* * *
Еще не так давно Ист-Сайд, граничащий с Лексингтон-авеню, представлял собой своеобразный район, где, казалось, жизнь протекала по своему собственному, иногда неуловимому, давно заведенному порядку. Его своеобразие прежде всего поддерживалось длинными рядами старых особняков, которые теперь, к сожалению, стали ветшать, разрушаться, и окружающая цивилизация стала проникать и сюда, стараясь вытеснить всех этих свидетелей уходящей эпохи.
Да, конечно, они еще стояли здесь, прижимаясь друг к другу, в ожидании того момента, когда чугунный шар превратит их в груду пыли и битого кирпича. Часть домов была заново отремонтирована, в них были установлены лифты и новое освещение. Поэтому во многих из них располагались отели и пансионы, достаточно дорогие по теперешним временам. Они словно не хотели уступать цивилизации своего пространства.
Мисс Хейди Андерс занимала номер 24-С. Это была шикарная угловая квартира на самой лучшей стороне здания, где целый день светило солнце. Дежурный, извещенный мною, доложил ей о причине моего прихода - по поводу ее потерянной пудреницы, - и я услышал из телефонной трубки ее голос, усиленный резонансом холла.
- О, конечно. Полицейский. Пожалуйста, пригласите его наверх.
Дежурному хотелось еще немного поболтать со мной, но лифт был свободен, и я вошел внутрь, нажал кнопку с номером 24 и начал подъем.
Раньше я видел только рекламные портреты Хейди Андерс, где она представлялась в ролях, которые исполняла в большинстве бродвейских мюзиклов.
Все, что я мог произнести, когда увидел ее на пороге, было:
- Мисс Андерс?
Она слегка улыбнулась и широко распахнула дверь.
- Да... Но, пожалуйста, зовите меня Хейди. Так делают все, и я привыкла к этому. Проходите, проходите, пожалуйста. - Ее улыбка казалась чуть-чуть напряженной. Никто не испытывает радости от встречи с полицейским, даже если и рассчитывает на его помощь.
- Хаммер. Майк Хаммер.
Она взяла у меня пальто и шляпу и пристроила их на вешалке, а затем провела в просторную комнату. Она не просто шла, она парила в воздухе, заставляя двигаться каждый свой мускул.
Комната была заставлена диванами и кушетками, на которых громоздились многочисленные подушки и покрывала.
Она уселась в одно из многочисленных кресел, предложив сесть и мне.
- Прошу вас, садитесь, мистер Хаммер. Можно предложить вам выпить? Или полицейский никогда не пьет во время работы?
- Иногда.
Я не доверял диванам и поэтому присел на оттоманку.
- Верно. Такое никогда не показывают по телевизору. А теперь скажите, это именно вы нашли мою пудреницу?
- Да, мадам. - Я рассчитывал, что эта интонация наиболее соответствует ситуации.
Еще раз нервная улыбка проскользнула по ее лицу.
- Вы знаете, я даже не могла поверить, что потеряла ее, и так рада, что она нашлась. Вы должны получить вознаграждение, вы ведь знаете об этом?
- Я буду вам очень благодарен, если вы переведете эти деньги полицейской спортивной лиге.
- О, я однажды устраивала для них бенефис. Конечно, если вам так угодно, то я непременно это сделаю. А моя пудреница, она у вас?
- Нет, но вы можете получить ее в отделе находок после того, как подтвердите ее полную идентификацию. С этим не будет никаких трудностей.
Она сделала непроизвольное движение плечами, прикоснулась руками к лицу, поправила волосы и снова улыбнулась.
- Даже не знаю, откуда у меня такое нетерпение. Я уже обходилась без нее достаточно долго, и, конечно, подождать один день ничего не составляет. Я думаю, что все это от эмоций. Я ни разу не сталкивалась с полицией, за исключением того случая, когда мне был нужен пропуск в мой клуб. И это было очень давно, несколько лет назад. Теперь уж они этим, наверное, и не занимаются?
