- Спасибо, убедил. Сейчас полегче будет врубиться в новую версию. Хорошо, когда умный прокурор.
- Иди, подхалим, работай.
- Слушаюсь! - шутливо отчеканил Слава и поднялся. - Пойду к девочкам, которые ищут спонсоров.
Не успел он сделать и шага к двери, как в прокурорский кабинет заглянул участковый инспектор милиции Дубков:
- Разрешите, Антон Игнатьевич?..
- Заходи, Владимир Евгеньевич, - ответил Бирюков.
Участковый вразвалочку подошел к прокурорскому столу и вынул из кармана форменного пиджака длинный никелированный ключ с двумя фигурными бородками на конце. Протянув его Бирюкову, сказал:
- Сегодня утром обнаружил во дворе дома Вики Солнышкиной. Это от внутреннего замка входной двери. Вика мне жаловалась, будто утеряла этот ключ, а потому, дескать, замкнула дверь навесным замочком. Стало быть, нашлась потеря.
- Во дворе?! - удивился Голубев. - Не может быть! Когда выезжали на происшествие, я всю травку-муравку возле дома лучше, чем с лупой, обшарил. Никакого ключа там не было.
Дубков повернулся к нему:
- Согласен с вами, Вячеслав Дмитриевич. Я тоже неоднократно присматривался и ничего раньше не замечал. Сегодня же вот обнаружил. По пути сюда заходил в райотдел милиции к эксперту-криминалисту Тимохиной, чтобы Лена исследовала ключ на предмет наличия на нем отпечатков пальцев. Тимохина говорит, что ключик чист, словно вымытый.
- Присаживайся, Владимир Евгеньевич, и рассказывай все подробно, - предложил Бирюков.
Участковый неторопливо сел возле стола. Вздохнув, стал рассказывать. Получив от следователя поручение приглядывать за домом, он, можно сказать, не спускал глаз с Викиной усадьбы. Три раза в день - утром, в обед и вечером - заходил туда, чтобы убедиться, не повреждена ли на двери сургучная печать. Вчера в восьмом часу вечера, возвращаясь из отдела милиции домой, тоже заглянул. Все было, как обычно. А сегодня едва зашел за ограду - на глаза сразу попался лежавший в мураве ключ.
- Игнатьич, это ж наверняка подкинули! - запальчиво сказал Голубев. - Не пойму, зачем? Чтобы напустить тумана на Вику?..
- Насчет тумана не сомневаюсь, но с какой целью его напускают, тоже пока не могу понять, - нахмуренно проговорил Бирюков и обратился к участковому: - Вчера или сегодня Вика появлялась возле дома?
- Как уехала с опергруппой, больше ее не видел, - ответил Дубков. - Для подстраховки я на всякий пожарный случай дал "боевое задание" своему внучонку Алексею и его дружку Кирилке - внуку Викиной соседки Анфисы Мокрецовой. Приказал пострелятам, чтобы немедленно докладывали мне, если кто-то зайдет в усадьбу или станет расспрашивать о Вике. Мальчишки - зоркие часовые, однако и они ничего не видели.
- Ну, а что люди говорят?
- Люди, Антон Игнатьевич, безмолвствуют. Огородно-посевная кампания всех увлекла. Некогда балясы разводить.
- Наверняка какой-то злодей ночью посетил Викину усадьбу. А может, днем мимоходом исподтишка кинул ключ в ограду дома, - высказал предположение Голубев.
- Вероятно, именно так, Вячеслав Дмитриевич, - согласился с ним участковый.
- Но для чего это, Евгеньич?..
- Трудно сказать.
Бирюков посмотрел на часы:
- Давай-ка, Слава, срочно - в медучилище, чтобы экзамены там не проворонить.
- Бегу, Игнатьич, бегу…
Глава XVIII
Вдохновившись после разговора с Бирюковым, Голубев примчался в медицинское училище, словно на крыльях. Экзамены начались всего час назад, но Вика Солнышкина самая первая из группы уже успела ответить на пятерку. Куда после этого она исчезла, нервно тусующиеся в коридоре сокурсницы не знали.
