Было видно, что Брэдшоу пытается уйти от обсуждения этого вопроса. Я занес имя Гайзмана в свою записную книжку.
- Придется заняться ее прошлым. Как выясняется, она была замужем и недавно развелась. Кроме того, мне хотелось бы побольше узнать о ее взаимоотношениях с Долли. Судя по всему, они были довольно близки.
- Вы намекаете, что это была лесбиянская связь? У нас... - Он решил не доводить свою мысль до конца.
- Я ни на что не намекаю. Мне нужны сведения. Каким образом профессор Хагерти стала консультантом Долли?
- Я думаю, самым обычным.
- В чем заключается путь выбора консультанта?
- Когда как. Миссис Кинкейд состояла в старшей группе студентов, которым мы обычно позволяем самостоятельно выбирать себе консультантов - конечно, если они имеют свободные часы для занятий.
- Значит, Долли сама выбрала Элен Хагерти?
- Вполне возможно. Но это ведь могла быть и чистая случайность.
Как будто нас что-то подтолкнуло, мы одновременно повернулись и посмотрели на тело Элен. Оно лежало, маленькое и одинокое, в дальнем конце комнаты. Наш совместный полет в тумане длился уже довольно долго. Я взглянул на часы. С момента нашего приезда прошло всего четырнадцать минут. Казалось, время замедлило бег, разделившись на бесконечное число отрезков, как пространство Зенона, или поддавшись влиянию марихуаны.
С видимым усилием Брэдшоу оторвал взгляд от тела Элен. За эти мгновения с его лица окончательно исчезло выражение детскости. Он наклонился ко мне. Глубокие морщины разбегались от глаз и рта.
- Я не понял, что вам сказала миссис Кинкейд? Она призналась... призналась в убийстве?
- Полицейские или прокурор расценили бы это именно так. К счастью, никого из них не было рядом. За свою жизнь я слышал много правдивых и ложных признаний. С моей точки зрения, она говорит неправду.
- А как же кровь?
- Она могла поскользнуться и упасть.
- Так вы думаете, что мы не должны говорить об этом шерифу?
- Если вы не возражаете.
На его лице отразилась борьба противоречивых чувств, и после некоторого колебания он произнес:
- Да, лучше помолчать об этом, по крайней мере, пока. Как бы там ни было, она была нашей студенткой.
Брэдшоу не заметил, что использовал прошедшее время, и это очень огорчило меня. Думаю, что полицейская сирена принесла облегчение нам обоим. Вслед за машиной шерифа подъехала передвижная лаборатория. В несколько минут комната заполнилась людьми, полностью изменившими ее вид, - помощник прокурора, фотограф, эксперты. Она потеряла свою индивидуальность и потускнела, как любая комната в любой части света, где было совершено убийство. Как это ни странно, казалось, что люди в униформе совершают еще одно убийство, разрушая изысканную ауру дома Элен и превращая ее самое в кусок мяса, который поступит на лабораторные исследования для предъявления в суде. Когда над ней засверкали вспышки, мои нервы не выдержали.
Шериф Герман Крейн, широкоплечий мужчина, был одет в желто-коричневый габардиновый костюм. Единственным намеком на униформу была широкополая шляпа с кожаным ободом. Разговаривал он командным тоном.
Манера поведения обнаруживала в нем политикана, балансирующего между лестью и хамством. К Брэдшоу он обращался с показным почтением, словно тот был экзотическим оранжерейным растением.
Со мной он вел себя так, как со мной обычно ведут себя полицейские - с профессиональной подозрительностью: они всегда подозревают меня в преступной самостоятельности мышления. Мне удалось убедить шерифа снять с дежурства патрульную машину и отправить ее на поиски беглеца с невадским номером. Он стал жаловаться, что у него не хватает людей, и выражать сомнения, так ли уж необходимо выставлять на дорогах контрольные посты. И тут я понял, что в дальнейшем иметь с ним дело бесполезно.
