- Глядите-ка, только осторожно. Видите? Следы от милицейской машины, ваш транспорт… А это "букашка" чья? Узнать бы, да как?..
- Это Ульки Салтыковой "тачка"! - обомлела Эмилия. - Откуда она здесь вынырнула, интересно? - Девочка в упор посмотрела на Стефана, уже не робея. - Ты видел её сегодня? - Потом повернулась к Артуру, вспомнив, что тот не в курсе их гимназических страстей. - Улька в нашем классе учится… - Эмилия хотела ещё что-то добавить, но спазм сжал ей горло. Глубоко, со всхлипом, вздохнув, Эмилия продолжала: - Она иглу себе в сердце воткнула, ей операцию делали. Хотела с собой покончить, но потом испугалась и "скорую" вызвала…
- Ну и развлечения у вас! - покачал головой Тураев. - Зажрались совсем, мажоры! Чего это она?
- Из-за него! - Эмилия через плечо посмотрела н скромно молчавшего Стефана. - Хотела его у Лорки Аскеровой отбить.
- Да не нужно Артуру этим заморачиваться! - Разоблачения Эмилии Стефану совсем не понравились. - Да, Салтыкова вчера со мной была в компании и на метраж к себе звала. Говорила, что не отдаст меня никому, хотя ничего интересного у нас с ней не было. Так, походили вместе немного. Наверное, выследила меня, когда я с тусовки к вам сорвался. Не хотел говорить, но теперь всё же придётся. - Стефан припал лбом к запотевшему стеклу, чтобы не смотреть в любящие глаза Эмилии. - Она сказала, что тебя изуродует, если станешь ко мне клеиться. Как Сабину Гольтину, кислотой, помнишь? Она уже пятую "пластику" делает. Салтыкова сказала, что будет постоянно следовать за мной, как тень. Я-то не поверил - думал, треплется. А она не наврала.
- Вот это мне совсем ни к чему, - огорчился Тураев, представив, как за его связным следует по пятам влюблённая барышня. И в салоне её "Спака" - пульверизатор с серной кислотой. На тот случай, если Стефан окажется с соперницей. - Ты уж устрой так, чтобы на месяц-другой она от тебя отстала. Или мне придётся искать другого помощника - а очень не хотелось бы. Тоже мне, новая Салтычиха нашлась - изуродую! Она что, в пятнадцать лет "Спак" водит?
- Для неё водилу держат, - хмуро ответил Стефан. - Перетру с ней это дело. Не вернусь к Ульяне ни за что, и жизнь себе уродовать не дам. Думает, если отец в Газпроме, так можно беспредел творить. Я обещал вам, клялся, что буду мстить за Лёву. А Салтыковой дам пенделя под зад. Скажу, что она тебя хоть пальцем тронет, лично ей пасть порву! Слышишь? - Стефан гневно смотрел на Эмилию, а по её щекам градом катились счастливые слёзы. - И за этот шмон она ответит, сука! За мной не заржавеет - саму её изуродую!
Артур уже хотел остудить пыл юного мачо, но в это время мобильник Эмилии заорал гадким фальцетом: "Бери "трубу!".
Девочка поспешно достала телефон, увидела номер и ахнула.
- Папа! Сейчас он меня на части порвёт! Два часа давно прошли…
- Поставь на громкую, - успел сказать Тураев.
И тут же в комнате раздался звучный голос привыкшего командовать человека - Бориса Рубанова. Дора Львовна говорила, что отец Эмилии начинал в метро простым проходчиком, потом выучился на конструктора-электрика. Женился на медсестре по физиотерапии, которая теперь блистала на приёмах в мэрии и даже в Кремле.
Покойный Альберт Говешев так восхищался супругой Рубанова, что Нора Мансуровна шутливо грозила ему пальцем и обещала начать ревновать. От матери Эмилия унаследовала свою вызывающую и в то же время нежную, кроткую красоту. И суровый, немногословный муж, предпочитавший на отдыхе лишь экстремальные развлечения, любил её, как мальчишка.
- Эмма! - Рубанов чеканил слова, как в кабинете на совещании или в тёмном туннеле, где распекал рабочих. - Тебе когда велели домой вернуться, а?! Ты помнишь, что обещала вернуться после двух часов?
