Я взглянул на часы.
– Мой Бог! Сожалею… Что я должен?
Конечно, Харпер пропустил это мимо ушей. Я вел полемику достаточно долго, и, как надеялся, казался искренним, но на самом деле мне было совершенно неинтересно, что думает об этом Харпер. Так или иначе, я отбыл из Хилтона в 17.30 и заснул в своем номере ровно в шесть.
Разбудил меня телефон. Это был Карлос, сообщивший, что мне нужно навострить лыжи и поспешить в "Доелен".
Тут возникли проблемы с сознанием: кто я, где и почему. В общем, то состояние, в котором вы оказываетесь, когда резко обрывают ваш двухчасовой сон. Но мне удалось вспомнить достаточно, чтобы начать возражать.
– А как насчет того, чтоб это было хоть чуть-чуть секретно? Хоть раз? Если мы встретимся в большом отеле…
– А-а. Но нам настоятельно необходимо встретится. Я дам вам номер комнаты и вы пройдете прямо туда, не задерживаясь с расспросами в вестибюле.
– Хорошо, это ваши проблемы. Но в последних событиях пострадала моя голова…
– Выезжайте немедленно!
Еду, конечно еду. Я разыскал разбросанную повсюду одежду, позвонил администратору с просьбой заказать такси и в половине девятого был в пути.
В отеле стояли столь желанная суета и бедлам, так что я проскользнул на лестницу без каких-то расспросов. Но с проклятой повязкой на голове ничего нельзя было поделать и очень трудно выглядеть вне подозрений. Хотя это было и преимуществом: она заставляла забыть о ваших особых приметах. Все забывается, кроме дурацкого тюрбана из бинтов.
Номер, вероятно донны Маргариты, представлял собой большой люкс – комфортабельный, старомодный, с множеством первоклассных светильников, с приглушенным светом, стульями с мягкой обивкой и уютными диванами. Без грандиозности: голландцы слабы насчет величественности. Зато они знают толк в удобствах и уюте. Они вкладывают деньги в то, что вы непосредственно ощущаете спиной и тем, что пониже спины.
Мисс Уитли и Анри Бернар уже прибыли и сидели с напитками.
Я обратился к ним.
– Сожалею, что опоздал. Пожалуйста, налейте шотландского, если не жалко.
Карлос довольно холодно пробурчал:
– Обслужите себя сами.
Я так и сделал. Столик был уставлен бутылками.
Донна Маргарита украшала собой краешек софы. Она была в длинном голубом домашнем халате с высоким воротником и вышитыми серебром драконами. Потягивая шампанское, она каждой своей жилкой выглядела на миллион долларов.
Коротко мне улыбнувшись, хозяйка открыла собрание.
– Я должна извиниться, созвав вас сюда в такой час, но час назад Карлос принял исключительно интересное телефонное сообщение. Так что если позволите…
Карлос подошел к маленькому кассетному магнитофону, вмонтированному рядом с телефоном, и включил его.
– Боюсь, я включил его не с самого начала.
Несколько секунд мы слышали только шорох, а затем раздался странный голос:
– … может быть, вы заинтересуетесь.
Затем ответ Карлоса:
– Что за картина?
– Французская школа, постимпрессионизм, но подписана очень редко встречающимся художником – Бертом Кемпом.
Длинная пауза. Затем голос Карлоса:
– Вы хотите продать эту картину? За сколько?
– Сто пятьдесят тысяч долларов.
– Я не могу решить этот вопрос самостоятельно.
– Если решите купить, то платите в швейцарских франках. Вы запечатаете эту сумму в пакет и адресуете его Х. С. Йонаху, до востребования, на центральном почтамте, Фоорбургваль. После этого картина будет переправлена в Национальный банк в Цюрихе. Вы поняли?
– Да.
– Звонить я больше не буду. Мистер Йонах будет ждать от вас вестей. И долго он ждать не будет.