Мы уселись: шериф - в шезлонг, я - в плетеное кресло - и занялись обсуждением происшедшего; помощник прокурора, владевший стенографией, записывал наш разговор. Я сообщил ему, что тело обнаружила Долли Кинкейд, жена моего клиента. Профессор Хагерти была ее научным консультантом. В данный момент Долли в шоковом состоянии и находится под наблюдением врача.
Не дожидаясь, когда шериф начнет выжимать из меня подробности, я, насколько это было в моих силах, передал ему свой разговор с Элен о том, что ее шантажировали. Упомянул я и о том, что она обращалась в полицию. Естественно, это было воспринято им как критика его ведомства.
- Я уже сказал, что у нас не хватает штатов, не хватает профессионалов. Все бегут в Лос-Анджелес - там хоть деньги платят, а что мы можем? - Он прекрасно знал, что я из Лос-Анджелеса, так что это обвинение было адресовано прямо мне. - Если я после каждого идиотского звонка буду выставлять у дома охрану, кто будет заниматься делом?
- Понимаю.
- Очень рад. Зато я кое-чего не понимаю - каким образом состоялся ваш разговор с пострадавшей?
- Профессор Хагерти пригласила меня к себе.
- Когда это было?
- Я не засекал время, незадолго до захода солнца. Я пробыл здесь около часа.
- Что она хотела?
- Просила меня остаться с ней, чтобы защитить ее. К сожалению, я этого не сделал. - Мне сразу стало легче. Как иногда простая фраза снимает тяжесть с души!
- Вы хотите сказать, что она собиралась нанять вас телохранителем?
- Да. - Какой смысл было рассказывать ему обо всех нюансах нашего разговора с Элен?
- А откуда ей стало известно, что вы занимаетесь такого рода деятельностью?
- Ну вообще-то я занимаюсь не совсем этим. Ей было известно, что я занимаюсь сыскной работой, - об этом она узнала из газеты.
- Ну что ж, понятно. Вы выступали сегодня в качестве свидетеля на процессе миссис Перрин. Наверное, я должен вас поздравить - она освобождена.
- Спасибо.
- Я-то придерживаюсь другого мнения. Эта шлюха виновна, и мы оба с вами это прекрасно знаем.
- Суд вынес оправдательный приговор, - спокойно парировал я.
- Присяжных можно обмануть, а свидетелей подкупить. Что-то вы слишком активно взялись за наш местный преступный мир, мистер Арчер. - В этом звучала скрытая угроза. Он небрежно махнул рукой в сторону тела: - Эта женщина, эта профессор Хагерти, вы уверены, что она не была вашей подружкой?
- В каком-то смысле мы подружились.
- За час?
- И часа бывает вполне достаточно. Впрочем, мы познакомились несколько раньше, в колледже, и еще там успели переговорить.
- А до сегодняшнего дня? Может быть, вы встречались раньше?
- Нет. Я познакомился с ней только сегодня.
Брэдшоу нервно крутился вокруг нас.
- Шериф, я могу засвидетельствовать это, чтобы хоть как-то облегчить вашу задачу.
Шериф поблагодарил его и снова повернулся ко мне.
- Значит, речь шла о деловом предложении, не более того?
- Да, но оно меня не заинтересовало. - Это было не совсем так, но я не знал, как объяснить это Крейну, чтобы не выглядеть полным идиотом.
- Почему?
- Я был занят другими делами.
- Какими?
- Миссис Кинкейд бросила своего мужа. Он нанял меня для установления ее местопребывания.
- Я что-то слышал об этом сегодня утром. Ну и что, вам удалось выяснить, почему она его бросила?
- Нет. В мою задачу входило лишь установить ее местопребывание. Я выполнил ее.
- И где же она была?
Я взглянул на Брэдшоу. Он неохотно кивнул.
- Она поступила в колледж, - произнес я.
- Вы говорите, что теперь она находится под наблюдением врача? Какого?
- Доктора Годвина.
- Психиатра? - Шериф расставил ноги и доверительно наклонился ко мне. - А почему это ей вдруг понадобился психиатр? Она что, сошла с ума?
- У нее истерика. Необходимо было вызвать врача.
- И где она сейчас?
