- Вообще-то нет, но… - Марго дотянулась до брошенной на траву сумочки, чуть помешкав, достала пачку сигарет. Это тоже являлось заслугой Стаса, отучившего ее сначала от дешевенькой "Примы", а после и вовсе от любого курева, включая коноплю и "уральское сено-сырец". И все же пачку любимой "Стюардессы" - столь же скверной, сколь и привычной, - Марго по-прежнему таскала с собой. Как раз для таких случаев - чтобы сбросить пар и чуточку развеяться. "Пар" они успели уже сбросить, так что "Стюардесса" должна была сыграть роль своеобразной трубки мира.
Щелкнув зажигалкой, Марго раскурила разом две сигареты. Протянув одну Мариночке, с интересом прищурилась. Любопытно стало - побрезгуют или нет ее подношением. Но Мариночка проверку выдержала, сигарету отважно прикусила крепкими зубками. Девушки затянулись, окутав обнаженные тела сизой вуалью табачного дыма.
- Кстати, и это забери, - Марго перебросила соседке пистолетик.
- Вряд ли он мне понадобится. - Мариночка небрежно ухватила пистолетик за ствол, размахнувшись, швырнула в ручей.
- Не жалко?
- Да нет. Давно собиралась от него избавиться, а сейчас и момент самый подходящий. Я ведь не мокрушница.
- Все равно напрасно. Я бы сохранила. Время на дворе дурное, вдруг, да пригодится.
- Ну, если понадобится ствол, скажи мне. Сумею достать еще.
- Кучеряво живешь, подруга.
- Немножко есть…
Насчет "дурного времени" Марго угодила в яблочко. Во всяком случае, уже через несколько секунд о выброшенном пистолете им пришлось горько пожалеть. Сначала встрепенулась более чуткая Маргарита, а следом за ней приподняла голову Мариночка. Обе девушки торопливо сели, кое-как прикрывшись руками. Пугаться было чего. Из раздвинувшихся кустов с ухмылками выбирались двое обросших нетопырей.
- Сладкая парочка, а, Хван? - рыжеволосый детина пятерней потер щетину на щеках, растянул губы в щербатой улыбке.
- Да уж слаще не бывает. И как раз двое на двое… - мужчина, именуемый Хваном сделал шаг вперед. Рот его кривился в неприятном оскале, глазки масляно поблескивали.
- Чего нужно, уроды! - гаркнула Марго. Изо всех сил она старалась казаться грозной, но у обнаженных женщин это всегда плохо получается. Во всяком случае, двое незнакомцев на окрик молоденькой девицы только ухмыльнулись. Тут требовался иной подход, и Мариночка немедленно прищурилась. Пальцы Хвана украшали синие кольца, и ей это кое о чем говорило. По крайней мере, кое-каких блатных истин за время общения со своим покойным начохраны она успела нахвататься.
А чуть погодя рубаха на тощей груди блатаря распахнулась, и Мариночка рассмотрела характерную татуировку Ильича. Такие профили выкалывали себе либо полные лохи, либо напротив - матерые уркаганы. Объяснялось же все чрезвычайно просто: первые буквы "вождя октябрьской революции" складывались в лаконичное слово "ВОР", что означало семиотику кастовой принадлежности и, конечно же, не дозволялось обычным гражданам. Во всяком случае, кто ни попадя изображать Ленина в таком ракурсе не имел права. Этим следовало воспользоваться, и Мариночка немедленно ринулась в атаку.
- Ты, сявка, кого на груди у себя выколол? Не боишься, что на зоне тебе за такие штучки очко порвут?
- Ишь, ты, спелая какая! - Хван даже восхитился. Пугаться он и не думал. - Да ты никак из Марух будешь?
- А ты никак глухой? Или не слышал, что я сказала?
- Слышал, козочка, обязательно слышал. Только ведь в зону еще посадить надо. А кто меня посадит туда? Ты, что ли?
- А хоть бы и я…
- Хорош, с ними базарить, Хван. - Оборвал приятеля рыжеволосый. - Не дай бог, Лесник заявится. Он ведь тут поблизости шастает.
- Успеем, Бура, не гоношись.
- Кого, блин, успеем? У меня сейчас штаны лопнут! А после Горбунья опять девочек к себе заберет.
