- В принципе, - продолжил Бонифацкий, - вместо одних фетишей можно запросто выдумать другие. - Он прервался и щелкнул пальцами проплывавшему мимо официанту. - Будьте любезны… Водочки нам принесите.
Официант кивнул.
- Только нормальной, - уточнил Бонифацкий, вторично щелкнув пальцами. - А то, если у меня, дружок, утром голова разболится…
Официант, удаляясь, снова кивнул. Бонифацкий вернулся к собеседнице:
- Ты хоть сто долларов плати за бутылку, а гарантий, что не хлебнешь древесного спирта, почти что никаких… Если бояться не будут… - рассудительно добавил Бонифацкий.
- Давай выпьем, - предложил он, скептически покосившись на графин с водкой, немедленно доставленный официантом. Они, чокнувшись, осушили рюмки.
- Вот тоже глупость, - задумчиво обронил Бонифацкий, проводив глазами зеленую маслину, исчезнувшую во рту собеседницы. - Ну глупость, и все. Ну скажи, пожалуйста, положа руку на сердце, идет эта гадость новомодная в сравнение с нашими нежинскими огурчиками? Идет, а?..
- Нет, - согласилась Мила, аккуратно выплевывая косточку, - ни в какое не идет… Хотя о вкусах не спорят…
- Веяние времени. Фетиши. Другого рода, но из той же команды. Для дураков. - Боник потянулся за севрюгой. - А вот осетровые, напротив, вечная ценность. Вроде живописи.
- Знаешь, - продолжал Бонифацкий, - как-то в общежитии, при Горбачеве уже, попался нам на крючок паренек… Был какой-то там очередной общегородской рейд, вот он и влип.
- Как влип? - заинтересовалась Мила.
- Обнаружили у него под койкой целый склад пустых бутылок из-под спиртного…
- Ну и что?
- Как что?! 1986-й год. ВСЯ СТРАНА ЗА ТРЕЗВОСТЬ СРАЖАЕТСЯ, а отдельные элементы без водки дня прожить не могут? Ничего себе, ну и что! Значит, - с воодушевлением заговорил Бонифацкий, - парень, выходит, чужое место занимал? Правильно? Правильно. Закатили ему строгий выговор, для разминки.
- Может, он пустые бутылки подбирал? Из бедности? - предположила Мила, на минуту представив себя адвокатом несчастного студента.
- Вот и он, помнится, в ту же степь клонил, - злорадно ощерился Бонифацкий. - И ошибся. Лучше б косил под алкоголика. А так - что вышло? Позорил облик советского студента. Понимаешь? Это что же получается - наш советский студент по мусоркам шастает? А, не дай Бог, какой зловредный корреспондент фото шлепнет? Да в "Нью-Йорк Таймс"? Тут уже антисоветчиной попахивает. Причем по полной программе.
Мила невольно поежилась.
- Перестань, Вацлав. Ты такую картину набросал, что у меня чуть аппетит не испортился. Честное слово.
- Главное, - задумчиво произнес Бонифацкий, делая знак Миле, что собирается поставить точку на этой теме. - Главное, такую систему завернуть, чтобы всегда, при любых раскладах, можно было кого угодно, на выбор, выдернуть за ухо и наказать, как следует. За портрет Челентано, или не дай Бог, фотографию рок группы "Кисс", за морально-бытовое разложение, за слишком длинные волосы, или чересчур короткие, за проживание не по месту прописки или неуплату налогов. Это дело двенадцатое, за что. Смысл в том, чтобы все знали - моя морда тоже в пуху. Тогда все будут тихо сидеть и не варнякать лишнего. И вращай всеми, как варениками в тарелке…
- Противная картина, - коротко резюмировала Мила.
- Противная, - довольно кивнул Бонифацкий, - зато перспективная.
* * *
К одиннадцати Боник здорово захмелел. Беседа перетекла в совершенно иное русло. Заговорили о личном.
