Гангстеры в попытках отмыть незаконно добытые деньги прибегают к угрозам, избиениями и даже убийству. В беду попадает Эмметт Дэйн, и частный детектив Шелл Скотт приходит на помощь другу.
Первый раз издавалась в 1953 году под названием "Ride a High Horse".
C 1956 года издавалась под названием "Too Many Crooks"
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 1
-
Глава 3 4
-
Глава 4 5
-
Глава 5 6
-
Глава 6 8
-
Глава 7 10
-
Глава 8 11
-
Глава 9 13
-
Глава 10 15
-
Глава 11 17
-
Глава 12 19
-
Глава 13 20
-
Глава 14 22
-
Глава 15 24
-
Глава 16 26
-
Глава 17 29
-
Глава 18 30
-
Глава 19 33
Ричард С. Пратер
Кругом одни лжецы
Глава 1
Проснулся я в полной темноте, с тупой пульсирующей болью в затылке и будто разрывающимся от каждого вздоха боком, лежал тихо и смирно, пытаясь сообразить, где я. Слабый, слегка тошнотворный запах эфира и дезинфекции воскресил в моей памяти сиделку в белой униформе и слишком бодренького доктора. И я вспомнил: больница "Мэннинг-мемориал" в Сиклиффе, палата номер 48. А пациент я, Шелл Скотт, частный сыщик, немного покалеченный. Меня колотило от ярости, когда я засыпал, ярость не покинула меня и сейчас, только стала огромнее и мощнее. С минуту я воспроизводил в памяти отвратительный оскал зубов головореза, которого я видел последним до того, как он и его подручные сделали меня. И спрашивал себя, ну, не убить ли малыша Джима Норриса, спустившего их на меня? Потом я протянул руку к лампе на прикроватном столике, зажег ее и нажал кнопку вызова сиделки.
Вместо нее явился доктор - улыбчивый, черноволосый садист по фамилии Грили. Мы уже встречались - Грили и я - вскоре после того, как я очнулся здесь, а он ошупывал меня. Ощупывал и ощупывал до опупения. Во мне чуть меньше шести футов и двух дюймов роста и чуть больше двухсот фунтов веса, и этот тип не смог найти во мне ни одного фунта, ни одного дюйма, оставшегося неповрежденным, что, похоже, доставило ему откровенное удовольствие.
Доктор вошел в дверь с широкой улыбкой, видимо в предвкушении очередного ощупывания.
- Так, так! Как мы себя чувствуем, мистер Скотт?
- Не имею ни малейшего понятия, как вы, а я - ужасно.
Он засмеялся так, как имеют обыкновение смеяться врачи:
- Хе-хе-хе! Вам повезло более, чем я полагал. Легкое сотрясение мозга и трещина в одном ребре, - он хохотнул опять, - не считая - хе-хе-хе! - кровоподтеков.
- Ну-ну, не лопните от смеха, - предостерег я. - Где моя одежда?
Он поджал губы:
- Она вам не понадобится еще дня три-четыре, мистер Скотт. Вы нуждаетесь в покое.
- Гораздо больше я нуждаюсь кое в чем другом, и я ухожу.
Он нахмурился:
- Я так до сих пор и не понял, что за несчастный случай с вами приключился?
- Я же сказал вам, что не было никакого несчастного случая. Меня отдубасили гангстеры, и колотили разными предметами, в том числе и автомобилем.
- У нас в Сиклиффе нет гангстеров.
- Ого, знали бы вы, сколько их здесь! Кстати, вскоре некоторых из них доставят в вашу больницу, и ваш больничный бизнес будет сильно процветать. Да! Долго ли я пробыл у вас? У меня какое-то смазанное представление о времени.
- Вас нашли в бессознательном состоянии в вашей машине у входа в больницу поздно вечером в понедельник, а сейчас вечер среды. - Он взглянул на свои часы. - Семь вечера. Ваша машина запаркована на больничной автостоянке.
Два дня. Многое могло случиться, пока я прохлаждался тут. Может, даже имело место еще одно убийство?
- Мне хотелось бы получить свою одежду, доктор.
Он потер свой подбородок:
- Я не могу заставить вас остаться, мистер Скотт, но считаю своим профессиональным долгом предупредить, что вы поступаете весьма неразумно. Конечно, я наложил вам бандаж на грудь, однако одного удара достаточно, чтобы ребро сломалось и проткнуло ваше легкое. Вы догадываетесь о последствиях? К тому же, если еще разок вас стукнут по черепу, - по тому же самому месту, где было сотрясение, - это может убить вас. А мы ведь не хотим смерти, а?
- Нет, мы точно не хотим смерти. Моя одежда, доктор?
