* * *
Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому принадлежит телефон, записанный на листке. Уже к вечеру Саприн знал, что Тамара Коченова заключила контракт с фирмой "Интернефть" и уехала в Среднюю Азию. Ну все, осталось совсем немного, дело сдвинулось.
Поздно вечером позвонила сестра.
- Как дела у тебя, Колюша? - ласково спросила она, но Николай понимал, что спрашивает она в основном не про его дела, а про свои.
- Хорошо, - бодро ответил он. - Завтра улетаю в командировку, вернусь примерно через недельку и сразу отправлю тебе деньги. Не волнуйся, Иришка, все будет в порядке.
- Дай-то Бог! - вздохнула она. - Ребеночек уже вовсю вертится, ножками стучит, а я все уговариваю его, чтобы подождал. Дядя Коля, говорю, еще денег не прислал, так что не торопись.
Николай рассмеялся. От разговоров о будущем племяннике у него на душе становилось теплее. Если бы можно было так устроить, чтобы жить рядом с семьей сестры, нянчить малыша, по вечерам вести с Леонидом неспешные мужские беседы, пока женщины хлопочут на кухне или щебечут о своих делах. Женщины? Ну конечно, а как же иначе. Ирочка и его, Николая, жена. Нет, не та, на которой он был когда-то женат, а другая. Катя. Катюша. Вырвать ее из лап Шоринова, сделать своей женой. Пусть она родит ему двоих детей. Нет, лучше троих. Нет, надо подождать, пусть отдохнет немного, она же рассказывала, что всю жизнь только и делала, что нянчилась с младшими братьями и сестрами…
Николай зло усмехнулся своим мыслям, но тут же понял, что безумно хочет увидеть Катю. Наплевать на Шоринова, этого плешивого Дусика, он хочет ее видеть. Саприн решительно подошел к телефону и набрал ее номер.
- Коленька! - обрадовалась Катя. - Что же вы не звоните? Я волнуюсь, как вы себя чувствуете, вы же были больны, а вы пропали - и ни ответа, ни привета. Разве так можно?
- Я думал, Михаил Владимирович вам сказал, что все в порядке. Он-то знает, что я жив-здоров. А вы правда беспокоились?
- Правда. Почему вы не позвонили мне?
- Я боялся, что вы рассердитесь.
- Почему? Почему я должна сердиться?
- А вдруг в это время вы были бы с Шориновым? Пришлось бы объясняться.
- Да? - В ее голосе прозвучало явное недоумение. - Я об этом как-то не подумала. Знаете, Дусик бывает здесь не каждый день, далеко не каждый. И потом, вы могли бы сказать, что звоните ему.
- Катя, а можно я сейчас приеду? - неожиданно спросил Саприн.
- Сейчас? - растерялась она. - Но ведь уже почти ночь.
- Именно поэтому. Катя, мне нужно вас увидеть. Вы даже не представляете себе, как мне нужно вас увидеть. Можно?
- Хорошо, приезжайте.
Николай мог бы дать голову на отсечение, что она улыбается.
Он мгновенно влез под душ, вымыл голову, побрился, достал из шкафа чистую сорочку, пристально оглядел себя в зеркале. Годится.
По дороге он несколько раз останавливал машину возле станций метро, спускался в подземный переход, в надежде найти хоть одного припозднившегося цветочника, но тут ему не повезло - переходы были пустынны. Тогда он сделал небольшой крюк и подъехал к ночному клубу. Так и есть, цветов здесь море. Николай купил огромную охапку разноцветных хризантем - голубых, розовых, фиолетовых, зеленых, желтых, белых. Можно было взять и розы, здесь были и те, что подешевле, в маленьких букетиках, и совершенно роскошные, на толстых длинных стеблях и немыслимо дорогие. Но он розы не любил. Они казались ему претенциозными и вычурными и почему-то ассоциировались с матерью.
Поднимаясь в лифте, он подумал, что давно уже, с юношеских времен, не волновался так перед встречей с женщиной. Он даже постоял несколько секунд перед дверью, прежде чем нажать на кнопку звонка. И наконец позвонил.