- Не сложилось как-то, - грустно призналась Мила, когда Бонифацкий аккуратно коснулся темы "такая красивая женщина - и одна-одинешенька".
Мила старалась пить поменьше, но вино делало свое дело. Впрочем, ей это обстоятельство было даже на руку. Язык развязывался сам собой и вранье выходило естественней. Да и обстановка была - что надо.
- Не сложилось… Три года прожили. Можно сказать, душа в душу, хотя, конечно, бывало разное… Первые два года пришлось квартиры снимать. И он и я - оба иногородние, так что…
- Чужое - всегда чужое. Там квартирной хозяйке не понравились… Там сделали ремонт, и нас сразу вышвырнули…
- Почему?
- Потому, что с хорошим ремонтом можно сдать вдвое дороже кому-то еще… Ничего личного, как американцы выражаются. - Спасибо моему СП, ссудили мне деньги. Достаточно крупную сумму, чтобы мы смогли купить квартиру. Я поэтому за работу руками и ногами держусь.
- Но вы все равно развелись?
- Да… Знаешь, пока боролись за выживание - было даже легче. А когда появилось свое гнездышко…
- А дети?..
Мила отрицательно покачала головой:
- Наверное, если бы у нас с Юрой был ребенок - мы бы удержались вместе… но…
Боник помалкивал, поглядывая на женщину слегка увлажнившимися глазами доброго старого друга.
- Юра потерял работу. Ты же знаешь, сейчас это просто. Раз - и ты на улице. Он работал ведущим инженером в крупном проектном институте. Был на хорошем счету, подавал надежды, и все такое. Мечтал, что года через три пробьется в ГИПы.
- Куда?
- Станет главным инженером проекта. Они проектировали крупные энергетические станции по всему Союзу. Когда Союз распался, надобность в толпах проектантов отпала. Юрка попал под сокращение, как тысячи других инженеров. Ну вот… Попробовал где-то пристроиться. По специальности не вышло. Пошел на базар. Торговал с лотка. Не сложилось. Знаешь, не все ведь могут торговать…
- Да, конечно, - согласился Бонифацкий. - Я знаю…
- Попытал счастья в охранной фирме. Два месяца отработал охранником-кассиром - выгнали. В общем он сам виноват, хотя… - Мила махнула рукой, - потом как-нибудь расскажу… Я бы могла выкрутиться колесом и пристроить его к себе в СП, водителем, скажем, так у него не было прав. Зачем советскому инженеру права?
- Да уж, - хмыкнул Вацлав, подливая ообоим, - автомобиль не роскошь, а средство передвижения, как же…
Мила вымученно улыбнулась.
- В СП машины новые, поцарапаешь - не расплатишься. Уж не знаю, что мне надо было своему шефу сделать, чтобы он ученика за руль джипа посадил.
Боник скептически скривился.
- Многим фирмам требуются водители с собственным автомобилем, только вот откуда свой автомобиль взять?..
- У… - протестующе замахал руками Бонифацкий, - не дай Бог. Сейчас все шибко грамотные. Наймешься с кровным "фордом-опелем" директора с бухгалтером катать, а потом заставят перевозить кирпичи с досками.
Боник поднял бокал. Посмотрел на Милу сквозь стекло. Они чекнулись. Мила подумала, что глаза у Вацлава прямо таки светятся в окружении исключительно дружелюбных морщинок.
"Ну, что же. Очень похоже, что я знаю, где проведу сегодняшнюю ночь".
- Пошел в заправщики, - продолжила она. - Потом в курьеры… Зарплата везде копеечная, а от тебя ждут, чтобы горы сдвигал. Не нравится - пошел вон. А куда идти - если и так, за бортом… Ну, - вздохнула Мила, - и пошло поехало.
- Депрессия, - подсказал Боник сочувственно.
- Еще какая. Понимаешь, он ершистым был. Не наглым, не бездельником, не белоручкой. Но… не знаю, как это объяснить?..
Боник молча смотрел на Милу. Очень внимательно.
