- Карелли хочет, чтобы я снялась еще в одном фильме в Испании, - сказала она, словно себе самой. - Я думаю, мне стоит принять его предложение и немножко отдохнуть от Эрла. - Ее фиолетовые глаза некоторое время изучали мое лицо. - Ты когда-нибудь бывал в Испании, Рик?
- Никогда.
- Тебе надо как-нибудь туда съездить, - промурлыкала она. - Ты ее полюбишь. Особенно осенью, когда опадают все листья и тебя ждет Клаудиа Дин.
- Это, должно быть, чудесная страна, - согласился я. - Можно я пойду соберу сумку?
- Было бы здорово, - сказала она с тоской в голосе, - если бы Эрл решил поехать с тобой в Биг-Сур. Ты бы его легонечко подтолкнул, когда, допустим, он бы стоял на краю высокого утеса, и мы могли бы поехать в Испанию вместе!
Когда мы добрались до дома в Бель-Эре, Клаудиа открыла входную дверь своим ключом и прошла в зал. Я закрыл за собой дверь и увидел ее застывшее лицо.
- Проходи в гостиную, - тихо сказала она. - Я иду в свою комнату. У меня нет никакого желания видеть торжествующее выражение лица этой суки Маннинг, когда вы будете вместе выходить к машине.
Она повернулась и быстро взбежала по лестнице. Я прошел в гостиную и обнаружил, что она пуста, если не считать Мэри Рочестер. Если сравнивать ее с Клаудией, то может показаться просто невероятным, что они сестры. У Клаудии было все, что может сразить наповал мужчину, и она знала, как этим пользоваться. У Мэри не было ничего, что может взволновать мужчину, да ее это, пожалуй, и не интересовало. Она была лет на пять или шесть старше своей знаменитой сестры; высокая худая женщина с вытянутым лицом и зачесанными назад жиденькими коричневыми волосами с проблесками седины.
- Мистер Рэймонд плохо себя чувствует, поэтому он пошел спать, - холодно сообщила она мне. - Насколько я понимаю, мисс Маннинг скоро будет внизу, мистер Холман.
- Спасибо, - вежливо сказал я.
- Если вы не против, я продолжу вязать. - Она взяла спицы и шерсть. - Я знаю, что это старомодно, но поверьте - это хорошая терапия.
- Охотно верю, - согласился я. Спицы двигались секунд десять, потом резко остановились.
- Надеюсь, вы мне простите, что я вам об этом напоминаю, мистер Холман, но "Санктуари" - это не психушка, как вы говорили!
- Извините.
- Я знаю, что вы не это имели в виду. - Ее голос дрожал. - Но если бы вы только видели, какую замечательную работу они там проводят! Даниэла твердо верит в гещтальтпсихологию. Вы, наверное, все об этом знаете?
- Боюсь, что нет.
- Ну, как я это понимаю, фрейдисты, да и все прочие, считают, что все происходит в детстве. Знаете, травмы и прочие гадкие вещи. - У нее даже голос потеплел, как только она заговорила на свою любимую тему. - Но в гештальтпсихологии вы имеете дело со всей личностью, такой, какая она есть теперь, - вы понимаете, о чем я говорю? Групповая терапия ломает все искусственные барьеры, созданные обществом, и поэтому люди наконец могут видеть самих себя такими, какие они есть на самом деле, а также осознавать, чего они действительно хотят от жизни. Для меня это стало настоящим чудом, я могу вам все рассказать!
- Очень рад, - заметил я, а про себя выругался. Ее светло-карие глаза заблестели неподдельным энтузиазмом.
- Честное слово, я думаю, что Даниэла - это какая-то святая, только работает по-другому, хотя и параллельно с церковью. Вот почему я была так уверена, что она могла бы помочь бедной Чарити со всеми ее проблемами.
- Понимаю, - произнес я с полным безразличием.
- Когда Эрл позвонил мне по междугородному и сообщил, что Чарити у него, я была так рада, как никогда в жизни! Три месяца от нее не было ни слова! - Она яростно замотала головой. - Я чуть с ума не сошла. Я убеждена, что только Даниэла своим милосердием спасла мое душевное здоровье. А когда я услышала, что Чарити жива и здорова, - пусть даже попала в плохую компанию! - у меня снова появился шанс!
