Она проводила меня до двери.
- Полник говорил мне, что вы не знаете, как тот кинжал спрыгнул с вашей стены и угодил прямо в сердце Джулии?..
- Не имею ни малейшего представления, - сказала она как ни в чем не бывало. - Я и не догадывалась, что он пропал, пока сержант не сказал мне. Наверное, его кто-то украл. Может быть, сама Джулия. Она всегда зеленела от зависти, когда видела мою обстановку. Но вряд ли можно предположить, что она совершила самоубийство, а?
- Отчего же, - сказал я. - Если предположить, что она как-то сумела подвесить этот кинжал в воздух, а потом разбежалась и в прыжке напоролась на него.
- Я просто так спросила, - сказала она.
- Я просто так ответил.
Я вышел из дома на аллею и направился к своему "хили". Стелла шла за мной. Я обратил внимание, что у веранды стоял лишь один "континенталь". Не было того, что с откидным верхом. Так что машинами они все же пользовались.
- Возвращайся поскорее, Эл, - сказала Стелла, когда я садился в свой "хили". - Ты разве не поцелуешь меня на прощанье?
- Не думаю, - сказал я. - А где живет Ромэйр? Все списки адресов у Полника, а звонить в офис как-то не хочется.
Она назвала мне адрес.
- Квартирка там не ахти какая, - сказала она. - Иногда мне даже кажется, уж не заскучал ли бедняжка без работы?
- Где он потерял, там Бродвей приобрел, - сказал я.
Примерно через тридцать минут я подъехал к зданию, где находилась квартира Ромэйра. Как выразилась Стелла, местечко "не ахти". Его квартира располагалась на первом этаже, чем ее преимущества и исчерпывались.
Я позвонил в дверь, и через несколько секунд мне открыл сам хозяин. В ярко-голубом халате, артистическая прическа подчеркивала его греческий профиль.
- Лейтенант Уилер, - сказал он тепло. - Стелла позвонила и сказала, что вы едете ко мне. Какая женщина Стелла, а? - Он бросил на меня лукавый взгляд, якобы устанавливающий между нами полное взаимопонимание.
- Да, она, безусловно, женщина дальновидная, - согласился я.
- Не желаете ли войти? - Он шире распахнул дверь.
- Конечно, - сказал я и прошел за ним в квартиру. - Что еще сказала Стелла?
- Ничего. Больше ничего. Только лишь, что вы заскочите поболтать о бедной Джулии и о том ужасном малом, с которым она встречалась… О Вейсмане.
- Очень предусмотрительно со стороны Стеллы, - сказал я. - Да, а она не забыла предупредить вас, что можно мне рассказывать, а чего нельзя?
- Мой дорогой! Ну конечно нет. Я намерен быть с вами предельно откровенным… Между прочим, вы знакомы с Питером Пайнсом?
Я взглянул на парня в очках с тяжелой роговой оправой, который вальяжно развалился в глубоком кресле. Так называемый поэт, который болтался со всеми другими на вечеринке у Стеллы.
- Конечно, знакомы.
- А… это опять вы, лейтенант, - сказал Пайнс.
- Не груби, Питер, - сказал Ромэйр серьезным тоном. - Я уверен, лейтенант делает все от него зависящее для выяснения истины. Не желаете чего-нибудь выпить, лейтенант?
- Спасибо, не откажусь, - сказал я.
- Вам китайского или индийского?
В нерешительности я стал медленно хлопать глазами.
- Что значит китайского или индийского?
- Чаю, конечно. Выбирайте, какой хотите.
Я уселся в кресло, которое так же, как Ромэйр на Бродвее, видело когда-то лучшие времена.
- Полагаю, чай я пропущу, - сказал я. - Что вам известно о Харри Вейсмане?
- Весьма отвратительный тип, - четко доложил Ромэйр. - Не то чтобы знал о нем достаточно… Этот тип вскружил Джулии голову. Не возражаете, если я отлучусь на секундочку, чтобы поставить чайник на плиту? Знаю, Питер не прочь выпить чашечку чая.