- Понимаешь? Кто-то может подставлять одну щеку за другой, под оплеухи начальству, кому-то лучше в каменоломню… Я его не осуждала. Никто не виноват, что так вышло. Одна барышня станет вращать задницей в рекламе гигиенических прокладок, другой проще удавиться. Мы разные, вот и все. Разве не так?
- Так, - согласился Бонифацкий. - Именно так мир и устроен.
- Хотя я, конечно, злилась понемногу. Не обзывала его Альфонсом, но бесилась, правда. Он все потихоньку перевесил на меня. Кому понравится?..
- Никому, - эхом отозвался Бонифацкий.
- Закончил мой Юрочка в чернорабочих. Как ты сам понимаешь, диплом о высшем техническом образовании в вымешивании цементного раствора лопатой или разгрузке поддонов с кирпичом - подспорье сомнительное. Ну и пить начал, как же без этого?..
- Я неплохо зарабатывала, - продолжала Мила. - В принципе, прокормила бы и его, и ребенка, только вот здорово сомневалась, что мое пузо вызовет у шефа энтузиазм. Понимаешь?
- Конечно, - кивнул Бонифацкий, накрыв женскую ладошку собственной. - Конечно, лапочка, я все понимаю.
Мила улыбнулась ему сквозь слезы. Ей самой стало очень жаль. В принципе, выдуманная ею женская судьба от ее личной если и отличалась, то разве что в деталях. Общее направление казалось болезненно одинаковым. Мила даже всхлипнула.
- Я подумала крепко, и не решилась проверять директора СП на отношение к декретным… - Тем более, - слова как бы начали даваться Миле с трудом, - тем более, Юрий пил все больше и больше. А когда я замуж выходила, он и в рот не брал…
"Одно к одному, - размышлял Бонифацкий. - Такая женщина прямо в руки упала. Будто чудесное созревшее яблочко".
Как авантюрист по природе, Вацлав Бонифацкий верил в силу везения и абсолютно искренне полагал, что если уж ступил на белую полосу - то затем все идет как по маслу, причем приятные события следуют одно за другим и удивительно ладно складываются воедино. Все равно, что картинки из цветного пазла. Впрочем, в существовании черных полос он тоже нисколько не сомневался.
- Дальше больше, - заговорила Мила, торопясь наконец закончить, - Где водка, там и драка. Роль боксерской груши не для меня. В общем, я его вышвырнула на улицу и поменяла замки. Все.
Мила повела пальцем по воздуху, как бы подводя черту подо всем этим.
- А он? - не удержался и спросил Бонифацкий. - А он как?
- А что он? Квартира была оформлена на меня, так что…
Боник почесал затылок.
- И потом, я всегда могла попросить ребят, которые у нас на фирме охранниками работали, чтобы они… - Мила запнулась, - чтобы они с Юрой поговорили. - Она пожала плечами. - Да они бы ему голову в два счета снесли. Юрий, думаю, это знал. Или догадывался, по крайней мере.
- И где он сейчас?
Мила пожала плечами:
- Подозреваю, в канаве… Мне стало не интересно…
Мила улыбнулась, смахнув ладонью слезинку, давая понять, что выговорилась и ей стало легче. И вообще, с грустными воспоминаниями пора заканчивать.
- Давай не будем об этом.
- Давай.
* * *
Бонифацкий тяжело и порывисто задышал. По тому, с какой силой его руки сжали ее талию, Мила поняла, что он вознесся на самый пик и вот-вот обрушится стремительным водопадом. Она громко застонала. Вацик ответил хрипом, сотрясаясь, как башня, вошедшая в опасный резонанс. Мила закричала, подстегнув партнера к развязке. Его ладони соскользнули с ее бедер и сомкнулись на груди. Вацик прильнул губами к лопаткам женщины, и оба, в изнеможении, повалились на скомканные простыни.
- О, Боже мой… - прошептал ей в затылок Бонифацкий.