- Представляю себе, - буркнул я. Спицы снова стали громче позвякивать, а я не мог понять, какого черта Сара Маннинг так долго копается.
- Конечно, когда Эрл сообщил мне, что Чарити здесь, я настояла на том, чтобы немедленно прервать свои занятия. При обычных обстоятельствах я бы сочла его право на три недели с ней неприкосновенным, но после того, что случилось, это было только право матери - быть рядом с вновь обретенной дочерью. Этот ужасный молодой человек Джонни Легарто! - Ее аж всю передернуло. - Не передать, какое облегчение я почувствовала, когда он решил уехать.
- Право матери? Вы знаете мать Чарити?
- Это у вас такая шутка, мистер Холман? - Ее голос, словно кислотой, капнул мне на нервы. - Я и есть мать Чарити!
Я вытаращил глаза:
- Но я думал, что вы сестра Клаудии.
- К сожалению, это правда. - На ее вытянутом лице промелькнула ледяная улыбка. - Это было единственное, что нам в свое время все-таки удалось скрыть от газет! После развода я вернула себе девичью фамилию - Рочестер. Наверное, это и сбило вас с толку, мистер Холман?
- Еще как, - грубо ответил я. Она наклонила ко мне голову и, сдерживая волнение, понизила голос до шепота:
- На вашем месте, мистер Холмам, я бы не стала принимать это предполагаемое похищение всерьез. Это все входит в какой-то безумный план, который изобрел Эрл, чтобы насовсем отобрать у меня дочь. Но я полностью доверяю Даниэле. Она не допустит, чтобы с моей девочкой что-нибудь случилось. - Она мрачно усмехнулась, и внезапный резкий звук ее голоса царапнул мне нервы. - И, кроме того, я приняла меры, чтобы гнусный план Эрла не сработал!
- Меры? Какие меры?
В следующее мгновение через открытую дверь донеслись звуки шагов. Проклятое совпадение! Мэри Рочестер приложила палец к губам, схватила свое вязанье, и спицы снова начали громко звякать. На пороге появилась Сара Маннинг с чемоданом.
- Извините, что заставила вас ждать, мистер Холман, - задыхаясь, проговорила она. - Я просто не могла найти ничего из того, что хотела.
- О'кей, - сказал я. - По-моему, нам пора. - Я кивнул мрачной женщине на кушетке:
- Спокойной ночи, мисс Рочестер.
- Спокойной ночи, мистер Холман. - Спицы по-прежнему выстукивали бодрое стаккато. - Приятной вам поездки.
- До свидания, Мэри, - сказала Сара Маннинг. - Не волнуйся. Я уверена, что все будет хорошо.
- Я тоже, дорогая, - как-то слишком уж благодушно отозвалась первая миссис Рэймонд. - Я тоже!
Глава 4
Петляя по лесу из мамонтовых деревьев, дорога круто поднималась вверх. Потом вдруг лес кончился, и мне показалось, что машина несется прямо в пропасть. Дорога, зажатая между скалами и обрывом, исчезла за поворотом. Я резко затормозил.
- Вы нарочно сделали это? - холодно спросила Сара Маннинг, когда ее отбросило назад на сиденье.
- Это все-таки лучше, чем если бы мы оба взлетели над утесом, - резонно ответил я.
- Я была так уверена, что мы наконец-то нашли правильную дорогу, - ругалась она. - Может, мы опять слишком рано повернули?
- Мы уже полчаса болтаемся взад-вперед по этим дорогам, - сказал я. - Вы уверены, что знаете, где находится этот проклятый домик?
- Я же говорила вам, что видела его только при дневном свете. - Она громко зевнула. - Который час?
- Около двух.
- У меня чувство, будто я не спала уже целую неделю! - пожаловалась она, изгибаясь на сиденье. - Хотите попытаться еще раз!
- Будто у меня есть выбор, - проворчал я. - Но если и на этот раз ничего не получится, то я возвращаюсь назад в Лос-Анджелес, и к черту Эрла Рэймонда с его дочерью!
- Согласна! - Она откинулась назад на сиденье. - Но не забудьте и дорогую Клаудию Дин. Ее тоже к черту!
