- Наверное, Артур по своему сыну тоскует, - протяжно вздохнула Дора и снова заплакала. - Они же в одном практически возрасте, могли бы дружить. Всё-таки бывшая твоя невестка поступила отвратительно. Сама во всём виновата - сперва женила Артура на себе, скрыла, что ей пятнадцать… Шантажировала его, а после бросила, и сына от отца оторвала! Про неё сейчас вспомнила и даже стала меньше на Сибиллу злиться. Вот такой, мелкой, гадкой подлости в ней напрочь нет!
Высокая инкрустированная дверь в гостиную тихо отворилась. Вошла худенькая девочка-подросток в чёрном, до колен, свитере и разорванных по последней моде джинсах. Кудри её золотились, как спелая пшеница, но лицо было в точности Лёвино. Нора заулыбалась, привстала навстречу Берте, старшей внучке хозяйки.
- Можно, бабуль?
Девочка обращалась к Доре на местный лад, хоть в свои двенадцать лет она знала три языка. И никак не могла определить, какой из них родной - шведский или русский.
- Конечно, заходи, лапочка!
Дора, поспешно промокнув платком щёки, улыбнулась. Девчонка вышла из прострации, сняла свои дурацкие наушники. Сама решила проведать бабушку, поняв, что той сейчас ещё хуже.
- Иди сюда, садись, побудь с нами. А как Агата?
Берта сегодня уже поздоровалась с Норой Мансуровной, и потому они только слегка кивнули друг другу. Потом девочка показала глазами на приоткрытую дверь, словно там кто-то ждал.
- По-моему, она всё ещё лежит. Я посмотрю. Сейчас с папиной работы звонят, спрашивают, какая помощь нужна. Хочешь ли ты, чтобы врача прислали или психолога. Может, достаточно только с погребением помочь?
- Да никого не надо! Сами справимся! - крикнула Дора, махнув платком в сторону двери. Нора молча гладила её по руке. - Знаем мы этих психологов: "примиритесь, примите как данность, научитесь жить с этим. Помогайте другим людям, тогда и вам станет легче…"
Дора всё-таки встала с дивана, провела рукой по кудряшкам Берты, и на пальце её сверкнул старинный, неслыханно дорогой перстень.
- Побудь здесь с Норой, а я выясню кое-что, раз уж позвонили. Ладно, эти нашлись - и за то спасибо!
Дора поспешно выбежала из гостиной, то ли желая как можно скорее отделаться от мидовских активистов, то ли ища возможности выплакаться в одиночестве. Берта уселась рядом с Норой, которую прекрасно знала, но не могла сообразить, о чём сейчас можно с ней разговаривать, а о чём - нет. Нора пришла ей на помощь, переадресовав главный на данный момент вопрос.
- Берточка, милая, тебя, наверное, удивит моё желание…
- Удивит? - Берта шевельнулась внутри своего необъятного свитера. - Больше всего меня удивило, что папу застрелили. На кого угодно подумала бы, но только не на него. Самый мирный человек на свете! Дипломат от Бога - ни с кем никаких скандалов. Я так хотела ему наш номер показать завтра, а теперь… - Берта хлопнула мокрыми ресницами. - Но я ещё не отменила своё выступление! Бабушка не знает, что я завтра выйду на сцену - в его память. Мы с ним так ждали, так готовились! Папу уже не вернуть, но я хочу сделать ему приятное - пусть с небес услышит! И вы ей не говорите. А то вдруг не поймёт, не пустит…
- Умница, молодец! - Нора и сама заплакала от умиления и гордости за сидевшую рядом девочку. - Так и надо - не сдаваться! Ты сильная, справишься. Потом запись маме покажешь, когда она приедет.
- Я об этом тоже думала, - кивнула Берта. - Мама очень хочет, чтобы я в ансамбле пела. Я и Агате говорила, чтобы она мобилизовалась и выступила сегодня. Но она не может. Говорит, что ей очень плохо.
- Она совсем другая, - согласилась Нора. - Гораздо мягче тебя, впечатлительней. Не надо её заставлять, если не хочет, а то действительно тяжело заболеет. Кстати, - Нора решила плавно перейти к главному, - ваш брат знает о том, что случилось? Как он воспринял эту весть?