- Папочка, пожалуйста, послушай… Мне ещё и задержаться нужно! - Эмилия тараторила, не давая отцу вставить ни слова и зажмурив глаза от страха. Несмотря на нежные чувства к дочери, Рубанов мог заругать её так, что потом долго горели щёки. - Со мной всё в порядке, ты же слышишь! Я только хотела позвонить, но ты опередил… Маме скажи, что я прошу прощения! К нам тут милиция приезжала, а мы спокойно сидели, разговаривали. Я дома всё объясню, но сейчас разреши мне ещё задержаться. Артур с нами, всё нормально. Не волнуйся, папусенька, миленький, ну пожалуйста!..
Девчонка стрекотала, как автомат Калашникова, и Артур опять потёр виски, заглушая воскресшую боль. Стефан развалился в кресле, положив ноги на стул, и откровенно зевал. "Спак" Салтыковой так и стоял на парковке, всё больше раздражая Тураева.
- Я не понимаю, что там так долго можно обсуждать! - Рубанов говорил уже мягче, но всё ещё строго. - Мне Богдан позвонил, говорит, полный мрак! Приехал, говорит, Стефан на мотоцикле. А потом - волоокая девушка на малолитражке. А дальше - наряд милиции с автоматами и собакой. И все - в ту квартиру, где вы собрались… Должен же я выяснить, что у вас происходит? Вы там смотрите, не забалуйтесь! Мне новые внуки пока не нужны.
- Да что ты, папочка, в самом деле! - Эмилия пожалела, что включила громкую связь, но было уже поздно. Артур улыбнулся, но тут же снова стал серьёзным, а Стефан из полумрака прищурил звериные глаза.
Артур перехватил этот взгляд и понял, что только теперь Стефан твёрдо решил овладеть Эмилией - назло Рубанову и всем девкам. Парень не терпел, когда ему что-то запрещали, и всегда поступал наоборот.
- Борис Ильич, я вас очень прошу разрешить дочке задержаться ещё на часок! Тут такие страсти кипят - куда там Шекспиру… Нет времени для того, чтобы важные дела обсудить. Поскольку волоокая девушка уже вызвала милицию, теперь черёд пожарной и "скорой". Молодёжь нынче пошла рисковая, и за предмет своего вожделения дерётся отчаянно. Я торжественно обещаю, что Эмилию вам доставят в целости и сохранности. И если "караул устал", у вас есть время его заменить. Я имею в виду ребят в "Ауди"…
- Артур, приветствую! - Рубанов, вроде, угомонился и даже повеселел. - Ну, раз ты там, я умолкаю. А то чёрт знает, чем там красотка моя ночью занимается, да ещё с таким кавалером? Я - человек пожилой, консервативный, и хочу быть спокойным за свой цветочек. Она для нас с Розой - свет в окне. От первого брака у меня два сына, так сто лет не виделись. Они ж не в России живут. Так что под твою ответственность разрешаю дочери ещё два часа отсутствовать. Ладно, что сегодня воскресенье - отоспится. Извини, если чем обидел. Не знал, что ты случаешь.
- Борис Ильич, это вы нас извините! Какая-то дурацкая ночь сегодня. Наверное, гороскоп плохой. Но мы постараемся закончить как можно скорее. Ребёнка доставим прямо на квартиру…
- Тогда отбой! Эмка, гляди! Если набедокуришь - выпорю! - И связь отключилась. Все облегчённо вздохнули.
- Ха, выпорет! - Эмилия, грохнувшись в кресло, заболтала ногами. - Он меня и не шлёпнул ни разу. Мама даже больше орёт и дерётся, чем он. Ну, по рукам полотенцем может хлестануть, если ложку-вилку беру неправильно. Один раз пощёчину дала, когда "экстази" нашла в сумочке. Она добрая, только вспыльчивая! - Эмилия тряхнула головой, но локонов не было, и жест получится неуместным. - Пусть Салтыкова там помёрзнет, если делать нечего!