- Пусть забирает. - Хван фыркнул. - Нам-то с тобой только проверить товар нужно. В смысле, значит, кондиции.
Рыжеволосый гоготнул.
- Надеешься еще девочку встретить?
- Да нет, уже не надеюсь. Но первым побывать все же хочется.
- Тогда, чур, я себе рыжую беру!
- С каких это щей?
- Ясно с каких! Я сам рыжий, значит, и баб рыжих люблю.
- Не боись, обеих успеем попробовать. И ты, и я…
Но ни попробовать, ни договорить он не успел. С пронзительным воплем Марго вскочила с места, одним прыжком одолела дистанцию до лесных упырей. Правая пятка ее подбила щиколотку противника, кулак с силой вонзился в заросшую густым волосом челюсть. Детина пошатнулся, но не упал. Впрочем, и Марго еще только начинала свою сольную партию. Издав повторный вопль, она гибко извернулась и наотмашь полоснула ступней по физиономии рыжеволосого. Тут же упала на колено, в падении вонзив локоть в пах чужака.
На этот раз результат оказался более действенным. Взвыв во весь голос, тот, кого именовали Бурой, рухнул на землю. Добить его было совсем несложно, но к этому времени встрепенулся обладатель воровской татуировки. Суетливым неловким движением Хван выхватил из-за пояса обрез, стремительно передернул затвор.
- Стоять, сука! Я сказал: стоять!… - голос его сорвался на фальцет и все-таки действие свое произвел. Марго замерла на месте. Неизвестно, что было бы дальше, но в этот момент ожила Мариночка. Пример новоиспеченной подруги подействовал на нее в высшей степени заразительно. Подхватив с земли полукилограммовый камень-голыш, она с силой запустила им в уголовника. Рассчитывала попасть в голову, но камень оказался чересчур тяжелым, угодив мужчине в грудь. Охнув, блатарь покачнулся, на секунду перевел короткий ствол в сторону очередной мишени. И Марго, конечно же, воспользовалась моментом. Взвившись в воздух, она в очередной раз послала вперед свою убойную ступню. В секции подобным выпадом она уверенно ломала трехсантиметровые сосновые доски, но здесь ее удар пришелся в пустоту. В самый последний момент юркий Хван успел все-таки вильнуть в сторону. В своей дерганной опасной жизни он много чего повидал и многих соперников успел опередить. Собственно, потому и выживал, что умел вовремя уворачиваться. От цепей, перьев и тяжелых кольев. На землю падали другие, - самого Хвана судьба пока хранила. Может, действительно, любила, а может, берегла для какой-нибудь более изощренной казни.
Обрез в его руке нервно качнулся, по ушам молотнул оглушающий выстрел. Дробь, выпущенная наобум, угодила Маргарите в ногу. Войдя под углом, свинцовые шарики порвали связки и, пробуравив в бедренных мышцах множество миниатюрных тоннелей, вылетели наружу. От болевого шока девушка тотчас потеряла сознание. Мариночка поняла это уже по одному тому, как она упала. И тут же швырнула в лесного упыря очередную каменюгу. Но Хван уже пришел в себя и камень легко пропустил над собой. Мгновением позже он свирепым толчком в грудь опрокинул Мариночку на землю, ствол своего обреза упер ей в шею.
- Усохни, гнида, если хочешь жить!
И Мариночка подчинилась. Что-то было в этом типе по-настоящему звериное, от чего леденела кровь и хотелось надрывно кричать. Он даже не говорил, а шипел, - точь-в-точь как рассерженная гадюка. Да и глазки его показались Мариночке до жути знакомыми. Подобный взгляд она уже встречала. У людей, убивавших себе подобных…
- Как ты там, Бура? Очухался?
- Порву тварь! На куски порву!… - продолжая зажимать ладонью промежность, рыжеволосый с трудом поднялся.
- Спокуха! Я ей за тебя уже вклеил. Сейчас эту обработаю, и свалим. - Хван с усмешкой взглянул на товарища. - Как ты там? Способен еще баб трахать?
Об этом можно было не спрашивать. Уже по одному виду рыжеволосого было ясно, что амурные дела того совершенно не интересуют. Видать, голая чертовка приложилась от души. Сделала из яиц вкрутую яйца всмятку.
