Просмотрев все, я закрыл папку и передал ему. Он вернул ее на прежнее место и, возвращаясь, задержался у кофеварки.
- Вот, со сливками и сахаром, - сказал он и пододвинул ко мне чашку. - А может, вы черный любите?
- Нет, ничего, не беспокойтесь, - ответил я.
- Ну, теперь вам известно все, что знаем мы, - заметил он. Я поблагодарил его. Он остался невозмутим: - Это ведь вы сэкономили нам время и силы, дав наводку на этого сутенера. Так что теперь мы в расчете. И если вам удастся заработать лишний бакс, буду только рад.
- И каковы же будут ваши дальнейшие действия?
Он пожал плечами.
- Следствие пойдет своим чередом, ну, как обычно. Будем собирать недостающие сведения, улики! - словом, все, что положено. Пока не наберется достаточно доказательств, позволяющих представить дело окружному прокурору.
- Словом, сплошная бюрократия.
- Уж прямо...
- Ну, а что потом, Джой?
- О Господи... - протянул он. - Кофе просто ужасный...
- Да нет, ничего.
- Знаете, я думал, что все дело в чашках. Ну, и как-то притащил из дома свою, чтобы пить из фарфора, а не из какого-то пластика. Нет, это был не какой-то там особо дорогой, тонкий фаянс, обычная чашка из толстого фарфора, типа тех, что подают в кафе. Ну, вы представляете.
- Конечно.
- Так вот, попробовал я из этой чашки, и оказалось - такая же дрянь. А как-то через день сидел и писал отчет об аресте одного подонка и случайно смахнул эту долбаную чашку локтем. Упала и разбилась. Вы куда-нибудь торопитесь?
- Нет.
- Тогда, может, выйдем? Я знаю тут одно местечко за углом.
Глава 14
Мы завернули за угол, прошли еще квартала полтора - до Девятой авеню - и оказались у входа в таверну. Я не запомнил ее названия и не уверен, называлась ли она как-нибудь вообще. Можно было назвать, например, "Не доезжая остановки до Девокса". У стойки бара сидели два старика в комбинезонах, наподобие тех, что носят приемщики утильсырья, и молча пили. Латиноамериканец у дальнего конца стойки, крепкий мужчина лет сорока, потягивал из стакана красное вино и читал газету. Костлявый бармен в майке и джинсах смотрел какую-то передачу по маленькому черно-белому телевизору. Звук он приглушил.
Мы с Деркином заняли свободное место, затем я подошел к бару за выпивкой - двойную водку для него, стакан имбирного пива для себя. Принес напитки и поставил на столик. Он покосился на мое пиво, но промолчал.
С виду его напиток вполне можно было принять за смесь средней крепости виски с содовой. Точно такого же цвета.
Он отпил глоток и сказал:
- О Господи! Надо же, полегчало. Нет, правда, сразу полегчало.
Я промолчал.
- Так что вы там спрашивали? Как будем действовать дальше? Неужели не ясно?
- Ну, в общих чертах.
- Я посоветовал своей сестрице купить новый телевизор, новую машинку и врезать в дверь новый замок. И не тратить время на вызов полиции. А вот куда нас заведет дело Даккинен? Да никуда, пожалуй.
- Так я и думал.
- Мы и без того знаем, кто ее убил.
- Чанс? - Он кивнул. - Но, насколько я понял, у него вполне надежное алиби.
- Комар носа не подточит. Не подкопаешься. Ну и что с того? Он все равно мог это сделать. Те люди, которые утверждают, что он с ними все то время был, запросто могут и соврать.
- Так вы считаете, они врут?
- Нет. Но и поклясться, что они говорят правду, не готов. И потом, он ведь мог им и заплатить, верно? Мы ведь уже об этом говорили.
- Да.
- И если он сделал это, нам, пожалуй, его к стенке не прижать. Алиби безупречное, без сучка и задоринки. Пусть даже он купил его себе, нам все равно не доказать. Разве что повезет. Иногда такое случается. Сваливается, что называется, с неба. Ну, скажем, ляпнет кто-нибудь что-нибудь за рюмкой в баре, а рядом окажется наш человек или осведомитель. И вдруг мы узнаем нечто, чего не знали до сих пор. Но даже если и повезет, это вовсе не означает, что будет так просто распутать это дельце. Ну, а пока, честно нам скажу, особенно надрываться мы не собираемся.