Ромэйр исчез на кухне. Я закурил сигарету и осмотрел комнату. На стенах висели четыре плаката в рамах, каждый из которых представлял собой афишу, объявляющую о том, что в такой-то пьесе главную роль исполняет Эдгар Ромэйр. Я смутно припоминал, что одна из них была "хитом" около десяти лет назад.
Помнится, это было сразу после того, как я бросил службу в армейской разведке в Лондоне, рехнулся и стал полицейским в Пайн-Сити. Так и не мог понять - зачем. Наверное, мечтал жить там, где растут прекрасные апельсины, но и представить тогда себе не мог, что в Калифорнии водится столько красивых и падких на мужчин старлеток.
Я перевел взгляд на Пайнса.
- Живете здесь?
- Живу, - сказал он. - Только не смотрите на меня такими глазами, лейтенант. Между нами здесь нет никаких странных утонченных отношений. Мы с Эдгаром нормальные мужчины.
- Вы едва меня не обманули, - сказал я ему.
Ромэйр быстрым шагом вернулся в комнату.
- Так вот, как я уже говорил, лейтенант, Вейсман - весьма отвратительный тип. Человек, живущий мошенничеством и…
- Я пришел сюда разговаривать не о Вейсмане, - сказал я сдержанно. - Я пришел сюда разговаривать о другом. Прошлой ночью, за несколько часов до того, как ее убили, Джулия Грант имела стычку со Стеллой из-за вас. Вот о чем я хочу, чтобы вы мне рассказали.
- Вы мне льстите, лейтенант. - Его улыбка выражала сомнение в моих словах. - Старый пес еще кое на что годен?
- Брось ты эту слезливую пошлятину, Эдгар! - грубо прервал его Пайнс. - Возможно, в конце двадцатых в каком-нибудь захолустном театре, играющем пьесы для приезжих итальянцев, ты бы и мог вызвать таким пассажем большой фурор, но здесь, с этой ищейкой такие штучки не пройдут. Говори с ним нормальным языком. Если будешь говорить просто, он, возможно, тебя поймет.
Лицо Ромэйра медленно заплывало краской.
- Ну… я… я не понимаю, откуда вы это взяли, лейтенант? Я имею в виду то, что девочки сцепились из-за меня.
- Я взял это от Стеллы, - сказал я. - А ей-то уж как не знать. Скажите просто, что вы делали после того, как ушли со вчерашней вечеринки у Стеллы?
- Я уже говорил вашему сержанту, - сказал он упрямо, - что ушел сразу после полуночи, поехал прямо сюда, домой, и лег спать.
- У вас есть своя машина?
- Конечно.
- И вы отрицаете тот факт, что эти две дамы сцепились из-за вас?
- Само предположение смехотворно, лейтенант! Джулия сходила с ума по этому Вейсману, а Стелла уже замужем.
- Но это, кажется, никоим образом не отражается на ее любовных похождениях.
- А вот об этом я знать ничего не желаю, - сказал он убежденным тоном и гордо выгнул спину. - Я знаю, что взгляды людей за последнее врем претерпели значительные изменения, но я был воспитан в духе уважения к определенным принципам, и эти принципы…
- Эдгар! - вскрикнул Пайнс страшным голосом.
- Простите! - пробормотал Ромэйр.
- Я знаю финал этого монолога, лейтенант, - устало сказал Пайнс. - Через пять минут он встанет по стойке "смирно" и запоет американский гимн.
- Явное преувеличение! - пытался оправдываться Ромэйр.
- У вас есть какие-либо соображения по поводу того, кто мог убить Джулию Грант? - не отставал я.
- Есть. - Он на секунду улыбнулся. - Но я, конечно, не могу ничего доказать, лейтенант. Я могу лишь дать совет. Почему бы вам не поговорить с Кэнди Логан?
- Стелла Гибб советовала мне поговорить с вами, и меня это никуда не привело, - сказал я. - Теперь вы советуете мне поговорить с Кэнди Логан… почему?
- Я просто подумал, что она может быть вам полезна, лейтенант, вот и все.
Из кухни раздался резкий свист.
- Ага! - радостно воскликнул Ромэйр. - Это чайник. Вы уверены, что не хотите чашечку чаю, лейтенант?
- Уверен, - сказал я.
- Тогда вы извините меня - я отлучусь на минутку, - сказал он и умчался опять на кухню.
