17
Этажом ниже он начал тихонько рычать. Не задалось у него дело Миркина. С первых шагов не задалось! И теперь, когда от него особенно ждут хоть какой-то зацепки, что он предложит? парня, не вытиравшего ноги? или которого задавил трамвай? дохлую канарейку?
У-у-у… Они небось сейчас потешаются над ним - Прахова с Настей! Разлетелся вызнать всю подноготную, а отъехал не солоно хлебавши. Кстати, молоком с кухни не пахло. Никуда Настя не уходила. И на зов хозяйки не приходила. Во все время их разговора хоронилась где-то в комнате… угрюмое чучело!
По мере удаления от квартиры Миркина Миша Токарев все яснее понимал, что ему попросту зажужжали голову. Он принялся рыться в словесном хламе, который извергла Прахова. Нашел несколько фраз, достойных анализа. Она с тайным удовлетворением сообщила об отъезде соседа-геолога: старуху устраивало, что Токарев не увидится с парнем. Она не дала ни единого конкретного ответа на вопросы о связях Миркина. Но - но! - сумела получить таковые ответы от Токарева! Как она домогалась услышать, кем именно интересуется следствие! Зачем? Старческое любопытство? Сочувствие к выросшему на глазах мальчонке и боязнь повредить ему? А может быть, надежда предупредить сообщников?.. Шут ее разберет. Но ей было нужно, нужно добиться откровенности Токарева. Клещами готова была тянуть за язык!
И Миша Токарев поддался ее ухищрениям. Выдержанный, терпеливый и въедливый Миша Токарев. Верхним чутьем улавливавший фальшивки в безупречных бухгалтерских документах. При нужде - мастер личного сыска, которого мало кому удавалось "срисовать" или "стряхнуть с хвоста". Отличный оперативник БХСС Миша Токарев потерпел поражение от вздорной старухи, окруженной вздорными допотопными этажерками. Не он получил от нее информацию, а она от него!
Даже благостная маска сползла с физиономии Токарева, когда он до конца осознал свой позор. Только и утешало, что приметы шантажиста и его подручного ровным счетом ничего не сказали Праховой. Тут уж Миша глядел в оба и твердо уверился, что ни тот ни другой соседке Миркина не знакомы.
Однако зачем ей требовалась информация? Каковы истинные отношения, связывающие ее с Борисом? Их характер? Глубина? Что-то здесь крылось, что-то заслонялось нагороженными ширмами. А если допустить…
Но тут Токарев вошел в Управление, и то приятель окликнул, чтобы рассказать смешную байку, то встретилась бывшая жена, ныне вызывавшая в Мише судорогу неприязни, то (чтобы уж покончить с соседями) он занялся уехавшим геологом, - и начавшее копошиться полусомнение, четверть-подозрение против Праховой расплылось и смазалось.
В кабинете Пал Палыча Токарев появился в разгар обсуждения, какие правила жизни установило для Кибрит начальство, пока история не завершится.
Миша послушал-послушал и негодующе воздел руки:
- И это - обеспечение безопасности?! Эти вшивые предосторожности?!.. Зинаида Яновна, вам надо уехать в надежное место! Немедленно!
- Тогда уж вместе с вами, Пал Палычем и Шуриком, - нахмурилась Зиночка. - Позже туда переберутся другие сотрудники с семьями, которые боятся уголовников, - и отвернулась к Знаменскому: - Скажи, его сообщение с Миркиным… оно возможно?
- Маловероятно.
- Возможно! - запальчиво возразил Токарев. - У меня был случай, и сколько ни бились, канал связи работал!
Знаменский кивнул: случаи бывали.
- Сегодня на допрос заберу Миркина сюда и оставлю во внутренней тюрьме, - решил он.
- Хоть шерсти клок, - проворчал Миша и уселся на диванную пружину.
Присутствие дамы замкнуло ему уста, готовые изрыгнуть проклятие, но определенных телодвижений и гримас избегнуть не удалось. И он первый засмеялся, оправясь от неожиданности.
- Вы изменили прическу, - заметил он, когда Кибрит собралась уходить.