Можно было различить щелчок отбоя. Карлос выключил магнитофон.
Донна Маргарита сказала:
– Итак, сеньор Кемп, ваше предсказание сбылось. Что вы посоветуете?
– Отправляйтесь домой в Никарагуа.
Это их встряхнуло. Она резко выпрямилась.
– Простите?
– Это доказывает, что меня выбрали не только из-за вероятности, что я мог везти картину. Они знали это, как и то, что картина ваша. Они знают, где вы остановились. И даже знают ваш банк. Я имею в виду, что секретность для них – пустой звук.
Карлос заявил:
– Вы тоже все это знали.
– Да. Вот потому я бы не был столь глуп, чтобы выложить все это по телефону. Ведь никакой надобности упоминать банк не было, верно? Достаточно было спросить, где ее оставить.
Вмешался Анри:
– Логично. Но все как-то быстро… Меньше дня от кражи до предложения.
Я пожал плечами.
– А почему бы и нет? Между прочим, я мог несколько ускорить события. Я сегодня наткнулся в "Хилтон" на Гарри Барроуза и намекнул ему, что Сезанн мог оказаться подделкой.
Анри ощетинился.
– Это не подделка.
– Гарри может не знать. Но он мог ускорить процесс, опасаясь, что мы выйдем из игры.
Донна Маргарита нахмурилась.
– Складывается впечатление, сеньор, что вы рассказали о нашей миссии?
– Это был только намек. Без упоминания о личностях. Он не мог бы узнать о ком-то, кто еще не вовлечен в события. А я думаю, что Гарри достаточно осведомлен об этом деле.
– Не следовало самовольно ускорять события, пока вас не уволили, – встрял Карлос.
– Заткнись ты… – я увидел, как мисс Уитли вся напряглась, – обалдуй хренов.
– Пожалуйста, – донна Маргарита воздела руки. – Вы пока еще не сказали, что советуете, сеньор Кемп!
– Сто пятьдесят тысяч – это несколько больше, чем я предполагал: около двадцати процентов, верно? Но вы получите картину обратно. Я имею в виду, если бы они могли продать ее по номинальной цене, то так бы и сделали.
Донна Маргарита спросила:
– Почему им просто не бросить картину в реку, получив деньги?
– Репутация. Похищение и выкуп теперь тоже стали бизнесом. Если кто-то не вернет Сезанна, а использует его как затычку в бочке, слухи поползут немедленно. Никто не захочет платить выкуп. И кто-нибудь их продаст. Гарри не станет садиться в ненадежную лодку. Так что картину вы получите обратно.
Мисс Уитли подалась вперед и неуверенно предложила:
– А не могли бы вы попытаться их перехитрить? Ну, например, выследить человека, который заберет пакет?
Я покачал головой.
– Они это предусмотрели. Фамилия получателя – Йонах, это означает, что в ячейке "до востребования" масса других фамилий, начинающихся на "Й". Йонас в Амстердаме – то же самое, что Смит и Браун в Англии. Множество корреспонденции на эту букву. И они могут ждать несколько дней, чтобы забрать пакет. Не могу же я все это время торчать на почте. Кроме всего прочего, они меня знают в лицо. Черт бы их побрал! Платите.
Анри мрачно прокомментировал:
– Вы немало знаете о такого рода деятельности.
– Потому меня и наняли.
Донна Маргарита закурила и огляделась.
– Благодарю вас, сеньор. Теперь мы знаем мнение эксперта. Придется платить.
– Я думаю, это зависит от Манагуа?
– Откуда вы знаете? – нахмурился Карлос.
Мисс Уитли побледнела, но держала голову высоко и непреклонно.
– Это я ему рассказала. Не вижу причин, почему его надо было держать в неведении.
Донна Маргарита обдумала ее слова и согласно кивнула.
– Я уверена, вы правы. Очень сожалею, сеньор Кемп. Итак, что нам предлагать Манагуа? Платить?