Я перевел взгляд на Пайнса.
- Пока мы не отклонились от темы, - где были вы прошлой ночью между часом и тремя?
Я видел, как за толстыми линзами сверкнули глаза.
- У меня алиби, лейтенант. И почти неоспоримое, если можно так сказать.
- Так скажите какое, а я поставлю вам оценку, - сказал я.
- Мне надо назвать ее имя? Это одна из тех девушек, что были на вечеринке.
- И как далеко завело вас ваше алиби?
- Дальше, чем мне хотелось бы говорить, - скромно заметил он. - Но могу сказать вам, лейтенант, если это вас устраивает, сколько оно заняло времени, - до половины четвертого.
- Я уверен, что вас можно в чем-то обвинить. За вами определенно что-то есть, - сказал я задумчиво. - Надо только хорошенько поразмышлять, за что вас посадить. Возможно, за совращение несовершеннолетних грязными стишками. Кто вас издает?
Яркий багрянец разлился по его щекам.
- Меня… э… видите ли, еще не издавали.
- Ах вот как, - сказал я. - Хорош поэт.
- Это лишь вопрос времени, - сказал он поспешно. - В Нью-Йорке сейчас два или три дома заинтересовались моими стихами.
- Нью-Йорк давно почистили, - сказал я. - А те дома, о которых вы говорите, больше не работают.
- Я бы хотел, чтобы вы оставили ваши дешевые подковырки при себе, лейтенант! - Его лицо стало пунцовым. - Меня тошнит, когда приходится встречаться с каким-нибудь неотесанным…
- Лейтенантом полиции?
Ромэйр прискакал обратно в комнату с двумя чашками того, что, по моему разумению, являлось чаем. Если это был не чай, - значит, меня обманули. Он подал одну чашку Пайнсу, затем уселся напротив меня и стал лихорадочно помешивать ложечкой темную жидкость.
- У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне, лейтенант?
- Да в общем-то нет, - сказал я. - Но запомните одно: отказ от дачи свидетельских показаний офицеру полиции является уголовным преступлением.
- Что вы этим хотите сказать?
- Это очень просто. Если вы не рассказываете мне обо всех известных вам фактах, которые могут иметь отношение к дан, ому делу, то сейчас можете сесть в тюрьму на о-очень долгий срок.
Я видел, как он пролил чай на блюдечко.
- Не поддавайся на провокацию, Эдгар, - сказал Пайнс. - Это старый трюк. Он просто пытается запугать тебя, чтобы ты сказал то, чего сам толком не знаешь.
- Само собой, - сказал я. - Я могу сначала припугнуть, а потом и впрямь упечь вас за решетку, если вы будете что-то скрывать от меня… причем это касается обоих.
Пайнс громко хмыкнул:
- Да он только хочет…
- Заткнись! - сказал я ему.
Он посмотрел на меня, снова открыл было рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.
- Так вот, - сказал я Ромэйру. - Если вам что-то известно, то сейчас самое время рассказать все. Завтра может быть слишком поздно.
Он снова пролил чай на блюдце.
- Я не знаю, - униженно произнес Ромэйр. - Я… я правда ничего не знаю. Лейтенант, а есть у вас такая штука, как защита свидетеля? Я имею в виду…
- Эдгар! - резко оборвал его Пайнс. - Ради общего блага, закрой свой поганый рот!
Ну все, на сегодня с меня хватит этого Пайнса, подумал я. Я поднялся и подошел к тому месту, где он сидел.
- Заткнись, - сказал я ему.
- Вы не смеете… - Он медленно поднялся, глаза его округлились.
- Вытяните руки перед собой, - сказал я жестко.
Он сделал, как ему было велено. Я вынул наручники и защелкнул их у него на запястьях.
- Вы не можете со мной так поступить! - В его голосе зазвучали истерические нотки. - Почему вы арестовываете меня? По какому обвинению? Я требую объяснений! Требую вызвать моего адвоката! Вы не можете обращаться со мной как с обычным уголовником!
- Марш! - скомандовал я ему. - На кухню. - И легонько хлопнул его по плечу, указывая правильное направление.