Мила перевернулась на спину и потянулась всем телом. Она блаженно улыбалась, лежа с закрытыми глазами. Мужчина нежно провел рукой по ее утомленному телу. Заметил улыбку и зашептал в ухо:
- Я ведь о тебе столько лет мечтал…
Мила, не открывая глаз, легонько кивнула:
- Я знаю.
- Ты знаешь?
- Конечно. - Мила немного выгнулась, отвечая на прикосновения мужской руки. Ей было приятно, хотя она понимала, что сил больше нет у них обоих. За окнами светало.
- Конечно знала, - ласково прошептала она. Глаза ее оставались закрытыми, длинные ресницы касались щек. - Женщины всегда это чувствуют и редко когда ошибаются.
- Но ты никогда…
Мила повернулась на бочок. При этом руки Вацлава оказались на ее молочно-белом бедре, в сумеречном свете казавшемся восковым. Прижала пальчик к губам мужчины:
- Спи, родной.
"Я никогда не обращала внимания на тебя, ты ведь небыл моим боссом, - пронеслось в голове Милы, - разве не так? Вокруг были помоложе или повыше рангом, только и всего. Но похоже, я много потеряла…"
- Я много потеряла, - промурлыкала Мила вслух.
И это не было обманом. Вацлав поразил Милу, как давно никому не удавалось. Ресторан расслабил ее, вызванное к полуночи Вациком такси укачало, душ, принятый в особняке - освежил, что же до Вацлава… Тут она откровенно затруднялась подобрать слова. Он превзошел все ожидания. Заставил забыть об инструкциях Артема Поришайло, ценных указаниях полковника Украинского, о Вардюке с Любчиком, томящихся, как она надеялась, в машине где-то неподалеку, о бриллиантах Виктора Ледового и вообще, обо всем на свете. Вацик устроил нечто, заставившее ее подумать об игре многоопытного музыканта на любимом инструменте. Да, он именно играл женщиной, играл виртуозно, то доводя до взрыва, то отпуская передохнуть, не сбивался с такта и не фальшивил. Мила была далеко не наивной девушкой, но ей только и оставалось, что предаться ему, будто нимфе отдающейся фавну. Что она и сделала.
- Тебе было хорошо? - прошептал Бонифацкий из темноты.
- Я никогда ничего подобного не испытывала, - шепотом призналась она. Обняла голову Вацика и прижала к своей груди. Боник коснулся губами соска, лаская ладонями ее шелковую спину.
- Ты поедешь со мной?
- Да, милый, спи. Спи…
Боник затих. Дыхание его выровнялось, постепенно сделавшись глубоким и равномерным.
"Ох уж эти мужчины, - с улыбкой подумала Мила. Глаз она не открывала, - раз, два и спит… Хотя Вацлав свой сон честно заработал. Это ведь действительно было нечто. Кто бы мог подумать?.."
Мысли Милы Сергеевны вернулись к предложению, сделанному Бонифацким в короткий антракт - около часа назад, когда она в изнеможении отдыхала, потрясенная очередным фейерверком, а Вацлав нежно гладил ее волосы, ожидая, чтобы продолжить.
"Незнакомый Вацик…"
Так вот, в тот момент Вацлав пригласил Милу в круиз. Речь шла о путешествии по Средиземному морю, на теплоходе, в каюте класса люкс. Миле представились романтичные прогулки живописными улочками старинных приморских городов, обеды в лучших ресторанах, вечерние танцы под оркестр, лунная дорожка на морской глади и радость обладания друг другом.
"Каждую ночь", - обещал Бонифацкий.
- О да, - застонала она, потому что в тот миг его пальцы нащупали нечто, бывшее, без сомнения, краеугольным камнем ее эрогенных порядков. А может, и их штабом.
Больше о поездке не было сказано ни слова. До самого утра они безудержно любили друг друга. Потом Вацик заснул. Теперь он беззаботно спал. В доме сделалось тихо. Призрачный предрассветный туман пробивался сквозь опущенные шторы.