- А Нино Кавазашвили где? - спросил Слава.
Дрожавшая, будто в ознобе, синеглазая бледная девушка показала рукой на дверь аудитории с крупным призывом: "Тихо! Идут экзамены".
- Там.
- Давно зашла?
- Только что.
Чтобы не тратить время в пустом ожидании, Голубев решил заглянуть в общежитие. Знакомая Славе по предыдущей встрече старенькая вахтерша видела Солнышкину совсем недавно, когда Вика с грузиночкой Нино отправилась сдавать экзамен. После экзамена еще не вернулась.
- Значит, она здесь ночевала? - уточнил Слава.
- Наверное, здесь.
- Почему неуверенно говорите?
- Да потому, милый, что не видела, в какое время Солнышкина сюда прошла. Сегодня, кажется, не входила.
- А вчера?
- Вчера не моя смена была. В восемь утра сегодня заступила.
- Со сменщицей не разговаривали?
- Особо-то нам с ней не об чем говорить. Все на десять рядов уже переговорено. Сказала она, что дежурство прошло спокойно. Ночью, когда после одиннадцати замыкаем изнутри дверь, никто не стучался.
- Бывает, стучатся?
- Сколько угодно. Весна на дворе. Девчата молодые, загуливаются без меры. Сплошь и рядом за полночь приходят ночевать. Экзамены вот только в последние дни удерживают их в комнатах. Сутками напролет зубрят учебники.
"На каждом шагу загадки!" - сердито подумал Голубев и помчался назад в училище, опасаясь, как бы еще и Нино не проморгать. Вики по-прежнему не было. Кавазашвили, по мнению Славы, отвечала на экзамене очень долго, но вышла она из аудитории веселая и показала тотчас окружившим ее сокурсницам три растопыренных пальца. В ответ раздался завистливый вздох: "С тебя - бутылка".
- Новое поколение выбирает пепси, - игриво ответила Нино и заторопилась к выходу.
Слава перехватил ее у дверей:
- Привет, счастливая.
Кавазашвили будто споткнулась:
- Здравствуйте.
- Чего пугаешься?
- Ничего.
- Где Вика?
- Я откуда знаю, где.
- Она в общежитии ночевала?
- Не знаю.
- У тебя что, красавица, память девичья? - с упреком спросил Слава и предложил выйти в скверик возле училища, чтобы поговорить без свидетелей.
Тихий майский день был солнечным и теплым. В сквере буйно цвела сирень. Хорохорились в весеннем экстазе задиристо чирикающие воробьи. По утоптанной песчаной дорожке Голубев и Кавазашвили подошли к подновленной недавно скамейке. Не сговариваясь, сели поодаль друг от друга. Слава быстрым взглядом окинул плотную фигуру Нино в укороченном выше колен ярком платье с глубоким вырезом на красивой пышной груди и посмотрел в подведенные тенями жгуче-черные глаза.
- Договоримся сразу о беседе без лукавства? - спросил он.
- Я и в прошлый раз с вами не лукавила, - тихо ответила Кавазашвили. - И вообще никогда не лукавлю.
- Никогда не лукавят только малолетние дети да простофили. Насколько понимаю, ты ведь не из них?
- Как хотите, так и понимайте.
- Что случилось с Викой?
- Ничего. Сдала экзамен и, наверно, уехала домой в Новосибирск.
Слава укоризненно покачал головой:
- А говорила, что не лукавишь…
Кавазашвили, опустив глаза, сосредоточенно стала изучать носки своих красных туфель. Помолчав, неуверенно проговорила:
- Не понимаю, что с Викой могло случиться…
- Почему она из дому убежала?
- Убежала?.. Первый раз слышу.
- Опять хитришь. Выходит, уголовному розыску это известно, а ты - подруга Вики, с которой сегодня ночевала в одной комнате, лишь от меня об этом услышала, - наугад выпалил Голубев.
Смугловатые, без косметики щеки Нина зарозовели.
- Азер по телефону Вике угрожал в Новосибирске.
- Сурен Абасов?
- Да.
- Чем грозил разбойник?