Я осторожно выруливал назад и вперед: наконец мне удалось развернуться, и я вновь повел машину по той же дороге, пока мы не добрались до развилки, где свернули в прошлый раз.
- Куда теперь? - спросил я.
- Направо, потом еще раз направо, - вяло посоветовала она.
Я послушно повернул, и через пять минут стало казаться, что мы делаем те же самые круги в том же самом лесу между мамонтовыми деревьями. Потом дорога вдруг нырнула вниз, и через несколько секунд машина напоролась на водопроводную трубу.
- Вот он! - Она крепко схватила меня за руку. - Я помню этот ужасный бугор! Я пожал плечами:
- Если бы вы вспомнили до того, как мы на него наехали. А так - что толку?
- Прямо на вершине холма есть поворот налево, - сказала она. - Домик через четверть мили по той дороге.
На этот раз она была права. Через несколько минут я остановил машину, темный силуэт домика четко обозначался в свете фар. После того как я заглушил мотор, наступила полная тишина. В ночном воздухе остро пахло эвкалиптом.
- Не похоже, чтобы кто-нибудь был дома. - Голос Сары Маннинг звучал нервно.
- Если они дома, то спят, - сказал я. - Только такие чокнутые, как мы, шатаются где попало в третьем часу ночи. Но все равно пойдем посмотрим.
- У вас есть фонарик, мистер Холман?
- Должен быть. - Я пошарил под приборной доской и нашел фонарик. - Слушай, а не пора ли тебе начать называть меня Риком?
- Полагаю, пора, - нехотя согласилась она. - Только не считай это своего рода неприличным предложением.
- Ну, Сара, - сказал я обиженным голосом. - Ты хочешь, чтобы я совершенно выкинул из головы твой светлый образ в темной прозрачной накидке?
- По-моему, - процедила она сквозь зубы, - нам надо пойти и посмотреть, дома ли Дэнни Малоун!
Я постучал кулаком в дверь домика, и со второго раза она со скрипом открылась. Луч фонарика пробежал по стенам, по трем собранным раскладушкам в дальнем углу единственной комнаты и по деревянному столу, на котором стояла керосиновая лампа.
- Нет никакого Дэнни Малоуна, - подвел я итоги осмотра. - Ни похитителей, ни жертвы похищения. Сара прислонилась к косяку двери.
- Что мы теперь будем делать?
- Останемся здесь до утра, - уверенно сказал я, - что же еще?
- Пожалуй, ты прав. Принесешь мою сумку из машины, Рик?
- Конечно.
Я подошел к керосиновой лампе и обнаружил, что она почти полная. Я зажег фитиль, и теплый мягкий свет высветил грубый интерьер домика. Затем я вернулся к машине и взял из багажника обе сумки. Когда я снова вошел в домик, Сара выглядела уже немного бодрее.
- Я тут уже все осмотрела, - доложила она. - Там, сзади, - баня, а вот за этой дверью - что-то вроде кухни. Мы утром не помрем с голоду, потому что Дэнни оставил много всяких припасов. И в том числе, - она торжествующе вытащила руку из-за спины, - вот это!
- Этот Дэнни Малоун - настоящий ирландский гений! - с восхищением произнес я, увидев у нее в руке полную бутылку шотландского виски.
Нашлись и стаканы. Я наполнил оба стакана и подошел к ней - она стояла у камина.
- Думаю, Дэнни не обидится, если мы зажжем огонь, ведь он так заботливо все приготовил, - сказала она.
- Дэнни - заботливый хозяин, - уважительно заметил я. - Подержи-ка минутку мой стакан.
Пришлось истратить, наверное, дюжину спичек, но наконец камин разгорелся. Через десять минут мы согрелись и внутри и снаружи, и окружающий мир сразу стал гораздо уютнее.
Сара от удовольствия вытянула руки вверх.
- Еще немножко выпить, и мне хватит.
- Мне тоже, - сказал я, забирая пустые стаканы. Когда я вернулся с полными стаканами, Сара стояла возле раскладушек с недоуменным выражением лица.
- Не понимаю, - сказала она. - Кроватей нет, только эти дурацкие брезентовые раскладушки! Да еще и брезент такой грязный! И рваный, и вообще смешной!