- Стефан? Да его найди, попробуй! Никак не могу его даже по "трубе" поймать. А в Сети кликнуть - комп забрали. Зачем им наш с Агатой комп? Папа до него и не дотрагивался с тех пор, как подарил. Я им объясняла, что не могу без компа, и Агате он тоже нужен. У нас в "аське" куча друзей. Мы как в лесу сидим сейчас. А следователь, главный их, так сладенько-вежливо отвечает: "Милая барышня, я в вашем возрасте даже не знал, что такое компьютер. И как-то жил - с друзьями общался, уроки учил, даже с девушками знакомился. Так что придётся потерпеть. Мы сделаем всё, что полагается, и компьютеры вам вернём". А другой там с ним был, в милицейской форме, так тот вообще взбесился: "Вот ведь эгоисты растут деревянные! У неё отец погиб, а она о компьютере плачет!"
- Это называется "хам". Но его уже не переделать - остаётся только забыть. Давай лучше о Стефане поговорим. Бабушка твоя не очень-то на это настроена. Наверное, поссорились или ещё чего…
- Ой, да, она Стефана всё время пилит! - тряхнула пышными волосами Берта.
Громадная, под потолок, новогодняя ель в углу гостиной отозвалась тихим шелестом "дождика" и серпантина. Ветки величественного дерева, опутанные всевозможными гирляндами, ещё остро пахли смолой.
- Он и ходить сюда перестал, живёт на Тверской с Амалией. Та после смерти дедушки совсем постарела, но ради Стефана старается дом вести.
- Сколько ей лет? - Нора поставила кофейные чашки на поднос.
- Семьдесят два. - Берта прислушалась. - Что-то бабушка там долго беседует. Пусть тоже помогут - папа у них одним из лучших кадров был. Его хотели потом в Штаты послать, но не успели… - Берта сцепила на коленях тонкие пальчики. - Вам для чего-то нужен Стефан? Я, когда найду его, передам…
- Погоди! Давай так сделаем, - заторопилась Нора. - Ты мне про него расскажешь, ладно? Я ведь, к сожалению, твоего брата как следует, не знаю. А Артур интересуется, спрашивает о нём…
- Хотите, я вам фотки его покажу? - Берта, в отличие от своей бабушки, не забивала голову сомнениями. - Я сейчас! - И девочка, как молния, метнулась в коридор.
Нора взяла поднос с чашками, отнесла его на кухню. Постояла у окна, сквозь горизонтальные жалюзи глядя на обихоженный двор элитного дома. Заметила, как в дальнем углу двора поднялся шлагбаум, выпуская на улицу шестисотый "Мерседес".
- А-а, вы здесь?
Берта помахала альбомом. Она, как и все дети, переживала горе легко, то и дело загораясь новыми идеями.
- Пойдёмте в гостиную, там светлее! - Берта, забывшись, схватила Нору за руку, как делала в детстве, потащила к дивану. - Вот, глядите! Это мы все в Австралии, у мамы. Там кенгурятник такой клёвый, и страусов мы видели. Их заповедники устроены так, что звери и птицы будто на воле живут…
Нора вяза маленький альбом в яркой обложке. Снимки были не приклеены к страницам, как делали прежде, а просто вложены в прозрачные кармашки. С пёстрой глянцевой открытки на неё смотрел весёлый живой Лёва Райников в табачного цвета шортах и оранжевой майке. Его глаза почти пропали под козырьком бейсболки, зато сверкали зубы, а загорелые руки обнимали жену и двух дочек. Лёва словно сгрёб их в охапку и прижал к себе, чтобы никто не отнял.
Сибилла, в бикини, стройная и высокая, главенствовала на снимке, как и в семье. Она снисходительно позволила мужу резвиться вместе с девчонками, время от времени целуя её в плечо, в щёку, в шею.