- Да, не занимаются. О, мадам, я, пожалуй, воспользуюсь вашим предложением немного выпить. Покажите мне, где все это размещается.
- Как раз позади вас. - Она указала мне рукой. - Я выпью чуть-чуть виски, чтобы поддержать компанию.
Я поднялся, чтобы приготовить выпивку, а когда стаканы были наполнены, увидел, что она пересела с кресла на диван, словно предлагая мне заняться любовью. Мне было неприятно ее разочаровывать, но я протянул ей виски и снова занял место на оттоманке, потягивая свое виски. Она молча чокнулась со мной, сделала глоток и кивнула с одобрением. Немного помолчав, она сказала:
- Знаете... когда я узнала, что вы не принесли мою пудреницу и практически отказались от вознаграждения, я подумала, что вы, наверное, хотите со мной о чем-то поговорить?
- Не каждый из нас имеет подобный шанс - увидеть так близко известную актрису, как говорится живьем...
- Вы очень приятный и милый человек, но вы лжете, - улыбнулась она, снова сделала глоток и, наклонившись вперед, поставила стакан на пол между ног.
Пытаясь вести деловую беседу, я сказал:
- Ну ладно. Я надеюсь, что вы сумеете вспомнить, когда и где вы потеряли пудреницу?
- О да, могу. В первое время я не думала об этом, но когда стала задумываться, то вспомнила довольно отчетливо.
Я сделал еще глоток и подождал, стараясь не глядеть на ее фигуру.
- Я отправилась в театр, чтобы поймать Роз Мюррей на открытии ее новой программы. Во время перерыва я отправилась в туалет и обнаружила, что пудреницы нет на месте. Я никогда не думала, что ее украли, но я всегда забываю вещи где попало, и я подумала, что оставила ее дома. Я была уверена в этом и тогда, когда обнаружила, что пропали два билета по пятьдесят долларов и еще какая-то мелочь.
- А как же вы добрались до театра?
- Джози прямо внизу посадил меня в такси и оплатил проезд.
- И вы не пытались позже проверить, где она все-таки могла затеряться?
- О, конечно. Я искала ее кругом. - Она сделала широкий жест рукой. - Я всегда держу немного денег в ящике стола, и они все еще там, так что я даже не считала их. Я подумала, что забыла ее в каком-то другом месте.
Я поставил стакан.
- Еще один вопрос. Не запомнилось ли вам, что в какой-то момент вы тогда, в театре, оказались в толпе людей? Я имею в виду тесноту, заторы в проходах и тому подобное.
- Тесноту?
- Да, я имею в виду, что, когда вы были окружены людьми, кто-то мог забраться в вашу сумочку.
Она задумалась на мгновение, потом подняла свой стакан. Это было очень неудачное движение. Ее глаза поверх стакана встретились с моими, и я снова увидел, как она быстро провела языком по губам. Это было точно такое же нервное движение, как и в начале нашего разговора.
- Нет... ничего определенного... но возможно, что в этот момент, когда мы входили, там был один человек... он пересек нам дорогу и извинился за это. Было такое впечатление, что он узнал кого-то, кто находится где-то рядом с нами.
- Не могли бы вы описать его?
Она закрыла глаза. Ее губы были сжаты. Так продолжалось добрых пять секунд. Потом лицо ее расслабилось, она открыла глаза и кивнула:
- Он был среднего роста... ниже вас. Ему было далеко за сорок, ближе к пятидесяти. Не очень хорошо одет... и у него были странные волосы.
- В каком смысле "странные"?
- Да, да... он должен был быть седым, но он, видимо, красил волосы, а седина проступала замысловатым рисунком со всех сторон.
Я чувствовал, что все отразилось на моем лице. Виски стало абсолютно кислым у меня во рту, и это странное ощущение заставило меня откинуться назад. Она только что описала мне портрет Липпи Салливена.
- Что... что-нибудь не так?
Я попытался скрыть свое состояние и покачал головой...