- Ладно, не тушуйся, кореш, сделаю все дела за двоих. - Присев на корточки, Хван свободной пятерней цепко облапил Мариночкину грудь. - А ты поглядишь, от сеанса развлечешься. Может, что и у тебя в штанах зашевелится…
- Пусти, гад! - на глазах Мариночки выступили слезы. И все же сопротивляться она уже не могла. Эти уроды победили. Более того, она отчетливо поняла, что одним изнасилованием ей не отделаться. После того, как этот упырь насытится, их попросту прикончат. А после утопят в том же самом ручье…
Хван уже стягивал с себя штаны, когда за спиной его раздался приглушенный голос:
- Не спеши, баклан. Девочек надо связать и отвести в лагерь…
Чертыхнувшись, уголовник повернул голову. Разумеется, это снова был Лесник - всевидящий и всеслышащий, со своим любимым карабином под мышкой. Конечно же, услышал выстрел и тут же примчался. А они-то, наивные, надеялись сделать все втихаря…
Хван скрежетнул зубами. Вновь появился соблазн грохнуть этого непрошенного командира. Разобраться с ним раз и навсегда. И Бура бы его поддержал. Только ведь не успеет. Лесник хоть и держится расслабленно, а в полсекунды успеет сделать из них решето. И карабин у него особый - не чахлая "тозовка", - лупит, как автомат. Так что с обрезиком против него не пойдешь. К слову сказать, и Атаман потом следствие учинит - обязательно докопается до истины…
- Слышь, Лесник! - Хван досадливо поморщился. - Охота тебе тащить их на себе? В такую-то даль!
- Зачем же тащить? Ножками пойдут.
- Так это… Я ляжку одной попортил…
Лесник неспешно приблизился к лежащей Марго, бегло осмотрел рану. Глядя на его сурово сведенные брови, Хван торопливо начал оправдываться:
- Никто не собирался шмалять. Она, зверюга, сама первая кинулась. Бура до сих пор оклематься не может.
Лесник окинул их сумрачным взором, с кряхтеньем достал из кармана бинт.
- Значит, за дело получили. Теперь на себе потащите.
- Ты что, охренел? Тут же это - километров пятнадцать будет!
- Вот и потащишь! Все пятнадцать кэмэ. А после еще с Атаманом потолкуешь.
Упоминание об Атамане вмиг отрезвило Хвана. Желание спорить с Лесником пропало. Впрочем, и Лесник не горел желание натирать лишние мозоли. Убедившись, что спорщики окончательно притихли, он милостиво объявил:
- К железке ее понесем. Там у нас дрезина, так что докатим девочек с ветерком…
Глава 7
Ночь продолжала гудеть автомобильными моторами, незримой ладонью перемешивая черные краски. Давно пора было разбегаться по домам, но Тимофей Лосев и Юрик Пусвацет оставались в своих креслах, ожидая появления Михаила. Тут же рядом скучал Серега Маркелов. Он сегодня значился в наряде, а потому никуда не спешил. Дежурство есть дежурство, и, сидя возле внутренних мониторов, Маркелов с неспешной пластичностью полировал пилочкой ногти. Непонятно - где он высмотрел столь аристократическую процедуру, но видно было, что старается человек от души. С тем же изяществом в прежние годы он возжигал о коробок спички, - не чиркал и не тер подобно торопливым домохозяйкам, а именно возжигал. Все равно как граф, взмахивающий лайковыми перчатками. Повторить затейливый трюк пытались в разное время и Дмитрий, и Зимин, и Юрик, но, увы, тайна небрежного изящества так и осталась тайной.
- Мда… - нервно поднявшись и заложив массивные руки за спину, Тимофей тяжеловато прошелся по офису. Выбритые брови нестерпимо чесались, но он стоически терпел. Достаточно было и тех насмешек, что высыпали на его голову Юрик с Серегой в первый час прихода на работу. И ведь понимали, что не сам он навел столь сомнительную красоту, а все равно подшучивали. Впрочем, спустя какое-то время, Тимофей в свою очередь стал взирать на все случившееся с долей юмора. В определенном смысле он тоже был виноват. Праздновал день рождения малолетнего сынишки и перепил лишнего. Потому и встал так поздно, потому и не почувствовал ничего подозрительного во время сна. Ну, а двухлетний наследник в отличие от папаши проснулся вовремя, а, проснувшись, тут же взял безопасную бритву и поработал немного над папиными бровями. Словом, еще повезло, - мог ведь и наголо обрить. Мальчонка был шустрый, с фантазией…
Продолжая расхаживать по офису, Тимофей вполуха прислушивался к бубнящему радио, - кажется, снова передавали об очередном теракте. И конечно же, снова бабахнуло в Москве, - столица все более превращалась в испытательный полигон моджахедов.
