– Я, с вашего позволения, ребята, пропущу. Боюсь, еще не совсем отошел от вчерашнего.
Севард присел на кровать, Энгалунд сел на стул, а сам Тид Морроу остался стоять у двери в ванную комнату.
– Ну и как там дела у вас в мэрии? – поинтересовался Севард, сделав большой глоток. – Побеждаете в войне или не очень?
Тид пожал плечами:
– Покусываем их потихонечку. Хотя насколько это беспокоит самого Раваля, точно пока не знаем.
– А знаешь, парень вроде Раваля... – философски заметил Севард, глядя в свой стакан. – В общем, когда имеешь дела с такими, не следует забывать, откуда они родом и как забрались наверх по своей маленькой лесенке. Два года отсидки многому его научили. Для начала достаточно сказать, что больше он никогда и ни на чем не попадался. Чем искренне гордится. А что? Имеет полное право. И не менее искренне хочет, чтобы все, все без исключения его деяния выглядели абсолютно законными. Совсем как наши самые знаменитые телезвезды. Например, Костелло и Адонис...
– Что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что сказал, Тид. Единственное, что хоть как-то может задеть этого мерзавца, – это открытое обвинение в мошенничестве. Все остальное для него не более чем комариные укусы, на которые он просто не обращает никакого внимания. Ему, как тебе, не сомневаюсь, известно, удалось даже купить себе членство в самом престижном гольф-клубе "Сандовал". Каждый год зимой он ездит в Майами, его дочери-близняшки учатся в шикарной частной школе... Сейчас уже все – и ты, и я, да и сам Раваль – прекрасно знают: единственное, что вы в состоянии сделать, – это слегка его подрезать. Как сорняк в огороде, который тут же отрастет снова. Вы можете отстранить его от формального участия в управлении городом или даже вынудить на какое-то время залечь на дно, но это мало что вам даст. Он все равно будет иметь свой жирный кусок по меньшей мере от пятидесяти других предприятий. Не говоря уж о практическом влиянии на все без исключения дела в городе. Ну а когда вы с Деннисоном либо устанете, либо пойдете на повышение, Раваль снова окажется в том же самом седле. Причем учти: мои слова продиктованы не откровенным цинизмом, а самым элементарным практицизмом. Поэтому с чего бы ему дергаться? Серьезно вы все равно его никогда и ничем не зацепите, Тид. Думаю, ты сам знаешь это.
– Так ты уверен, что ему совсем, абсолютно совсем не с чего дергаться?
– Абсолютно. Кроме, конечно, доказанного публичного обвинения в мошенничестве. У него ведь иллюзия собственной порядочности, Тид. Или хотя бы видимости собственной порядочности. И чтобы сохранить эту видимость, он, поверь мне, без малейших колебаний пойдет на любую непорядочность! Я долго, очень долго наблюдал за ним, Тид. Когда-то в нашем городе жил человек по имени Джеймс Белл. Он содержал кабак, в задней комнате которого стояли запрещенные игровые автоматы, а наверху был небольшой зал для азартных игр. Разумеется, все это нелегально. Так вот, однажды он пообещал репортеру из "Дерон таймс", что готов под присягой назвать имя одной "очень важной шишки", с которой ему приходится делиться незаконными доходами. Причем отнюдь не малыми! Вообще-то самому Лонни это мало чем навредило бы, поскольку эти грязные деньги проходили через слишком много других рук, прежде чем попадали к нему. Но дурная слава и сплетни поползли бы по городу в любом случае. А это было нашему уважаемому мистеру Равалю совсем ни к чему...
Так вот, как-то поздно вечером Джеймс сидел у себя на кухне со стаканом молока в руках, когда кто-то просунул через кухонную перегородку обрез и отстрелил ему голову. С одного раза.
Тид через силу улыбнулся:
– Полагаю, в целях предостережения?
– С тобой или Деннисоном он, конечно, не может себе позволить такого, но Лонни весьма и весьма изобретателен. Догадываешься, например, почему я, не раздумывая, примчался сюда ночью по чьему-то анонимному звонку?
– Нет. И почему же?