Он не сказал мне ничего такого, что бы меня удивило, и все равно было в его словах нечто пугающее. Я взял бокал с пивом и стал разглядывать его на свет.
- Ведь что в нашей работе надо? - продолжал он. - Зацепиться за что-то - и можно считать, полдела сделано. Стараешься, когда есть шанс, а остальное спускаешь на тормозах. Вам известна статистика убийств по городу?
- Знаю только, что цифра все возрастает.
- Ну вот. И с каждым годом она все выше. Вообще по всем преступлениям показатели с каждым годом все выше, а снижение отмечается только по менее серьезным преступлениям, за счет того, что люди о них просто не сообщают. Ну, вроде кражи у моей сестры. Или, допустим, шли вы домой, и на вас напали и отняли деньги. Скажите спасибо, что в живых остались. Благодарите Бога.
- И все-таки что касается Ким Даккинен...
- Да пошла она, эта ваша Ким Даккинен! - воскликнул он. - Глупая маленькая сучка, проехала полторы тысячи миль, чтобы трясти задницей и отдавать свои заработанные одним местом бабки ниггеру-сутенеру! Ну и пришили ее, подумаешь, великое дело! Какого черта не сиделось ей в этой паршивой Миннесоте?
- Висконсине.
- Ну да, я хотел сказать - в Висконсине. Просто чаще всего приезжают они почему-то из Миннесоты.
- Знаю.
- В среднем за год раньше случалось около тысячи убийств. По три в день в пяти районах. Это очень высокий процент.
- Да. Достаточно высокий.
- Так вот, теперь он вырос почти вдвое. - Он подался вперед. - Но это так, ерунда. Потому что в основном это бытовуха, убийства на почве семейных скандалов. Между мужем и женой или двумя приятелями, которые надрались, маленько постреляли друг в друга, а наутро ни черта не помнят. И тут статистика почти не изменилась. Какой была, такой и осталась. Зато возросло число убийств, совершаемых людьми незнакомыми, когда убийца и жертва впервые видят друг друга. Именно эта цифра показывает, насколько опасно стало жить в этом городе. Если составить график таких убийств, то кривая взлетает, словно ракета.
- Тут вчера в Куинсе вышел один с луком и стрелами, - вставил я, - а сосед пристрелил его из вальтера.
- Да читал я! А все из-за собаки, которая забежала не, на ту лужайку, да?
- Ну, примерно так.
- Это к нашей статистике не относится. Ведь эти двое знали друг друга.
- Да.
- И все равно характеризует общее состояние дел. Люди продолжают убивать. Нет чтобы на секунду остановиться и подумать. Прут напролом и убивают! Вы когда уволились, пару лет назад, да? Так вот что я вам скажу: сейчас стало значительно хуже.
- Верю.
- Нет, серьезно. Прямо не город, а джунгли какие-то, и все звери вооружены. У каждого пистолет. Знаете, сколько разгуливает по улицам людей с оружием? Если ты честный гражданин, то должен иметь пистолет для защиты. Вот и покупаешь его, и носить при себе, а потом вдруг стреляешь. В себя, жену или соседа.
- Как тот старик с луком и стрелами...
- Да с чем угодно! И кто может запретить ему иметь пистолет? - Он похлопал себя по животу, в том месте, где за пояс брюк был заткнут револьвер. - Я должен носить вот это, - сказал он. - Таковы правила. И даже если бы их не существовало, я бы без него на улицу не вышел, нет. Иначе чувствовал бы себя голым.
- И со мной в свое время так было. Как-то привыкаешь к нему.
- А сейчас не носите?
- Нет.
- И не боитесь?