- Ну вот, снова дождались… - сердито пробормотал он.
- Вот увидите, скоро народ из Москвы валом побежит. - Скучным голосом прокомментировал Юра Пусвацет.
- Побежит-то побежит, только куда? - Лосев вздохнул. - Теракты нынче повсюду - и у нас, и у них. Разве что рвать когти за Полярный Круг.
- Туда тоже скоро дотянутся. Там ведь у нас атомные захоронки, опять же - химическое оружие. Словом, есть что взрывать.
- А все Буш с Горби! - ругнулся Маркелов. - Рейтинг себе, понимаешь, зарабатывали! Вот и получили горячие очаги. Зуб даю, вся эта бодяга еще лет сто протянется.
- Ну, сто - это ты загнул.
- Точно вам говорю! Только вместо тротила в ход что-нибудь потяжелее пойдет. Тут и Нострадамусом быть не нужно, чтобы выдавать верные прогнозы.
- Типун тебе на язык!
- Причем тут язык? Я только констатирую факт и ничего больше. Хорошо если только ядерные заряды в ход пойдут, а то ведь найдутся козлы - могут и про биологическое оружие вспомнить. Трудно что ли скотомогильники взрывчаткой поддеть?
- Это точно! - поддакнул Пусвацет. - Я как раз на дневном учился, когда свердловчане от сибирской язвы умирать стали. Тысячи три на тот свет отправилось. Мы студентами были, мало что понимали, а все одно вибрировали, в коридорах шептались, чеснок к шее подвязывали.
- Да уж, страху тогда натерпелись! - подтвердил Маркелов.
- Ты что, тоже помнишь?
- Такое захочешь - не забудешь! У нас сразу двоих из подъезда в мешках целлофановых увезли. Народ как от прокаженных стал шарахаться, а врачи прививки какие-то болезненные ставили. Мы-то верили, что помогает, а оказалось - нет.
- Они, кстати, и сейчас живее всех живых. - Вмешался Лосев. - Это я о бациллах. Краской-то крыши замалевали, дороги - асфальтом свежим прикрыли, а уничтожить заразу не уничтожили. Потому как вирус боевой был - особой живучести. Если память мне не изменяет, лет триста должен был протянуть.
- Ни хрена себе! Чего же они там наверху в ус не дули?
- А зачем? Наверху, Сергуня, в ус никогда не дуют, там, в основном, руки потирают. Потому как имеют навар с любого страха и любого конфликта… Кстати, наш с вами Афган - тоже полешко в ту же печь. Что Вьетнам, что Чечня с Ираком - одна хрень. Считай, сами всех террористов взрастили. Америкосы - Усамчика, а мы с вами - Басайчика.
- Не дрейфь, мужики! Как говорил Мао Цзэдун своему другу Хошимину: "нас слишком много, керя. Потому и нужны атомные бомбы с напалмом".
- Он что, действительно, так говорил?
Юрик Пусвацет пожал плечами.
- Не говорил, так думал, какая разница! За прогресс приходится платить - только и всего. Потому и превращается жизнь в рулетку.
- Это как же?
- А так: утром встаешь живой, и сосед твой, к примеру, живой, а к вечеру оба можете кони двинуть от какой-нибудь уличной бомбы. Словом, как фишка ляжет, так и получится.
- Да уж, вся эта бодяга с шахидами еще долго полыхать будет. Вроде сегодняшних крестов.
- Ну, это ты брось, от крестов один пепел остался. Я специально у ментов справлялся, - всего-то минут пятнадцать и горели.
Тимофей сумрачно покачал головой.
- Не знаю… Помяните мое слово, сегодняшние кресты - только первый звоночек. А там уже не рулетка пойдет, а настоящая борьба за выживание. - Хрустнув мощными кулаками, он свирепо оглядел коллег. - Так что, милые мои, сушите сухари, растите жировую прослойку и закупайте золото.