– У меня вдруг возникло странное чувство, будто люди Лонни специально подставили тебя. Приготовили что-нибудь гадкое по моральной части. Или что-то вроде того... Если бы это оказалось именно так, я собирался сделать все возможное, чтобы прикрыть тебя и сорвать их мерзопакостный план. Потому что будущее нашего славного города мне совсем не безразлично, а ты – правая рука Деннисона! И я очень, очень рад, что ошибся. Во всяком случае, на этот раз. Но все равно, Тид, будь поосторожнее, прошу тебя. Постарайся не давать им шанса извозить тебя в дерьме и тем самым "решить вопрос" с Деннисоном! Избегай даже вроде бы невинного штрафа за неверную парковку своей машины. Если это, конечно, вообще возможно. В местном полицейском участке полным-полно тех, кто, как только им представится удобный случай, с превеликим удовольствием будут избивать тебя до тех пор, пока ты публично не признаешься в том, что самолично поджег рейхстаг в Берлине! Или в чем-либо еще. Причем не важно в чем. Совершенно не важно!
– Благодарю... Я постараюсь быть очень осторожным, – задумчиво пообещал Тид.
На какой-то момент ему вдруг очень захотелось рассказать, что, собственно, с ним произошло, но он тут же преодолел это опасное желание. Ведь в том, что с ним случилось, Ричи Севарду его все равно не прикрыть. Более того, его объяснениям вряд ли поверит даже самый благожелательный полицейский во всем мире!
– Ладно, нам пора. Карл, – поставив пустой стакан на стол и поднимаясь с кровати, сказал Севард. – Спасибо за виски, Тид.
Тид подошел к нему:
– Слушай, Ричи, не окажешь мне одну маленькую услугу?
– С превеликим удовольствием, Тид. Какую?
– Совсем небольшую. Я, скорее всего, останусь здесь до утра, а потом поеду не в мэрию, а на назначенную мне встречу в городском суде. Будь другом, позвони утром Деннисону и предупреди его, что я буду на работе во второй половине дня, хорошо?
– Никаких проблем, Тид. Конечно же позвоню.
Выйдя на крыльцо, Тид молча смотрел, как они развернулись, выехали на шоссе и направились в сторону города. Когда их машина исчезла из вида, он, тяжело и прерывисто дыша, бессильно опустился на ступеньки, обхватив голову руками. Ведь Севард и его напарник задержались в пути и не приехали сюда намного раньше только благодаря чистой случайности. В каком-то смысле это можно счесть Божьей милостью! Может, ему также повезет и в дальнейшем? Что ж, надо надеяться. А что еще остается? Кстати, а что случилось с машиной Фелисии? Почему они ее отогнали отсюда? Может, специально для того, чтобы все выглядело так, будто она приехала сюда в его машине?
Ладно, прежде всего надо – как можно скорее – довести дело до конца. Его дело! Чтобы не искушать судьбу еще раз. Тид сел в машину, завел мотор и, не выключая света в доме, осторожно, полностью соблюдая все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения, поехал по направлению к городу. У его северной окраины свернул направо, проехал через пустырь со старой мельницей, мимо железнодорожной сортировочной станции и, потушив фары, остановился рядом со зловонной городской свалкой на пустынной задней улочке, на которой не было ни домов, ни каких-либо иных строений. Приблизительно в квартале отсюда проходила скоростная автодорога, но стоящие друг за другом высокие и ослепительно яркие рекламные щиты – например, красивая девушка с невероятно гигантскими грудями и многообещающей, на редкость соблазнительной улыбкой непрерывно наливала пенящееся пиво из запотевший ото льда бутылки в пузатый стеклянный бокал на изящной тонкой ножке – практически полностью закрывали ее от свалки, о наличии которой напоминали только порывы ветра, время от времени доносящие зловонный запах тлеющих отбросов.
На дальней стороне скоростной автодороги, на холме, высились шесть высоких радиомачт. Опоясывающие весь остов мачт красные лампочки горели постоянно, не мигая, зато шесть ярких ламп на самом верху – по одной на каждой мачте – вспыхивали и гасли в какой-то совершенно немыслимой последовательности. Рулевое колесо машины Тида стало липким от выступившего на его ладонях холодного пота, пока он сидел там, ожидая сам не зная чего...
Затем вдруг вспомнил об этой чертовой лампочке в багажнике, которая автоматически загоралась, как только крышка приподнималась вверх. Решив, что с этим надо сделать, Тид открыл капот и с помощью перочинного ножа отсоединил один из контактов аккумулятора. Тем самым проблема горящей лампочки багажника была решена – внутри его стало темно. Прежде всего он вынул оттуда сумочку и одежду Фелисии и быстро прошел за рекламные щиты... Когда на него падал свет сигнального прожектора аэропорта, расположенного на противоположном конце города, Тид почему-то пригибался и холодел от страха. Он разбросал в разные стороны изорванную в клочья одежду, высыпал на тлеющие места содержимое сумочки. Заметив упавшие чуть в стороне темные очки в массивной роговой оправе, тут же раздавил их на мелкие части каблуком ботинка. Когда луч прожектора случайно упал на знакомый красный бумажник, Тид поднял его, вынул оттуда тонкую пачку денег, как мог, затер на нем инициалы и отбросил его в сторону. Затем взял в руки парусиновые туфли на толстой подошве, отошел назад, нашел кусочек влажной земли, наклонился, сделал там два четких отпечатка и с силой отбросил туфли в сторону разбросанной одежды...
