– Я не сумасшедшая, – сдавленным голосом сказала Мила.
– Смотри, коза, не оступись.
Патрульный поравнялся с "БМВ", демонстрируя такой живот, против которого пасует и офицерская портупея. Дождавшись, чтобы Филя накрыл автомат курткой, Боник опустил стекло.
– Здравия желаю. Знак видели? – долетело через окно. Патрульный говорил раскатистым басом. Он даже не сделал попытки нагнуться, отчего Мила Сергеевна легко представила, что голос доносится с небес. Чтобы унять нервную дрожь, она сцепила пальчики замком. Искушение позвать на помощь, истошно завопив что-нибудь, вроде: "Спасите! Меня похитили!", было велико, но она знала: Филимонов не испугается, и не сплохует.
"И это точно будет конец. По мне-то он наверняка не промажет".
Боник протянул через окно документы. Едва скользнув по ним взглядом, милиционер попросил Бонифацкого выйти из машины.
– Я сейчас, – бодро сказал Боник. Они вдвоем зашагали к милицейской машине, со спины напоминая папу и сына.
– Ну, б-дь и амбал, – протянул Филимонов, снова вооружившись автоматом. Тем временем Бонифацкого, очевидно, пригласили в машину. Он влез на заднее сидение. Патрульный еле втиснулся на переднее. Его напарник, со скучающим видом, остался снаружи, поглядывая по сторонам. Все происходило в соответствии с ритуалом, установленным автоинспекцией, вероятно, для того, чтобы придать мздоимству некое абстрактное подобие правосудия. Ох, уж эти задние сидения милицейских машин, продуктивные, как наковальни монетного двора.
– Одной, б-дь, очередью всех положу, – пробормотал Филимонов. Мила взвешивала в уме, есть ли шанс добежать до зарослей, прежде чем Шрам спустит курок. Шансы были минимальными. Значит, оставалось просто ждать.
Боник вернулся через пять минут. По его губам блуждала улыбка.
– Вот засранцы! – выжимая сцепление, он заговорщически подмигнул Миле. – На нашем знаке кормятся. Представляешь нахальство?
Мила ответила недоумевающим взглядом.
– Этот "кирпич" мои ребята повесили. Чтобы туристы на голову не лезли. А эти паршивцы, – он показал за спину большим пальцем, – пронюхали, и наладились капусту косить! Каково, а?! Трахнули меня под моим же знаком…
– Депутатские ксивы надо сделать, – буркнул с заднего сидения Шрам.
– Надо, – согласился Бонифацкий.
* * *
Местность сгодилась бы, чтобы устроить американские горки. Сначала машины скатились в лощину, где было сумрачно, и журчала вода, хоть родники и редкость на Южном берегу, потом снова начался подъем. Дорога перевалила заросший можжевельником гребень и совершенно неожиданно оборвалась таким крутым спуском к морю, что у Милы перехватило дыхание, а желудок стал невесомым. За капотом было видно одно небо, словно земля закончилась, и машина готова провалиться в пропасть.
– Бесплатный аттракцион, – добродушно сказал Бонифацкий. – Надо будет кассира поставить и билеты продавать. А то, знаешь, от альтруизма до геноцида… полшага.
Постепенно уклон стал поменьше, потом начался практически горизонтальный отрезок, и дорога уперлась в массивные стальные ворота. В обе стороны, сколько хватало глаз, тянулся бетонный забор, увитый сверху колючкой. Прикрученная к воротам табличка гласила:
База отдыха "Камень Шаляпина" Второй Механизированной колонны Треста Крымоблэнергомонтаж.
Справа от ворот высился плакат, брат близнец установленного в начале дороги:
Внимание… зона… Запрещены… Штраф…
Только уже без фаллоса.
Бонифацкий посигналил. Из-за ворот появился охранник. Узнал "БМВ" Бонифацкого, толкнул тяжелые створки. Машины въехали на территорию базы.
* * *
Услышав из динамика:
– Вардюк слушает… – Мила облегченно вздохнула. Номер телефона был старым, полученным от Украинского еще прошлым летом. Вардюк вполне мог поменять номер или просто потерять телефон. Но, он этого не сделал, и теперь шумно дышал в трубку:
– Алло? Кто это говорит?
Звонить Поришайло было глупо. Украинский почти наверняка уже хватился Милы и поставил хозяина в известность. Провести старого аппаратного лиса вроде Артема Павловича, нечего было и думать. Поришайло нутром чуял подвох. Мила об этом знала.
С Сергеем Михайловичем было не легче. Он, был, безусловно, гораздо проще шефа, но тоже не лыком шит. "Для них в отношении меня, теперь будет действовать только одно правило: хороший индеец – мертвый индеец". То ли дело двое недотеп из Крыма, дегенераты Вардюк и Любчик, еще летом продемонстрировавшие, на что способны.