- Бравада перед лицом опасности. - Зиночка бодро улыбнулась и продемонстрировала классический реверанс.
Оставшись одни, мужчины помолчали. Токарев вспомнил, что Пал Палыч ждет доклада.
- Я застал только Прахову. Ничего не сказала и не скажет. А сосед Миркина - тот румяный парень - он геолог. И, по-видимому, часто ездит в районы приисков.
- Гм…
- К тому же сегодня утром спешно отбыл. Я звонил на работу - узнать, когда вернется. Там мне к слову сказали, что он попросил ускорить командировку, которая намечалась только через неделю.
- Гм…
Они еще немного поговорили о геологе и о Миркине. Требование шантажиста протереть весы недвусмысленно указывало на золото-сырец. Экстренно проведенная экспертиза подтвердила: да, Миркин взвешивал дома шлих.
Но вряд ли он покупал золотой песок для себя - не тянул на крупного дельца. Очевидно, посредничал только, получая от подлинного покупателя комиссионные - "парное".
18
К тому же выводу склонялся и Приезжий. При всей недалекости Чистодела был он хитроват, по-своему предусмотрителен и впрямь немало знал о Борисе Миркине (в частности, проследил, где тот живет, видел Настю, слыхал кое-что о Праховой).
Приезжий быстро и сноровисто "выпотрошил" его. Понял, что сам барабанщик нового купца подыскать не в состоянии не то что за три дня, но и за три года. И посему единственный скорый способ сбыть товар - добраться до купца, имевшего дело с Миркиным.
- Едем на квартиру к твоему приятелю, - объявил он.
- Зачем? - вытаращился Чистодел.
- Некогда мне, понял? Работать надо напролом. Соседей трясти.
- Да влетим же!
- Не влетим. Есть у меня липовый мандат. Сгодится.
- Ох, рискованно…
- Цыц!
- Ну хоть вперед покушаем?
"Покушаем, дорогой. Выпивка тебе удивительно на пользу".
…Они покуривали в подъезде наискосок от старого дома, куда влекло Приезжего охотничье чутье.
"Удобное местечко. Отсюда все видно, а в случае чего - сквозной ход во двор".
- Вон та дверь, третий этаж, правая квартира, - указал Чистодел.
- Ясно. Первым идешь ты.
- Хо-хо! - почесал в затылке барабанщик. - А если засада?
- Именно потому. Рассуждай: зайду я, "руки вверх", пощупали, на брюхе золото. Все. Теперь смотри, заходишь ты, спрашиваешь: "Здесь ли жил Боря Миркин?"
- Зачем?! Я мосгаз или жэк, чего-нибудь проверить…
- А там милиция? Какой ты жэк? Как тогда выкручиваться? Ты же умный мужик, ты соображай.
- Вот я и соображаю: спрошу Миркина, а мне - "руки вверх"…
- Так на здоровье! Ты чистенький. Слушай, какая легенда. Познакомился ты с Борей в пивной и по пьяному делу одолжил он тебе десятку. Сейчас ты зашел в пивную, а какой-то парень говорит, забрали Борю. Ты спросил, где он живет, и принес долг. Думал жене отдать или мамаше. Честный человек, понимаешь?
- Честный человек… Это, пожалуй, ничего. Погодите, - спохватился он, - да ведь у Бориса ни жены, ни мамаши!
- А тебе-то откуда знать, ты почти не знаком!
Трудно Чистоделу, да еще в подпитии противиться влиянию Приезжего. Доверие ему лестно и мордой в грязь ударить неохота, но заячья натура подрагивает:
- Вот влип я с вами… Всегда было раз-раз, товар - деньги - товар, а тут началась прямо "Индийская гробница"…
- Что?
- Кино такое раньше было.
- Хорошее кино?
- Хорошее.
- Вот и у нас будет хорошее кино, барабанщик!
С последним проблеском непокорства Чистодел мотнул головой:
- Тогда парное прибавьте… Еще два процента.
- Жирновато… Ну да ладно, нравишься ты мне… Значит, понял? Идешь в боевую разведку. Бей в барабан и не бойся! А выйдешь - топай в пивную и жди меня. Час, два - как уж получится. Сюда не суйся, в подъезд, даже не оглядывайся! Ясно?
