Толстяк поднялся с кресла, прошествовал к бюро, достал сигару и сунул ее в рот. Я не терял бдительности. Однако Зиганшин не пытался вытащить пистолет. Он вернулся к столу и уселся на прежнее место.
- Хорошо, - сказал он, раскуривая сигару. По комнате поплыл тяжелый аромат настоящей "гаваны". - Итак, вы вломились в мой дом, чтобы побеседовать об изобретении Табакова. Я мог бы в два счета выбросить вас отсюда или просто арестовать. Но я выслушаю, что именно вы хотите рассказать.
- Это крайне любезно с вашей стороны, - пробормотал я. - Я попросил бы вас ответить на некоторые мои вопросы.
- Какие вопросы? - спросил Зиганшин грубо. - Я деловой человек, и каждая моя минута на счету.
- "Но ни время, ни прилив никого не ждут…"
- Ближе к делу. Зачем вы явились сюда?
Я взял сигарету и поднес к ней зажигалку, зная, что пронзительные глаза Зиганшина следят за каждым моим движением. Я выпустил целое облако дыма и сел на край кровати.
- Вы видели когда-нибудь образец инсулина, изобретенного Табаковым?
- Да, однажды или, может быть, раза два.
- И что вы об этом думаете?
Если бы Зиганшин мог пожать своими неуклюжими, громоздкими плечами, он бы это сделал.
- Это может быть и панацеей от всех бед, а может быть и подделкой.
- Вы, конечно, провели всестороннюю экспертизу?
- Для этого у меня достаточно подчиненных. Но первый анализ был отрицательным. Этот тип преследовал меня несколько недель, добиваясь личной встречи, и наконец сдался. Я слышал, что его дочь приехала сюда и пытается сделать то, что не удалось ее отцу.
- Вы не назначали ей встречи?
- Конечно нет! В сутках слишком мало часов…
- А в неделе слишком мало дней…
- Молодой человек, - сказал Зиганшин повелительным тоном, - я служу обществу и глубоко дорожу тем доверием, которое мне оказано, а поэтому строго слежу за тем, чтобы ни один час, ни одна минута моего служебного времени не были потрачены на то, что не принесет пользы моим согражданам.
- Но все-таки, может быть, вы назначили ей встречу на вечернее время, а потом просто забыли об этом? - Я задал свой вопрос, не испытывая никакого благоговения по поводу только что услышанной декларации.
- Повторяю - нет! Я никогда не забываю о назначенных встречах. Точность - вежливость королей…
- Но вам обязательно надо было бы с ней увидеться. Поверьте, там есть на что посмотреть.
В узко посаженных глазах Зиганшина, кажется, промелькнул интерес. Я увидел перед собой старого развратника.
Толстяк плотоядно ухмыльнулся:
- Хорошенькая девушка, говорите?
- Очень хорошенькая. Однако вернемся к изобретению. Вы видели технологию производства этого инсулина своими глазами?
Зиганшин отрицательно покачал головой:
- Нет, я слишком занятой человек. У меня просто нет времени метаться по стране, чтобы любоваться очередным идефиксом очередного психа. Я посмотрел образец и дал поручение своим сотрудникам заняться этим - вот и все, что я мог сделать. Надеюсь, вы понимаете - я не могу разорваться на части.
Я внимательно наблюдал за толстяком, начиная испытывать странное ощущение от всего происходящего. Оно не соответствовало моим ожиданиям. Зиганшина просто раздувало от самодовольства. Он выражал свои мысли заранее заготовленными клише, говорил так, будто обращался к толпе где-нибудь в общественном месте. Внезапное мое появление вызвало у него искреннее возмущение, но не страх. Конечно, я не потрясал у него перед носом ножом, не угрожал… Но все же я совершил взлом частного жилища. Этот факт отрицать невозможно. Любой нормальный гражданин счел бы появление такого "гостя" опасным для своей жизни. Возможно, Зиганшин относился к тому разряду тупиц, которые просто не понимали, что такое угроза для жизни, и не испытывали поэтому никакого страха. Но и в этом случае почему Зиганшин не позвал лакеев, не попытался вызвать охрану? Может быть, он боялся, что у меня есть про запас еще какая-нибудь информация? Или был еще какой-то иной резон? Тот, однако, гнул свою линию. Он вынул сигару изо рта и яростно раздавил ее в пепельнице.