- Есть еще заднее сиденье машины и коврик перед камином, - предложил я. - Выбор за тобой.
Она взяла у меня стакан и пошла назад к камину.
- Если бы я не знала наверняка, я бы могла поклясться, что ты это все специально подстроил, Рик Холман, - задумчиво проговорила она.
- Ты о чем? - безразлично спросил я. Она помахала свободной рукой:
- Отдельные раскладушки... Одна в одном конце домика, другая - в другом: никаких проблем! Но ты же, черт побери, хорошо знаешь, что я слишком напугана, чтобы спать одной, когда вокруг шатается неизвестно кто. Так что у меня не такой уж большой выбор, правда? Или я лягу с тобой на заднем сиденье машины, или растянусь возле тебя перед камином!
- Мне бы хотелось сказать, что при любых обстоятельствах я буду вести себя как джентльмен, но ты же знаешь, что это только шутка.
С напряженным, вопрошающим выражением в серых глазах она повернулась ко мне:
- Поклянись, что ответишь правду на мой вопрос, Рик?
- Клянусь, что отвечу или правду, или вообще ничего, - осторожно сказал я.
- Вы с Клаудией занимались любовью сегодня вечером у тебя дома?
- Нет.
- Она даже не пыталась?
- Конечно пыталась.
- А ты сопротивлялся? - В ее голосе послышались недоверчивые нотки.
- Не совсем, - признался я. - Скорее, этот звонок в дверь все спас.
- Спасибо за честность, Рик. - Она улыбнулась с неподдельной теплотой. - Тогда совсем другое дело.
Я не был настолько глуп, чтобы спрашивать, почему это совсем другое дело. Женская логика - это вещь в себе.
Она села на коврик перед камином, обхватив свой стакан обеими руками. Я сел рядом.
- Сумасшедший мир, - тихо сказала она. - Около двенадцати часов назад ты был просто какой-то псих по фамилии Холман на другом конце провода, а теперь - полюбуйтесь-ка на нас!
- Разговор о психах, - сказал я, - напоминает мне о Мэри Рочестер.
- Давай не будем говорить о ней, да и обо всех остальных. - Она зябко передернула плечами. - Хотя бы сегодня ночью я хотела бы забыть даже о самом существовании всего внешнего мира.
Я щелкнул пальцами:
- Да будет так! Только мы вдвоем. Она засмеялась:
- Спасибо за то, что ты применил свои магические дарования, Рик. Ты заметил, как сейчас здесь стало?
- Как в духовке, - согласился я. С задумчивым выражением лица она отпила немного виски.
- По-моему, с этим надо что-то делать.
- Ты первая, - сказал я. - Женщина, стоящая обнаженной перед мужчиной, который все еще одет, смотрится совсем даже неплохо. Но мужчина, стоящий обнаженным перед женщиной, которая все еще одета, выглядит чертовски глупо.
Засмеявшись, она встала и пошла через комнату. Керосиновая лампа потухла, я ждал, и тишина становилась все более напряженной. Потом внезапно она вернулась и остановилась передо мной. Она быстро провела руками по своим длинным белым волосам, освобождая их от прически, и они рассыпались у нее по плечам. Пламя отбрасывало мерцающие блики на ее блестящее тело, когда она стояла не двигаясь и смотрела на меня сверху вниз. Ее груди были чуть-чуть более полными, чем мне казалось раньше. Мой взгляд скользнул вниз вдоль ее тела, и ее непристойный комментарий подоспел как раз вовремя:
- Предмет личной гордости. - Она снова тихонько засмеялась. - Я имею в виду.., ну.., теперь ты сам видишь, что я натуральная блондинка!
Она отдалась мне со страстью, и наш взаимный экстаз достойно увенчал ее.
Прошло много времени, огонь почти догорел, она спала у меня на руках. Где-то в ночи ухала сова, и это был самый одинокий и самый таинственный звук в мире.
Замерзнув, мы проснулись около восьми утра. Сара быстро встала и оделась.
- Я зажгу горелку на кухне, - сказала она. - А ты принеси воды из бани.
- А где ведро?
- Там же, в бане, - быстро ответила она. - Я его еще ночью обнаружила.