Он с неохотой побрел на кухню, все еще громко возмущаясь. Я отцепил наручник с его левой руки и оглядел кухню. Раковина выглядела подходящим местом. Я пристегнул свободный наручник к трубе, ведущей к крану.
- Я оставлю вас здесь помедитировать, - сказал я ему. - Возможно, вас посетит вдохновение, и вы сложите пару стишков.
Я вернулся в гостиную, плотно затворив за собой кухонную дверь, из-за которой доносились протестующие вопли Пайнса о справедливости и правах человека.
Я снова подошел к своему креслу и уселся в него. Ромэйр смотрел на меня испуганными глазами.
- Нужно ли это было делать? - спросил он.
- Нужно, чтобы нас больше не прерывали разные грубияны, - сказал я. - Так о чем вы говорили?
Он сделал большой глоток чая и потом посмотрел на меня почти умоляющими глазами.
- Лейтенант, я задал вопрос: предоставляется ли защита свидетелю при определенных обстоятельствах?
- Конечно, предоставляется, - сказал я. - При любых обстоятельствах, если это необходимо. Чего вы боитесь? Что вас кто-то убьет, если вы расскажете мне о том, что вам известно? Полиция, уверяю вас, примет все возможные меры по вашей защите, если это…
- Я не совсем то имел в виду, - сказал он. - По совести сказать, лейтенант, я, в основном, подразумевал шантаж.
- Все, что я сказал, естественно, относится и к шантажу, - пояснил я. - Самая большая ошибка человека, подвергающегося шантажу, - это сидеть молчком. Вам это должно быть известно.
- Да, вы правы, - сказал он. - Но все это не так просто, когда вы сталкиваетесь с… - Он в отчаянии покачал головой. - Я - несчастный человек, лейтенант. У меня ничего нет, кроме небольшого дохода по процентам. Когда я сошел со сцены, у меня были достаточные вложения, чтобы обеспечить мне скромный доход до конца моих дней. Но за последние два месяца ушла почти треть всего капитала! - Ужас послышался в его голосе. - Если так пойдет и дальше, я буду разорен в ближайшие шесть месяцев! Так больше продолжаться не может. Что бы ни случилось, я уже не потерплю…
- Кто вас шантажирует? - спросил я.
- Вейсман, конечно, - сказал он. - Я думал, вы уже догадались.
- Я не обладаю даром ясновидения, как Учитель, - сказал я. - Почему он шантажирует вас?
- Ну, на самом деле, лейтенант… Нет, не могу сказать… Я думаю… Это абсолютно необходимо? Разве вы не можете воздействовать на него после того, что я вам сказал?
- Нам недостает самой малости под названием "улики", - сказал я.
- Ой, - безвольно сказал он. - Я об этом не подумал. Значит, вы не сможете обеспечить мою защиту, да?
- Конечно, сможем, - сказал я. - Мы можем…
- Нет, вы не сможете, - сказал он. - Если я вам все скажу, вы потом расскажете вашему начальству, затем это выйдет на суд, и все газеты разнесут… Извините, лейтенант. Я вел себя по отношению к вам крайне невежливо. Я… я лишь пошутил.
- Послушайте, Ромэйр, - сказал я. - Мы говорим сейчас о мотиве убийства, и вы не можете…
- Извините, лейтенант. - Его лицо стало бледным как мел. Медленно он вытянул руки перед собой запястьями вместе. - Арестуйте меня, если хотите, но отныне мои уста будут на замке!
- Ах, черт! - сказал я с отвращением. - Наручников больше нет.
Я открыл входную дверь под яростный аккомпанемент лязга наручников, бьющихся о кухонный кран.
- И последнее, лейтенант, - раздался взволнованный голос Ромэйра у меня за спиной. - Как быть с Питером? Я имею в виду наручники. Вы разве не освободите его?
- Передайте ему, что ключ пришлю по почте, - сказал я и с треском захлопнул за собой дверь.
Глава 6
Она, естественно, жила в пентхаусе. Вход внутрь здания лежал через декоративную алюминиевую решетку. Проходя через фойе, я подумал, что какой-нибудь художник по интерьеру заработал на нем не меньше десяти тысяч долларов. Обряженный в серую ливрею швейцар проводил меня к лифту. Я нажал кнопку с пометкой "П" и понесся ввысь, быстро и бесшумно.