Дверь распахнулась, и первое, что он увидел, были Катины сияющие глаза. Пожалуй, это было и последним, потому что в течение следующего часа Николай не видел уже ничего. Он закрыл глаза и наслаждался тем, что любил молодую женщину, на которой вдруг страстно захотел жениться. Придя в себя, он страшно удивился, что, оказывается, они лежат на огромной кровати раздетые, а по полу вокруг разбросаны разноцветные хризантемы. Как он попал сюда из прихожей, когда успел раздеться - он не помнил.
Катя лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и тихо улыбалась. Только сейчас Николай разглядел, что лицо ее было чисто умытым, без макияжа, хотя раньше, когда он приходил сюда, она всегда была тщательно накрашена. Значит, она с самого начала знала, зачем он приедет и чем все закончится. Знала, но разрешила ему приехать и открыла дверь с сияющими глазами. Такого ощущения полного, всеобъемлющего счастья он никогда не испытывал.
- Ты могла бы уйти от своего Шоринова? - спросил он, нежно поглаживая ее плечо.
- Могла бы, если бы было куда, - легко ответила Катя. - А куда уходить? Эту квартиру купил Дусик, и, если я его брошу, я здесь не останусь.
- Думаешь, выгонит?
- Я здесь не останусь. - Она сделала ударение на первом слове. - Я. Понимаешь? Это было бы нечестно. И потом, на нас с отцом мама и пятеро младших. Папа, конечно, изо всех сил старается, заколачивает бабки где только может, но он ведь не коммерсант, он этого совсем не умеет. Квартиры ремонтирует, дачи строит. Мне его жалко. А Дусик дает мне деньги на семью. Понимаешь? Не я клянчу и тайком их прикармливаю, а он сам каждый месяц дает, мы так с самого начала договорились. Баш на баш.
- Интересно, на каких условиях? Его баш - квартира и деньги на семью. А твой в чем состоит, кроме того, что ты с ним спишь?
- Именно в этом. Я с ним только сплю. Его условие - никаких разговоров о разводе и тем более о собственных детях. Ему нужно гнездо, норка, куда можно забраться, расслабиться в тишине и покое, помолчать, побыть самим собой. Ну и потрахаться, конечно, если в охотку. А если нет - то и нет, я без претензий. Меня не нужно выводить в свет, возить на курорты на Средиземное море или на Атлантику. Мне можно не звонить по три-четыре дня, я не обижаюсь. Зато ко мне можно привести серьезных людей, я ведь отличная кухарка, обслужу не хуже, чем в ресторане.
- Неужели тебе это нравится?
- Нравится.
Она снова улыбнулась мягко и ласково.
- Ты пойми, у меня никогда этого не было. У меня детства-то не было нормального. С тринадцати лет - я и кухарка, и портниха, и нянька, и доктор, и уборщица. Теснота, шум, гам, кто-то плачет, кто-то играет, бегает, кто-то уже что-то разбил - сумасшедший дом. А мне книжку прочитать некогда было, я еле-еле успевала уроки делать, школу на одних тройках вытянула. Зато потом, правда, наверстала, когда с младшими занималась. А теперь я одна, в тишине, просторно, спокойно. Я целыми днями книги читаю и кино смотрю. Вот ты будешь смеяться, а я ведь Конан Дойла только в прошлом году в первый раз прочитала.
- А если я предложу тебе все то же самое? Уйдешь от Дусика?
- Что значит "то же самое"? - Она приподнялась на подушке. - Ты купишь мне квартиру и будешь приходить два раза в неделю?
- Ну, например, - уклончиво ответил Саприн. Идея ему не понравилась. Он вовсе не хотел делать из Кати любовницу-содержанку, он хотел сделать ее своей женой.
- Тогда меня это не устроит.
- Почему?
- Потому что с Дусиком у меня договор, и, когда его нет, я не страдаю. А тебя я буду любить, и твои визиты два раза в неделю будут меня оскорблять. Ведь ты не женат?
- Нет, не женат. То есть разведен.
- Это все равно. Так вот, если я буду знать, что ты не женат, живешь один, а меня держишь где-то отдельно и приходишь два раза в неделю, я буду с ума сходить от ревности и злости. Не равняй себя с Дусиком, с тобой так не выйдет.