Было по-прежнему холодно, когда я шагнул из домика наружу, но уже поднималось солнце, и все чудесно пахло свежестью и чистотой. Или, может быть, это только так казалось после любовной эйфории? Так или иначе, но под всем этим я мог бы подписаться: "Одобряю. Холман".
Баня была примитивно проста. Там имелись резервуар для воды и древний эмалированный тазик, стоявшие рядом на шатком столике. В поисках более жизненно важных мест общего пользования я прошел еще ярдов десять по узкой тропинке, и точно - там стоял простой и грубый деревенский туалет. Но там было и еще кое-что. Справа привольно раскинулся большой куст, и из него торчала голая грязная нога. Тело лежало лицом вниз, хлопчатобумажное платье было разорвано. Я подумал, не дочь ли это Эрла Рэймонда, но эта мысль меня почему-то не взволновала. Наверное, я сразу не поверил в нее. Я осторожно перевернул тело и увидел лицо, обросшее густой бородой. В широко раскрытых глазах застыл ужас, а в центре лба зияла дырка с корочкой запекшейся крови. Я вернул тело в первоначальное положение, лицом вниз под кустом. Оно было уже окоченевшим, и я с достаточной долей вероятности предположил, что этот человек, должно быть, умер около двенадцати часов назад. Значит, он уже лежал мертвый под кустом, когда мы подъехали к домику. От этой мысли моя утренняя эйфория мгновенно улетучилась.
- Что-то долго, - сказала Сара, когда я принес ведро воды на кухню.
- Наслаждался красотой природы, - сообщил я ей. - Я даже умыл лицо и руки.
- Могу предложить тебе яичницу с беконом по-деревенски.
- Нет, спасибо, только кофе. Я не голоден. Ее брови слегка приподнялись.
- Я удивлена, мистер Холман. Ты же должен чем-то восполнить всю ту энергию, которую истратил прошедшей ночью?
- Всего один взгляд на тебя, и мои батареи мгновенно подзаряжаются, - соврал я. Она вздрогнула:
- Пожалуйста, не раньше, чем я поем! Я зажег сигарету и, допивая вторую чашку кофе, наблюдал за тем, как Сара методично расплавляется с яичницей. "Сейчас она в любой момент может опять начать мурлыкать, - мрачно подумал я, - придется, наверное, стукнуть ее по носу".
- Клаудиа говорила мне вчера вечером, что у Чарити был дружок-хиппи, - сказал я как бы между прочим. - Джонни Легарто, кажется?
- А-а, этот чудак!
- Который носил рваное хлопчатобумажное платье и нитку бус. Она кивнула:
- Я же сказала, чудак!
- Как ты думаешь, может, он какой-нибудь трансвестит - достигает полового удовлетворения, переодеваясь в женскую одежду? - предположил я.
- Нет, это просто часть обряда хиппи. Видимый протест против условностей мещанского мира. - Она положила вилку на пустую тарелку. - А с чего это вдруг такой интерес к Джонни Легарто, Рик?
- Может быть, если мы найдем его, то обнаружим и Чарити?
- Дом в Бель-Эре показался ему слишком мещанским, и, насколько я догадываюсь, он посчитал, что Чарити тоже постепенно становилась обычной мещанкой под влиянием дома и отца. Вот почему он тихо смылся однажды ночью.
- А ты не знаешь, почему Чарити внезапно отважилась все-таки явиться на свое ежегодное свидание с отцом?
- Трудно сказать. Она странный ребенок. Может быть, она решила, что ей требуется помощь, а отец мог бы поспособствовать ей лучше всех?
- Глупо искать помощи у целого букета заядлых лжецов, - подумав, сказал я.
- У кого, например?
- У отца, матери, у Клаудии, у тебя.
- Почему ты думаешь, что я заядлая лгунья?
- Потому что ты мне очень много лгала. И другие - тоже.
Ее серые глаза стали холодными как лед.
- Мне это не нравится, Рик Холман!
- Есть у меня дурная привычка задевать за живое, - пожал я плечами. - Если ты кончила есть, хочу спросить: где ты предлагаешь искать Дэнни Малоуна?
- Я знаю только одно место, где его можно искать, и это явно не здесь. Если ты такой умный, подумай.