"А ведь было бы неплохо… - вполне серьезно подумала женщина. - …бесподобно было бы…"
Впрочем, как случается на каждом шагу и даже чаще, к утру Бонифацкий о своих предложениях вполне мог и позабыть. А возможно, и нет, потому что женское тепло под боком совсем не мелочь в далеком путешествии, тем более если женщина молода, умна и красива. Такую за сотню долларов на набережной не снимешь. Не говоря уж о том, что пара вызывает куда меньше подозрений, чем путешествующий налегке одинокий господин под полтинник с чемоданом, полным известно чего.
"В особенности, если учесть, - размышляла далее Мила Кларчук, - что делить ложе - это совсем не значит делить миллионы долларов, недавно ставших бесхозными".
"Ты ведь собрался смыться в одном из портов", - говорила себе Мила Сергеевна, убирая прядь волос со лба безмятежно спящего мужчины. Она полагала свою жизнь вне опасности, не тот уровень был у Вацика Бонифацкого. Просто, подозревала, что однажды в каюте проснется одна, или останется за ресторанным столиком в гордом одиночестве, где-нибудь на набережной Ла-Валлетты, Генуи или Дубровника, а Вацик попросту уйдет, как шпион, по-английски. Отправится воплощать следующие этапы плана, не предусматривающие присутствия Милы Сергеевны. В наличие определенного плана компании у Вацлава Бонифацкого Мила Кларчук нисколько не сомневалась. Не тот он был человек, чтобы соваться в воду, не зная броду. Раз ехал в круиз, значит, успел побеспокоиться о местечке, в котором камешки бандита Ледового обратятся кодированным валютным счетом со многими и многими нулями.
"И ты, Мила, останешься с носом!.."
"Это ты останешься с носом", - сказала Мила Сергеевна, бережно снимая голову Бонифацкого с груди. Голова показалась ей словно отлитой из бронзы. Вацик что-то забормотал и перевернулся на другой бок, потянув за собой одеяло.
"Вот-вот, - подумала Мила Сергеевна. - Так оно и будет…" Выждала десять минут, тихонечко слезла с кровати и на цыпочках отправилась в экспедицию по особняку. Коснулась штор, выглянула в окно. Улица внизу хранила безмолвие и была пустынна.
"Остается надеяться, что оба дебила все же где-то неподалеку…"
Вожделенный дипломат Виктора Ивановича Ледового нашелся поразительно легко. Обнаружился в кабинете второго этажа. Все складывалось настолько просто, что Мила даже слегка удивилась.
Она вернулась в ванную, бесшумная, как тень. Натянула платье на голое тело, не решившись в темноте разыскивать на полу трусики и лифчик. Еще шампуни с дезодорантами посыплются…
Из спальни доносилось тихое сопение, издаваемое Боником во сне.
"И снилась ему Мальта…" - подумала Мила, скользнув в плащ. Подобрала туфли, и прижимая к животу драгоценности, босиком заскользила к двери. Но едва женская ладошка легонько коснулась ручки замка, как гораздо более тяжелая мужская пятерня вынырнула из мрака и вцепилась в плечо Милы Клариковой. Мила закричала.
- Что, сука?! - зарычал на ухо голос, в котором Мила к ужасу опознала отвратительные лающие интонации Лени Витрякова, - что, давалка, не ожидала?! Сюрприз!!
Винтарь встряхнул ее как куклу. Милу охватил подавляющий, безраздельный паралич.
"Я пропала", - задохнулась она.
Витряков оттолкнул ее от себя, одновременно залепив оглушительную пощечину. Мила полетела в сторону, врезалась головой в вешалку и тяжело упала на пол.
Огнемет шагнул к ней и безжалостно ударил в спину. Корчась на паркете в море захлестнувшей поясницу боли, Мила Кларчук услышала, как Витряков громко пролаял сверху:
- Говорил я тебе, Вацик?! У этой членососки одно говно на уме! Не зря я остался! Чуяла моя срака. Ну теперь она приехала. Слышишь, сука?! Конец тебе!
Милу снова ударили и вокруг сомкнулась темнота.