- Говорите, дочка Табакова - весьма привлекательная особа?
- Да, очень.
- Молодой человек, я хочу задать вам вопрос.
- Валяйте.
- У вас есть какие-то причины романтического характера для столь глубокой заинтересованности проблемами семьи Табаковых?
- Никаких, - сказал я, покачав головой.
- Вы вложили деньги в это так называемое изобретение?
- Нет. Ни рубля.
Зиганшин чиркнул спичкой и закурил новую сигару.
- Хорошо, - сказал он, вдыхая дым, - тогда какого же черта вы находитесь здесь?
- Вопрос правильный, - ответил я. - У меня есть свой основания полагать, что его изобретение гораздо важнее, чем вы считаете. Это чистая правда. Как истинный гражданин своей страны, я хочу, чтобы вы сдвинули дело с мертвой точки. Если же речь идет о мошенничестве, данное дело меня тоже интересует. Но уже с другой стороны. Я бы очень хотел, однако, чтобы это изобретение оказалось настоящим, чтобы оно получило мощную поддержку и никакие тупицы не смогли ему помешать.
- Почему?
- Я назвал вам свое имя. Но, вероятно, мое другое имя скажет вам больше. Я Зуб.
Сигара Зиганшина дернулась, глаза сузились. Цвет лица, правда, остался прежним. Чиста или не чиста его совесть, испугать Симеона Зиганшина не так-то легко. Он уставился на меня, выпуская облачка дыма.
- Наглый бандит! - выговорил он наконец.
- Если вы окажете мне честь изложить то же самое письменно, я подам на вас в суд за клевету. Я совершенно чист перед законом - если не считать этого ночного вторжения.
Зиганшин сделал нетерпеливый жест рукой.
- О, я убежден, что вы достаточно умны. Я читал кое-что о ваших делишках и о том, что вы считаете себя современным Робин Гудом. Но ваши методы, молодой человек, противоречат нашей демократической конституции. Цель не оправдывает такие средства. Никто не имеет права единолично вершить суд над людьми. Сохранение наших государственных институтов, нашего образа жизни, основывается на строгом соблюдении законности.
Зиганшин произнес свою краткую речь по всем канонам ораторского искусства. Потом резко заявил:
- Однако ваше предположение, что на работу моего департамента может влиять что-то, кроме интересов нашего государства, оскорбительно и нетерпимо. Я собираюсь доказать вам, что вы несете чушь.
- Согласен.
- Вы приведете ко мне эту девицу, и я докажу вам, что, если ей на самом деле есть что представить компетентным лицам, она с ними встретится.
Я не верил своим ушам.
- Вы на самом деле хотите так поступить?
- Какого черта - хочу? Я так поступлю! Я не прощаю вам вашего поступка, но знаю, как заставить вас замолчать, как остановить те возможные слухи, которые вы захотите пустить о моем департаменте.
- Когда? Завтра?
- Нет. Завтра утром я лечу в Питер с делегацией парламентариев. Я встречусь с вами сразу по возвращении.. - через пару дней. Звоните мне в офис.
Меня охватило чувство, что мои планы расстроены. Это ощущение вызвало массу вопросов, которые молоточками стучали в голове. Внешне я сохранял спокойствие, но на душе было тревожно. Может, Зиганшин хотел таким образом заставить меня бездействовать ближайшие два дня, а за это время закрутить новую интригу? Если это так, шаг просто блестящий! Разоблачить его, однако, невозможно.
Очевидно лишь, что Зиганшин перехватил у меня инициативу. А если это никакая не увертка? Если Зиганшин ведет честную игру? Голова моя раскалывалась от новых вопросов.
