- Точно. Приблизительно на вторник. На одиннадцать двадцать утра. Возможно, я даже смогу угадать состав суда. Прокурор будет требовать для вашей дочери что-то в районе десяти лет. Защита скорее всего станет возражать, но суд, вероятно, решит, что с убийцами следует обходиться построже, и даст приблизительно одиннадцать лет усиленного, вероятно, режима.
Гектор ринулся на говорящего. Он все-таки в прошлом был спортсменом, к тому же неплохим. Однако сейчас ему не повезло. Каменный легким нырком уклонился от удара и, коротко размахнувшись, ткнул Гектора кулаком в межреберье. Тот, по-рыбьи распахнув рот, переломился пополам и рухнул на колени. Захрипел, пытаясь вдохнуть. Фээсбэшники спокойно наблюдали за ним.
- Может, еще добавить? - философски поинтересовался у напарника "Голем".
- Не надо. Мы же не звери.
Оба засмеялись. Гектор посмотрел на них снизу вверх, поднялся с трудом, несколько раз глубоко вздохнул, нормализуя дыхание.
- Что же это вы, Гектор Наумович, на сотрудника органов с кулаками бросаетесь? - укоризненно покачал головой Красавец. - Ну не хотите сотрудничать, так и скажите: не хочу, мол. А в драку лезть нехорошо. Что подумают соседи? Ладно, перейдем к делу. Насчет сотрудничества. Вы принимаете наше предложение?
Гектор кивнул, чувствуя, как стыд жжет ему щеки. Он ненавидел себя за то, что соглашается. Ненавидел этих двоих за то, что заставили согласиться. Ненавидел весь мир, который припер его к стенке.
- Чудесно, - доброжелательно сказал молодой. - Да не краснейте, Гектор Наумович, как кисейная барышня. Вы еще хорошо держитесь. Кое-кто из вашей группы так и вовсе голову терял. Приходилось по нескольку зуботычин давать, прежде чем снова начинали соображать.
- Ладно, проехали. Что дальше? - спросил Гектор, разглядывая испачканные на коленях выходные брюки и заляпанные грязью полы плаща.
- Дальше, Гектор Наумович, вы познакомитесь с вашей ударной командой.
- Сколько в ней человек?
- Шестеро, включая вас.
- Кто остальные?
- В основном, как и вы, бывшие спортсмены. Сломавшиеся или просто вышедшие в тираж. Пара цирковых артистов. Тоже бывших, разумеется.
- А почему именно мы? У вас, насколько мне известно, есть отличные боевые группы. "Альфа" там, другие разные…
- Есть, - согласился молодой. - И "Альфа", и другие. Однако в данном конкретном случае мы не можем прибегнуть к услугам собственных групп. В первую очередь из тактических соображений. Они слишком профессионально работают. Хозяевам "Си-Эйч-Эс" не составит труда понять, кто заинтересовался их деятельностью. В этом случае можно ожидать ответных шагов, последствия которых сложно предугадать. Не вызывает сомнения одно: если мы встревожим "смотрителей ада", они тут же свернут Базу. И уж, конечно, позаботятся, чтобы в следующий раз их не смогли обнаружить. Теперь о том, почему наше ведомство выбрало именно вас. Мы искали людей в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет, хорошо подготовленных физически, но не крутых, как любят сейчас выражаться, не амбициозных, обладающих чувством команды, не слишком обеспеченных в материальном плане, не злоупотребляющих алкоголем или наркотиками, с очень ограниченным кругом знакомств, имеющих сильную привязанность к кому-то из близких и при этом - важнейшее условие - с хорошими показателями в плане интеллекта.
- А крылышки за спиной в ваши планы не входили? - не без сарказма поинтересовался Гектор.
- На первый взгляд может показаться, что тысячу-другую кандидатов подобрать легко, - пропуская колкость мимо ушей, продолжал Красавец. - Собственно, сначала и мы так думали. Но в ходе поисков выяснилось: лиц, удовлетворяющих одновременно всем указанным требованиям, не так уж и много. Пришлось постараться, чтобы заполучить их.
