Она усадила меня на диван.
- Не хочешь ли выпить, Майк?
- Может быть, немного. Я задержу вас только на одну минуту.
- О?!
Я не могу сказать, чего было больше в этом восклицании - страха или разочарования.
- Я зашел только затем, чтобы вернуть вам вашу пудреницу.
Я достал из кармана ее, а также страховой полис и другие бумаги и положил их на низкий столик.
Она не проявила никакого интереса к вещам, как будто это был обычный хлам. Она быстро повернулась и через плечо поблагодарила меня.
- Спасибо. Это очень приятно. - После этого она направилась к бару и приготовила мне выпивку, затем вернулась и подала мне стакан. Кусочки льда несколько раз звякнули о стенки стакана, и она быстро поставила его, чтобы я не заметил, как дрожат ее руки.
- А почему только мне?
- Нет... я не хочу сейчас. Позже... возможно.
Она достала тонкий носовой платок из разрезного кармана широкого домашнего халата и приложила его к носу и глазам, уголки ее губ дрогнули в улыбке.
- Я думаю, что не следует быть особенно сентиментальной из-за таких мелочей, - сказала она. - Я прошу меня извинить. - Она взяла в руки пудреницу и страховой полис. - Мне следует теперь убрать ее подальше, чтобы она не пропала в очередной раз.
Я кивнул и попробовал содержимое стакана. Она сделала достаточно крепкую смесь. Хейди вышла в спальню и прикрыла за собой дверь. Я сделал еще глоток и прошелся по комнате, разглядывая обстановку. Кругом было много фотографий Хейди, вставленных в рамки. Кроме того, на стенах было несколько уникальных картин, написанных маслом и отражающих в основном любовные сюжеты. Я покончил со стаканом и поставил его на стеклянную полку бара.
Я уже направился к своему месту на диване, когда услышал голос Хейди.
- Мне очень жаль, что я заставила тебя ждать. Я решила привести себя в порядок.
Когда я обернулся, то почувствовал, что во рту у меня пересохло, а мышцы на шее и плечах непроизвольно напряглись, как бывало в случае какой-то неожиданности. Это была Хейди, и сомневаться в этом не приходилось, но теперь какой-то прозрачный занавес упал с нее, и это была уже другая Хейди. Страх в ее глазах исчез и сменился прозрачной лазурью. Улыбка была настоящая, а походка подчеркивала все достоинства ее фигуры, которые женщина всегда старается выставить на обозрение мужчин. Она несколько иначе надела халат, так что отвороты гораздо больше ложились на плечи, открывая шею и грудь.
Когда она подошла совсем близко, я не сделал никакой попытки ее поцеловать, что было бы для нее естественным развитием событий, а очень осторожно подвел к дивану и усадил. Она продолжала улыбаться, но ее глаза все еще оставались немного сонными.
- Я сейчас вернусь, - сказал я очень быстро, и она кивнула мне, находясь еще словно во сне.
Я прошел в спальню и мне понадобилось только пару минут, чтобы отыскать там пудреницу, и еще столько же времени, чтобы отыскать защелку, открывавшую ее вторую половину. Она была сделана для того, чтобы хранить там еще комплект пудры, и то, что там находилось, было пудрой, но только не для косметики. В большой шкатулке для драгоценностей я обнаружил и шприц, завернутый в чехол из бархата. Я взял обе находки и направился с ними в большую комнату.
Хейди лежала на диване. Она развязала пояс халата и широко распахнула его. Ее глаза были закрыты.
- Хейди, - сказал я. Она улыбнулась и чуть приоткрыла глаза. - Ты дрянь.
Ее глаза стали шире и улыбка замерла.
- Нет ничего удивительного, что ты очень хотела получить назад пудреницу. Кто урезал твою норму?
В ее голосе не было прежних оттенков жизни, только страх, слабость и нерешительность.
- Майк...