А Стефан стоял в стороне, демонстрируя, что он никому ничего не должен, и ко всему окружающему равнодушен. Очень высокий, под сто девяносто, с рельефной фигурой и красивым лицом, парень выглядел то ли туземцем, наскоро переодетым в плавки, то ли вышедшим из океанских глубин Ихтиандром. Норе понравилась его причёска - волнистые каштановые волосы удлиннялись к затылку и падали на плечи. Он, единственный из всех, не смеялся, не улыбался, задумчиво смотрел вдаль, в океан, явно отбывая повинность. Похоже, его оторвали от любимого дела, позвали сниматься, и Стефан не мог дождаться, когда эта канитель закончится.
Нора осторожно перевернула страницу.
А это - Вена, собор Святого Стефана. Там брата крестили! - горделиво сообщила Берта. - Видите, он с восприемниками стоит…
- С кем? - удивлённо переспросила Нора.
- Ну, с крёстными. Вы их не знаете - они австрийцы, - пояснила Берта. - Мы у них на прошлую Пасху гостили три дня.
Здесь Стефан выглядел по-другому - в строгом чёрном костюме, при галстуке. И волосы уложены аккуратно, почти прилизаны. Парочка розовощёких улыбчивых бюргеров смотрелась рядом ним довольно странно, даже нелепо. Стефан, европеец до мозга костей, был будто бы сотворён из совершенно другого материала. И Нора опять вспомнила, что Сибилла так и не призналась Лёве, с кем зачала этого бесподобного юношу.
На снимке, помещённом рядом, те же мужчина и женщина, только более молодые и стройные, держали на руках крупного серьёзного младенца в белом кружевном платье. Нора про себя удивилась - ведь всё-таки крестят мальчика. Но, видимо, у них такие правила…
- А это - Рим, Колизей. Как раз оттуда мы возвращались через Вену. - Берта произносила названия знаменитых столиц так просто и естественно, как Нора - слова Арбат и Таганка.
Здесь Стефан был запечатлён, вероятно, в самом привычном своём облике - в вываренных ветхих джинсах и яркой рубашке-поло. Держа за руку сестрёнку Агату, он склонил голову на плечо Сибилле, но думал опять о чём-то своём. В его взгляде сквозила усталость от семейных вояжей вокруг света. Жизнь, о которой миллионы его сверстников могли только мечтать, воспринималась им как тягостное бремя.
Нора пригляделась получше и опять отметила, что парень очень серьёзный, даже мрачный - будто хитрый чёрт похитил у него улыбку. И взгляд - давящий, напористый, немного исподлобья - был Норе неприятен. Теперь она поняла, как нелегко приходилось Лёвиной матери. А хуже всего, наверное, чувствовал себя сам Райников. "Теперь он отдохнёт!" - некстати подумала Нора и устыдилась этих мыслей. Если бы не просьба Артура, она прекратила бы этот разговор, но ещё не всё удалось выяснить.
- А вот это у них в предыдущем лицее - день Святого Валентина.
Берта пальцем коснулась лица брата, занятого в окружении нарядных и накрашенных девиц его возраста. Стефан был в белой майке, изрисованной красными сердечками, отпечатками губ и исписанной признаниями в любви. Наконец-то парень засмеялся, оказавшись в желанном для себя обществе. Одетый не по-зимнему легко, смуглый и стройный, он демонстрировал великолепные зубы, а тёмные глаза его искрились торжеством, будто он одержал важную победу.
- Стефан первое место занял по числу поздравлений в прозе и стихах. Почти все девчонки захотели на его майке расписаться и подарить сердечко. Ну, рамку там для фотографий, кассету с поздравлением, печенье или торт. Потом даже скандал был! - с гордостью сообщила Берта. - Родители других пацанов, да и девчонок тоже, пришли жаловаться. Мальчишек, видите ли, оскорбили. Типа, их никто не любит, все помешаны только на Силинге. А девки между собой опять перегрызлись. Каждая орала, что именно её подарок Стефу понравился больше, чем остальные. Да ещё он просто так, не подумав, сунул в рот пирожок, тоже в виде сердца. Так девочку, которая пирожок испекла, поймали во дворе и хотели лицо изуродовать. Ладно, отец с охранниками вовремя подъехал, и те обделались. Побить, правда, успели. А за что? Просто из зависти, что именно её подарок привлёк внимание. А больше Стефан и рассмотреть ничего не успел. Все вкусности вывалили на стол и сообща съели. Дома он, правда, хвастался, что успех имеет…
- Ах, вот они где! - Дора, увидев альбом в руках подруги, понимающе хмыкнула. - Да, Берточка тебе про своего брата лучше расскажет, чем я. Вы пока здесь поворкуйте, а я поесть приготовлю. Сейчас Яков звонил, деверь. Говорит, скоро будет в Москве, и сразу же к нам поедет. И я, как бы ни горевала, должна принять его по-родственному.