Я пошел к бару за новой порцией выпивки. Ему - все ту же водку, себе - пиво. Вернулся к столу, и Деркин одним большим глотком осушил стакан и выдохнул, издав при этом звук, который производит спущенная шина. Потом, сложив ладони чашечкой, закурил сигарету, глубоко затянулся и тут же выпустил длинную струю дыма, словно спешил избавиться от него.
- Этот несчастный город... - сказал он. - И все, что ни делай, совершенно бесполезно. - Он принялся объяснять, почему именно бесполезно. Следует изменить всю систему борьбы с преступностью, начиная с рядовых полицейских и кончая судами и тюрьмами. Ни один из законов не работает нормально, а ситуация с каждым днем становится только хуже. Сперва ты не можешь арестовать парня, потом, если тебе это удалось, нельзя его судить, и, даже получив приговор, этот сукин сын в тюрьме, как правило, не задерживается.
- Тюрьмы переполнены, - возмущался он, - поэтому суды не выносят приговоров на длительный срок, чтобы выпустить этих мерзавцев пораньше. Да и сами суды перегружены сверх всякой меры, а специальные комиссии только и мечтают, как бы добиться для них досрочного освобождения! Окружные прокуроры не спешат принимать дела к производству. Только и знают, что придираться - то не так, да это не так. Скоро для того, чтобы осудить парня, будут требовать снимок, на котором он совершает преступление... Да и то можете нажить неприятности, потому что это есть нарушение прав человека - снимать без его разрешения. И что самое главное - катастрофически не хватает полицейских! Сейчас нас на десять тысяч человек меньше, чем двенадцать лет назад. Представляете? На улицах стало на десять тысяч полицейских меньше!
- Представляю.
- А преступников - наоборот, вдвое больше. Так чего удивляться, что по улицам стало опасно ходить? И к чему это приведет? К полному развалу. Денег на полицию не хватает, на ремонт метро - тоже, ни на что не хватает. Деньги утекают из этой страны во все дырки. И знаете, где оседают? В этой вонючей Саудовской Аравии. Там эти чернозадые только и знают, что менять верблюдов на "кадиллаки", а наша страна катится под откос! - Он встал. - Моя очередь угощать.
- Нет. Я возьму. Я ваш должник!
- Ладно. Тем более, у вас завелся клиент.
Я вернулся с очередной порцией, и он спросил:
- А чего это вы такое пьете?
- Имбирное пиво.
- Так и думал. Почему не выпить чего-нибудь покрепче?
- Я, знаете ли, на днях завязал.
- Вон оно что!.. - Его взгляд прямо буравил меня, он словно оценивал сказанное. Потом поднес стакан ко рту, отпил ровно половину и со стуком опустил его на исцарапанный деревянный стол. - Вообще-то неплохая идея, - заметил он, и я подумал, что Деркин продолжает тему имбирного пива. Но тут он добавил: - Уйти из полиции. Бросить эту работу к чертовой матери! А знаете, о чем я мечтаю? О том, чтобы продержаться еще шесть лет.
- И тогда у вас будет двадцать?
- Да, ровно двадцать, - кивнул он. - Получу пенсию и пошлю все это к такой-то матери! Уберусь не только из полиции, но и из этого вонючего города.
Переберусь во Флориду, Техас, Нью-Мехико, туда, где тепло, сухо и чисто. Нет, Флорида не пойдет, там эти сучьи кубинцы все изгадили, и уровень преступности не ниже, чем у нас. К тому же они превратили это место в перевалочную базу для наркотиков. Вместе с этими гадами-колумбийцами! Вы когда-нибудь с колумбийцами сталкивались?
Я вспомнил Ройяла Уолдрона.
- Один мой знакомый говорил, что они нормальные ребята, - сказал я. - Только не надо их обманывать.