- Сказал, что если не отдастся ему добровольно, то они с Ильясом вдвоем изнасилуют ее и убьют. Вика сгоряча обозвала Азера козлом и послала… по-русски, куда надо. Потом ей страшно стало.
- Под горячую руку она может даже матом завернуть?
- Когда разозлится, Вика все может.
- Как Сурен узнал, что она приехала в Новосибирск?
- Звонил Алле Аркадьевне, а той дома не было.
- Где теперь Вика скрывается?
- У кого-то из знакомых в Новосибирске.
- Ты разве не спросила, у кого?
- Спрашивала. Не говорит. Опасается, что проболтаюсь, и Сурен разыщет ее. Мол, когда двое о чем-то тайном знают, то это уже не тайна.
- А что у нее с Николаем Валентиновичем Теплоуховым произошло? - внезапно спросил Слава.
Кавазашвили растерянно моргнула:
- Мы же прошлый раз больше часа на эту тему говорили. Кроме того, что тогда сказала, мне нечего больше сказать.
Голубев нахмурился:
- Прошлый раз в нашем разговоре было больше словесной чепухи, чем деловой информации. Вчера в Новосибирске я многое о тебе узнал. Если не хочешь говорить о Вике, расскажи о своих похождениях с Теплоуховым.
- О чем это вы?! - широко раскрыв жгучие глаза, будто удивилась Нино.
- О том, какие у вас с Николаем Валентиновичем были планы насчет представительских выходов в бомондовский свет. Как ходила с ним в ресторан, ездила на дачу в Речкуновку и прочих пикантных штучках, которых тебе, как говорится, не занимать.
- Ну и что это вам даст? - словно выигрывая время для размышления, тихим голосом проговорила Нино.
- Знаешь о том, что Теплоухова отравили в Викином доме? - вместо ответа спросил Голубев.
- Знаю.
- От кого?
- От Вики.
- Что она рассказывала?
- Что сама не знает, кто и за какие грехи такой кошмар свалил на ее бедную голову.
- Хоть какие-то предположения у Вики есть на этот счет?
- Никаких. Прибежала после экзамена домой, а в доме - лысоватый, похожий вроде бы на Теплоухова, дядечка с остекленевшими глазами. После выяснилось, что это и вправду Теплоухов. Между собой мы решили: без Азера тут не обошлось. Сурен с прошлого года на Вику зуб точит. Хотел, маньяк, силой подмять под себя девчонку, а Вика, не будь дурой, всю морду ему ногтями исполосовала в кровь.
Слово за слово Кавазашвили разговорилась. То ли на нее подействовала осведомленность Голубева о ее прошлом, то ли по какой-то иной причине, но в отличие от предыдущей встречи на этот раз Нино показалась Славе значительно откровенней.
Подтвердив уже известную Голубеву информацию об интимной связи Аллы Аркадьевны с Суреном Абасовым, об увлечении Вики в школьные годы Филиппом Киркоровым и о том, как Алена Волосюк через газету искала состоятельного спонсора, она вроде бы без утайки рассказала и о себе.
Родилась на севере Тюменской области в обрусевшей грузинской семье. Отец с матерью нефтяники. В школу пошла на год позднее своих сверстников, когда жили в поселке Старый Уренгой. Потом родители переехали в Сургут, а пять лет назад перекочевали в Новосибирск. Во время переездов Нино потеряла еще один учебный год и, таким образом, оказалась в одном классе с Викой Солнышкиной, которая на два года младше ее. Училась без особого желания. Выпивкой и табаком никогда не увлекалась, а любовью стала заниматься с восьмого класса и ничего предосудительного в этом не видит. Другие теперешние девчонки начинают баловаться с мальчишками еще раньше. Жизнь ведь дается только раз и надо прожить ее так, чтобы было что в старости вспомнить. Замуж не выходит потому, что никто не берет, да и заводить семью в бестолковое время, когда черт знает, какая ерунда творится, - глупость несусветная. Одноклассницы, которые в восемнадцать лет повыскакивали за бизнесменов да крутых парней, почти все уже оказались мамами-одиночками. Дети хоть и цветы жизни, но радость они приносят лишь тогда, когда есть на что их разводить и выращивать.