- А если я женюсь на тебе?
- И меня не спросишь? - насмешливо откликнулась она.
- Ну извини, я не так выразился. Если я попрошу тебя стать моей женой? Согласишься?
- И стирать тебе рубашки и каждый день готовить обеды?
- И рожать мне детей.
- Нет.
- Почему?
- Дай мне отдохнуть, Коля. Ну хоть пару лет. Дай в себя прийти.
Он лег на спину, закинул руки под голову. Радужное настроение постепенно таяло, появилось такое чувство, будто он уперся в стену.
- Катя, я могу пообещать, что тебе не будет трудно. Я хочу, чтобы ты была со мной каждый день и каждую ночь. Можешь не стирать рубашки и не готовить обеды, я слишком давно живу один и все привык делать сам. Но я не хочу, чтобы ты продолжала жить с этим вонючим Дусиком. Я не хочу.
- Не надо так, Коля, - тихо сказала она. - Дусик добрый и порядочный. Если бы не он, где бы я сейчас была? Что было бы с мамой и младшими? А отец? Как знать, не впутался бы он в какой-нибудь криминал, чтобы добыть денег, если бы Дусик их не давал. Слава Богу, отец не в тюрьме, мама не в доме инвалидов, братья и сестры сыты и одеты. Может, ты знаешь о Дусике что-то плохое, но я о нем знаю только хорошее.
- Прости. - Он снова повернулся к ней и уткнулся лицом в ее плечо. - Прости, родная. Я не хотел тебя обидеть. Знаешь, я завтра улетаю по делам, это ненадолго, самое большее - на неделю. Я буду скучать по тебе. А ты дай слово, что пока меня нет, ты подумаешь над моими словами. Ладно? Подумай, прикинь, как сделать так, чтобы тебе было хорошо, но чтобы при этом мы были вместе. Как ты скажешь, так и сделаем.
* * *
В десять утра Николай Саприн вышел из дома, где жила Катя, и нос к носу столкнулся с Шориновым. Это было неожиданно и неприятно.
- Николай? Ты что, был у Кати? - недовольно спросил Михаил Владимирович.
- Я забегал к ней, вас искал. Думал, вы у нее ночуете, - быстро отреагировал Саприн.
- Ночую я всегда дома, - холодно ответил Шоринов. - Что ты хотел?
- Хотел сказать, что улетаю. Я выяснил, куда уехала Тамара.
- Молодец, - смягчился Шоринов. - Действуй, как договорились. Когда летишь?
- Сегодня вечером. Билет взял еще вчера.
- Ну, счастливо тебе.
Николай поехал домой, быстро собрался и даже успел три часа поспать перед тем, как ехать в аэропорт.
Домодедовский аэропорт всегда поражал его грязью и бестолковостью, а также множеством людей, из-за отложенных рейсов сидящих и спящих прямо на полу. К счастью, его рейс, похоже, улетал вовремя. Николай посмотрел на табло и стал пробираться к стойке регистрации.
- Коля! - услышал он женский голос откуда-то сбоку.
Он резко обернулся и увидел мать Тамары, Аллу Валентиновну.
- Алла Валентиновна, - лучезарно улыбнулся Саприн. - Какая встреча! Какими судьбами?
- Провожала приятельницу. А вы, Коля, улетаете?
- В командировку, - кивнул он. - Что Тамара? Как у нее дела? Она ничего мне не передавала?
- Кстати, Коленька, на Тамару нынче большой спрос, - рассмеялась Алла Валентиновна. - Не вы один ее искали. Кажется, она бортанула еще какого-то поклонника, но тот оказался более настырным и даже нанял частного детектива, чтобы ее найти. Вы представляете?
Саприн помертвел. Вот и началось. Так и знал.
- Какой детектив? - Он постарался, чтобы удивление и недоумение выглядели правдоподобно. - Почему детектив?