- Ты большая актриса, детка. Ты очень хорошо все это разыграла, но, в конце концов, у тебя ведь не было выбора. Ведь официальные розыски этой безделушки привели бы тебя к страховому инспектору или в стол находок при полицейском управлении, где специалисты могли бы быстро определить по симптомам твоего поведения реальную ситуацию.
- Пожалуйста, Майк...
- Тебе очень везет, куколка. - Я положил пудреницу обратно на стол. - Это твоя проблема, и я не хочу, чтобы она стала моей. Я мог бы выбросить эту дрянь, но ведь ты найдешь нового поставщика, и этим дело кончится. Все, что я хочу сказать тебе по этому поводу, это то, что ты уже на крючке, и все, что ты можешь сделать, это сменить работу и образ жизни, чтобы получить встряску, которая, может быть, образумит тебя. Сейчас ты просто не в состоянии воспринимать мои слова, но, когда я уйду, ты должна хорошенько обо всем подумать. Ты должна думать об этом каждый день и поступать так, как решишь сама. Ты можешь либо начать жизнь сначала, либо уже сейчас привести свои бумаги в порядок, чтобы в тот момент, когда твой прекрасный труп выловят в ближайшей реке после чрезмерной дозы, охотники за новостями имели возможность уделить тебе сенсационное посвящение в разделе некрологов.
Но она уже с трудом воспринимала мои слова.
Я взял свою шляпу, и вышел, облегченно вздохнув, когда дверь закрылась. Добравшись до дома, я принял душ, еще раз наполнил стакан, потом улегся в постель, бессмысленно глядя в потолок.
Глупая, взбалмошная девчонка, идиотка. Я был недоволен собой. Что-то, связанное с этим делом, не давало мне покоя, я был очень раздражен, пытаясь расставить все по своим местам.
Глава 5
До полудня от всех бумажников из коллекции Липпи осталось только два, еще не возвращенных владельцам. Владелец несколько потертого бумажника жил и работал в Квинсе, и мы договорились о встрече в субботу в моей конторе. Другой принадлежал Уильяму Дорну, который, как и все остальные, должен был перевести вознаграждение в полицейскую спортивную лигу.
Прислуга сообщила мне телефон его офиса, и, когда я дозвонился ему, он выразил свою признательность и пригласил меня на ленч в дорогой и очень спокойный ресторан "Колокол" на Восточной 57-й улице. Мой вкус не привержен к экзотике французской кухни, но перемена вкуса всегда возможна, и я договорился с ним о встрече в час дня.
Я еще раз позвонил в свою контору и на квартиру Вельды, но результата не добился и тогда позвонил Эдди Данди, который был очень рад выпить со мной пива через полчаса.
Я долго смеялся, когда увидел его. На его лице абсолютно точно отражалось внутреннее состояние человека из прессы, который "сидит на горячих новостях" и не может освободиться от них даже перед публикой.
Он выпил без остановки полный стакан пива, слегка отрыгнул и попросил следующий.
- Только одна мысль гложет меня, приятель. Предположим, кто-то еще сумеет сложить эти кусочки в законченный репортаж, а?
- Не переживай. Теперь они постараются взять под контроль каждого, кто попытается сделать подобное сообщение. Информация будет выдаваться очень осторожно. Это будет касаться практически всех репортеров.
- Но только не пары энергичных парней, которых я знаю. Кстати, ты что-нибудь знаешь о средствах бактериологической войны?
- Только то, что читал в газетах.
- Да, это изрядная пакость, а кроме того, она является самым большим секретом, какой только можно представить. Сейчас они будут стараться завалить нас новостями со всех сторон, и все для того, чтобы отвлечь общественное мнение и внимание от того репортажа, который мне все-таки удалось показать. Кстати, чем ты сейчас занят?
- Небольшая работа для ног по весьма важному делу, - сказал я.
- Но ты по-прежнему связан с делом Липпи?
Я кивнул.
- Пустое дело, Майк. Сейчас они бросили всех полицейских до следам убийцы Шнейдера, чтобы организовать настоящий спектакль. Поэтому ни одного полицейского для детального расследования других дел никто не выделит. Ты не получишь дополнительной пары ног, пока все это не кончится.