- Зато у нас дел по горло, - напомнил Тураев. Он торопливо уселся за стол, и Стефан с Эмилией придвинули к нему свои стулья. - Похоже, действительно виновата Ульяна. Забудем на время об этой истории, хотя осторожность всё равно не помешает. Серьёзные люди нападают без предупреждения и на такие глупости время не тратят. Просто понтуется ваша Ульяна, и с ней обязательно надо поговорить. Это раз. Второе. Стефан должен спросить Сюзанну, согласится ли она разок съездить курьером, если никто из нас не сможет. Третье. Стефан, рассчитывай на две "ходки", и я тоже беру на себя две. Даты операций буду сообщать последовательно, вместе с паролями. Если по какой-то причине не сумеете встретиться со мной лично, звоните на мобильник моей матери. Вы оба её знаете, и знакомить вас не нужно. Люди, к которым я вас отправлю, или сразу передадут диски, или пожелают встретиться лично со мной. И уже моя забота - придумать, как всё это можно устроить…
Конец первой книги
Книга 2
Глава 6
Весна опять пришла, и лучики тепла
Доверчиво глядят в моё окно.
Опять защемит грудь, и в душу влезет грусть,
По памяти пойдёт со мной…
Алексей Василенко напевал тихонько, расслабленно, наблюдая за красавицей-яхтой, танцующей у причала на лазурных волнах Средиземного моря. А в наушниках плейера звучал голос покойного Михаила Круга, и сердце сжимала сладкая тоска.
Генерал понимал, что весна пришла в Ниццу, а в Москве трещат морозы, метёт пурга. И трудно представить, что не так уж далеко от этого ледяного ужаса тёплый влажный ветер треплет пальмы, а в мозаичных бассейнах с тёплой минеральной водой плещутся загорелые, довольные жизнью люди. Они берут чашечки кофе или сока с подплывающего к ним столика и неторопливо смакуют напитки, щурясь сквозь очки на тёплое ласковое солнце.
Владимирский централ - ветер северный,
Этапом из Твери - зла немерено,
Лежит на сердце тяжкий груз…
Алексей Григорьевич и сам позавтракал в бассейне сегодня утром. Потом сделал обычный круг на яхте, вволю надышался целебным воздухом и почувствовал себя лет на двадцать моложе. И теперь, дослушав хит, Василенко выдернул из ушей затычки плейера, взглянул на свою розовую двухэтажную виллу с двумя балконами. Увитая плющом, вилла отражалась в маленьком пруду, выкопанном посередине громадной цветочной клумбы.
Когда хозяин пролетал над своими владениями на вертолёте, он любовался жёлто-фиолетовым ковром цветов. И совсем рядом пенилась линия прибоя, трепетали паруса, надувались пузырями тенты над столиками. Там днём и ночью потягивали коктейли длинноногие женщины в откровенных нарядах, с одной из которых, Клэр, генерал неделю назад познакомился. Теперь она наслаждалась "Тропическим дайкири" за мраморным столиком по ту сторону ограды, ожидая. Когда Алексей позовёт её в дом.
А вечером блестящий кабриолет отвезёт их на устричный пир. В прошлый раз Алексей с Клэр дегустировали трюфели. Пленительную картину пиршества дополняли французские вина и южные ночи. Всё это заставило постаревшего на службе генерала по-настоящему вспомнить молодость.
Выкупав высокую грудастую мадемуазель в личном своём бассейне, почтенный господин, хохоча, тащил её нагишом в столовую. Там укладывал на громадное, в рост человека, блюдо, осыпал очищенными грецкими орехами, обкладывал сырыми яйцами. Потом брал в руки нож и вилку и начинал, похаживая вокруг стола, лязгать металлом о металл, как бы намереваясь сожрать Клэр с потрохами. Та закатывала золотистые, в точечку, глаза и притворно верещала, словно умоляя пощадить.
В процессе этой игры генерал разбивал яйца и выпивал их содержимое, закусывая орехами. И в финале кидался на Клэр с такой страстью, будто вчера они не проделывали то же самое. Предвкушая очередную феерию, Алексей собирался заказать пол-литра сметаны, чтобы обмазать это аппетитное упругое тело, которое было совсем рядом, за оградой…
Василенко вспомнил свою худую, коротко остриженную жену Наталью. Она уже три года боролась с раком груди и явно проигрывала. Их сын Демид жил сейчас в Монте-Карло, и Алексею очень не хотелось, чтобы он, неожиданно пожаловав в гости, застал Клэр в шезлонге отца. И его рядом - растрёпанного, с клубничкой во рту, которую он пытается языком затолкать в рот Клэр во время долгого поцелуя. "Лучше ночью, в доме!" - уговаривал сам себя генерал, меряя шагами садовые дорожки и слушая шорох прибоя.