Я снова взглянул на Брэдшоу. Он сказал:
- У меня дома. Она водила машину моей матери.
Шериф встал и махнул рукой:
- Ну так поехали к вам и поговорим с ней.
- Боюсь, что это невозможно, - откликнулся Брэдшоу.
- Почему?
- Она нездорова, и, думаю, доктор присоединится к моему мнению.
- Ну, естественно, пациенты Годвина за то и платят ему, чтобы он говорил то, что им надо. У меня уже были с ним столкновения.
- Знаю. - Брэдшоу побледнел, но ничем не выдал волнения. - Простите меня, шериф, но вы непрофессионал и вряд ли сможете понять моральный кодекс доктора Годвина.
Крейн так покраснел, что я думал, его хватит удар. Он не нашелся, что ответить. Брэдшоу, воспользовавшись его замешательством, продолжал:
- Я убежден, что миссис Кинкейд в ее нынешнем состоянии нельзя допрашивать. Да и какой в этом смысл? Если бы ей надо было что-то скрыть, она вряд ли бросилась бы рассказывать о случившемся первому встречному. Думаю, у нас хватит гуманности не подвергать бедную девочку такому испытанию только из-за того, что давать показания - ее гражданский долг.
- Что вы имеете в виду - "испытанию"? Я не собираюсь допрашивать ее с пристрастием.
- Надеюсь, вы вообще оставите ее в покое, по крайней мере, на сегодня. Я считаю, что любой допрос будет для нее жестоким испытанием, шериф, и полагаю, что большинство в нашем округе поддержали бы меня.
Крейн открыл было рот, чтобы возразить, но, вероятно, поняв, что переспорить Брэдшоу невозможно, закрыл его снова. Брэдшоу направился к выходу, я последовал за ним. Когда мы уже достаточно отошли от дома и нас не могли услышать, я поблагодарил его.
- У вас это отлично получилось с шерифом.
- Я никогда не любил этого хвастуна. К счастью, он сейчас не в фаворе. Он едва прошел на последних выборах. Большинство в нашем округе, включая доктора Годвина и меня, предпочли бы видеть у власти более просвещенных людей. Думаю, что со временем мы этого добьемся.
В привратницкой, казалось, не произошло никаких перемен. Долли так и лежала на диване, повернувшись лицом к стене. Брэдшоу и я остановились в дверях. Алекс с опущенной головой подошел к нам.
- Доктор Годвин пошел в дом позвонить. Он считает, что ее нужно отправить в больницу.
- Я все слышу, - монотонным голосом произнесла Долли. - Можешь говорить громко. Я знаю, ты хочешь от меня избавиться.
- Тихо, родная. - Это было хорошо сказано.
Долли замолчала. Она лежала абсолютно неподвижно. Алекс показал нам на дверь, и мы вышли, оставив щель, чтобы он мог видеть ее.
- Доктор Годвин боится попытки самоубийства, - тихо произнес он.
- Это настолько серьезно? - спросил я.
- Думаю, нет. Мне кажется, что и доктор Годвин так не считает. Он говорит, что это просто разумная предосторожность. Я сказал ему, что могу и сам сидеть с ней, но он считает, что я не гожусь для этого.
- Да, лучше вам поберечь силы для завтрашнего дня, - сказал Брэдшоу.
- Да. Завтра. - Алекс пнул ногой щетку для обуви, прибитую к двери. - Лучше я позвоню завтра отцу. Завтра суббота, и он, наверное, сможет приехать.
Со стороны дома послышались шаги. Из тумана вынырнул высокий мужчина в кожаном пиджаке. Его лысая голова поблескивала в льющемся из-за дверей свете.
- Привет, Рой, - дружелюбно обратился он к Брэдшоу. - Мне очень понравилась твоя речь, по крайней мере, та часть, которую мне удалось услышать. Я почувствовал себя чуть ли не в Афинах. К сожалению, как раз на самом интересном месте мне позвонила пациентка - ей было необходимо узнать, может ли она одна пойти посмотреть фильм по Теннесси Уильямсу. На самом деле она просто хотела, чтобы я пошел вместе с ней и спас ее от нервных потрясений. - Он повернулся ко мне: - Мистер Арчер? Я доктор Годвин.