- Ну, я уж не знаю, почему. Наверное, этот поклонник решил, что так надежнее - не самому искать, а поручить профессионалу. Совсем Тамара от рук отбилась, честное слово, - посетовала она. - Морочит голову достойным людям, делает авансы, а потом исчезает. Это в ней детство играет, Коленька, вы не сердитесь на нее. Я думаю, она вернется из Австрии, встретится с вами, и все наладится. Со своей стороны обещаю за вас похлопотать. - Она лукаво подмигнула и легким материнским жестом погладила его по голове.
Дождавшись, пока Алла Валентиновна скроется из виду, Саприн метнулся к телефону-автомату, моля судьбу о том, чтобы Шоринов оказался на месте. Прямой телефон на работе не отвечал, сотовый тоже, а секретарь противным сухим голоском сообщила, что Михаил Владимирович на банкете. Саприн выругался про себя и пошел искать свою очередь на регистрацию. Очередь выстроилась огромная, сплошь из азиатов с бесчисленным багажом, поэтому продвигалась медленно, и Николай еще несколько раз отходил позвонить. Шоринов не отвечал. Наконец он подошел к стойке и протянул билет и паспорт на имя Николая Первушина.
- Багаж? - скучно спросила девица, затянутая в униформу.
- Без багажа.
- Проходите на посадку.
Он сделал еще одну попытку дозвониться, но ему опять не повезло. Он вышел на улицу, закурил. По громкоговорителю уже второй раз объявили, что регистрация на его рейс заканчивается. Надо идти. Он отшвырнул недокуренную сигарету и быстро прошел на посадку. Предъявив сумку для досмотра, сделал жалостное лицо и, добавив в голос трагизма, спросил у сотрудника службы безопасности:
- Слушай, командир, здесь нигде телефона нет? На полминуты буквально, только два слова сказать. Очень нужно, честное слово. Ты видишь, я уж до последней минуты на посадку не проходил, все к автомату бегал. А там занято и занято, прямо как назло.
То ли трагизма было много, то ли Саприну просто повезло, но уже через три минуты он стоял рядом с телефоном. И тут ему повезло еще раз. Шоринов наконец ответил.
- Это я, - коротко бросил в трубку Николай. - Тамару ищет кто-то еще. Какой-то частный детектив. Разберитесь как можно быстрее, чтобы хвост за мной следом не потянулся.
Он быстро перечислил Шоринову тех людей, которые могут вывести на Тамару, и почти бегом помчался к автобусу, который должен был довезти его до трапа. В Среднюю Азию Николай Саприн улетал, унося в душе неприятный осадок от разговора с Катей и острую тревогу.
Глава 7
После банкета Михаил Владимирович Шоринов поехал к Кате. И не потому, что соскучился, он ведь навещал ее сегодня с самого утра, когда столкнулся на улице перед подъездом с Колей Саприным. Ему нужно было позвонить, а вести деловые разговоры поздно вечером из дому он не хотел: жена бывала временами ревнива и, следовательно, слишком любопытна, а в спальне стоял параллельный аппарат.
Утром он ничего не сказал Кате о встрече с Николаем и по тому, что она промолчала, понял, что Саприн его обманул. Но утром выяснять отношения не хотелось, впереди было много дел, да и день предстоял трудный. А теперь, после выпитого на банкете и после неприятного звонка Саприна из аэропорта, небольшой скандальчик был бы в самый раз. Настроение у Дусика было премерзкое, и Катя представлялась ему самым подходящим объектом для разрядки.
Она не ждала, что в течение дня Шоринов навестит ее во второй раз, поэтому встретила его в ярком спортивном костюме и без макияжа. К его приходу Катя всегда надевала красивые пеньюары или шелковые пижамы, так ему нравилось. Тщательно подкрашенное лицо тоже было одним из непреложных требований.
- Дусик? - удивилась она, открыв дверь. - Что случилось?
- А что должно было случиться? - зло отозвался он, рывком стягивая плащ и проходя в комнату прямо в мокрых ботинках. - Я держу тебя здесь именно для того, чтобы приходить сюда в любое время. Хорошо бы, чтобы ты об этом не забывала.
- Я помню, - сдержанно ответила она, входя в комнату следом за ним.
- Пойди свари мне кофе, я пока позвоню.