- Как же, обманешь этих сволочей! Читали про двух девочек с Лонг-Айленда? Это было месяцев шесть - восемь назад. Сестры, одной четырнадцать, второй и вовсе двенадцать. Их нашли на заброшенной бензоколонке, в подсобном помещении. Руки связаны за спиной, убиты двумя выстрелами в затылок из какого-то мелкокалиберного оружия, кажется, 12-го калибра, точно не скажу. Да и какая, черт подери, разница? - Он допил водку. - Ладно, не в том суть. Никаких следов сексуальных домогательств, ничего. Это была просто казнь. Но кому понадобилось казнить двух девчушек? И вот примерно через неделю все проясняется. Некий тип ворвался в дом, где они жили, и застрелил их мать. Ее нашли в кухне, возле плиты, на которой варился обед. Эта семья приехала из Колумбии, отец был связан с кокаиновым бизнесом, он там в последнее время просто процветает, кстати, как и еще один вид бизнеса - похищение изумрудов.
- Я думал, они живут выращиванием кофе.
- Ха! Это только прикрытие. На чем это я остановился? Так вот, где-то через месяц прикончили и отца. В столице Колумбии, как она там называется... Он надул там кого-то из своих и бежал, но они настигли его и убили, а сперва расправились с женой и детьми. Так что эти колумбийцы играют по своим правилам. Стоит перебежать им дорогу, и они убивают не только вас, но и всю вашу семью. Детишек любого возраста. Ни перед чем не останавливаются. Даже если у вас кот, или собака, или там тропические рыбки - они и их прикончат, душегубы.
- Бог ты мой!..
- Вот мафия, та всегда заботилась о семье того, кого убирали. И теперь у нас появились преступники, на совести которых - уничтоженные семьи. Хороши работнички?
- Господи!..
Упершись ладонями в стол для равновесия, он тяжело поднялся на ноги.
- Плачу сам, - заявил он. - Не желаю больше пить на деньги какого-то сутенеришки! - И, вернувшись к столу, добавил: - Это ведь он твой клиент, верно? Чанс, да?
Я не ответил, и он пробурчал:
- Черт, вы же встречались с ним не далее как вчера вечером. Он настоял на встрече. И вот ты получил клиента, имя которого не желаешь называть. Просто, как дважды два, или нет?
- Речь идет не об умножении.
- Ну, давай скажем по-другому. Что я прав и что он теперь твой клиент. И незачем делать из этого тайну.
- Ладно.
Он наклонился ко мне.
- Это он убил ее, - сказал он. - Но зачем ему понадобилось нанимать тебя для расследования?
- Может, это не он убил.
- Да ясно, как Божий день, что он, подлец! - Деркин отмахнулся, словно отметая саму возможность невиновности Чанса. - Она говорит, что хочет с ним порвать, он отвечает - хорошо, а назавтра она труп. Так что будет тебе, Мэтт. Дело ясное, как апельсин.
- Тогда вернемся к вашему же вопросу. К чему ему понадобилось нанимать меня?
- Ну, допустим, чтобы выпустить пар.
- Не понял?
- Ну, может, он думал, что если наймет тебя для расследования, тогда никто не заподозрит его в убийстве.
- Но вы-то заподозрили!
- Да.
- И все равно считаете, что он думал тем самым отвести от себя подозрения?
- Откуда мне знать, что там думал какой-то накаченный наркотой черномазый сутенер?!
- Считаете, что он принимает наркотики?
- Но должен же он на что-то бабки тратить. Не посещает же он загородные гольф-клубы и в благотворительных акциях вроде бы не участвует. Ты лучше скажи-ка мне вот что...
- Что?
- Скажи честно, ты действительно считаешь, что существует вероятность того, что он... э-э... ее не убивал? Или же это все-таки он?
- Вероятность существует.
- Чем мотивируешь?
- Ну, прежде всего тем, что он нанял меня. И вовсе не для того, чтобы, как ты выражаешься, спустить пар. Потому как никаких паров тут не наблюдается. Ты же сам признался, что не собираешься надрываться.
- Ну, ему-то об этом знать не обязательно.
Я оставил эту его ремарку без внимания.
- Давай взглянем на это дело под другим углом, - предложил я. - Допустим, я бы не позвонил в участок.
- Когда?
- Ну, в тот самый первый раз. И вы бы не узнали, что она собиралась порвать со своим сутенером.
- Если бы не от тебя, так от кого-нибудь другого узнали бы.