- Я ни о чем их и не просил.
- Хорошо. Ты занимаешься мелким делом об убийстве и грабеже, которым должна заниматься федеральная полиция. Но почему?
- Не могу понять, - ответил я. - Может быть, потому; что я, в отличие от других, верю, что там что-то есть.
- Да, черт возьми, люди должны во что-то верить. Вот посмотри, что случилось со мной.
- Вот так и растрачивается время. И ты чувствуешь себя объедаемым вшами. А что остается делать?
Я рассказал ему о бумажнике и предстоящей встрече с Дорном. При этом я не упоминал об истории с Хейди Андерс.
- Уильям Дорн? - переспросил он.
- Ты знаешь его?
- Офис на Парк-авеню?
- Да.
- Действительно, он председатель правления "Анко электроник", а его химическая компания "Матч кэмикл компани", разрабатывающая новый технологический процесс по очистке масла, может сделать переворот в промышленности. Кроме того, он занимается еще и горной добычей. Ты отправляешься в очень приятную компанию, приятель. Я никогда не думал, что доживу до такого дня. Старый Майк Хаммер, выросший в подворотнях, проводит время в изысканном обществе. Уж лучше не заводить таких привычек.
Я посмотрел на часы.
- Да, ну что ж, если этому суждено произойти, то начнется все это сейчас.
Я допил пиво, похлопал Эдди по плечу и распрощался.
Ровно в час дня я вошел в "Колокол" и находился под неодобрительным взглядом метрдотеля до тех пор, пока не спросил, где находится стол мистера Дорна. После этого профессиональное самообладание преобразило его неприязнь в подхалимское движение головой, и он проводил меня к столу, расположенному в глубине кабины, отделанной дубовыми панелями ручной работы, в той части зала, которая предназначалась для наиболее привилегированной части клиентов.
Многие актеры хотели бы выглядеть в таком возрасте так, как выглядел Уильям Дорн. Может быть, некоторые и выглядели, но только некоторые. Он был высокого роста, худощавый, с лицом, изрезанным морщинами, с живыми, выразительными глазами, которые поразительно сочетались с волнистыми волосами, тронутыми сединой. Когда я пожал ему руку, он ответил крепким, уверенным пожатием, и я понял что он гораздо сильнее, чем могло это показаться с первого взгляда.
Внезапно я потерял уверенность и почувствовал себя слюнтяем. Он принадлежал к тому сорту людей, которые выглядят одинаково хорошо в любой обстановке, и я понимал, почему эта привлекательная женщина с волосами цвета воронова крыла могла быть так спокойна с ним.
- Мистер Хаммер, - произнес он приятным низким голосом. - Уильям Дорн, и, с вашего разрешения, я представляю вам мисс Рене Талмедж.
Она подала мне руку, и я очень мягко пожал ее.
- Очень приятно.
- Очень рада видеть вас, мистер Хаммер. - Ее улыбка разорвала полумрак белизной поблескивающих зубов, и она добавила: - Пожалуйста, садитесь.
- Мисс Талмедж руководит расчетным отделом в компании "Анко электроник". Вам приходилось слышать о нас?
- Только сегодня днем.
- Пусть это не беспокоит вас, мистер Хаммер. Наш бизнес не относится к разряду широко известных публике. Не хотите ли выпить для начала?
- Виски и имбирь - это то, что нужно, - сказал я.
Официант, который ожидал сзади, принял заказ и удалился. Я извлек бумажник Дорна из своего кармана и протянул его владельцу. Он взял его, открыл и, перебрав лежавшие там кредитные карточки, показал содержимое Рене Талмедж.
- Представь себе, вот образец деятельности полиции. Поразительно.
- Совершенно случайная находка, мистер Дорн. - Я достал расписку и протянул ему вместе с ручкой: - Вы не против подписать это?
- Нет, конечно нет. - Он поставил подпись в соответствующем месте, а я убрал расписку обратно в карман.