Мы обменялись рукопожатиями, и он пристально посмотрел на меня, как будто собирался рисовать по памяти мой портрет.
У него было властное, с крупными чертами лицо, глаза то вспыхивали, то гасли, словно лампочки. По-видимому, он отдавал себе отчет в силе своего влияния на окружающих и, судя по всему, не злоупотреблял им.
- Хорошо, что вы позвонили мне. Мисс Макги - миссис Кинкейд нуждается в полном покое. - Он посмотрел в щелку двери. - Думаю, что ей уже лучше.
- Да, она успокаивается, - откликнулся Алекс. - Может быть, ей лучше остаться со мной?
Лицо Годвина приняло сочувствующее выражение. У него был очень подвижный рот, как у актера.
- Это будет неразумно, мистер Кинкейд. Я уже заказал место в госпитале. Не надо рисковать.
- А почему вы считаете, что она может предпринять попытку самоубийства?
- У нее слишком много скопилось. Я всегда очень боюсь возможности самоубийства, даже малейшего намека на это.
- Тебе удалось что-нибудь у нее узнать? - спросил Брэдшоу.
- Она была не очень-то разговорчива. Очень устала. Потерпит до завтра.
- Надеюсь, - сказал Брэдшоу. - Ее хочет допросить шериф. Я сделал все, что мог, чтобы удержать его.
Лицо Годвина помрачнело.
- Так, значит, действительно было убийство? Еще одно?
- Элен Хагерти, наша новая преподавательница, застрелена у себя дома сегодня вечером. Миссис Кинкейд, судя по всему, первая обнаружила тело.
- Бедняга, как ей не везет. - Годвин посмотрел на небо. - Мне иногда кажется, что боги действительно отворачиваются от некоторых людей.
Я попросил его объяснить, что он имеет в виду, но он покачал головой:
- Я слишком устал, чтобы рассказывать вам кровавую сагу семейства Макги. К счастью, многое уже стерлось в моей памяти. Почему бы вам не обратиться в судебный архив, там вы найдете все подробности.
- При других обстоятельствах этот совет был бы неоценим.
- Да? Но я действительно устал сегодня, а мне еще надо доставить ее в больницу и проследить, чтобы ее хорошо устроили. Так что сил хватит только на то, чтобы добраться до дому и лечь в постель.
- И тем не менее, доктор, нам надо поговорить.
- О чем?
Мне не хотелось говорить при Алексе, но ничего не оставалось делать, и я сказал, внимательно глядя на него:
- О возможности того, что она совершила это убийство, или, скажем, о возможности того, что она будет обвинена в этом. Кажется, она к этому стремится.
Алекс взвился:
- Она была не в себе, временно... Не можете же вы использовать против нее то, что она говорила...
Годвин положил ему руку на плечо.
- Не волнуйтесь, мистер Кинкейд. Сейчас мы все равно ничего не решим. Нам всем сейчас надо отдохнуть, особенно вашей жене. Я бы хотел, чтобы вы сейчас поехали вместе со мной, на случай если мне потребуется помощь по дороге. А вы, - он повернулся ко мне, - можете ехать следом, чтобы потом отвезти его домой. В любом случае вам надо сориентироваться, где расположена больница, потому что завтра в восемь, после визита к миссис Кинкейд, я бы хотел поговорить с вами. Годится?
- Завтра в восемь утра.
Он повернулся к Брэдшоу:
- А на твоем месте, Рой, я бы отправился к миссис Брэдшоу и поинтересовался, как она себя чувствует. Я дал ей успокоительного, а то она была очень возбуждена. Она убеждена, что ее окружают маньяки и убийцы. Думаю, тебе с большим успехом, чем мне, удастся переубедить ее.
Годвин действительно оказался мудрым и внимательным человеком. Как бы там ни было, все мы поступили так, как он сказал. Включая Долли. При помощи Алекса и Годвина она вышла из дома и послушно направилась к машине доктора, не сопротивляясь и не издавая ни звука. Вид у нее был такой, словно она шла на казнь.