- Нет, все идет как раз как надо. - Я поставил свой стакан и поднялся. - Благодарю за выпивку.
Хейди Андерс подняла руку, и я вновь оказался в глубине подушек.
- Я очень ценю ваше посещение. Мне только хотелось бы...
- Что?
- Не могли бы вы сами принести мне эту пудреницу. Полицейские участки всегда пугают меня.
- Тогда вы должны дать мне страховой полис, расписку в том, что вы поручаете мне это сделать, и завтра утром вы получите свою пудреницу.
Первый раз неподдельная улыбка появилась на ее лице.
- Вы сделаете это? - Она не стала дожидаться ответа и бросилась со всех ног в соседнюю комнату и меньше чем через три минуты вернулась с бумагами, которые я просил.
Потом она проводила меня до дверей и держала мое пальто, пока я старался влезть в него. Когда я повернулся, лицо ее было совсем близко от моего.
- Поскольку ты отказался от денежного вознаграждения, позволь мне подарить то, что ты вполне можешь принять.
При этих словах она очень мягко приподнялась на носках и поцеловала меня. Когда же она почувствовала своей рукой мой пистолет, то нервное напряжение снова обозначилось на ее лице.
- До завтра, - сказал я.
- До завтра, Майк.
Она сказала это уже без всякого энтузиазма.
Дневные газеты еще были заполнены сообщениями о смерти Том-Том Шнейдера. Окружной прокурор назначил по этому делу полномасштабное расследование. Казалось, что все были согласны с версией убийства по контракту, и в некоторых сообщениях уже обсуждались перспективы грядущих гангстерских сражений.
Липпи Салливен был забыт. Может быть, это было и к лучшему. Человек, умерший на станции метро, вообще нигде не упоминался. Покончив с газетой, я бросил ее в корзинку и спустился к табачному киоску, чтобы позвонить Вельде.
Когда она подошла к телефону, я спросил ее, какие новости в банке.
- Клерк хорошо запомнил Липпи. Возможно, что они даже иногда беседовали друг с другом.
- Он помнит хотя бы часть депозитов?
- Ага. Десятки, двадцатки и банкноты по одному доллару. Никаких более крупных банкнот не было. Из того, что он сказал, создается впечатление, что Липпи был в каком-то небольшом бизнесе, приносящим мизерный доход.
- Ничего больше, чем двадцать долларов?
- Ничего больше. Кроме того, он всегда приносил их перетянутыми резинкой, как будто держал их отдельно от других денег. Можно что-нибудь извлечь из этого?
- Да, возможно. Он был достаточно хитер, чтобы разменивать крупные банкноты перед посещением банка. - Я быстро сообщил ей, что Хейди Андерс видела Липпи в толпе около театра.
- Майк, почему ты не хочешь бросить это дело?
- Мне не нравятся вещи, которые проверены только наполовину, детка. Я продвинусь еще немного вперед, а затем брошу его. Я хочу знать, почему он даже не обратился ко мне.
- А может быть, тебе можно остановиться уже сейчас?
- Почему сейчас?
- Около двадцати минут назад звонил Пат. Он сказал, что у них есть сведения, что Липпи очень часто видели в районе театра. Человек восемь подтверждают это.
- Черт возьми, но ведь он жил совсем рядом.
- С каких это пор он стал поклонником сцены? Он даже никогда не ходил в местный кинотеатр. Ты ведь знаешь все его привычки.
- Хорошо, хорошо. Это были надежные свидетели?
- Пат говорит, что им вполне можно доверять. Так или иначе, но однажды Липпи нашел новое и довольно прибыльное дело.
- Ну уж нет!
- Поэтому Пат и недоволен тобой. Он надеется, что эти новые сведения заставят тебя больше не вмешиваться в текущую работу полиции. Скажи, пожалуйста, разве сейчас есть какая-нибудь причина, объясняющая твой интерес к этому делу?
- Все это чертовски правильно! Но только не нужно забывать, что перед смертью Липпи сказал, что не было никаких причин убивать его.