- Как на это смотрят твои родители? - спросил Голубев.
Нино натянуто усмехнулась:
- Без восторга. Хотели перевоспитать, а потом папа махнул рукой: "Живи, сучка, как хочешь". Выдали сиротскую сберкнижку, куда откладывали деньги к моему совершеннолетию, добавили наличными до пяти "лимонов" и попросили убраться с их глаз подальше из Новосибирска. Тут и Вика Солнышкина оказалась в семье третьей лишней. Став подругами по несчастью, рванули мы с ней в это захолустное медучилище.
- Вика, кажется, по-иному, чем ты, относится к сексу?
- Она как непорочная дева Мария.
- Случайно, не лесбиянка?
- Вот еще глупости! Нормальная девка, только с экстремистскими замашками. Семейная трагедия наложила на нее отпечаток. Сначала возненавидела отца, который ушел из семьи. Потом, когда нагляделась на игривую мамочку, поняла, что Игорь Сергеевич поступил правильно, бросив пышущую страстью к молодым самцам Аллу Аркадьевну.
- Откуда у тебя на сберкнижке добавилось еще пять миллионов?
- Это Викин пай. Скооперировались мы с ней и живем на ежемесячный сбербанковский доход.
- Ей ведь Алла Аркадьевна открыла счет на три миллиона…
- Тем счетом Вика не пользуется из принципа. А эти пять "лимонов" она самостоятельно наскребла.
- Ничего себе "поскребышки" для вчерашней школьницы! - удивился Голубев. - У меня сравнительно неплохая зарплата и то, чтобы накопить пять миллионов, надо ой-ой сколько не есть, не пить и не одеваться.
- Так Вика же не копила деньги, а заняла.
- У кого?
- Кажется, у Черемисина.
- С чего это Ярослав Анатольевич так щедро раскошелился?
- До безумия ему нравится Вика. Как увидит ее, сразу начинает играть масляными глазками и пыжиться, будто мартовский кот перед молодой кошечкой.
- А Теплоухов как смотрел на Вику?
- От нее все мужики балдеют.
- Конкретнее сказать можешь?
- Чего тут конкретизировать. Если бы Вика согласилась, старый развратник за одну ночь отдал бы ей половину своего состояния.
- Насколько знаю, Теплоухов развратником и мотом не был, - возразил Слава.
- Значит, я больше вашего знаю.
- У тебя что-то с ним было?
Нино опустила глаза:
- Все было и по-разному.
- Много платил?
- Я не прости господи, чтобы за постельную акробатику деньги брать.
- Не бойся, говори искренне. Тебя ж никто не собирается привлекать к ответственности за запрещенный промысел.
- В моих делах с Теплоуховым запрещенного законом не было, - нервно сказала Нино.
- По любви с ним встречалась?
- Да ну… С какой стати влюбляться в невзрачного дядечку, который чуть не в отцы годится. Интересно было, что состоятельный бизнесмен обратил на меня внимание и готов был за общение с ним платить приличные деньги да роскошные импортные шмотки дарить. От денег, честно, отказывалась, а итальянские колготки и фирмовые джинсы брала. Потом и в этом заграничном барахле разочаровалась. Скучно до тошноты стало общаться со стариком. Когда кинула его, блаженное облегчение наступило. Он тоже абсолютно не переживал. В общем, тихо и мирно разошлись, как в Африке слоны.
- К кому же этот "старик" приехал в райцентр? К тебе, к Вике или у него здесь появилась новая женщина?
- Не знаю, кто у Николая Валентиновича тут появился, но нам с Викой он, честное слово, до лампочки.
- Не случайно же, согласись, Теплоухов оказался в Викином доме…
Кавазашвили, задумавшись, пожала плечами:
- Конечно, какая-то зараза его туда занесла… - И неуверенно добавила: - Может, Алена Волосюк отыгралась на спонсоре…
- За что? - быстро спросил Голубев.
- Очень уж самостоятельной в последнее время она возомнила себя. Без разрешения Теплоухова то ли для какого-то порнографического журнала сфотографировалась, то ли в какой-то самодеятельной видеопорнушке главную роль сыграла. Такими "героинями" Теплоухов брезговал и, по-моему, перестал Алену финансировать.