- Ну а теперь, перед тем как уйти, оставьте мне ваш телефон, - резко бросил Зиганшин. - Мне хочется лично поставить вас в известность о том, что же из себя на самом деле представляет ваша протеже.
Я дал ему номер пейджера, который он записал золотым "паркером" на салфетке, и поднялся.
Здесь уже мне делать было нечего. Я раздавил сигарету в пепельнице. Что же, может быть, мое бесстрастие заставит Зиганшина думать, что у меня про запас есть еще кое-что серьезное, тем самым скрыв ту растерянность, в которой я на самом деле пребывал. Впервые в жизни я почувствовал, что не в состоянии ответить на свои вопросы.
- Благодарю, - сказал я и покинул комнату.
Выйдя через переднюю дверь, я пересек сквер и пошел по улице, скрываясь в густой тени высоких елей, двигаясь совершенно бесшумно.
Я только-только собрался ступить в полосу света, как вдруг столкнулся с человеком, который явно не ожидал моего появления. Тот выпрямился, охнул и исчез, как вспугнутый кролик. Хотя наша встреча длилась долю секунды, я понял, кого именно вспугнул. Это был смешной маленький человечек по имени Гамлет Папазян.
6
Я возвращался в гостиницу, не упуская из виду ни одного движения вокруг. Я понимал, что являю собой идеальную мишень, однако не представлял, кто именно захочет меня убить. Они могли, если бы захотели, убить Веронику или ее отца, но не раньше чем узнают технологию производства синтетического инсулина - от одного или от другого. Я же был лишь небольшим неудобством, неизвестно откуда и почему возникшим. Те силы, которые работали против Табакова, вряд ли захотят усложнять себе жизнь милицейским расследованием, если не возникнет, конечно, иная альтернатива.
Я был, как обычно, оптимистичен в прогнозах на свой счет, тем более что до сих пор ни разу не ошибался.
Вероника открыла дверь, лишь только я произнес пароль.
- Не бойтесь, это всего лишь я.
Я чуть не расхохотался - такой у нее при этом был серьезный вид.
Увидев меня в щелочку, она отворила дверь пошире и пригласила меня войти. Я зашел и… язык прилип к моей гортани. На голове у милой девушки был роскошный тюрбан, свернутый из махрового полотенца, остальном же ее тело украшали лишь бисеринки воды и тот наряд, которым ее щедро одарила Природа, а именно - наряд Евы.
- Проходите, - сказала она, - располагайтесь, я только что из ванной.
Я как истукан застыл на месте, провожая ее взором и чувствуя, что у меня назревает приятнейшее постельное приключение.
Спустя минуту она вышла из ванной комнаты, на этот раз на плечах у нее появилось полотенце, которое не в состоянии было скрыть ни ее очаровательных грудей, ни превосходной фигуры, ни аккуратного треугольничка на лобке.
Внезапно она взглянула на меня и озабоченно спросила:
- Послушайте, вы, случайно, не заболели? У вас тяжелое дыхание, кровь прилила к лицу, руки трясутся.
- Деточка, - прохрипел я, направляясь к ней, - все это со мной сделали вы.
- Но-но, ни с места! - Она нахмурилась. - Уж не думаете ли вы, что я пытаюсь соблазнить вас?
- А если и так, что тут плохого?
- Вот уж не думала, что обычное человеческое тело способно произвести такое впечатление.
- Ах, деточка, оно не столько обычное, сколько прелестное… - Меня тянуло к ней, как кобеля на сучку, как кота на валерьянку, как мотылька на огонь.
- Послушайте, - вдруг серьезно сказала она, - я испытываю к вам признательность, и если вам так уж невмоготу, мы с вами можем осуществить тантрический акт перекачки энергетики. -
- Какой-какой акт?.. - Я с интересом взглянул на нее.
- Психофизиологическую секвенцию, - заявила малютка.
- С тобой, деточка, я готов вынести что угодно.
- Только держите себя в руках. Стойте на прямых ногах, - звучным голосом скомандовала она. - Сосредоточьтесь и напрягитесь. Можете закрыть глаза…
- Как хотите, душечка, - промурлыкал я, чувствуя, что еще вот-вот и потеряю голову.