Глава 9
Через час я уже сидел на кровати в мотеле. Теперь я уже ничего больше не мог сделать, разве что усугубить неприятности, обратившись за информацией к местным властям. В мозгу продолжали прокручиваться возможные варианты моих ошибок: я не оставил Бегли-Макги, не поймал человека из Невады.
Усилием воли я попытался отогнать навязчивые образы и заставил себя думать о Зеноне, который утверждал, что Ахиллес никогда не догонит черепаху. Это была умиротворяющая идея, если поставить себя на место черепахи, а впрочем, может быть, и Ахиллеса.
У меня в сумке была пинта виски. Доставая ее, я вспомнил об Арни Уолтерсе, своем коллеге, с которым мы вместе немало выпили. Я набрал номер его офиса, который, к счастью, находился в гостиной его дома. Арни я застал.
- Детективное агентство Уолтерса, - произнес он ленивым ночным голосом.
- Это Лу Арчер.
- А-а, ну это совсем другое дело. Я даже еще не собирался ложиться, так, пижаму примерял.
- С чувством юмора у тебя всегда было не в порядке, так что можешь не острить. Мне нужна небольшая услуга, отплачу при первой возможности.
Я услышал щелчок магнитофона и начал рассказывать о смерти Элен.
- Через пару часов после убийства человек, который меня интересует, вышел из дома убитой и уехал на черной или темно-синей машине с откидным верхом, я думаю - одна из последних моделей "форда" с невадским номером. Мне кажется, первые четыре знака я разобрал...
- Почему кажется?
- Было темно и к тому же туман. По-моему, первые четыре знака ФТ 37. Это молодой парень атлетического телосложения, рост пять футов одиннадцать дюймов, одет в темное пальто и темную фетровую шляпу. Лицо я не разглядел.
- Давно был у окулиста?
- Арни, не будь дебилом, ну хоть ненадолго.
- Говорят, взрослые граждане Соединенных Штатов теперь могут абсолютно бесплатно проходить обследование на глаукому.
Арни был старше меня, но очень не любил, когда ему об этом напоминали.
- Послушай, что с тобой случилось? Неприятности с женой?
- Никаких неприятностей, - откликнулся он жизнерадостно. - Она ждет меня в постели.
- Скажи Филис, что я люблю ее.
- Я скажу ей это от своего имени. Если мне удастся что-нибудь выяснить, хотя это и сомнительно, учитывая фрагментарность сведений, где тебя искать?
- Я остановился в мотеле в Пасифик-Пойнт. Но лучше позвони ко мне в Голливуд и запиши информацию на автоответчик.
Он сказал, что так и сделает. Повесив трубку, я услышал легкий стук в дверь. Это был Алекс. Он натянул брюки поверх пижамы.
- Я услышал ваш голос.
- Да, я звонил по телефону.
- Не помешаю?
- Нет. Заходи и выпей.
Он вошел в комнату с такой осторожностью, будто она была заминирована. Вообще за последние несколько часов движения его стали очень осторожными. Он был бос и передвигался по ковру абсолютно бесшумно.
На полке в ванной стояли два стакана, обернутые пергаментом. Я развернул их и налил виски. Мы сели на кровать и выпили, глядя друг на друга, как двойники, разделенные тонким слоем стекла.
Я чувствовал, насколько мы не похожи. Он был молод и неопытен, как раз в том возрасте, когда все причиняет боль.
- Я собирался звонить отцу, - сказал Алекс. - А теперь не знаю, делать ли это.
Мы помолчали.
- Может, он и не станет повторять "я же говорил, я же предупреждал", но смысл все равно будет такой. Семь раз отмерь, один раз отрежь, и прочая чушь в этом же роде. Дураки всегда впереди там, где даже святые осмотрительны...
- Ну, я думаю, это высказывание можно переиначить.
Святые всегда впереди там, где дураки осмотрительны. Хотя лично я не знаком со святыми.
- Считаете меня дураком?
- Ты вел себя очень хорошо.