- Как ты об этом узнала?
- Месяц назад была у нее в гостях. Вика попросила разнюхать, перестала или нет Алла Аркадьевна вязаться с Азером. Пришлось съездить в Новосибирск, пообщаться с Аленкой.
- И что она тебе рассказала?
- Сначала поговорили об Алле Аркадьевне. Азер перестал у нее появляться. Потом, когда разговорились о личных делах, Алена стала круто материть спонсора. Сам, дескать, зачитывается журналом "Плейбой" и порнушку по видаку смотрит - аж слюнки текут, а когда она, то есть Алена, решила на этом заработать хорошие валютные бабки, полез в пузырь и зарубил ее творческую инициативу.
- Вчера я тоже беседовал с Аленой, - сказал Слава. - Мне о Теплоухове она говорила по-другому.
Кавазашвили усмехнулась:
- Аленка не дура, чтобы первому встречному правду говорить. Мы-то ведь с ней разговаривали откровенно, как подруги.
- И она до такой степени была обозлена на Теплоухова, что готова была его убить? По-моему, что-то ты, дорогая, мудришь и сочиняешь неправдоподобное.
- Ничего не сочиняю. Алена вспомнилась потому, что еще осенью прошлого года предлагала Вике отравить Азера. Хорошо, Вика не клюнула на дурацкое предложение. Чего доброго, отсиживала бы сейчас срок в колонии за сексуального маньяка, которого и без нее рано или поздно пришибут другие бандюги.
Мысленно сравнивая Волосюк и Кавазашвили, Голубев пришел к выводу: обе девочки - одного поля ягоды. С той лишь разницей, что худая длинноногая фотомодель искала спонсоров, а сексуально скроенную грузиночку "спонсоры" находили сами. В разговоре Нино казалась проще Алены и совсем не походила на коварную преступницу, способную так тщательно скрыть свою причастность к убийству. Порою излишне откровенными ответами она производила впечатление доверчивой простушки, у которой что на уме, то и на языке. Трудно было только понять, действительно она такая или это наработанный тренировкой имидж.
Похожая на испуг первоначальная настороженность Кавазашвили по мере разговора сменилась вопросительным недоумением, будто Нино мучительно пыталась догадаться, с какой целью сотрудник уголовного розыска настойчиво старается выведать у нее что-то такое, что ей самой неизвестно и непонятно. Вновь она насторожилась после того, когда Слава поинтересовался, часто ли встречалась в Викином доме с Казбеком? Попытавшись увильнуть от ответа под предлогом, дескать, это никакого отношения к Теплоухову не имеет, Нино, уступив настойчивому упорству Голубева, вынуждена была признаться, что во время прошлого разговора с ним из стыдливости соврала. На самом деле, пару раз была с Казбеком в доме тайком от Вики. Узнав об этом, Вика забрала у нее ключ, который раньше свободно ей доверяла, и потребовала, чтобы перестала общаться с "козлом". Иначе, мол, дружбе - конец. После столь сурового ультиматума Нино прекратила встречи с Казбеком.
- А когда Вика тот ключ потеряла? - внезапно спросил Слава.
На лице Кавазашвили промелькнула растерянность:
- Что-то не помню.
- Опять память пропала? - улыбнулся Голубев. - Или Вика тебе об этом не говорила?
- Кажется, говорила… - Нино, немного замешкавшись, вдруг словно вспомнила: - Ага, точно говорила! В тот злополучный вечер, когда перед экзаменом осталась со мной ночевать. Она хотела прийти пораньше в общежитие, но задержалась часа на полтора, наверно. Прибежала расстроенная и сказала, что где-то запропастился основной ключ. Весь дом, мол, обшарила - впустую. Пришлось закрыть дверь навесным замочком. Помню, я спросила: "Воры не залезут?" Вика отмахнулась: "Там воровать нечего".
- В какое время вы тогда уснули?
- Наверно, часов в одиннадцать. На улице уже полная темнота наступила. Когда свет в комнате выключили, за окном мрак был.