Но она одним уверенным и быстрым движением расстегнула мне ширинку и достала то, что стремилось к ней, как мушка на мед, выставив неуемное красное рыльце.
- О, сколько в тебе энергии, - прошептала она, поглаживая ствол. - Она буквально рвется из тебя! Поделись еюсо мной! Подпитай меня! Дай мне частицу твоей сущности!
Я бы с удовольствием дал ей все это и того больше, и подпитал бы ее и справа, и слева, и спереди, и сзади, но ее пальчики были столь нежны, так резво двигались по самому чувствительному органу моего тела движениями поступательными, вращательными и подергивающими, что я разрядился моментально, стоило ей на мгновение прижаться ко мне всем телом.
- Вот видите, как хорошо, - произнесла она негромко. - В том-то и состоит прелесть психофизиологической секвенции что она объединяет людей, осуществляет взаимный обмен энергетическими полями и способствует переброске тантрической кармы.
С этими словами она послала мне воздушный поцелуй и скрылась в дверях ванной комнаты.
Я поправил брюки, сел, закурил и устало подумал, что вся эта нынешняя молодежь немного свихнулась на эзотерике. В наше время девчонки ее возраста были не в пример проще и понятнее. Во всяком случае, предсказуемее, это уж точно.
Явилась она, уже по самые пятки закутанная в шелковый японский халатик с драконами, и предложила мне чашечку чая. Я отказался.
- Спустимся ко мне в номер, я угощу вас чем-нибудь, - предложил я и написал на салфетке: "Уверен, что у тебя в номере есть уши".
Она согласно кивнула, быстренько переоделась, и мы спустились. Я подождал, пока девушка удобно устроится на диване, затем сказал без всяких предисловий:
- Я только что разговаривал с Зиганшиным.
Вероника открыла рот. Она была так изумлена, что некоторое время никак не могла его закрыть. Я раскурил сигарету, ожидая, пока девушка не оправится. Наконец она вымолвила:
- К-к-как?
- Вскрыл парадную дверь его дома и проник внутрь. Конечно, это не совсем в рамках закона, зато не пришлось тратить время на хождение по бесконечным коридорам. - Я усмехнулся собственной наглости и, не меняя выражения лица, прямо сказал: - Зиганшин говорит, что ваш отец чокнутый болтун.
Я смотрел прямо в глаза Веронике и видел, как возмущение и гнев сменили на ее лице выражение простодушного удивления.
- Я уже сказала вам - он никогда не видел изобретенного отцом лекарства в действии. Он не осмеливается этого сделать, понимая, что тогда будет значить отцовское изобретение для инсулиновой промышленности.
- Он сказал, что поручил своим подчиненным заняться этим делом.
- Его подчиненные! - фыркнула Вероника. - Да это просто марионетки! Им лишь бы отсидеть на работе. Отец даже разговаривать с ними не стал после того, как они потребовали формулу вещества, даже не увидев технологии его производства. Конечно, отец не самый тактичный человек в мире. С самого начала он подозревал людей Зиганшина в нечистой игре и не стал с ними церемониться, когда они приехали в Усмановск. Он просто выгнал их из лаборатории.
- С другой стороны, Зиганшин пообещал выслушать вас.
Девушка уже не была так потрясена, как сначала, глаза ее вновь расширились..
- Он вам так и сказал?
- Да. Встреча возможна через пару дней. Как только он вернется из поездки, в которую рванет завтра.
Вероника шумно вздохнула:
- Вы думаете, он сдержит слово?
- Возможно. Он ведь не обязан был этого говорить. Он мог бы поднять шум, вызвать милицию, мог бы, в конце концов, сразу же послать меня к черту. Но он даже не попытался.
Девушка поставила стакан на столик. Губы ее дрожали, и голос звучал неуверенно:
- Не знаю, что сказать. Вы просто великолепны. Вы так много сделали, и сделали так, что все кажется очень простым. Я чувствую себя просто глупо. Не знаю, то ли мне расплакаться, то ли расцеловать вас, я просто не могу поверить!