Он так замечтался, что не уловил шума мотора. И даже троекратный сигнал, свидетельствующий о спешном прибытии брата Кирилла, не проник в его распалённое сладострастием сознание. Он представлял, как сегодня натрёт Клэр сметаной - будто цыплёнка перед укладкой на сковороду, - очень тщательно, не пропустив ни одного сантиметра тела. Окончательно отрешившись от реальности, Алексей буквально налетел на идущего по дорожке высокого стройного мужчину в чёрном костюме.
- Лёха, ты чего? Ослеп, никак? - Наедине младший брат так и называл генерала. Между ними пролегло пять лет - не такой уж долгий срок.
Алексей, споткнувшись, поднял голову и лишь сейчас узнал Кирюху. Но его туманный взор прояснился не сразу, а только после того, как, взглянув под тент, он увидел, что Клэр там нет. Красавица была приучена немедленно исчезать всякий раз, когда на вилле появлялся посторонний. Особенно это касалось как раз Демида и Кирилла, которые резко осуждали непристойное поведение родственника.
Наталье и так не сладко, она там корячится над унитазом, когда её рвёт после химиотерапии, стонет от боли, плачет от обиды на жестокую судьбу - ведь ей нет ещё и пятидесяти. А её успешный красивый муж пробавляется со шлюхами, которые и по-русски ничего не понимают!..
- Кирюш, ты же послезавтра обещал приехать!
Братья обменялись рукопожатием. Алексею казалось, что Кирилл насквозь видит его, читает паскудные мысли насчёт Клэр и сметаны. Надо же, внешне они очень похожи, а по характеру совсем разные. Правда, у Кирюхи и жена внешне другая - полненькая блондинка с аквамариновыми глазами и фарфоровой кожей. Брат привёз Хельви Кууперсепп из Таллинна ещё при Союзе. От такой не станешь к шлюхам бегать, даже если ей уже сорок восемь.
- Я и не подготовился никак, поляну не накрыл, - бормотал старший брат виноватым тоном, и Кирилл всё понял.
Значит, где-то прячется блядюшка - не одна, так другая. Похоже, братец офонарел здесь от безделья, пока Кирилл, высунув язык, работал до "досье Вороновича".
- Как дела-то твои? У Натальи был?
- Был. Плохо ей - опять лейкоцитоз упал. Из больницы выписали и вряд ли опять положат. Говорят, в хоспис надо. Моя тоже в клинике, только в нервной. Не помню, сколько переплатил этим уродам, чтобы из депрессии её вытащили! Дочь отравилась, сын застрелился - какая мать выдержит? До недавнего времени Хельви твердила: "Они самоубийцы, и я хочу быть с ними!" А неделю примерно назад ей психотерапевт новый идею подбросил. Дескать, новых надо родить…
- А не поздно ей? - высоко поднял брови Алексей.
- Через суррогатную мать. Я уж на всё готов пойми, лишь бы она о суициде не думала. Кстати, сработало, и Хельви загорелась этой идеей. Я сразу же согласился, чтобы не нервировать её. А она моментально на поправку пошла…
Братья шагали в ногу вдоль длинного берега прямоугольного пруда и щурились даже за тёмными очками - так ярко светило солнце. В вольере соседней виллы орали павлины, и сквозь ограду виднелись их распущенные радужные хвосты.
- Ну и погодка - как в раю! - Кирилл расстегнул пиджак, ослабил, а потом и вовсе скинул галстук. - Поневоле о плохом забудешь хоть на время. - Он присел на пластиковый стул под полосатый тент. - А в Германии - ветер и слякоть. Я даже простудился. Еле нашёл Петруничева - пришлось несколько санаториев объехать. Я немецкий прилично знаю, и то упарился. К тому же, он не так давно снова в реанимацию угодил. Еле его откачали, но заговариваться начал. Родственников то узнаёт, то нет. Я боялся, что он тем более не упомнит, кто у него по Бушуеву работал. Но, к счастью, старик сумел мобилизоваться. Представляешь - божий одуванчик! Раньше был такой представительный, красномордый. А теперь - скелет в пижаме. Ты с первого захода не нашёл его, потому что с ним как раз очередной удар случился…
Кирилл откинулся назад, подставив усталое лицо средиземноморскому солнцу. Ветер трепал его влажные от пота русые волосы, шевелил углы расстёгнутого ворота рубашки, нежно гладил щёки. Алексей не торопил брата, понимая, что тот всё равно поделится радостью. Так оно и вышло.
