: пусть осознает свою вину и помучается.
- Ну, лучше не скажешь! Иисусе, никто не отдал бы этому расследованию больше сил, чем ты. Никто не продвинулся бы так же далеко, как ты. Тебе даже удалось раскопать довольно серьезные улики, я имею в виду телефонные звонки и автоответчик. Несчастье в том, что эти нити оборваны. Стоит за них потянуть, и они останутся у тебя в руках.
- Да, знаю.
- Так брось эту затею! Или ты перестанешь попусту тратить время, или кончишь тем, что будешь вкалывать за жалкие гроши.
Я собрался ему возразить, но тут зазвонил телефон. Деркин разговаривал несколько минут. Положив трубку, спросил:
- Ты помнишь, чем мы занимались, когда не было кокаина?
- Как-то выкручивались.
- Разве? Пожалуй, тогда деваться нам было некуда.
* * *
Несколько часов я бродил по улицам. Около половины второго пошел дождь. Почти сразу же на всех углах появились торговцы зонтами. Вероятно, в сухую погоду они прикидывались спорами, которые оживают только с первыми каплями дождя.
Я не стал покупать зонт - дождь был слишком слаб, чтобы стоило входить в такой расход. Чтобы убить время, я заглянул в книжный магазин. Когда, ничего не приобретя, я оттуда вышел, дождь уже едва моросил.
Добравшись до гостиницы, остановился у дежурного. Для меня ничего не было, кроме предложения приобрести кредитную карточку. "Ваша кандидатура уже одобрена", - утверждалось в послании. Почему-то я в этом усомнился.
Поднявшись к себе, позвонил Уоррену Хольдтке. Не выпуская из рук блокнот, коротко сообщил, чем занимался и как скудны мои достижения.
- Расследование уже отняло у меня массу времени, - заметил я, - но я так же далек от цели, как в начале. Не могу сказать, что я чего-то добился.
- Вам нужны еще деньги?
- Нет. Не представляю, чем бы я мог их заслужить.
- Как вы думаете, что с ней? Понимаю, ничего определенного вы не узнали, но, возможно, догадываетесь о том, что произошло?
- Пока у меня только расплывчатые предположения. Не знаю, насколько весомыми они покажутся вам. Похоже, она связалась с человеком, который выглядел обаятельным, но в действительности был опасным. Вероятно, ее втянули во что-то незаконное. Не исключаю, что именно поэтому она не в состоянии с вами связаться.
- Трудно представить Паулу в компании преступников.
- Наверное, вначале эта связь показалась ей увлекательным приключением.
- Да, возможно.
Он вздохнул.
- Вы почти не оставляете нам надежды.
- Понимаю. Но, думаю, пока нет оснований и для отчаяния. Боюсь, нам остается одно: терпеливо ждать.
- Это я и делаю. Но как... тяжело.
- Прекрасно вас понимаю.
- Ну, что же, - сказал он. - Хочу вас поблагодарить за работу и за то, что были откровенны со мной: Если, по вашему мнению, все-таки можно довести расследование до конца, я буду рад прислать вам денег.
- Не нужно, - ответил я. - Вероятно, в любом случае я поработаю еще несколько дней: вдруг что-то всплывет? Тогда сразу же свяжусь с вами.
* * *
- Мне не хотелось брать у него деньги, - сказал я Вилле. - Тысяча, которую я уже получил, легла мне на душу камнем. Если возьму еще, то до конца дней не избавлюсь от мыслей о его дочери.
- Но ты же продолжаешь работать, так почему бы не получить вознаграждение за труд?
- Он мне уже заплатил. А что я дал ему взамен?
- Ты же вкалывал.
- Разве? В старших классах на уроках физики нас учили измерять проделанную работу. Формула включала силу, расстояние и время. Скажем, надо взять предмет, который весит двадцать фунтов, и перенести его на расстояние в шесть футов. Это значит, вы проделали работу в сто двадцать футо-фунтов.
- Футо-фунтов?
- Была такая единица измерения. Если же ты стоишь у стены и целый день бьешься об нее лбом, а она остается неподвижной, значит, никакой работы ты не проделал. Раз стена не сдвинулась ни на йоту, результат твоих усилий равен нулю.
- Ты все-таки чуточку ее передвинул.
- Этого мало.
- Ох, не знаю! - вздохнула она. - Когда Эдисон трудился над своей лампочкой, кто-то заметил, что его следовало бы остановить: результатов никаких! Эдисон возразил, что, напротив, добился большого успеха, выяснив, что двенадцать тысяч уже опробованных им материалов непригодны для использования в качестве нити накаливания лампочки.
- Эдисон был в лучшем положении, чем я.
- И прекрасно! Иначе мы все еще сидели бы в темноте.
Честно говоря, именно в темноте мы и находились, однако ни один из нас не имел ничего против этого. Мы лежали на постели в ее спальне, из кухни доносилось пение Рибы Макинтайр. Слышались голоса переругивавшихся жильцов из дома напротив.
Вообще-то я не собирался к ней заходить. После разговора с Хольдтке я решил пройтись. Оказавшись рядом с цветочным магазином, я вдруг захотел послать ей букет. При оформлении заказа, однако, выяснилось, что его выполнят только на следующий день. И тогда я подумал, что, пожалуй, доставлю цветы сам.
Мы устроились на кухне. Она поставила букет в воду и приготовила кофе. Как и в прошлый раз, растворимый, но теперь из новой банки, более дорогой. Он сильно отличался от баланды, из которой извлекли кофеин.
Потом, без долгих разговоров, мы прошли в спальню. Риба Макинтайр пела уже довольно долго, и запись вот-вот должна была закончиться. Однако песенки стали повторяться - у кассетника сработал реверс, благодаря этому устройству он снова и снова прокручивал пленку.
Спустя какое-то время Вилла спросила:
- Ты голоден? Могу что-нибудь приготовить.
- Только если ты сама хочешь есть.
- Открою тебе секрет: никогда не любила готовить. Повар из меня никудышный, а мою кухню ты видел.
- Мы могли бы куда-нибудь пойти.
- На улице дождь. Слышишь, какой шум в вентиляционной шахте?
- С утра едва моросит. Моя ирландская тетушка называла такие дни "ласковыми".
- Ну, судя по звуку, погода стала более суровой. Может, закажем ужин у китайцев? Они не обращают внимание на погоду. Усевшись на велосипеды, как камикадзе, мчатся, если приходится, даже в град. "Ни дождь, ни снег, ни жара, ни тьма ночи не лишат вас миски курицы с грибами". Правда, мне она не нравится. Мне хочется... Тебе интересно знать, чего мне хочется?
- Конечно.
- Лапши с кунжутом, свинины, жаренной с рисом, цыплят с орехами кешью и креветок с четырьмя ароматами. Ну, как звучит?
- Этого хватит на целую армию!
- Ручаюсь - съедим без остатка. Ох!
- В чем дело?
- У тебя есть время? Уже без двадцати восемь, а пока ужин доставят и мы с ним расправимся, ты начнешь спешить на собрание.
- Сегодня я могу его пропустить.
- Точно?
- Да. У меня к тебе вопрос: что такое креветки с четырьмя ароматами?
- Ты никогда не пробовал?
- Никогда.
- Ну, мой дорогой, - улыбнулась она, - ты испытаешь огромное наслаждение.