- В таком случае что я должна еще сделать?
- Попробуй разузнать что-нибудь в том районе, где он жил. Попробуй выдать себя за проститутку. Возможно, кто-нибудь в разоткровенничается с тобой, кто не захочет говорить ни со мной, ни с полицией.
- В том месте, где он жил?
- Старайся держать высокую цену, и все будет в порядке.
Она обругала меня самыми последними словами, я рассмеялся и повесил трубку.
Я находился в трех кварталах от магазина одежды, которым заправляет Ривинг Гроув. Сам он был типичным представителем Бродвея: коренастый, напористый, но в то же время всегда улыбающийся и готовый к сотрудничеству. Он передал двух своих клиентов помощникам и пригласил меня в небольшой кабинет, который был оборудован рядом со складом. Там он освободил пару стульев от лежащих на них коробок и попросил принести нам кофе.
- Мистер Хаммер, я приятно удивлен тем, что мой бумажник все-таки нашелся. Это случалось со мной и раньше, но я никогда не получал потерянное обратно. И дело не в деньгах. Потерю трех сотен долларов я еще мог пережить, но у меня там были еще и бумаги. Вот эта пропажа действительно доставляла мне затруднения.
- Мне знакомо это чувство.
- И вы совершенно уверены, что вознаграждение не требуется?
- Только для спортивной лиги полиции Нью-Йорка, запомнили?
Он выдал мне весьма проницательную улыбку и сделал понимающее движение головой.
- Но вы ведь не служите в полиции. Это не должно было...
- Но вы не знаете меня, мистер Гроув.
- Возможно, ведь мы с вами незнакомы. Но я много читал о ваших успехах. Между прочим, я ревнив. Я много работаю, имею неплохой доход, но мне никогда не удавалось пережить подобного волнения. Даже заурядного ограбления и того со мной не происходило. Поэтому я читал о вас...
- А вам никогда не приходило в голову, что я в свою очередь могу завидовать вам?
- Нет, это невозможно представить. - Он на минуту замер, не донеся чашку до рта. - И что, действительно завидуете?
- Иногда.
- Теперь, возможно, я не буду чувствовать себя так плохо. Так, значит, читать о вас все-таки лучше, а?
- Немного лучше, - сказал я. - Скажите мне, мистер Гроув, вы любите театр?
- Нет, только под давлением жены я бываю там, может быть, раз в год, если не удастся сбежать. А почему вы спросили?
- Некто, кто украл ваш бумажник, часто работал в театральной толпе.
Тот понимающе кивнул.
- О, это возможно. Я понимаю, что вы имеете в виду. - Он поставил чашку, взял из пепельницы недокуренную сигару и зажег ее. - Послушайте, мистер Хаммер, я живу в Западном районе уже много лет на одном и том же месте. Моя работа достаточно близко от дома, поэтому в хороший вечер я, как правило, иду домой пешком. Эта прогулка занимает около двадцати минут. Иногда я иду по одной улице, иногда по другой, просто чтобы увидеть людей и получить впечатления от прогулки. Вы понимаете меня?
Я кивнул.
- Поэтому довольно часто я прохожу и мимо театров, как раз в то время, когда там начинает собираться народ. Я разглядываю, как люди одеваются. И это помогает моей работе, вы понимаете? Именно в одну из таких прогулок, возможно, украли мой бумажник. Я не хватился его вплоть до следующего дня, и даже не был уверен, что не потерял его где-то еще. Сразу после того, как я обнаружил пропажу, я сделал заявление и аннулировал все свои кредитные карточки.
- Какого достоинства банкноты были тогда у вас с собой?
- Два сотенных, один на пятьдесят и один на пять. Это я хорошо помню. У меня профессиональная память на деньги.
- Где обычно вы носите бумажник?
- Во внутреннем кармане пальто.
- Может быть, вы припомните, не толкнул ли вас кто-то в тот вечер? Или вы попали в гущу толпы и кто-нибудь, будучи близко от вас в этой тесноте, мог вытащить его?