- Скупили оптом? По "лимону" за штуку?
- Деньги - самый ненадежный мотив для вербовки, - пояснил молодой. - Существуют иные, куда более надежные пути. Кого-то прельстили улучшением жилищных условий - есть и такие, кого-то - дорогостоящей операцией в зарубежной клинике, кого-то, как вас, закрытием уголовного дела. Великая вещь - индивидуальный подход. В результате у нас имеются две группы по шесть человек. Основная и запасная. Вы - в основной. Если ваша команда не выполнит задание, подключится вспомогательная…
- А нас спишут за ненадобностью, - мрачно закончил фразу Гектор.
Он и сам не заметил, что сказал "нас". В его голове "их команда" уже существовала, действовала. В душе даже родилась некоторая обида на жестоких "работодателей". "Мы будем работать, мы полезем, а они"… Это "они" относилось к остальным. К вспомогательной команде, к фээсбэшникам, ко всем. Именно на этот эффект и рассчитывали Красавец с "Големом". Они довольно посмотрели друг на друга: дело сделано, "клиент дозрел".
- Да нет. Просто аннулируем соглашение, и все. - Молодой потянулся, похрустел суставами. - Ну что же, будем считать, что мы договорились.
- Когда я смогу познакомиться с остальными членами команды?
- Сегодня вечером, - ответил Каменный. - В шесть часов вы должны быть на проспекте Мира. У "Макдональдса". Знаете? - Гектор пожал плечами. - Увидите. Он заметный. Там я вас встречу. Дальнейшее - по ходу дела.
- Хорошо. Я буду там в шесть.
Оба фээсбэшника расплылись в улыбках.
- Всего доброго, Гектор Наумович, - сказал молодой. - До встречи. Мы рады, что вы оказались разумным человеком.
- Ну а уж как я рад, вы себе и представить не можете, - тихо пробурчал Гектор.
Парочка деловито зашагала к выходу из парка. Их фигуры некоторое время еще маячили светлыми пятнами на фоне бурых сосен, но вскоре растаяли. Гектор вздохнул и побрел к подъезду.
Когда он вошел в квартиру, Лидка сидела в кресле и смотрела телевизор. Услышав звук открывающейся двери, она слегка повернула голову, покосилась на отца и, не сказав ни слова, вновь вперилась в экран.
- Как дела? - спросил Гектор нарочито беспечно, стаскивая плащ и внимательно осматривая его со всех сторон. - Давно проснулась?
- Давно, - отчего-то холодно ответила дочь.
- Чем занималась?
- Телек смотрела.
Гектор прошел в комнату и, остановившись у Лидки за спиной, поинтересовался:
- В чем дело?
- Ни в чем.
- А все-таки?
- Говорю же, ни в чем, - отрубила дочь, не оборачиваясь.
- Эй, посмотри на меня, - сказал Гектор, обходя кресло и становясь перед экраном.
Лидка подняла взгляд. В глазах у нее застыл вызов.
- Ну? И что дальше? - Иногда она становилась просто невыносимой.
- Я хочу знать, что произошло в мое отсутствие?
- Звонил Сергей. - Лидка отвела взгляд.
- Кто это?
- Мой парень.
- А-а-а, этот твой… вчерашний?
- Он не "этот твой", папа! Он - Сергей.
- Ясно. И что?
- Сегодня утром к нему приходили. - Лидка вдруг сникла, словно из нее выпустили воздух.
- Кто?
- Папа, ты что, издеваешься? - Девушка вскочила. - К нему приходили из милиции! Понятно теперь? Из милиции! И он им все рассказал!
- Ну и что дальше? - жестко спросил Гектор. Он не признавал отчаяния, покорного ожидания. Считал, что это приоритет слабых. - Что, конец света наступил, что ли? Великий Потоп начался? Что?
- Они придут за мной, папа, - шепотом сказала Лидка.