- Каким образом? Ким погибла, а сам Чанс вряд ли бросился бы в полицию с этим признанием. Не уверен, что кто-либо еще знал об этом. - "Разве что Элейн", - подумал я, но решил ее не впутывать. - Так что маловероятно, чтобы вам все стало известно. Во всяком случае, на самых первых порах.
- Ну и что с того?
- Да то, что бы вы в таком случае делали?
Ответил он не сразу. Сперва посмотрел на свой стакан, и на лбу прорезались две вертикальные морщины. Затем сказал:
- Понимаю, куда ты клонишь.
- Как бы вы тогда вели это дело?
- Да в точности так же, как и до твоего звонка. И сочли бы, что это - дело рук какого-нибудь психа. Хотя вроде бы теперь их так называть не положено, да? Примерно с год назад по нашему департаменту была спущена директива. Теперь мы не имеем права называть их психами. Теперь они у нас ЛНП.
- Что такое ЛНП?
- Личность с неустойчивой психикой. Выискалась какая-то задница на Сентр-стрит - нечего им там делать! Весь город так и кишит психопатами, их больше, чем орехов в торте, а эти задницы спорят, как их лучше называть! Нельзя, видите ли, оскорблять чувства этих подонков! Ладно... Короче, думаю, это ненормальный. Некий современный вариант Джека-Потрошителя. Звонит проститутке, вызывает се к себе и режет на ленточки.
- Ну, хорошо, допустим. И что же дальше?
- А дальше - сам знаешь что. Ждем, что повезет и найдется какое-нибудь вещественное доказательство. Правда, в данном случае с отпечатками пальцев полная безнадега. В этом гостиничном номере столько народу перебывало - миллион отпечатков, и не знаешь, с чего начать. Конечно, было бы очень здорово, если бы обнаружился хотя бы один четкий кровавый отпечаток и мы бы точно знали, что принадлежит он убийце, но таким подарком похвастаться не могу.
- Ну, а даже если бы и мог...
- Даже если бы и мог, одного отпечатка все равно недостаточно. Во всяком случае, до тех пор, пока у нас не появится подозреваемый. По одному отпечатку нельзя даже запросить службу в Вашингтоне. Правда, они обещают, что скоро такое будет возможно, но пока...
- Да они уже лет сто обещают!
- И никогда ничего не сделают. А если даже и сделают, то мои шесть лет к тому времени пройдут, и я буду в Аризоне. А что касается других вещдоков, думаю, придется нам подождать, пока этот псих снова не укокошит кого-нибудь. Еще парочка убийств с тем же почерком, и, рано или поздно, он лажанется, и мы его возьмем. И тогда можно будет припереть этого гада к стенке! - Он допил водку. - Ну, и его, конечно, признают ненормальным и упекут всего годика на три, а потом он выйдет и займется тем же. Но мне бы не хотелось снова браться за такое дело. Видит Бог, не хотелось бы.
Я в очередной раз отправился к бару.
Все его предубеждения, что он позволяет мне расплачиваться сутенерскими деньгами, растворились, похоже, в этой самой выпивке. Он был уже заметно пьян, если, конечно, судить по некоторым симптомам. Глаза остекленели, все движения и жесты тоже отличала некоторая остекленелость. И речь приобрела характерные признаки - говорил он громко и словно сам с собой, изредка делая вежливые паузы и переспрашивая собеседника и в то же время совершенно не слушая его.
Я бы не заметил этого, если бы выпил столько же. Но я был трезв, и, по мере того, как алкоголь все сильнее забирал его, пропасть между нами расширялась.
Я пытался направить беседу в нужное мне русло, но Деркин категорически не хотел говорить о Ким Даккинен. Он упорно сворачивал на близкую ему тему - рассказывал, как все плохо в Нью-Йорке.
- Хочешь, скажу, кто во всем виноват? - Подавшись ко мне всем телом, он понизил голос, хотя мы остались в баре единственными посетителями и никого, кроме нас и бармена, в помещении не было. - Вот что я скажу. Это все ниггеры.
Я промолчал.
- И прочие отбросы общества. Черные и латины.
Я заметил, что в полиции у нас служит немало негров и пуэрториканцев. Он отмахнулся.