О том, что полковник привлек к операции обоих недоумков, она знала от Поришайло. Артем Павлович, когда они, буквально накануне обсуждали эту проблему, обмолвился, что, мол, Украинский подобрал надежных людей, местных милиционеров.
"Уж не Вардюка ли с Любчиком"? – не удержалась Мила, не позабывшая истории, в которую влипла по милости обоих кретинов. Поришайло тогда покосился на нее с подозрением:
"А откуда вы знаете?"
Мила не успела открыть рот, как он вспомнил:
"Ну, да, гм, – нехотя признал Артем Павлович. На что, на что, а на память он не жаловался, вопреки большому объему информации, который ему приходилось пропускать через себя ежедневно, словно финвалу воду. А, может, благодаря ему. – К сожалению, гм, – тут он брезгливо поморщился, – нам приходится работать с тем материалом, который есть под рукой. Материал – говно, гм. Правда, гм, многого от них не потребуется. Сделают дело, а потом…"
– Алло, на связи? – повторил Вардюк раздраженно и дунул в трубку. – Кто это говорит?! Или балуется?
– Старший лейтенант Вардюк? – выдохнула Мила, по опыту зная, что как только начнется разговор, сразу станет легче, найдутся нужные слова, убедительные и внешне правдивые. Для нее это было как прыжок в холодную воду, сколько не настраивайся, она все равно обжигает, зато согреваешься, когда плывешь.
– Капитан, – обиженно поправил Вардюк. – Послушайте, это кто вообще?
Мила испытала довольно-таки тошнотворное дежа вю. Именно так все начиналось в прошлый раз. За исключением того, что кретина повысили в звании.
"Все верно, только таких и повышают", – мелькнуло у нее.
– Ах да, конечно, – поправилась она. – Это Мила Сергеевна. – Заждалась вашего звонка, капитан.
– Моего? – перебил Вардюк. – Вы?
– Сергей Михайлович разве не предупредил, что теперь вы координируете все действия со мной?
– Михайлович?! – ошеломление в голосе.
– Сергей Михайлович, – уточнила Мила. – Где вы сейчас находитесь?
– Ну, на дежурстве…
– У вас все готово, Коля?
– А? Ну да, в общем-то… – Мила поняла, что он, наконец, начал соображать, с кем говорит.
– Вы сегодня его встречаете, Николай?
– Так точно, уже едем, почти, можно сказать. В 12.30 прибытие.
– Планы корректируются, Коля. Сначала заедете за мной.
– За вами? – удивился Вардюк. – А вы что, не в Киеве?
– Я в Ялте. И еду с вами. У нас мало времени, Николай.
– Надо так надо. – Вардюк издал вздох, от которого загрустил бы и камень. – Давайте точный адрес.
Мила вопросительно посмотрела на Бонифацкого. Тот стоял, прижимая к уху параллельную трубку. Справа от Боника сидел Витряков. Леня курил одну сигарету за другой, выпуская дым в потолок и исподлобья поглядывая на Милу. Бонифацкий и Леня обменялись взглядами. Последний утвердительно кивнул:
– Пускай едут. Встретим.
– База отдыха "Камень Шаляпина". Знаете такую? Двенадцатый километр по трассе на Алушту.
– Знаю, – после заминки сказал капитан. Миле показалось, что он слегка удивлен.
– Далеко вам ехать?
– Не особенно, – протянул милиционер. В полчаса управимся. Ну, минут сорок, самое большее.
– Я в крайнем у моря бунгало. Номер…
– Восемнадцать, – одними губами подсказал Бонифацкий.
– Восемнадцатый номер, – уточнила Мила.
– А как я на базу попаду? – спросил Вардюк.
– Ворота открыты. Я буду ждать в домике. И, поторопитесь, Коля. Чтобы нам к самолету не опоздать.
– Не опоздаем, – заверил капитан Вардюк.
– Тогда у меня все. – Мила положила трубку.
– Улет, – пробормотал Боник, – Так просто…
– Не кажи гоп, Вацик – Витряков встал. – Лады. Надо подготовить комитет по встрече.
Мила содрогнулась в душе. Но ей не оставалось ничего другого, как ждать развязки и надеяться на счастливый случай, который подарит возможность улизнуть.
* * *
Капитан Вардюк и лейтенант Любчик отправились на охоту спозаранку. Такая уж у них была работа, – выходить на большую дорогу с петухами. Это, если ночные дежурства не в счет.