- Не придут, - отрубил Гектор.
Девушка встрепенулась и внимательно посмотрела ему в лицо:
- Папа, что случилось?
Похоже, они поменялись ролями.
- Ничего не случилось, - ответил Гектор. - Сегодня утром я ездил к одному человеку, моему старому приятелю. Он теперь большая шишка. Приятель при мне позвонил какому-то начальнику, тот проверил по своим каналам, и выяснилось, что мужчина этот, которого ты сбила, жив. У него парочка ушибов, но он жив. Мой приятель пообещал, что съездит в больницу, переговорит с этим человеком, заплатит ему деньги, поможет с лекарствами, ну и так далее. Короче говоря, дело скорее всего будет закрыто.
Врал Гектор неумело - сказывалось отсутствие опыта, - но зато щедро компенсировал сей недостаток фантастическим энтузиазмом. В целом же получалось очень даже неплохо. Он не думал о том, как станет оправдываться перед дочерью, если дело провалится и за ней все-таки придут. Нет, оно не могло провалиться.
Лидка продолжала вглядываться в лицо отца. Девушка, похоже, никак не могла поверить в чудесное разрешение проблемы. Надвигающийся ураган на деле оказался всего лишь мелким дождиком.
- Это правда? - Голос ее дрогнул.
- Чтоб я сдох, - со "штирлицевской" искренностью поклялся Гектор.
Лидка вдруг порывисто обняла его, заголосила:
- Спасибо, папочка! Я знала, что ты меня спасешь! Я знала, честно!
Гектор почувствовал: еще несколько секунд - и дело кончится потоком слез. Такими рыданиями, каких свет не видывал. И, возможно, обоюдными.
Он отодвинул дочь и, скрывая хрипотцу в горле, грубовато сказал:
- Ты вот чего… Лучше пойди плащ мне протри, поскользнулся тут, в парке, а мне вечером нужно к этому самому приятелю подъехать. И вообще, возможно, я неделю-другую буду здорово занят.
- Чем? - Слезы в голосе дочери сменились настороженностью. - Он требует от тебя чего-то?
- А-а-а, - махнул рукой Гектор, - пустяки, ерунда, мелочь. Нужно с сотрудниками его фирмы позаниматься. Поднатаскать их.
- Поднатаскать в чем? - недоверчиво спросила Лидка. - Ты будешь учить их прыгать через "козла"?
"Надо же, - подумал Гектор, - мы даже говорим одинаково".
- Я, по-твоему, совсем уже развалина, да? - обиженно спросил он. - Больше ни на что не гожусь? Перед тобой, между прочим, спортсмен-пятиборец. В прошлом - чемпион Союза, черт побери. Кстати, в стрельбе из пистолета я до сих пор могу многим из молодых фору дать.
- Ты будешь учить их стрелять?
- Вот именно. - Гектор был рад тому, что сумел выкрутиться, а заодно и оправдать грядущие отлучки из дома. - Службу безопасности придется потренировать. Но это ненадолго. Неделя, может быть, две. Три, в крайнем случае. Ты плащ-то протри. Сама понимаешь, нужно выглядеть. Это тебе не ПТУ. Там другие люди.
- Хорошо. - Лидка подхватила плащ и выпорхнула из комнаты.
"Вот, она уже и забегала, - подумал Гектор. - Это здорово. Просто отлично". На секунду ему показалось, что неприятности и правда канули в прошлое, растворились в прошедшем дне, но мгновением позже он вспомнил: ничего еще не ясно. Самое сложное - впереди… "Нет, ясно, - категорично сказал себе Гектор. - Предельно ясно. Он сделает невозможное, вылезет из шкуры, будет жрать землю, сдохнет ради того, чтобы это мнимое благополучие сохранилось и превратилось в реальность".
* * *
Джузеппе уводили как настоящего борца за права человека - с заломленными до затылка руками, подпирая подбородок резиновой дубинкой. Вцепляться в немытые волосы никому не хотелось.