Не все было ясно Чистоделу, но "боевая разведка" - звучало. Он приосанился и пошел.
А Приезжий, запалив новую сигарету, ждал. Скоро ли выйдет? Не тронется ли следом вон та машина с подремывающим шофером? Не устремится ли за барабанщиком какой-нибудь неприметный гражданин? До пивной четыре с половиной квартала, на этом пути надо безошибочно определить, нет ли слежки за домом Миркина.
19
Если б время и тревога не так жали на Пал Палыча, он позаботился бы куда фундаментальнее подготовиться ко второму допросу Миркина. Опросил бы сослуживцев и знакомых; узнал, с кем, из-за чего и в какой форме тот ссорился; говорил ли, как ему рисуется его будущее; что любил читать и так далее и тому подобное - словом, получил бы представление о внутреннем мире подследственного. Оно и практически было полезно и удовлетворяло всегдашнему стремлению Пал Палыча понять. Даже ярого злодея.
Но не по формуле "понять - значит простить". Тут его не раз предостерегала мать (квалифицированный психиатр), ежедневно вникавшая в глубины психологии своих пациентов. Она считала, что Бехтерев справедливо утверждал, будто некоторые душевные болезни заразительны. И потому врач должен внутренне крепко от них ограждаться. Понять надо, а вот "простить" - может означать "заразиться". И безумца и преступника понять нужно, но не впускать понимания слишком внутрь себя, чтобы не деформировать собственную личность. Это основа иммунитета и к безумию и ко злу. А они ведь часто почти смыкаются…
От матери же черпал Знаменский умение чутко улавливать душевное состояние того, с кем общался: замечать сокращение и расширение зрачков, беспокойство или равнодушие пальцев и множество других рефлекторных примет, которые человек не в силах скрыть. И - уже как следователь, в контексте событий - учился верно их истолковывать и использовать.
Конечно, изредка и он - недостаточность информации вынуждала - прибегал к приемам служак старого закала, когда обвиняемому заявляют: "Нам известно все. Даже, к примеру, что в июле сего года ты пил пиво с девушкой в голубой шляпке. Так что давай колись". А кроме случайного пива у следователя ничего и нет. Трюк порой срабатывал, но оставлял ощущение профессиональной неловкости.
…Еще пять - десять минут, и конвойный введет Миркина.
Пал Палыч был вооружен против него актом экспертизы весов и копией рапорта Зиночки об угрозе похитить племянника. И все.
"Немножко, конечно, в голубой шляпке".
А чем меньше козырей, тем точнее должна быть тактика допроса. В общих чертах Знаменский ее обдумал и теперь копил внимание и волю. "Жесткость и превосходство. От меня веет ледяным холодом" - таков был внутренний настрой.
Пал Палыч сделался и внешне на себя не похож, но Миркин не сразу это заметил. Довольно развязно поздоровался, одобрительно отозвался о погоде.
В ответ коротко прозвучало:
- Садитесь.
- Стою - сижу, хожу - сижу, лежу - опять сижу. Прямо загадка для детей старшего возраста, - раскатился Миркин поболтать, как в прошлый раз, "на равных".
И наткнулся на барьер:
- Шутить не будем. Рассуждать о жизни не будем. С этим покончено.
Миркин различил лед в голосе, сердце екнуло, попробовал, крепкая ли стена, которой отгородился Знаменский:
- А я-то радовался, что у меня следователь, с которым можно обо всем по-человечески…
- Считайте, что у вас новый следователь, - и только теперь Пал Палыч поднял далекие-далекие от сочувствия глаза.
Перед этим новым следователем Борис Миркин почувствовал себя до крайности неуютно и зябко замельтешил:
- А что так? Простите… Случилось что-нибудь?
- Многое. Что в корне меняет мое к вам отношение.
Миркин напрягся в тоскливом ожидании.
- Ознакомьтесь с актом экспертизы.