Тело Фелисии уже порядком окоченело и стало намного тяжелее, чем могло показаться на первый взгляд. Когда, дойдя до места, он попробовал мягко опустить тело на землю, оно с шумом выскользнуло из его снова вдруг вспотевших ладоней. Свет сигнального прожектора с далекого аэродрома на секунду задержался на белом лице мертвой женщины, и Тид понял, что никогда, никогда ее не забудет. Он сорвал с ее руки часы, но так и не смог заставить себя снять с застывших пальцев кольца и перстень. Затем нашел заржавевшую консервную банку, засунул туда деньги, часы и, широко размахнувшись, забросил как можно дальше в глубь свалки. Затем вытер мокрые руки о брюки и торопливо зашагал назад к машине, не забывая уклоняться от луча прожектора и яркого света рекламных щитов... Там, за собой, он оставил прекрасное загорелое тело той, кто, помимо всего прочего, великолепно умела заниматься любовью точно по намеченному плану, чьи глаза всегда подмечали все требуемые детали, а губы столько раз так страстно его целовали!
Тид снова подсоединил контакт к аккумулятору, сел за руль своей, теперь уже полностью исправной машины, завел мотор... Красивая девушка с гигантскими грудями самодовольно ухмылялась ему, кролик с соседнего щита внимательно следил за ним взглядом Ричи Севарда, красные огоньки на высоких радиомачтах беззвучно вымигивали свой дикий, непредсказуемый танец...
Приблизительно через милю с небольшим начался сильный дождь. Тид съехал на обочину, остановился, в темноте торопливо снял с себя часть одежды, перебрался на заднее сиденье, накрылся пледом, лег и практически моментально уснул мертвецким сном. Бурные события последних нескольких часов настолько вымотали его в прямом и переносном смысле, что определение "мертвецкий" можно было употреблять почти в буквальном смысле слова...
Глава 4
Ровно в девять часов утра Тид был уже в здании городской мэрии и входил в кабинет главы городской администрации – своего друга-начальника Пауэла Деннисона.
Тот приветствовал его с искренним радушием:
– Что ж, рад, рад, что ты все-таки передумал, Тид. Наш друг Севард только что звонил и передал мне, что ты, скорее всего, задержишься. Буквально несколько минут назад... Значит, решил вернуться вчера вечером?
– Нет, сегодня рано утром. Кстати, а Севард, случайно, не говорил тебе, почему он там вчера оказался? Причем в такое время...
– Как он сказал, по чьей-то анонимной наводке. Вчера вечером кто-то совершенно неожиданно позвонил ему по телефону.
Тид, повернувшись, плотно закрыл за собой входную дверь, прошел к письменному столу Деннисона и сел в стоявшее рядом с ним кресло.
– Вот об этом-то, Пауэл, я и хочу поговорить. Происходит что-то странное, очень странное, хотя пока еще я толком не могу сказать, что именно! Вчера днем мне вдруг позвонила жена мэра миссис Фелисия Карбой, причем говорила она на редкость таинственно. Сказала, что ей надо сообщить мне что-то крайне важное. И как можно скорее. Даже намекнула, что речь пойдет о вещах настолько "горячих", что она до смерти боится открыто прийти сюда, в офис, и рассказать все это тебе лично. Ну, чуть подумав, я предложил ей встретиться в одном местечке в городе, но она настаивала, что встреча должна состояться только где-нибудь за городом. Что мне оставалось делать? Вот я и рассказал ей, как добраться до того самого кемпинга на берегу моего любимого Канадского озера.
– И что же ей, интересно, так хотелось тебе сообщить?
– В том-то все и дело, Пауэл. Она так и не появилась. Вот почему я там задержался. Ждал, ждал... Ждал, что она все-таки приедет. Может, Севарда тоже вытащили туда, чтобы он застукал меня с миссис Карбой? По каким-то известным только им причинам...