Он пожал плечами:
- Ну что ж, хе-хе-хе! Это будут ваши похороны.
Через несколько минут на мне уже был мой серый габардиновый костюм, на моих ногах - мокасины, а мою голову украшала свежая белая повязка почти одинакового цвета с моими светлыми волосами. Однако я не мог пока позволить себе уйти.
- Доктор Грили, - сказал я, - мне вернули почти все - одежду, ключи от машины, бумажник и прочее, но не пушку.
- Что такое?
- Служебный кольт 38-го калибра в кобуре.
- Ах да! Я и забыл! Оружие мы сможем забрать на выходе в сейфе.
Так мы и поступили. Когда я заплатил по счету, молоденькая медсестра принесла коробку с моим револьвером и кобурой. Я напялил подмышечную кобуру и проверил пушку - пять патронов в своих ячейках и пустой патронник под курком. Я не успел воспользоваться моим тридцать восьмым в схватке с громилами, но, как я догадывался, мне с ними еще предстоит встретиться. Кроме шуток, я был уверен, что этого не избежать.
Я вышел из парадного подъезда больницы, остановился наверху широкой бетонной лестницы и некоторое время оглядывал улицу Каштанов. Уличные фонари уже горели, и я заметил мужчину, прислонившегося к фонарному столбу в середине квартала. Он не читал газеты или еще чего, просто стоял, прислонившись к столбу. Прямо передо мной, в конце асфальтовой дорожки, ведущей к тротуару, стоял голубой "крайслер". В нем кто-то сидел, но нельзя было разглядеть кто - мужчина или женщина.
Вероятно, кто-то ожидал кого-то, посещавшего больного. Вероятно. Однако я чуть вытянул револьвер из кобуры, закурил сигарету и постоял еще около двери больницы, оглядываясь и размышляя. Я думал об очень насыщенном дне, проведенном в этом приморском городке, о встреченных мною крутых парнях и здешних женщинах, о нежном лице Бетти и податливом теле Лилит. Я предавался размышлениям об Эмметте Дэйне и Клайде Бароне, о том, как все начиналось...
Глава 2
В утренней корреспонденции оказалась открытка от Эмметта Дэйна, и, естественно, я схватил ее, не обращая внимания на остальное. Когда принесли почту, я сидел в своем детективном агентстве, расположенном в Гамильтон-Билдинг, в центре Лос-Анджелеса, - трезвый, бодрый, с ясной головой, но без единого клиента. Прочитав открытку, я не был еще уверен, что клиент наклюнулся, а что я поеду в Сиклифф, точно знал и предвкушал радость поездки на этот восхитительный курорт и, конечно, предстоящей встречи с Эмметтом Дэйном.
Дэйн уникален среди моих знакомых - этакий чудачок в мире средних людей. Человек лет пятидесяти - шестидесяти с колоссальным неуемным любопытством, более энергичный, чем я в свои тридцать, с безграничным вкусом к жизни и наслаждающийся ею острее, чем любой юнец. Он был моим первым клиентом в моем первом расследовании убийства. Одного парня убили и ограбили на Сиклифф-Драйв, недалеко от дома Дэйна. Вместе с другими допросили и его, как ни абсурдна была сама мысль о том, что Дэйн мог кого-нибудь убить и ограбить. Тем не менее он нанял меня, чтобы прояснить дело, и мне повезло. С помощью местных копов я нашел убийцу - головореза по имени Уильям Йорти с богатым уголовным прошлым. Он получил пожизненное заключение - пусть скажет спасибо, что не газовую камеру.
* * *
В том деле не было ничего особенно, разве что благодаря ему я встретил Дэйна, хорошо узнал его и полюбил. В Сиклиффе Дэйн торговал недвижимостью и стоил больше полумиллиона, чего никак не скажешь, глядя на него. Почти все время он расхаживает в джинсах и тенниске с короткими рукавами, если только не прохлаждается в плавках на пляже.
Парень, насколько я знаю, не написал ни одного письма за всю свою жизнь, но едва ли проходила неделя, чтобы я не получил от него открытку. Иногда всего лишь пару слов: "Привет! Ты еще не окочурился?" - если я не написал ему ни строчки на протяжении месяца.
Я перечитал открытку:
"Есть пиво в холодильнике, кукурузное на льду и блондинка для разогреву. Приезжай пропустить стаканчик. Ландшафт заполнили мазурики. Еще безобразнее, чем ты. Красный Крест нуждается в крови, и мы развернули кампанию, так что захвати свою пукалку".