Попутно он заметил:
- Между прочим, неприлично втягивать вас во всю эту суету. Я действительно обошелся бы без этих карточек, но вот водительские права и клубные карточки - большая ценность для меня.
- Очень жаль, что вы уже не сможете получить назад свои деньги. Такое случается редко, поэтому чувствуйте себя счастливым, что удалось вернуть хоть кое-что.
- Да, я так и поступлю. Именно так. Но остался еще вопрос о вознаграждении.
- Чек в адрес полицейской спортивной лиги будет самым приятным завершением этого дела, мистер Дорн.
Первый раз Рене Талмедж придвинулась ближе к свету. Она была еще привлекательнее, чем мне показалось, когда я разглядывал ее, сидящую в тени кабинета. Я приблизительно оценил ее возраст - около тридцати лет. Возраст самый удачный для женщины.
- Мистер Хаммер... ваше имя очень известно.
Я выдал ей дурацкую улыбку и сказал:
- Да, я знаю об этом.
- Вы являетесь...
Я не дал ей продолжить дальше:
- Да, я тот самый.
Дорн коротко рассмеялся и насмешливо посмотрел на нее и на меня.
- О чем вы уже спорите? Рене может приставать с расспросами даже к совершенно незнакомым людям.
- Я не служу в департаменте полиции, мистер Дорн. Я являюсь частным детективом, который попадает в массу переделок, чтобы как можно чаще появляться на первый полосах газет и, таким образом, при случае зарабатывать популярность, что для некоторых весьма странно, поскольку это может быть и хорошо для дела, но, черт возьми, ведь надо и прятаться время от времени. Что касается бумажника, то он, вместе с другими, был у человека, которого я когда-то знал. Я нашел эти бумажники и, возвращая их владельцам, отдаю тем самым последний долг своему знакомому.
Дорн оценил всю серьезность, прозвучавшую в моем голосе, и кивнул:
- Я понимаю. Не так давно... мне пришлось сделать нечто подобное. И вы знали этого человека?
- Теперь он мертв.
Появился официант, и мы подняли наши бокалы, протягивая их друг к другу, два "манхэттена" против одного "хайболла". Затем попробовали, удовлетворенно кивнули и поставили на стол. Рене все еще продолжала смотреть на меня, и Дорн отпустил еще одну шутку в мой адрес:
- Я боюсь, что вы теперь будете только отвечать на вопросы. Моя кровожадная сотрудница обожает приключенческую литературу и фильмы. Она выдавит из вас все подробности по каждому вопросу, если вы ей это позволите. - Он наклонился и положил свою ладонь на ее руку. - Пожалуйста, дорогая. Этот человек был приятелем мистера Хаммера.
- Это не имеет значения, - сказал я. - У меня масса знакомых, занятых в нелегальном бизнесе. Очень жаль, что это случилось именно с ним; Пока что этот случай считается убийством при попытке ограбления.
- При попытке? - Рене Талмедж подалась вперед, на ее л лице появился живой интерес.
- Они не получили того, за чем приходили. Все деньги у него лежали в банке.
- Но эти бумажники...
- Выброшены, - сказал я ей. - Для такого парня, как он, было бы очень опрометчиво рисковать, используя кредитные карточки, которые там были. Он никак не мог походить на их владельца.
- Вот и вся разгадка, - заметил Дорн, обращаясь к Рене. - Я думаю, что мы можем поговорить за едой о более приятных вещах.
- Ах, неужели я испортила вам настроение? - произнесла она с деланной гримасой. - Только я получила возможность поговорить с настоящим частным детективом, как ты хочешь лишить меня этой возможности. - Она взглянула на меня, моргая глазами. - Берегитесь, мистер Хаммер, я могу буквально завалить вас вопросами.
- Для начала зовите меня просто Майк. Это официальное "мистер Хаммер" заставляет меня каждый раз сжиматься. Ее смех был продолжительным и вполне дружественным.