– Кто рано встает, тому Бог дает, – любил долдонить Любчик. Смысл этой старой как мир фразы он понимал по-своему. В том и состоит долговечность афоризмов, они универсальны и широко трактуются. Под каким хочешь углом зрения смотришь, и видишь, что больше нравится. Как младший по званию, Любчик каждое утро заезжал за Вардюком. Они наглатывались непроглядно черного кофе в четырехметровой конуре, которую Вардюк называл кухней. Остальная часть двухкомнатной хрущевки, где, кроме Вардюка, проживали его жена, дети и теща, в это время суток еще спала. Вардюк спросонья хмурился, курил натощак, и постоянно теребил подтяжки, без которых мышиные милицейские галифе наверняка сползли бы с его тощей задницы. Для Любчика не являлись секретом демоны, пожиравшие напарника почище гельминтов. Вардюк, с завидным упорством поднимавший квартирный вопрос перед начальством, в очередной раз остался с носом. Очередь на жилье, продвигавшаяся черепашьими шагами, можно было растянуть от горисполкома до Турции. В ней все время появлялись какие-то льготники, которых бы Вардюк с удовольствием застрелил. Если бы не опасался тюрьмы.
Отчаявшись ждать милости от родного ведомства, Вардюк решил, что взять их самостоятельно – его прямая задача. Спасение утопающих – дело самих утопающих. Любчик полностью разделял это мнение.
Накачавшись кофе, приятели выбирали точку на трассе, прятали машину в кусты, а сами, наподобие каких-нибудь коммандос из фильмов с участием Шварценеггера, принимались терпеливо выжидать жертву. Как только такая случалась, Любчик махал жезлом, а затем препровождал нарушителя к машине, где ждал своего часа Вардюк. Пока Вардюк обрабатывал клиента, Любчик выпасал следующего. Схема была простой, но работала, как хорошо отлаженный механизм. Излишки выколоченных из водителей средств Вардюк с Любчиком исправно сдавали вышестоящему милицейскому начальству и пребывали на отличном счету.
– Ну, что? – спросил Любчик, и утер пот со лба. Солнце, стоя в зените, припекало. – Сколько накосили?
– Не густо, – вздохнул Вардюк из салона, который уже нагрелся, как духовка. С утра им пришлось четырежды переезжать с места на место. Чертовы водители предупреждали друг друга, моргая фарами. Стоило только раз высунуть нос из кустов, и все, никакого клева. В конце концов, напарники свернули в узкую дорогу, ведущую к пансионату механизированной колонны, выкупленному за гроши каким-то нуворишем. Дорога была перспективной в том плане, что на въезде висел кирпич. А, поскольку была суббота, существовала вероятность поживиться за счет компаний, которых хлебом не корми, дай на море выбраться.
– День коту под хвост, – проворчал Любчик, сверяясь с часами. – Еще за этим клоуном в Симферополь переться. По жаре, блядь.
– Сколько там натикало? – осведомился Вардюк.
– Одиннадцать разделить на тридцать.
– Давай в салон. Кассу подобьем. И будем сворачиваться. Пока до того гребаного аэропорта дотилипаем, уже и самолет сядет. – Вардюку, получившему приказ лично от Украинского, совсем не улыбалось схлопотать нагоняй.
Утренний "банк" не дотягивал до нормы, лучше, чем ничего, однако хуже, чем обычно.
– М-да, суббота, б-дь, называется, – вздохнул Любчик.
– Может, еще постоим?
– Как знаешь, Коля. Тебе потом перед Михалычем отдуваться.
Вардюк хлопнул ладонью по торпеде.
– Достал он меня.
– Не то слово, – поддакнул Любчик. – Веревки из нас вьет.
– И не конца, б-дь, не краю… – начал Вардюк, и тут запищал телефон. Пожав плечами, капитан поднес к уху трубку:
– Алло? Кто это говорит? Алло? Вардюк слушает? Алло? На связи?
– Кто это?
– Хрен поймешь.
Потом с ним, очевидно, заговорили, и он сделал знак Любчику – помолчать.
– Надо так надо, – сказал в трубку Вардюк.
"Опять какая-то скотина припахать хочет?" – предположил Любчик, и попал почти в точку.
– Коля, кто это?
– Да помолчи, твою мать!
– Ты знаешь, где пансионат "Камень Шаляпина"? – добавил Вардюк, закрывая ладонью трубку.
– Прямо тут он и есть. Еще метров триста вниз скатиться. К морю. И все…
– Иди ты? Отвечаешь?
– Чтоб я сдох.
Любопытство прямо съедало Любчика, но он терпеливо ждал, когда напарник нажмет "отбой".
– Баба какая-то, – Вардюк спрятал мобилку в карман, – говорит, что теперь командует парадом.
– Как это? – удивился Любчик.
– Молча, б-дь. Сказала, Украинский приказал.
– Вот, конь, б-дь, с яйцами! – возмутился Любчик. Ну на х… нам такие дела? Мало того, что и так по уши в говне, так теперь еще и сука, б-дь, какая-то!
– Точно, – согласился Вардюк, скрипнув зубами.
– И чего будем делать?