Задержание было обставлено в лучших традициях документальной хроники семидесятых, проходившей под рубрикой "Их нравы". Лениво прогуливающийся по залу милиционер сделал замечание грязной, хорошо поддавшей нищенке, та ответила, как и положено "порядочной женщине", матом, страж порядка попытался грубиянку погнать, "случайно" оказавшийся рядом Джузеппе вступился, за что и был задержан. Когда его уводили, насовав для реализма дубинкой под ребра, пьяная нищенка мутно взглянула вслед и, звучно хлебнув из безразмерной бутылки ядовитого пойла, отрыгнула на весь зал:
- Не… Нельсон Мандела ты наш…
Сергей Боронин ожидал агента в просторной комнате, некогда бывшей "ленинской". Во всяком случае, светлый абрис от пенопластовой, знакомой с детства головы еще сохранился на стене. Окна, забранные решетками, выходили на привокзальный тупичок. Света сквозь них проникало ничтожно мало, и от этого в "ленинском зале" витало ощущение давящей тяжести и нехватки свежего воздуха. Во дворе периодически громыхали составы, доносился невнятный бубнеж диспетчера. В дежурке кто-то "сопливился" виновато, а сидящий за огородкой капитан отвечал устало и монотонно. Хлопнула входная дверь, послышался оживленный гвалт. Словно ворвался в застоявшееся болото тесного помещеньица ручеек свежей воды. В "ленинку" вломились двое патрульных, конвоирующих Джузеппе. Агент дергал кудлатой, как у дворового пса, башкой и громко приговаривал:
- Ну руки-то, руки-то отпусти. Отпусти руки-то!
Один из патрульных кивнул Сергею:
- Вот, товарищ старший лейтенант, доставили.
- Доставили бы вы, кабы я сам не пошел, - отвечал в пространство Джузеппе.
- Поговори еще, - подтолкнул агента дубинкой второй патрульный, сержант. - Давай, давай, шевели копытами.
- Лучше копытами, чем рогами, - парировал быстро Джузеппе и, не дожидаясь, пока до сержанта дойдет смысл сказанного, шагнул к столу, придвинул стул, сел. - Приветствую вас, начальник. Вот и я.
- Да уж вижу, - усмехнулся Сергей. - Ребята, - обратился он к патрульным, - оставьте нас минут на десять.
- Хорошо, товарищ старший лейтенант, - кивнул сержант, пристально глядя на подопечного, и добавил, обращаясь непосредственно к Джузеппе: - А насчет рогов мы с тобой попозже поговорим.
- Попозже я буду занят, - хмыкнул тот и отвернулся.
Когда за патрульными закрылась дверь, Сергей достал блокнот, ручку, кивнул:
- Чего нарываешься-то?
- Так ведь если я отсюда без синяка на морде выйду, кто поверит, что меня просто так загребли? Натурализм в нашем деле - первая вещь.
- Ну ладно, Семен, давай рассказывай, что у тебя за информация.
- Надо же, - расплылся Джузеппе, - вы еще имя помните.
- Я много чего помню.
- А вот я уже нет. - Агент придвинулся поближе. На Сергея пахнуло невероятной смесью протухшей еды, какой-то кислятины и почему-то чеснока. - Значит, так, по поводу Жнеца, - заговорщицким шепотом забормотал Джузеппе. - Он собирается провернуть какое-то большое дело. Очень большое. Сейчас подбирает людей.
Сергей вздохнул. Снова, снова и снова. Информация не стоила ни копейки. Такие данные попадали к нему раз в две недели. Абстрактные фразы, не дающие ни единой зацепки. Он не закрыл блокнот и не ушел сразу исключительно потому, что жаль было времени. Торопился, договаривался. Может, в разговоре Джузеппе и ляпнет что-нибудь интересное. Почему он испытывает неловкость? Наверное, потому, что неприятно ощущать себя дураком, наступившим по пятому разу на одни и те же грабли.
- Это все?