Гроув грустно улыбнулся и покачал головой:
- Боюсь, что я очень ненаблюдательный человек, мистер Хаммер. Я никогда не гляжу на лица, а стараюсь смотреть только на одежду. Нет, я не запомнил ничего похожего.
Я отодвинул чашку и поблагодарил его за потраченное время. Он был только очередным звеном в длинной цепи, и с каждым звеном Липпи выглядел все хуже и хуже.
С этими мыслями я вышел на улицу, прошел по Сорок четвертой и добрался до "Голубой ленты". Там я занял место за столом и попросил официанта принести мне отбивную и пиво.
Джим поприветствовал меня из-за стойки бара и включил телевизор, так что я теперь мог прослушать шестичасовые новости.
Эдди появился после сообщений о погоде. Он был свежевыбрит, и голос его звучал уверенно и отчетливо, что придавало особый вес каждому сообщению, которое он включил в свой обзор.
Появился Джордж и присел около меня с неизменной чашкой кофе. Он успел только задать вопрос, что я думаю о его новинке в меню, когда я резко остановил его взмахом руки.
Эдди изменил тон своего репортажа. Его голос звучал теперь как-то иначе. Он уже не читал свои заметки, а смотрел прямо в телекамеру с необычной серьезностью.
"... И в очередной раз общественность остается в неведении о чрезвычайно важном событии, имеющем, возможно, смертельную опасность. Тело неизвестного человека, обнаруженное в метро, было подвергнуто тайному вскрытию, результаты были отправлены в государственный департамент. Не было предоставлено никакой информации ни полиции, ни прессе, а медицинский персонал, участвовавший в этой процедуре, получил самые строгие указания на этот счет. Существует тем не менее мнение наших корреспондентов, что этот человек умер в результате сильного отравления при проведении химико-бактериологических исследований, проводимых правительством в военных целях. Всем понятно, что подобные инциденты могут вызвать эпидемии, но, вместо того чтобы проинформировать общественность и принять защитные меры, они решили держать все случившееся в секрете. Поэтому я полагаю..."
- Дерьмо! - только и мог я произнести. Затем быстро положил деньги на стол и бросился к телефону в соседней комнате.
Я быстро опустил монету в щель, набрал номер Пата и приготовился ждать, пока его позовут к телефону.
- Это Майк, Пат.
Он помолчал секунду, потом быстро проговорил:
- Чтобы твой зад был сию минуту здесь, приятель. Сию же минуту, черт меня побери!
Глава 4
Пат не хотел разговаривать со мной. Он даже не хотел смотреть на меня, и в первый раз за годы нашей дружбы мне хотелось послать его к черту. Но я не сделал этого. Я только сидел около него в патрульной машине и наблюдал за тем, какие мы проезжали улицы на пути к тому дому на Мэдисон-авеню, где размещалась штаб-квартира нью-йоркской полиции и о котором, как они считали, никто не знал.
Машина остановилась, Пат вышел из нее первым, прошел внутрь здания к лифту и нажал подряд четыре кнопки без всяких указаний со стороны моих сопровождающих. Внутри лифта была надпись: "Не курить", при виде которой я достал спичку и резко провел ею по буквам "не".
Пат, видимо, тоже был огорчен моим состоянием и хотел что-то сказать мне, но я опередил его:
- Ты должен был хотя бы спросить меня, - сказал я.
Остальные ожидали молча и терпеливо, их лица были полны злобы и неприкрытого желания отомстить мне.
Самый крупный из присутствующих, с огромным животом и цветущим румяным лицом, привычным жестом указал мне на стул, после чего я достаточно долго смотрел на указанное мне место и решил сесть по собственной инициативе, бросив свой окурок на середину шикарного стола из красного дерева, который они использовали для совещаний. Я усмехнулся, когда один из них тупо смотрел на меня целую секунду, а потом смахнул окурок в большую фарфоровую пепельницу.