Хозяйка была уже без шали, но в том же глухом чёрном платье. Нора заметила, что она успела вымыть лицо и вновь наложить макияж. Кроме того, Дора проглотила несколько таблеток, и теперь выглядела свежее, моложе. Всё-таки Лёва подолгу не бывал дома, мать привыкла к его отсутствию, и это помогало ей держаться.
- Как Агата? - поинтересовалась Нора, подняв глаза от альбома.
- Затемпературила - на тренировках простудилась, - с досадой ответила бабушка. - Того мне ещё не хватало! Лишь бы без осложнения обошлось! Её мать с меня спросит, почему ребёнка ей не сохранила. А про то, что с моим ребёнком случилось, никто тогда уже и не вспомнит. Да, Берточка, крысу-то покорми, когда освободишься. И птицам насыпь в кормушку.
- Ладно, бабуль, насыплю, - не отрываясь от альбома, пообещала Берта.
Тон, которым бабушка говорила о матери, больно ранил девочку. Но она считала нужным молчать и не вступаться, так как любила и Сибиллу, и Дору. К тому же Берта пока не понимала, кто из них прав, а кто виноват, и думала, не спросить ли об этом у Норы Мансуровны. Дождавшись, пока Дора уйдёт, она вновь принялась хвастаться.
- Теперь Стефа задолбали совсем. По "емеле" и в эсэмэсках каждый день на свидания зовут. Но он маме клялся, что пока встречаться ни с кем не будет. У него в предыдущем лицее уже учительница была!..
Берта стрельнула карими глазами в сторону полузакрытой двери.
- Только бабушке не говорите, ведь я подслушала… Ну, не совсем, просто они с мамой очень громко кричали. А я шла по коридору и остановилась - интересно же. Теперь все мальчишки у них "лодкой", под Стефана, подстриглись. И чёрные рубашки с расстёгнутым воротом носят - как он. Это-то легко, а ты попробуй, как он, паркуром займись, или на океанских волнах потанцуй!..
Берта перехватила вопросительный взгляд Норы и пояснила.
- Сами себя они называют трейсерами. Прямо на улице выполняют головокружительные трюки без страховки. Вот, глядите! - Берта нашла снимок в конце альбома.
Стефан летел вверх ногами на фоне серо-перламутрового неба, и Нора подумала, что дело происходит под Питером или в Швеции.
- Паркур помогает не только тренировать тело, но и укреплять волю! - горячо говорила Берта. - Я его просила научить, а он говорит, что это для парней дело. Можно упасть, удариться, и тогда детей не будет. Врёт, наверное, просто вломно ему возиться…
- А почему паркур?
Нора спохватилась и взглянула на часы. С Яковом Райниковым она здесь встречаться не хотела. И Дору нужно предупредить, чтобы про Артура пока никому не говорила.
- Это по-французски означает "полоса препятствий". То есть, типа, любую трудность можно преодолеть. Там всего намешано - акробатика, бег, боевые искусства. И от себя можно добавить что-то новое. "Сильное тело, сильный дух, сильный характер" - такой у них девиз. Раньше они назывались "Ямакаси" и в фильмах играли ниндзя. Стефана приглашали этим летом во Францию. Он очень хочет сыграть в боевике. Его на выступлениях увидел продюсер, сразу же показал в Сети режиссёру. И внешность подходящая, и техника отличная. Короче, таким этот герой и должен быть. Они там заложников будут спасать. Ну и по городу бегать - по Парижу! Класс! - Берта захлебнулась от восторга. - Город для них - как джунгли. Они прыгают по крышам, по деревьям, по лестницам, по парапетам. Это же так жжёт! И папа… - Берта вдруг всё вспомнила, опустила глаза, понизила голос. - Папа с ним собирался на съёмки ехать. А Стеф уже один раз хотел сниматься в фильме про шаманов. Упражнения выполнил лучше всех, но его забраковали, потому что иностранец. Но папа говорил - там чьего-то сынка нужно было провести. За него, кстати, каскадёр прыгал. А Стеф-то сам хотел…
- Тогда смысл в чём? - пожала плечами Нора. - С каскадёром любой сыграет. Конечно, от конкурента избавлялись. Берточка, а ты не могла бы дать мне на время снимок? Хотя бы этот…
Нора выбрала такой, где не было ни Лёвы, ни Сибиллы, ни девочек. Стефан в сияющем костюме сидел за столиком какого-то ресторана.