Сунув открытку в карман пиджака и смахнув остальную, еще не распечатанную корреспонденцию в ящик письменного стола, я достал, как Дэйн называл мой кольт, "пукалку" и напялил сбрую с кобурой. Открытка Дэйна подействовала на меня, как свежий бриз с моря, и я жаждал вырваться на свободу. Снаружи, этажом ниже, на Бродвее звенели трамваи, гудели автомобили, миллион человечков безумно сновал туда-сюда, спеша на деловые свидания, глотая завтраки на скорую руку и делая еще миллион не важных вещей. Я уже чувствовал, как напряжение оставляет меня при одной мысли о Сиклиффе, раскинувшемся по дуге природной бухты с синевой, простирающейся до горизонта, и о Дэйне, который в данный момент скорее всего сидит на своей солнечной веранде и пьет холодное пиво.
Я встал и направился к двери. Зазвонил телефон, и я машинально повернулся, но сдержал себя.
- К черту тебя, механическое чудище! - бросил я и вышел, захлопнув за собой дверь.
В конце коридора прелестная маленькая милашка по имени Хейзел колдовала на телефонном коммутаторе. Она помахала мне рукой и крикнула:
- Шелл, тебе звонят!
Я откликнулся:
- Тут не осталось сыщиков, моя сладкая. Все уехали на пляж пить пиво и загорать.
- Но звонят как раз с пляжа, из Сиклиффа.
- Из Сиклиффа? Я возьму трубку у тебя.
Сказав "хэлло", я услышал мужской голос:
- Шелл? Эмметт. Ты можешь приехать немедленно?
- Разумеется, Эм. Я уже еду. Ты едва застал меня.
- Будешь здесь к двум часам?
Я взглянул на часы:
- Конечно. В чем дело? По твоей открытке не скажешь об особой спешке.
- Ее и не было, когда я тебе писал. Однако теперь поджимает, как мне кажется. Шелл, помнишь, о чем мы говорили в твой последний приезд сюда? О мазуриках, вкладывающих большие баксы в легальный бизнес? Ну так вот, они уже вломились сюда. Случилось еще кое-что. Ты помнишь Эда Уиста?
- Вроде видел его у тебя. На обеде?
- Ага. Пару дней назад он утонул. Несчастный случай. Поэтому я тебе и звоню. Приедешь, я все объясню. Захвати свою "хлопушку".
- Она при мне, и я уже практически у тебя.
Попрощавшись, я попросил Хэйзел ждать с нетерпением моего возвращения и слинял.
Откинув верх в своем "кадиллаке", я мчался к побережью, размышляя над сказанным Дэйном. Он не был легковозбудимым психом и спокойно относился ко многим вещам, однако в нашем телефонном разговоре не было и намека на обычную шутливость. Судя по его тону, действительно происходило нечто весьма неприятное.
В последний раз мы виделись с ним шесть месяцев назад, а упомянутый им разговор касался синдиката - неслабо сколоченной организации убийц и других преступников, существование которой столь усиленно отрицается... самим синдикатом. Дэйн - тертый калач и не спорил со мной, как другие, свято верящие в то, что в США не может существовать подобная преступная сеть. Однако он не представлял себе истинного масштаба проникновения гангстеров в политические и профсоюзные круги, в общественную и частную жизнь, в легальный бизнес.
Незадолго до двух часов пополудни я съехал с шоссе 101 и через несколько минут уже увидел внизу Сиклифф - белый и чистенький на берегу бухты. Дэйн жил в большом белом доме на Сиклифф-Драйв - широкой дороге, огибавшей природную дугу бухты. Большинство домов стояло задом к улице и выходило фасадами на океан, но вилла Дэйна была повернута окнами гостиной к улице, а его спальня и кабинет выходили на узкую полоску песка, на которую опирались столбики открытой веранды. Ему нравилось спать под шум прибоя.
Припарковав машину на подъездной дорожке, я пошел вдоль дома, наслаждаясь прохладой морского бриза. Как я и предполагал, Дэйн сидел на веранде с банкой пива в руке.
При моем появлении его коричневое от загара лицо оживилось, и он воскликнул:
- Прячьте жен - высадилась морская пехота!
- Бывшая морская пехота. Как ты, Эм?
Он перегнулся через перила веранды и протянул мне руку. Крупный мужчина мощного телосложения с седыми волосами и глубокими морщинами на ястребином лице.
- Рад видеть тебя, Шелл. Что будешь пить: пиво или бурбон?
- Ты упомянул блондинку? - Я перепрыгнул через перила - хотелось показать, что я не менее проворен, чем он, и уселся на плетеный стул.
- А, простая приманка. Я довел ее до помрачения мозгов и отправил в психушку.