- Это оперативную игру придумал Артур Тураев. Помнишь, который бандитов на яхте в Питере шлёпнул и отсидел потом?
- Да как же не помнить!
Алексей уже позабыл про Клэр и связанные с нею приятные фантазии. Он мысленно вернулся в Москву, к их делам, связанным с пропавшим "досье Вороновича". Пока следов компромата нащупать не удалось, но это не успокаивало, а только нервировало обоих братьев.
- Тураев, Тураев… Это вообще очень интересная личность. Кстати, пятого января я к нему ребят посылал. Вернее, было так - они в Дорохово зря прокатились, где он в общаге комнату снимает. После УДО на заправке второй год работает. Соседи сказали, мол, к матери в Москву на неделю как минимум уехал. Мои орлы развернулись - и к Норе Мансуровне, вдове Альберта Говешева. При отчиме-то Артур старался маму не навещать. А тут, гляжу, решил проведать старушку…
- Старушку! - хмыкнул Кирилл. - Да она моложе сына выглядит!
- Сдала после смерти Альберта, сдала!.. Значит, Тураев? Он моим людям сказал, что Райникова видел четвёртого вечером. Тот совершенно случайно завернул - заправиться. Но дискету передать - да что вы! Кто я и кто он! Да, дружили, так потом тринадцать лет не виделись. И вообще Тураев - человек по натуре не отходчивый. Давнюю обиду простить не в силах. Короче, Райников уже тогда под нашим наблюдением был, и в тот день с несколькими знакомыми встречался. Теоретически в любом доме мог оставить диск. Но если на графике появляется вторая точка, надо приглядеться. Получается, что Бушуев, о котором до сих пор ни слуху ни духу, обязан Тураеву, и обязан крепко. Вероятность, что "слив" именно у него, многократно возрастает. Вот ведь железный мужик - ни один мускул не дрогнул, когда к нему на другой же день пришли! Сидел, говорят, за ноутбуком, увлечённо работал, прямо оторваться не мог. А вдруг у него тогда досье там стояло? Парням бы заглянуть, так ведь не факт, чтобы сразу разберёшься! Тексты, таблицы, снимки мало ли к чему относятся… Не буду на моих орлов грешить - они тоже не боги. - Алексей вдруг порывисто обнял брата и расцеловал в обе щёки: - Ах ты, пострелёнок! Какую гору свернул! Теперь хоть знаю, кого в разработку брать, а то голова кругом. Наверное, диск он до сих пор у себя держит. Только вряд ли в общаге… Ничтяк, разгрызём этот орешек и вытащим ядрышко. Ты чего выпить хочешь? - Алексей вспомнил, что ещё не угостил брата. - Давай вина доброго!
- Да какого вина, Лёха? Работать надо! Мне бы чего полегче. Сока свежего, к примеру, или коктейля лёгкого. - Кирилл чиркнул зажигалкой, жадно втянул мятный дым и выпустил из угла рта тонкую струйку. - Некогда напиваться сейчас - давай на потом отодвинем.
- Так мы же во Франции - жалко возможности упускать! - запротестовал Алексей. - Что там, в Москве, горит? Денёк-другой погодить нельзя?
- Похоже, что горит. Давай-ка я тебе по-быстрому доложу, а после вместе решим, что делать. Одно могу сказать - я здесь не задержусь, иначе Князь Серебряный может захапать досье самолично. И вряд ли потом захочет отдать его нам. Скажет, что сгорело, пропало; одним словом, у него ничего нет. Он же сейчас один там, и в руках все нити держит… Как здесь насчёт "жуков"?
Кирилл осмотрелся. Их столик стоял на мраморной площадке под тентом, а вокруг никого не было. Полосатая ткань хлопала над их головами от напора морского ветра, и казалось, что площадка тоже плывёт по волнам. Из садов, окружающих виллы, дурманяще пахло цветами, зеленью, пряностями. И пронзительно орали чайки.
- Здесь всё просматривается, - покусывая дужку солнцезащитных очков, успокоил Алексей. - А микрофоны… Кто их знает? Чужая страна - потёмки. Но от Аргента тут вряд ли кто работает - мои секьюрити следят.