– Чего делать? – с ненавистью сказал Вардюк. – Будем пердеть и бегать, понял? Возьмем под козырек, и сделаем. Что, б-дь, есть другие варианты? Может, хочешь Михалыча на х… послать?! Так давай! Вперед и с песней!
– Знаешь, что, Коля? – в свою очередь повысил голос Любчик. Задолбал Михалыч со своими загонами. Задолбал, конкретно. То-то, то-это, то мудака киевского встречай, то ему, б-дь, ствол достань, теперь шалава какая-то левая!
Вардюк одарил напарника испепеляющим косяком.
– Свояку спасибо скажи. И себя, блядь, не забудь, с благодарностями.
Любчик сразу сник.
– Да ладно, – сказал он примирительно. – Ладно.
– Вот так-то лучше.
Три года назад они крепко влипли на торговле стрелковым оружием. Конечно, если перепродаешь автоматы с пистолетами на черном рынке, то должен быть готов к чему-то подобному. С другой стороны, а как подготовиться? К тому же, ведь каждый надеется не попасться. И, все-таки они вляпались.
Их грехопадение началось под занавес перестройки. Свояк Любчика, старший прапорщик, наладился тягать пистолеты со склада кадрированной мотострелковой дивизии. За пистолетами последовали автоматы, затем парочка гранатометов, и пошло поехало. Свояк решил подключить к делу Любчика, бизнес следовало расширять. Любчик, в ту пору сержант милиции, сначала пришел в ужас и даже подумывал заложить свояка властям – с оружием шутки плохи, но… То ли родственные узы оказались крепкими, то ли высокая рентабельность предприятия заставила Любчика забыть о долге, а только свояка Гриша не только не застучал, а, напротив, сам вскоре взялся за дело, засучив рукава. Чуть позже Любчик втянул в Мероприятие (это было выражение свояка, Любчику оно понравилось) старшего лейтенанта Вардюка, только-только поступившего на службу в Органы.
В своей былой жизни Вардюк был кадровым армейским офицером, командиром разведроты танкового полка, укомплектованной плавающими чудовищами ПТ-76. Служить бы Вардюку до трех полковничьих звезд к пенсии, или до двух, на худой конец, не доконай разоружение с конверсией все восемь советских танковых армий. После того, как сами эти армии, вися неподъемным грузом на плечах отечественной экономики, не переломили ей хребет.
На гражданке Вардюк с полгода прозябал не у дел, пока кум не пристроил бывшего разведчика в МВД. Там он и познакомился с Любчиком, который, к тому времени, по всем понятиям превратился в милиционера-оборотня. В преступный бизнес втянуться легко. Выйти – значительно сложнее. И не потому, даже, что надо чем-то кормить семью. Просто – это как бросить курить.
В стрелковом оружии Вардюк разбирался досконально, служебные удостоверения гарантировали относительную безопасность, а перевозимым в багажниках легковых машин грузам неприкосновенность. Дело у троицы спорилось, тем более что товар был штучным, а соотношение габаритов и стоимости в пользу финансовой составляющей.
Неизвестно, как долго бы процветал их преступный промысел, если бы черт не дернул Любчика поставить в столицу два новеньких, в заводской смазке ручных пулемета РПК. Вот с ними Вардюк с Любчиком и засыпались, угодив в лапы оперативников Сергея Украинского. Их взяли с поличным, надели браслеты и препроводили, куда следует. Увидев над головой небо в клеточку, причем, скорее всего, на долгие годы, Любчик впал в истерику. Пока он хныкал и визжал, куда более развитому в интеллектуальном плане Вардюку представлялись первые полосы центральных газет с его фотографией в милицейской или даже военной форме. Заголовки, набранные крупным, бросающимся в глаза кеглем, гласили примерно следующее: "Оборотни в погонах работают на криминал", или "Офицер схвачен за руку на перепродаже оружия", или "Старший лейтенант Вардюк считал армейский склад личной кормушкой". И так далее.
"Бедные мои жена и дети", – думал Вардюк, изучая свежевыкрашенные стены одиночки в поисках крюка, подходящего, чтобы удавиться. К счастью, все обошлось. Если значение слова "обошлось" трактовать с определенным натягом. Полковник Украинский выпустил Вардюка с Любчиком на волю, но с тех пор крепко держал на поводке, заставляя, время от времени, оказывать разные "мелкие услуги". Такое положение вещей категорически не нравилось обоим милиционерам, но их мнения никто не спрашивал. Они крепко влипли, и теперь гасили долги с процентами.
– Где же эту трахнутую бабу искать?
– Я ж тебе адрес продиктовал. База отдыха "Камень Шаляпина".
– А… – протянул Любчик. – Понял. А что она там делает?
– Спроси чего полегче.
– Вот совпадение. – Любчик покачал головой.
– Да уж, совпадение, – проворчал Вардюк. – Поехали. Время поджимает.