Дождавшись, когда Катя выйдет на кухню, Шоринов плотно притворил дверь и подсел к телефону. Он звонил своему дядюшке. Долг он успел отдать очень быстро, проценты накапали мизерные, и теперь можно смело обращаться с новой просьбой, старик не откажет, а связи у него - ого-го!
- У меня небольшая проблема, - начал Шоринов осторожно, стараясь не испугать родственника.
- Естественно, - добродушно откликнулся тот. - Я тебе нужен только для небольших проблем. Большие и сложные ты решаешь сам. Что стряслось на этот раз?
- Одна женщина, которая была задействована в деле, вдруг чего-то испугалась и уехала. Я послал за ней своего человека, а сегодня узнал, что ее разыскивает кто-то еще. Похоже, милиция. Надо бы разобраться, дядя. Я знаю, у вас есть связи.
- А чего же эта женщина так испугалась?
- Видите ли, она не была полностью в курсе всего дела. А деньги-то были задействованы большие, вот ей и показалось невесть что. Мой человек ее, конечно, найдет и все объяснит, успокоит. Она поймет, что бояться нечего, ничего противозаконного мы не сделали. Но если милиция найдет ее быстрее нас, то… Одним словом, мне нужны опытные люди. Вы понимаете, для чего.
- Не понимаю, - сухо ответил тот. - Если вы не сделали ничего противозаконного, то пусть она объясняется с милицией, тебе-то что за печаль. Ты сам, похоже, не меньше ее испугался. Темнишь, племянничек?.
- Да что вы, нет. Но мы ведь хотим воспользоваться наработками крупного ученой) фактически без ведома его наследников. Это все-таки плагиат, нарушение авторского права. Не хотелось бы… - промямлил Шоринов.
- Ладно, позвони мне через час, я дам связь, - бросил дядюшка и положил трубку.
Шоринов отер рукой вспотевший лоб. Кажется, пронесло, старик поверил. В таком деле главное - не спугнуть. Он не знает и не должен знать, каким таким чудом удалось Шоринову так быстро вернуть долг в миллион долларов плюс проценты за неделю.
Из кухни донесся ароматный запах свежезаваренного кофе. Ну что ж, решил Шоринов, теперь можно и покуражиться, показать этой сучке, где ее настоящее место. Катя вошла с подносом в руках, на котором стояли джезва, две чашечки с блюдцами, молочник, сахарница, вазочка с печеньем. Шоринов дождался, пока она осторожно составит все на низенький столик, потом невинно спросил:
- Сколько Николай тебе дал?
- Что?
Она вздрогнула от неожиданности, но удивление было сильнее страха, она действительно не поняла, что он имел в виду.
- Я спрашиваю, сколько денег он тебе дал?
- Каких денег?
- А что, ты ему дала бесплатно?
- Дусик! Ты с ума сошел? Что ты говоришь?
- Он у тебя ночевал. Ну что ты стоишь, как пугало огородное, наливай кофе-то.
Катя молча разлила кофе по чашкам, руки у нее дрожали, и это вызвало у Шоринова чувство злого удовлетворения. Ничего, пусть знает. Трахаться с молодыми красивыми мужиками, конечно, приятно, но пусть теперь знает, что после этого бывает очень неприятно, когда попадаешься. Шоринов взял свою чашку, сделал небольшой глоток, добавил сахару, размешал.
- Вот я и спрашиваю, сколько он тебе заплатил за удовольствие.
- Нисколько, - спокойно ответила она, садясь в кресло напротив.
- Значит, бесплатно дала, - констатировал Михаил Владимирович. - А зачем? Я бы еще понял, если бы за деньги. Ну, может, я тебе мало денег даю, тебе не хватает на какие-то покупки, а попросить ты стесняешься. Я бы это понял. А так - зачем? Чего тебе не хватает? Неприятностей? Скандалов тебе хочется? Ну, объясни же мне, зачем ты это сделала.
Катя подняла на него глаза и молча уставилась куда-то в середину переносицы. От этого взгляда Шоринову стало неуютно.
- Молчишь?
- Молчу.
- Сказать нечего?
- Нечего, - подтвердила она как ни в чем не бывало. - Ты все говоришь правильно.
- Значит, ночевал?