Миркин прочел акт, утер разом взмокший лоб и - утопающий хватается за соломинку - забормотал прыгающими губами:
- Но… здесь какая-то ошибка… Что можно обнаружить на совершенно чистых весах?!
- Берут ватку, смоченную спиртом, протирают поверхности. Потом ватку сжигают и делают спектральный анализ золы. Доказательство бесспорное.
Молча и безжалостно наблюдал Пал Палыч, как допрашиваемый барахтается в волнах отчаяния. Сейчас наступит миг, когда потребуется безупречным швырком перекинуть его в еще горший омут.
- За песок - уже другая статья? - изнемогая, спросил Миркин.
Вот оно! Знает он, знает, что полагается за шлих. Вопрос подготовительный, чтобы начать оправдываться: один раз, случайно, немножко, по глупости, честное слово…
- Статья другая, - равнодушно подтвердил Пал Палыч. - Но не это сейчас для вас главное, - грозно, пудово.
Кажется, удалось. Миркин обмер: что еще? какое главное?
- Видите подпись эксперта под актом?
- Да…
- Почитайте ее рапорт о происшедших накануне событиях.
Миркин прочел раз, прочел второй, с трудом постигая смысл печатных строчек. "Достоевское" лицо его без ведома хозяина убедило Пал Палыча в совершенной неожиданности и ошеломительности читаемого.
Это укрепило позицию Знаменского, ибо он стремился не дать допрашиваемому сообразить или попытаться выяснить, что срок за участие в хищении золотого песка неизмеримо больше, чем за похищение живого ребенка. (О, причуды соцзаконности! Американцы за "киднеппинг" без церемоний сажают на электрический стул!) А как раз на шантаже Кибрит Пал Палыч и целился прорвать защитную линию Миркина. И, пока тот читал и перечитывал рапорт, приметил участок для прорыва: в тексте - там, где описывались приметы преступников, - были две-три строки, на которые Миркин реагировал иначе, чем на все остальное.
Тот наконец оторвался от печатных страниц, вскинул голову:
- С ней что-то случилось?!.. Или мальчик?!..
Пал Палыч забрал рапорт и экспертизу, сложил в папку, медленно завязал тесемочки, каждой секундой молчания усугубляя тяжесть неизвестности для Миркина.
- Гражданин следователь! - взмолился тот.
- Не имею права ответить, - сурово сказал Знаменский. - Служебная тайна.
- Боже мой… Боже мой… - застонал Миркин и закачался на стуле, являя собой зрелище неподдельной скорби.
Ледяной барьер в Знаменском слегка подтаял. Да, пожалуй, и пора уже было переводить разговор на более мягкие рельсы.
- Думаете, мне сладко? - мрачно произнес он. - Эксперт… Зинаида Кибрит - из круга близких моих друзей, - фраза о двух концах: дополнительная угроза (я тебе за Кибрит голову оторву), но одновременно как бы и приглашение к человеческому общению.
- О… - выдохнул Миркин и перестал качаться.
- Самых близких, - подчеркнул Пал Палыч. - Вы были к кому-нибудь сильно привязаны?
- Н-нет…
Коротенькое это словечко сбило Пал Палыча.
- Ни к кому не были привязаны? - озадаченно переспросил он.
Миркин тоже как бы в минутном недоумении пожал плечами:
- Да как-то… скорее всего, нет…
- А мать?
- Ну… относительно.
Миркина тема явно не прельщала, а Знаменскому и вовсе некогда было заниматься человековедением.
- Хорошо, - снова построжел он, - вернемся к шантажу.
- Клянусь, я не имею ни малейшего отношения! Я бы никогда не стал, клянусь вам!
- Кто эти люди? Назовите их.
- Не знаю.
- То есть как это "не знаю"?! Они мои друзья или ваши? Ради кого они вытворяют свои подлости? Ради Бориса Семеновича Миркина! Вашего ради отбеливания. И, пока молчите, вы - соучастник!
- Да разве меня спросили? - Миркин гулко ударил себя в грудь кулаком. - Я бы им объяснил, что это безумие!
- Кто они? - требовал Знаменский.
- Дайте подумать.
- Подумать, что выдать, а про что смолчать?