Он достал банку пива из ведра со льдом, открыл ее и протянул мне со словами:
- Шелл, послушай меня минутку серьезно - я расскажу, что происходит, на мой взгляд. - Он посмотрел на часы. - У нас есть еще полчаса.
- До чего?
- Скоро придет непонятный посетитель. - Его лицо стало очень жестким. - Помнишь, ты говорил в последний приезд о том, как действуют мазурики, когда внедряются... во что бы то ни было?
Дэйн имел в виду, что гангстеры, ищущие законное место для помещения незаконно добытых денег, прибегают к единственно знакомым им гангстерским методам: угрозам, вымогательству, избиениям и даже убийству, когда считают его необходимым. Я кивнул, и Дэйн продолжил:
- По-моему, именно это здесь и происходит. Они так ловко все проделывают, что даже сейчас я не совсем уверен. Некая группа под названием "Сико" - сокращенние от "Сиклиффская компания развития" - закупила массу участков. Поначалу парни действовали по-тихому: все законно, ничего подозрительного. Первыми купили участки на побережье, объявленные к продаже. Потом стали навещать других владельцев, предлагая им даже больше, чем стоили их участки. Скупили массу земли. Да, черт побери, почему бы и нет? Это были обычные повседневные сделки.
- Пока все о'кей.
- И мне до недавнего времени все казалось нормальным, если не принимать во внимание, как много баксов вложила "Сико". Переговоры от ее имени вели люди вполне приличные, даже дружелюбные. Я видел двоих из них - каждый выглядит как местный врач, банкир или бизнесмен. В конце концов они завладели всем, чем могли, таким образом. Настал момент, когда остались только небольшие участки, чьи владельцы не желают продавать ни за какую цену, а крупная собственность принадлежит только трем землевладельцам.
- Ты один из них?
- Да. Другие двое - Клайд Барон и Лилит Мэннинг. Позже ты с ними познакомишься. Практически только мы трое и противостоим этой "Сико". Ну и ты. Представители "Сико" говорили с Бароном и со мной, но ничего не добились. Мисс Мэннинг в тот момент не было в городе. После появился новый парень, побеседовал с Бароном и проторчал несколько часов у меня. Самый убедительный тон. Весьма привлекательный и представительный мужчина по фамилии Циммерман. Если бы я хоть чуть-чуть был склонен к продаже, он бы меня точно уговорил. Он даже предложил мне на сто тысяч больше, чем стоит моя земля.
- Ну и почему ты не продал?
Дэйн пожал плечами и сделал глоток пива.
- Здесь я вполне доволен и счастлив. У меня хорошая земля, и она приносит мне неплохой доход. Продай я ее, и налоги сожрут большую часть выручки. К тому же, когда я окочурюсь, хотел бы оставить свои владения Элеоноре и Дженни. Главное, при нашей последней встрече я отказал этому парню наотрез. Молодой красавец как-то сразу ощерился и показался мне чуть ли не образиной. Напоследок он пригрозил: "Ладно, Дэйн. Вы сами напросились". И произнес он это так, что у меня мурашки по спине забегали.
- Как, говоришь, его зовут?
- Циммерман. Сразу после того "Сико" изменила свои методы. Несколько дней назад меня посетил здоровенный и очень крутой парень, предложивший мне цену за всю мою недвижимость. За всю! У меня земли примерно на шестьсот тысяч, а он предложил мне всего четверть миллиона. Я рассмеялся ему в лицо, и он рассвирепел. Сказал, мол, нечего смеяться, скоро мне будет не до смеха, если я не поумнею. Так он и выразился, приплел еще Циммермана, мол, сам он не такой добренький.
- Так в чем его крутость?
- Не в телесных побоях. Говорил круто. Ну уж и я ему не уступил. Велел убираться. Пообещал иначе зашвырнуть его в океан. - Эм ухмыльнулся. - Вряд ли мне удалось бы, громила однако. Вот это-то меня жутко и рассердило. Я решил разузнать, что вообще происходит, и после разговора с Циммерманом и вторым парнем я навел кое-какие справки. - Он наклонился вперед, положив локти на колени. Линии его серьезного угловатого лица стали еще резче. - Шелл, до того момента я не имел и малейшего понятия о происходящем, не знал и о десятой доле всех продаж, как, спорим, и никто в городе. Но теперь все яснее ясного.
Он встал и вошел в дом. Вернулся с картой размером примерно в квадратный ярд и разложил ее на столе между нами.
- Посмотри-ка, что у меня получилось.
Это была карта Сиклиффа. Множество квадратов и прямоугольников, в основном на побережье, а также и дальше от берега, и в стороне от делового центра, было заштриховано красным карандашом.