- Я потом верну тебе, только Артуру покажу.
- Это в "Дягилеве". Ночной клуб такой, там вся элита тусуется. Тоже с папой они ходили. Он, наверное, и снимал. А на Стефе "тёлки" так виснут, что одного его отпускать нельзя.
Берта немного подумала и вытащила снимок из кармашка.
- Скачайте и верните побыстрее. Мне-то не жалко, а бабушка может заругаться. Всё-таки папа сфоткал…
- А что это такое? - ужаснулась Нора, рассмотрев следующий снимок.
На фотографии Стефан, весь в разноцветной татуировке, висел на крюке, продетом под ребро, но лицо его при этом оставалось безмятежным.
- Это на самом деле или фотошоп? Зачем?!
- С фриками связался тогда, с финнами. Они только кожу дырявят, а он решил поглубже проколоться. Мантры читал, чтобы боль ослабить. - Берта вновь увлеклась беседой и повеселела. - Нет, вру, они не только кожу прокалывают. Один из них себе настоящие рога приделал к черепу, на имплантатах…
- Какой кошмар! - Нора спрятала снимок в сумочку. - Убери это, Берточка, глядеть невозможно! Я поняла, чем живёт твой брат. Он из тех, кто "опоздал родиться". Ему не хватает опасностей?
- Мама такая же! - гордо ответила Берта. - Говорят, и я тоже, но мне ничего не разрешают. Во, атас! - Берта отыскала ещё одну фотографию.
На ней Стефан, в белом балахоне с капюшоном, держал в руках человеческий череп, а рядом горела чёрная свеча.
- Это фотка из "Клуба самоубийц", в Сети до сих пор висит. У них человек двадцать покончили с собой в прошлом году. Из их нынешнего класса туда входила Эмилия Рубанова, а другие девчонки забоялись. Она тоже травилась, но её откачали. А ведь отличница, на медаль идёт. И предок у неё крутой - в Метрострое начальник. После того, ясно, её заставили из клуба уйти, грозились компьютер отнять. Стефана мама тоже попросила глупостями не заниматься. Я, говорит, не для того тебя родила! Сначала закончи гимназию без новых скандалов, без криминала и марьяжа. Хочешь волю проверить - сделай хотя бы это. И чтобы ни с одной девчонкой больше не трахался! Я не хочу тебя по залёту женить, и от её родителей откупаться нет желания…
В прихожей то и дело звонил городской телефон - похоже, знакомые Райниковых наконец-то проснулись. Нора поднялась с дивана, чем очень огорчила Берту. Та хотела показать снимки, сделанные Лёвой на детских утренниках, где Агата изображала поросёнка, а её приятель Педро - пирата. Были там и чёртики, и принцессы, и феи - все в прекрасно сшитых нарядах, смеющиеся, счастливые.
Хотела рассказать о том, что Стефану предложили сняться в клипе, где он должен кататься по морю на доске за воздушным змеем. Теперь он ищет время и место для тренировок по кайтбордингу. Собиралась ещё поделиться тем, что ещё одна соученица брата, Ульяна Салтыкова, пыталась его приворожить. Принесла ему початую бутылку вина, над которой читала какие-то заклинания. Берта подглядела, предупредила Стефана, и он вылил вино в унитаз.
Но, похоже, Нора на что-то обиделась, раз так поспешно вскочила, и теперь слушать не станет.
- Вы из-за фоток расстроились? Да не бойтесь - это же понарошку!
- Да нет, не совсем понарошку! - взволнованно возразила Нора.