- Если бы это было все, я бы не потащил вас сюда, - заметил Джузеппе. - Короче, дело в следующем. Есть у меня один кореш. Не то чтобы очень уж близкий, а так. У этого кореша племянник, - му…к редкостный, доложу я вам, - звать Лаврентием, фамилию толком не знаю, то ли Букин, то ли Бучин. Отчество - Викторович. Короче, молодой и наглый, как все они сейчас, бычары. Я его пару раз встречал у корешка этого своего. Правда, он пить с нами никогда не садился. Брезговал.
"Я бы на его месте тоже не сел. Не такой уж он, значит, и м…к", - подумал Сергей, однако вслух этого не сказал, не хотел обижать агента.
- Сколько лет племяннику-то?
- Да говорю ж: молодой. Тридцать пять, может. Или тридцать семь.
"Ни фига себе, молодой", - подумал Сергей. Что бы, интересно, сказал Джузеппе про него, узнав, что "начальнику" едва перевалило за тридцать? Наверное: "Детсадовский возраст".
- В общем, племянник этот в последнее время без дела сидел, - продолжал бухтеть агент. - А без дела, значит, без денег, так?
- Ну, допустим, - согласился Сергей. - Хотя это еще не факт. Дальше?
- А дальше вот что. Встретил я его вчера здесь же, на вокзале, с какими-то двумя типами. Первый одет дорого, выглядит как настоящий крутой, но не из синих, и не отмороженный. Скорее деловой. Второй пониже, примерно метр семьдесят, лысый, как колено, уши торчат. Одет в плащ и кроссовки. Штанов я не видел. Их плащ закрывал. Так вот, поговорили они о чем-то в сторонке, спокойненько так, с полчаса примерно. Потом передали племяшу какой-то списочек, сверточек, похлопали по плечу и ушли. А вечером мы с этим моим корешем киряли у него на квартире, и вот, заявляется племянничек с каким-то фраером. Прикинуты оба - чтоб мне так всю жизнь одеваться. А ведь постоянно в куртках да джинсах Лаврик ходил, а тут костюмчик, галстук, туфли дорогие, пальтишко стильное.
- А тип-то вокзальный, тот, что повыше, как выглядел? - поинтересовался Сергей.
- Нормально выглядел. Как вы.
- В смысле?
- В смысле на одного из ваших похож. Высокий. Плечи широкие, морда такая. - Джузеппе состроил мужественную физиономию, чтобы наглядно продемонстрировать, какая морда у фраера. - Короче, "ты записался добровольцем". Один в один. Во-от. Да, в пальто он зеленом был. Как в кино. Зауженное такое пальто, длинное. В костюме еще. Все вроде. О чем я? Ах, да. Так вот, значит, закатываются племянник с фраером, водярой затаренные по самое "не могу". И не каким-нибудь там г…м самопальным, а "Абсолютом". Потопали они, значит, в кухню кирять, а мы в комнате сидим. Где-то часикам к двенадцати бухло у нас кончилось, но чувствуем: мало. Кореш и говорит: "Пойдем у Лаврухи попробуем сшибить на фуфырь. Он при деньгах сегодня вроде как". Ну, мне-то по фигу. Пойдем, говорю. Пошли. Они, значит, сидят. Икорка, красная рыбка, колбаска, я такой в жизни не видел. Квасят, стало быть. Но зенки уже залитые конкретно. Кореш мой ласково так и говорит: "Лаврушенька, не дашь ли взаймы на фуфырек? Я отдам, гадом буду, ты меня знаешь". Племяш-то заржал так приторно, по-блядски, полез в карман и достает толстенную пачку купюр. Стотысячных. Пачка, во! - Джузеппе показал. - В палец толщиной. Отслюнявливает нам две бумажки и барственно так кидает на стол. Себе, мол, возьмете и нам принесите пару "Абсолюта".
Сергей прикинул, что, если Джузеппе ничего не путает, в кармане у племянничка было как минимум десять миллионов. Не считая того, что уже потрачено. Одежда, выпивка, еда. Любопытно.