- Гражданин следователь, не наседайте на меня так. Надо же сообразить… Человека, который приходил к эксперту, я не знаю. Никогда не видал, поверьте!
- Верю. Но знаете того, кто болтал с мальчиком в подворотне.
Миркин помолчал, вздохнул прерывисто:
- Тут я могу предполагать… возможно, имел с ним дело… Но, честное слово, даже имени не знаю, только кличку… Чистодел.
- У него вы и брали шлих?
- Да… Один раз, на пробу!
- У случайного, незнакомого человека? Неправдоподобно.
- На свете много неправдоподобного, гражданин следователь.
"Сколько раз, да сколько грамм, да почем - после все это, после!"
- Не будем отклоняться.
- Хорошо, я вам постараюсь объяснить. В этом деле все конспирируются. Прямо как шпионы! От вас - само собой, но друг от друга тоже. Товар идет из рук в руки, и в каждых руках должен остаться свой парное.
- Ясно, ясно.
- Ну вот. Если, допустим, Чистодел мне что-то продает, он ни за что не скажет, у кого купил. А то мы столкнемся напрямую, и товар мимо него уплывет, понимаете? А он бы тоже рад прямиком на моего купца выйти, чтобы лишние руки миновать. Потому каждый своего купца прячет и вообще вокруг себя напускает туман. Доверия друг к другу - от сих до сих, а дальше ни-ни!
- Раз подобная секретность, тем более вы не связались бы с первым встречным. Кто его привел, рекомендовал?
- Один старичок. А откуда выкопал - понятия не имею.
- Что же за старичок?
- Он до меня в киоске сидел. Ушел по старости, уступил мне точку в Столешниковом… и клиентуру. Ей-богу, я вам все, как на духу!
Пал Палыч встал и сверху уперся взглядом в Миркина:
- Полуправда. Все это полуправда. Как вы поддерживали контакт с Чистоделом?
Но Миркин, хотя и нервный и впечатлительный, оказался довольно выносливым. Пережив серию болезненных встрясок, он умудрился как-то оправиться и вновь занял оборонительные рубежи:
- Гражданин следователь, посмотрите на вещи с моей стороны. Вот сидим мы с вами и разговариваем. Немножко поговорили - набежал новый эпизод. Еще посидели - уже другая статья.
- Да ведь назад пути нет, Миркин. Раз заговорил - говорите до конца!
- Нет, у человека в моем положении тоже есть своя этика. Надо сохранять лицо. Все отрицать глупо, конечно. Но все вытряхивать… Чуть на тебя надавили, и ты уже ползешь по швам…
- Неэтично?
- Если хотите, да! Неэтично. У меня масса знакомых в Столешниковом. Так сказать, свой круг. Женщины. Все они придут в суд. И что услышат? Как я буду выглядеть?
Довольно долго он упрямился, пока не предпринял нового отступления:
- Ладно, я скажу, что знаю. Только в деле пока ничего не будет. Такое условие. Если вы Чистодела возьмете, покажете мне фотографию, тогда пожалуйста.
- Известный жанр: лично вам по секрету. - Пал Палыч чуть не взбесился: - Воображаете, я способен торговаться? В моей ситуации? Я вас готов на дыбу вздернуть, но иметь официальные показания!
Миркин струхнул, кинулся "мириться".
- Несколько раз я писал Чистоделу до востребования. Сергеев он, Петр Иванович.
- Почтовое отделение?
- Главпочтамт.
- Почти на деревню дедушке. Работает?
- По-моему, пенсию получает.
- Сколько же ему лет?
- Сорок три.
- Так… Что еще?
- Один раз я видел, как он папиросы покупал. Глядите где. - Миркин взял лист бумаги, нарисовал: - Вот так старый Арбат, тут диетический, а вот так переулочек. И здесь палатка.
- Ну?
- Он был в шлепанцах. Далеко от дома человек в шлепанцах не пойдет, верно?
- Это уже кое-что.
- Но уже все, больше никаких концов.
- Попробуем поскрести по сусекам. Культурный уровень?
- Сероват… И, по-моему, зашибает.
- Женат?