- Золото покупать бессмысленно, - возразил Маркелов. - Главной валютой в ближайшем будущем станут патроны.
- Вот-вот! Значит, патрончики в загашник откладывайте.
- Не в загашник, а ко мне в бомбоубежище. - Поправил Юрик.
- У тебя что же, бомбоубежище собственное имеется?
- А то нет! В родном городе Сарапуле. Еще батя во времена холодной войны постарался. Вырыл на казенном экскаваторе ямину и обложил со всех сторон бетонными плитами. Да не просто плитами, а в три или четыре слоя. Соседям объяснил, что погреб строит, а получилось бомбоубежище. Где-то ведь еще фильтры угольные раздобыл, вентиляцию организовал.
- Думаешь, спасет твоя вентиляция?
- Кто его знает. Смотря от чего…
- Опаньки! - Маркелов возле мониторов встрепенулся. - Вот и гости наши пожаловали. Его высочество Димыч под руку с главным поджигателем. Еще и Зимин их конвоирует…
Он оказался прав. Спустя пару минут, в офис действительно вошли Шебукин с Зиминым и Харитоновым. Оказавшись на ярком свету, Мишаня попытался было стеснительно отвернуться, но шагнувший навстречу Лосев требовательно развернул приятеля к себе лицом. Глаз, подбитый бдительными милицонерами, успел основательно заплыть, так что полюбоваться было на что.
- Ох, и отделали тебя, дружок! Кому же ты так подставился? Ментам, что ли?
- А сам-то! - Мишаня только сейчас разглядел выбритые брови Лосева. - Кто это тебя так?
- Да вот, сынуля родной постарался…
- Какой там сынуля! - фыркнул Серега Маркелов. - Он пол решил переменить. А теперь вот чего-то застеснялся, - на сына все валит.
- Трепач! - буркнул Лосев.
- Трепач - не трепач, а одними бровями не отделаешься, - не унимался Серега.
- Это точно! - хмыкнул Зимин. - Придется пожертвовать более весомым хозяйством
- Вы мое хозяйство не трожьте, лучше объясните обществу, от кого Мишаня фонарь заработал? Или сами под шумок поставили?
- Чего ты к ним привязался? - вступился за вновь прибывших Юрик. - Ну, погуляли парни в городе - вот и заработали на орехи. У Димона, сам видишь, рожа расцарапана, у Мишани - синяк в полщеки, - по-моему, все ясно. Здесь вам не Сарапул, здесь климат иной. Так что еще легко отделались.
- Нет, правда, кто фингал-то тебе поставил?
- Ясно кто, оперативники. - Шебукин вздохнул. - Я, дурак, по-легкому хотел сорваться, сунул одному, второму, а третий боксером оказался.
- Короче, перебоксировали тебя.
- Ну, да…
- Деньги-то не забрали?
- Забрали, конечно. Димке вон только и вернули потом. - Мишаня смущенно вздохнул. - Они ведь меня действительно за поджигателя приняли. Часа два мытарили насчет этого клятого креста.
- Зачем же ты его поджигал-то? - усмехнулся Маркелов. - Или спичками в детстве не набаловался?
- Да пошел ты! - Взорвался Мишаня. После долгих часов, проведенных в отделении, шутить он явно не был расположен. - Их десятка полтора по всему городу зажгли! Или, по-твоему, я один их все запалил?
- Кто ж тебя, шустрого такого, знает. Мог и запалить при желании. А после все на скинхедов бедных свалить.
- Скинхеды такое дело не потянут. - Стас Зимин покачал головой. - Мы говорили с капитаном, он рассказал, что все кресты в одно время полыхнули. С разницей в одну-две минуты. И крестики, кстати сказать, немаленькие. Высотой - в четыре-пять метров и весом - около центнера.
- Так что получается? У нас в городе завелся свой собственный Ку-клукс-клан?
- Во всяком случае, очень на то похоже. Да и почему нет? Исламисты уже появились, вот и белые балахоны припожаловали.
- А меня, братцы, другое интересует! - Харитонов плюхнулся в кресло, точно фараон, возложил руки на подлокотники. - Как такие громадины сумели установить незаметно? Это я о крестах. Да еще на центральных улицах города…
- А хрен их знает. Значит, серьезно кто-то готовился…