Я сказал:
– Есть, пожалуй, еще один путь, который можно попробовать.
– Мне помниться, вы сказали, что никакой надежды нет? – подозрительно пробурчал Карлос.
– Нет надежды обыграть их в деле с выкупом, но можно попробовать обходной маневр, абсолютно с этим не связанный. Предположим, я перекинусь еще парой слов с Гарри…
– Не думаю, что вы столь хорошо знаете этого Гарри, мсье, – заметил Анри.
Мисс Уитли согласно кивнула.
Я продолжал:
– Положим, я скажу ему, что может случиться так, что однажды он будет прогуливаться в темном уголке и вернется домой с разбитой коленной чашечкой.
На диване зашевелились эксперты по живописи, явно приведенные в шоковое состояние. Донна Маргарита, как мне показалось, восприняла это более спокойно.
– Вы абсолютно уверены, что это дело сеньора Барроуза?
– Вполне уверен.
У мисс Уитли наконец восстановилось дыхание и прорезался голос, хоть и не совсем.
– Вы действительно способны на такое?
Я ткнул в свою повязку.
– Он рискнул нарушить целость моего черепа. Я отвечу тем же.
Она продолжала таращиться на меня, будто меня только что извлекли из канала.
– И что, если эта форма интеллигентного убеждения не сработает?
– У него есть еще коленная чашечка.
– О Боже!
– Тем или иным способом мы разыграем акцию устрашения. И будем надеяться, что Гарри испугается и вернет картину.
Мисс Уитли спросила:
– Вы думаете, он поверит, что вы на такое способны?
Анри повернулся к ней.
– Мадмуазель, вы в это верите? Я нахожу, что мсье Кемп исключительно убедителен в такого рода делах.
Затем он повернулся ко мне.
– Но если Гарри не поверит, или поймет, что это – блеф? Тогда перед нами встанет вечная проблема: выполнять угрозу – или отказаться и платить деньги.
После долгого раздумья я заявил:
– Я это сделаю. Точно сделаю.
– А-а-а… – Анри протяжно, удовлетворенно вздохнул и откинулся назад. – Но, вероятно, у него тоже есть варианты устрашения и курок, на который можно нажать. Вы предусмотрели, что он разузнает, кто с ним так поступил? Что затем он наймет побольше людей… чтобы отплатить вашему колену тем же? Или всерьез повредить конструкцию вашего черепа? И что это похоже на притчу о двух докторах, оперирующих друг друга, отрезая один фрагмент за другим пока… – Он улыбнулся. – Друг мой, вы романтик! Вероятно, по причине того, что имеете дело со старинным оружием. Вы похожи на стрелков из старинного вестерна. Но забываете, что если стреляете в человека, то другой человек тоже захочет вас подстрелить. До тех пор, пока в финальной сцене на главной улице, или может быть на Пикадилли не раздастся: бэнг-бэнг-бэнг… И вы испускаете дух в пыли, и над вами рыдает мисс Уитли, орошая слезами ваше стынущее тело.
– Вы действительно так считаете? – мисс Уитли не могла сдержать улыбки. И никто не мог. Донна Маргарита хохотала в открытую.
Я не хохотал. Может, идея, которую я предлагал, и слабовата, и все же… А, черт с ней! Я встал, продефилировал мимо Карлоса и снова наполнил свой стакан.
– Отлично. Тогда платите. Деньги ваши…
– Сеньор, – заговорила донна Маргарита, – я бы хотела, чтобы это было осуществимо. Может быть, это даже проще, чем мы думаем. Но я не хочу, чтобы вы погибли на главной улице или Пикадилли… даже за мое правительство. Мы свяжемся с Манагуа. Скорее всего, они согласятся платить. Сто пятьдесят тысяч – только маленькая часть запланированных затрат.
– Около двух процентов, – дал справку Карлос.
– Благодарю вас. И наша коллекция вырастет в цене. Как долго это будет? – она взглянула на мисс Уитли.