- Я надеялась, что вы попросите меня об этом. Поэтому следующий шаг должны сделать вы: я теперь буду Рене, а это будет Уильям.
Дорн глуповато взглянул на меня.
- К несчастью, я никогда не называю человека только по имени. О, конечно, я попытаюсь, и я полагаю, что как раз и подхожу под Уильяма. Странно, не правда ли?
- Я не знаю. Посмотрите на нашего последнего вице-президента. Ему пришлось даже пойти на то, чтобы согласиться на инициалы. Во всяком случае, вы похожи на "мистера оттуда".
Мы заказали несколько французских блюд, которые оказались значительно лучше, чем я ожидал, и между сменой блюд Дорн переключился на свою любимую тему. Он начал свой бизнес во время войны, когда основной специализацией его фирмы было производство электронных узлов для радарных установок по военным контрактам. В последующие годы он понял, что работать только на военное ведомство не очень рентабельно, и был склонен к расширению сферы деятельности своей фирмы.
Рене Талмедж работала вместе с ним около десяти лет и была почти незаменимой для него. Многократно она добивалась успеха в делах, которые всегда считались объектом интересов скорее мужчин, нежели женщин. Увидев мой удивленный взгляд, Дорн заметил:
- Не удивляйтесь этому, Майк. Она очень много делала для меня, и я всегда хорошо оплачивал те полезные советы, которые слетали с этих прекрасных губ. Единственное, о чем бы я сожалел, это то, что она может оставить меня и начать свой собственный бизнес. Это могло бы стать концом моего предприятия.
- Я могу это представить. У меня самого есть такой сотрудник, - сказал я.
В половине третьего я высказал предложение закончить нашу вполне дружескую встречу, подождал, пока Дорн подпишет счет, и вышел вместе с ними на улицу.
Сквозь рваные тучи временами появлялось солнце, и тогда впечатление от окружающего становилось еще более приятным. Я предложил подвезти их, но Дорн сказал, что они предпочитают пешую прогулку, и мы еще раз обменялись дружескими рукопожатиями.
Когда Рене протягивала свою ладонь, в ее глазах появились те же искры, что и при беседе в ресторане.
- Я в самом деле собираюсь провести атаку на вас, Майк. Я намереваюсь пригласить вас на ленч, где нам никто не помешает, и вы расскажете мне все о себе и своей работе.
- Мне это будет приятно, - ответил я.
Дорн отвернулся, чтобы поприветствовать кого-то, и поэтому не мог слышать ее мягкий и несколько игривый голос.
- Это должно обязательно произойти, Майк.
Я вернулся в контору, забрал почту, которая была просунута в щель между дверью и полом, и положил ее на стол Вельды. Минут пять я бесцельно бродил по комнате, раздумывая над тем, какого черта она не звонит, потом вернулся к почте. Здесь были счета, четыре чека, пара каких-то циркуляров и кое-что еще, что я чуть не пропустил. Это был обычный желтый конверт из почтового отделения, которым мы иногда пользовались. Я вскрыл его и вынул сложенный лист бумаги.
Почерк был ее, слава богу. В записке были две строчки: "Позвони Сэмми Бренту по поводу театральных билетов. Собираюсь вечером позвонить в контору". На конверте были дата и час отправки, а отправлен он был из почтового отделения на Сорок пятой улице. Что она разузнала, не было пока мне известно. Сэмми Брент держал небольшую театральную кассу, обслуживающую в основном профессиональные театры на Бродвее и театральные группы в ресторанах в районе Нью-Йорка и Нью-Джерси.
Контора Сэмми значилась в телефонном справочнике, и я, набрав номер, услышал низкий голос с характерным для Ист-Сайда акцентом:
- Да.
- Сэмми? - произнес я.
- Конечно, кто же еще может быть? Ты думаешь, у меня полно помощников?
- Это Майк Хаммер, Сэмми.
- А, Майк. Что ты хочешь?
- Вельда сказала, чтобы я позвонил тебе по поводу театральных билетов. Объясни, в чем дело!