Я понимающе кивнул:
- Подробности вас не касаются.
- Что же вы сделали такого, чтобы убедить Зиганшина?
- Очень мало. Все оказалось несложно.
- Но почему же он согласился встретиться со мной?
- Знать бы! Возможно, он побоялся того шума, который я могу поднять. Впрочем, он не похож на человека, которого легко испугать. Может быть, он подумал, что у меня есть какой-то компромат на него. Или он очень хитрый и коварный тип и просто тянет время, чтобы потом нанести удар. Может, у него есть хозяева и он должен получишь распоряжения от босса, который ему платит. Не исключено, что ему просто захотелось разыграть всемогущего доброго повелителя и сделать некий эксцентричный жест, который удовлетворит его собственное самолюбие. Одновременно он покажет, и как он широко мыслит, и как близок он к народу, и какой он демократ. Все возможно. Тем не менее ни одно из объяснений мне не кажется достаточным. Я хожу кругами и в конце концов возвращаюсь совсем к другому объяснению.
- К какому же?
- Насколько реально то преследование, которому вы с отцом подвергаетесь? Сколько в этом правды, а сколько вымысла?
В глазах Вероники я увидел неподдельную боль.
- Вы на самом деле не верите мне?
Я смотрел на нее с симпатией, стараясь убедить себя, что сделал бы все точно так же, даже если бы она была толстой и некрасивой, если ей было бы пятьдесят лет, а передние зубы у нее пусть торчали бы, как у кролика.
Потом я перестал смотреть на девушку, а подойдя к окну, залюбовался открывшейся панорамой…
"Дзинг"! - Вдруг на стекле появилась маленькая дырочка, и от нее разбежалась паутинка трещинок. Пуля пролетела мимо моей головы и застряла в стене. Все произошло в мгновение ока.
Я уже стоял в простенке между двумя окнами, укрытый, по крайней мере, от повторного выстрела. Вероника побелела, глядя на противоположную стену - там, где-то рядом с потолком, и должна была находиться пуля, предназначавшаяся ее собеседнику.
- Кто-то стрелял в вас, - сказала она, не зная, что нужно говорить в подобной ситуации.
- На этой основе уже можно строить другую теорию, - согласился я.
- Но откуда стреляли?
- Со стороны набережной. Они знают окно моей комнаты. Несмотря на внушительный возраст, я становлюсь достаточно беззаботным.
Не выходя из простенка, я потянул за штору и задернул окно. Потом точно так же зашторил и второе окно и только после этого вышел из своего временного укрытия.
- Вы попытаетесь поймать их? - спросила Вероника.
Я засмеялся:
- Я не супермен, дорогая! Пока я спущусь вниз, они будут уже далеко-далеко. Мне следовало бы предвидеть такой оборот - ведь меня недавно предупредили… - Я скрипнул зубами. - Мне кажется, эти подонки ищут все же вас. Если же вы меня обманываете, то ваша игра безумно сложна.
Девушка посмотрела мне в глаза, чувствовалось, что в голове у нее копошится рой мыслей, но она не может перевести их в слова.
Потом в тишине пискнул мой пейджер. Я глянул на сообщение, поднял трубку и позвонил по указанному номеру.
- Хэллоу, это Джессика Браун из "Ассошиэйтед пресс", - сказал женский голос. - Я только что говорила с господином Зиганшиным и заинтересовалась вашей ночной беседой. Не рассердитесь ли вы, если я попрошу вас о коротком интервью?
Голос был мягкий и удивительно завораживающий. Но мне уже приходилось сталкиваться с этими сладкоголосыми сиренами.
- Даже и не знаю, на какую тему мы с вами могли бы побеседовать, - ответил я. - Мне тридцать пять лет, я. считаю, что наш нынешний президент просто молодчина, думаю, что Россия еще долго не бросит пить, я советую всем покупать облигации Сбербанка, и у меня аллергия на тополиный пух. Сверх того мне больше нечего поведать миру.