– Наверное, месяца три.
– Так что мы компенсируем потерю, прежде чем коллекция начнет экспонироваться. Мы обратим на это внимание.
Я осведомился:
– Так что, я остаюсь?
– Да. – Она подумала. – Я уверена, сеньор, вы убедительно доказали, что не причастны к краже картины. Поэтому мы будем рекомендовать Манагуа использовать вас и впредь.
– Благодарю.
Но Карлос не мог это так оставить:
– И все же, вы позволили себе потерять картину. Помните это.
– Спасибо за напоминание. А ты провалил операцию с банком. В следующий раз все должно быть сделано, как надо.
– И у вас должно быть оружие.
Воцарилась тишина. Я медленно поставил стакан и сказал:
– Послушайте, меня только что отговаривали от силовых действий. А теперь у вас возникло желание, чтобы я таскал оружие? – Я взглянул на донну Маргариту.
Она это восприняла как всегда спокойно.
– Я считаю, есть разница между нападающим человеком и человеком, защищающим какую-то собственность.
Отлично. Может быть. Хотя конечный результат может выглядеть совершенно одинаково. И может быть, будь тогда в Цюрихе у меня пистолет… Если бы я мог хоть что-то вспомнить!
Так что я выразил свое мнение очень аккуратно:
– Я уже излагал свою точку зрения по поводу ношения оружия… Так, выполняя ваши задания, я нарушал только один закон. Но ладно, если вы хотите, я буду таскать его. Только при перевозке, не все время. – Я покончил с виски. – Могу хоть завтра слетать обратно в Лондон и подобрать подходящий. Займет день, не больше.
– Не можешь подобрать здесь? – буркнул Карлос.
– Без множества ненужных вопросов – нет. Особенно если вы турист. За последние несколько лет здесь на континенте сильно ужесточили законы об оружии.
– Я уверена, это можно устроить, – вмешалась донна Маргарита. – Карлос может помочь?
Могу держать пари, что может. Я предпочитаю, чтобы на любом, самом незначительном документе вместо моего имени фигурировало его.
Карлос, по-видимому, с этим согласился:
– Какого типа оружие предпочитаете?
Я поразмыслил. Мне больше нравился "вальтер ППК", расточенный на калибр.22, или маленький "маузер", или "браунинг – малыш", того же самого калибра. Но…
– Попытайтесь достать спортивный пистолет калибра.22. Ищите спортивный "браунинг". Стоит около тридцатки, производит их Бельгия, так что здесь они должны быть. И купите запас патронов. Количество – на ваш вкус.
– Но у него не будет приличной убойной силы.
– Для пистолета все равно: девять футов до цели или тридцать восемь. Я не собираюсь таскать "люгер" или что-то подобное. Если возникнет надобность прокладывать себе путь, у меня просто должна быть возможность блефовать. Я могу использовать спортивный "браунинг" в качестве аргумента убеждения. Он выглядит милым и невинным, пока не остановит и не окоротит кого-то. Полагаю, такое оружие принесет гораздо больше пользы, чем разрекламированные изделия калибра.22 и 35.
Карлос кивнул без особого воодушевления, или скорее всем своим видом говоря: "Ты эксперт – тебе видней".
Мисс Уитли заявила:
– С какой стати мы все это должны выслушивать?
Меня это слегка задело:
– Послушайте, если вас не нанимали готовить, держитесь подальше от кухни.
Она взорвалась и вскочила на ноги. Ладно, взорвалась – сильно сказано. Весь ее стиль этого не допускал. Она просто побледнела и казалась раздраженной.
– Я приглашена в эту поездку только помогать в покупке картин. Создается впечатление, что сейчас мы обсуждаем план перестрелки между бандами и выбор пуль, вызывающих наиболее жуткие раны. Сожалею, но не вижу связи со своей работой.
– Сядь в углу и помалкивай в тряпочку, – буркнул я.
– Что?