Наверху, у пентхауса, было свое фойе. Меньшее по размерам, чем внизу, но отделанное не менее шикарно. Я нажал кнопку звонка и стал ждать.
Дверь открылась. На пороге стояла Кэнди Логан и смотрела на меня. На ней была мужская рубашка… белая, с длинным хвостом сзади. Спереди она едва прикрывала бедра.
- Привет, - сказала она. - Я думала, ты мне сначала позвонишь.
- Интересно, когда брюки вышли из моды? - спросил я хриплым голосом.
- Так прохладнее, - сказала она беспечно. - Почему бы тебе не войти и не взглянуть на то, что я называю домом?
- Ты хочешь сказать, что здесь есть еще что-нибудь достойное внимания?
- Зайди и посмотри сам.
Я прошел за ней. На первый взгляд стиль гостиной показался мне современным, дорогим и не восточным. Уже хорошо. Но Кэнди шла впереди меня, и хвостик ее рубашки мотался из стороны в сторону, поэтому у меня, говоря честно, не оставалось времени на то, чтобы разглядывать детали интерьера.
Она направилась в угол комнаты к бару, а я завалился на диван и стал с интересом смотреть, как она готовит напитки для нас. Она наливала в бокалы "Чивас Ригал", впрыскивая по капельке сельтерской из весьма изысканного сифона.
- Здесь прекрасный вид из окна, - сказала она, заводя разговор.
- Отсюда, где я сижу, вид не менее превосходный, - сказал я ей. - И ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я могу променять его на какое-то паршивое окно.
Она принесла два бокала и села на диван рядом со мной. Я благодарно принял бокал из ее рук и стал пить.
- Как мило, что ты выкроил минутку и заглянул ко мне, Эл, - сказала она. - Я уж думала, что расследование этого убийства не даст нам возможности повидаться.
- Что сказал тебе по телефону Ромэйр? - спросил я ее.
- Ромэйр? - Брови ее удивленно приподнялись. - О чем ты говоришь?
- Я сегодня работаю объездчиком, - сказал я. - И если бы ты не стояла следующей по списку, я бы бросил это дело.
- Почему бы тебе не расслабиться? - сказала она. - Успокойся, Эл, и объясни все по порядку.
- Не морочь мне голову, милая, - сказал я ей. - Стелла Гибб сказала, что мне надо поговорить с Ромэйром, и затем позвонила ему и предупредила, что я еду к нему. Ромэйр посоветовал мне поговорить с тобой, и могу поспорить, что он тоже звонил тебе и предупредил о моем появлении.
- Ты никому не веришь? - вздохнула она.
Привычным движением Кэнди забросила ногу на ногу, и, хотя край рубашки лишь чуть-чуть вздернулся, этого оказалось достаточно, чтобы возбудить мое любопытство - а есть ли у нее что-то под рубашкой? Я почувствовал, что этот вопрос требует повторного расследования.
- Однажды я поверил одной даме, - сказал я. - Оглянуться не успел, как чуть было не стал мужем.
- И это было бы неглупым шагом, если она владела какой-нибудь недвижимостью, - сказала Кэнди.
- Не будем отклоняться от темы, - сказал я ей. - Ну, так что Ромэйр, а?
- По правде сказать, Эдгар действительно звонил мне.
- И что он сказал?
- Он думает, что я должна рассказать тебе правду о Стелле и Джулии. Мол, теперь ты вряд ли поверишь ему, что бы он ни говорил. Сам он собирался все рассказать, но разговор как-то не получился. - Она нахмурилась. - Там что-то получилось с Питером… Тот сходит с ума, стараясь освободиться от крана!
- Пайнс - параноик, - объяснил я. - Ему мерещится, будто кухонный кран охотится за ним. И вообще - все краны, - он не мылся уже три недели, - а этот представляется ему главарем всей банды. Это история из серии о враче и больном: первый боится возмездия второго за нанесенный здоровью ущерб. Питер на прошлой неделе менял прокладку в кухонном кране и, как ему кажется, провел эту операцию несколько неряшливо.
Кэнди откинулась на диван, заложив руки за голову.