Анри намеренно скучающим тоном пояснил:
– Мсье Кемп с тактичностью английских трущоб просто заметил, что вы всегда понимали… это… эта покупка не пройдет нормальным, цивилизованным путем. И пожалуйста, садитесь.
Она медленно села, явно ошеломленная.
Я обратился к Карлосу:
– Еще мне нужна коробка с пятьюдесятью "вестерн супер – Х" – холостыми патронами. Можете запомнить? Должны быть холостые патроны.
Он кивнул.
Некоторое время все молчали. Затем мисс Уитли снова встала и холодным тоном тихо заявила:
– Если по этому вопросу все, позволительно ли мне пойти пообедать?
– Естественно, моя дорогая, – откликнулась донна Маргарита. – Сожалею, что я вас сегодня пригласила.
Я заговорил снова:
– Подождите минутку. Еще одна вещь. Я не хотел бы, чтобы кто-то приобретал картины в одиночку. Я должен присутствовать в тот момент, когда картина становится нашей. То есть донны Маргариты. Только таким образом. Согласны?
Она не казалась шокированной этой идеей. Просто пожала плечами и кивнула.
Я взглянул на Анри.
– Все правильно? У вас уже есть какие-то виды на покупку?
– Вероятно. Точно еще не известно. Но скоро мы определимся.
Мисс Уитли пожелала всем спокойной ночи. Всем, кроме меня, и удалилась.
Донна Маргарита потянулась и села прямо.
– У меня встреча в десять. Вы меня извините?
Карлос вскочил на ноги. Лицо его ничего не выражало. Мы с Анри поднимались гораздо медленнее. В двери, ведущую в ее спальню, как я полагал, хозяйка обернулась:
– Если Манагуа одобрит выкуп, может быть сеньор Кемп возьмет на себя доставку пакета на почту? Он наш охранник, в конце концов?
Карлос мгновенно глянул на меня и согласился. Они действительно изо всех сил старались доверять мне. Пакет денег чистоганом, плата за нелегальную сделку – самая подходящая ситуация, чтобы с ними исчезнуть. Ведь здесь не нужны подписи, печати и прочая ерунда. Затем я поймал взгляд донны Маргариты, вероятно, она подумала о том же. Она мельком улыбнулась, пожелала спокойной ночи и вышла.
Карлос сказал:
– Думаю, лучше нам вместе не выходить. Пойдем по одному.
– Я немного задержусь, – поспешно согласился я. – Вы тут плохого виски не держите.
10
В ту ночь я заснул очень поздно и спал крепко. Естественно, что остаток утра я чувствовал себя ужасно. Однако преимуществом было то, что оставалось куда меньше ждать, пока будет вполне прилично появиться в баре.
Внизу я попросил портье найти врача и занялся перевязкой. Конечно, пришлось снова рассказать байку насчет автомобильной аварии, и он, конечно, не поверил. Я уверил врача, что это произошло в Цюрихе, а не в их порядочном законопослушном городе. Кстати, раз это действительно произошло в Цюрихе, какого черта я не сказал ему правду? Видно привычка.
Потом врач заявил, что повязка не нужна, вполне достаточно пластыря. Но я заныл, что ужасно боюсь, когда пластырь отрывают, так что пришлось ему перевязывать заново. Конечно, пластырь бы вполне годился, но у меня были свои соображения насчет того момента, когда мне снять повязки.
В "Парк-отель" я вернулся как раз вовремя, чтобы первый раз за день выпить пива. Ну и что делать дальше? Все еще стоял январь и нужно было чем-то заняться. Я уже побывал в Королевском музее; домик Рембрандта меня не интересовал; у меня не было никакого желания отправиться на экскурсию по каналам; время тюльпанов еще не пришло и вообще к черту тюльпаны.
Я выпил еще пива. Примерно в половине первого появилась мисс Уитли, в черном пальто, с красными от холода щеками. Она заметила меня, но и только.