– Если бы все оказалось именно так, Тид, то скандальчик вышел бы что надо. Громкий, яркий, сочный! Она ведь весьма привлекательная женщина, ты не находишь?
– Как тебе кажется, Пауэл, у нее для нас на самом деле было что-то действительно важное или...
Деннисон задумчиво сложил губы трубочкой.
– Трудно сказать. Насколько я понимаю, о том, как Раваль со своей шайкой обделывают свои темные делишки, Марку Карбою мало что известно. Он, похоже, совсем не из тех, кого допускают к секретам, с позволения сказать, "семейной фирмы". Мэр честный, глупый, неуклюжий и на редкость добросовестный человек, который с искренним энтузиазмом выполняет чужие приказы. От кого бы они ни исходили. Но Карбой мог совершенно случайно узнать что-то на самом деле достаточно важное. А все, что становится известным ему, немедленно становится известным и его жене. Это, прости за невольный каламбур, известно всем. Может, ей что-то помешало приехать на встречу с тобой? Что-то совершенно неожиданное. Или именно так ими и было задумано? С привлечением прессы в лице самого Севарда из "Дерон таймс"... Тид, думаю, тебе лучше всего попытаться связаться с ней самой. Причем как можно быстрее. Боюсь, время не ждет!
– Время-то, может, и не ждет, Пауэл, но и твое предложение, боюсь, далеко не из самых лучших. Потому что если просьба миссис Карбой была искренней, то любые наши действия такого рода могут поставить ее в крайне неудобное положение.
– Сейчас, сейчас, дай немножко подумать. – Пауэл Деннисон шумно отодвинул стул от письменного стола, скрестил мощные вытянутые ноги, задумчиво постучал обратной стороной остро отточенного карандаша по верхней губе. – Ну а если мы попросим мисс Андерсон связаться с ней по телефону из ближайшего магазинчика, чтобы звонок не проходил через коммутатор мэрии?
– И что сказать?
– Сказать, что встречу, пропущенную по тем или иным причинам вчера, можно повторить сегодня. Она сразу же все поймет. После чего ты сможешь спокойно вернуться в свой кемпинг на озере, ждать ее приезда и... будем надеяться, важных новостей!
– Ладно, так и сделаем, – пожал плечами Тид, как бы выражая полное согласие с "разумным" предложением.
– Отлично. Тогда не сочти за труд, проинструктируй, пожалуйста, мисс Андерсон, что и как сделать.
Внимательнейшим образом все выслушав, мисс Андерсон коротко кивнула, аккуратно сложила свои бумаги в верхний ящик письменного стола и отправилась выполнять поручение. Тид же, не забыв ее поблагодарить, вернулся в кабинет Деннисона, чтобы там дождаться результатов ее попытки связаться с мисс Фелисией Карбой... Миссис Андерсон вернулась неожиданно быстро – минут через пять, не более. Выглядела она при этом заметно более бледной, чем обычно.
– Мистер Деннисон, боюсь, у нас большая проблема. Снявшая трубку, как я полагаю, горничная громко рыдала и бормотала что-то не совсем внятное. Понять ее было, поверьте, просто невозможно. Но когда я, естественно, тут же вернулась сюда, по дороге до меня дошли кое-какие сплетни. Кажется, что-то о том, что мэру надо куда-то ехать, чтобы опознать труп...
Деннисон грохнул здоровенным, крепко сжатым кулаком по столу с такой силой, что стоявшая на нем тяжелая стационарная зажигалка подскочила вверх и с громким стуком упала на пол.
– Черт побери! Только этого нам не хватало! Тид, давай бегом в полицию, узнай там все, что сможешь, и сразу же назад...
Узенькую крытую дорожку от мэрии до приземистого здания полиции Тид преодолел чуть ли не в несколько торопливых длинных шагов... И сразу же налетел на патрульного в полицейской дорожной форме и одутловатого человечка с обгрызенной кухонной спичкой в уголке рта, которые оживленно беседовали с дежурным сержантом, сидевшим за зарешеченным окошком.
Как только Тид появился перед ними, они прекратили свой разговор и окинули его взглядами, какими обычно умудренные жизненным опытом люди одаривают шестерок известных политиков.
– Послушайте, ребята, секретарь мистера Деннисона только что сообщила нам о слухах в отношении мэра города. Он что, попал в аварию?
Человечек с одутловатым лицом отодвинул засаленную шляпу на затылок, перекинул изжеванную спичку в другой уголок рта.
– Вы, кажется, работаете на Деннисона, так ведь?
– Да. Меня зовут Тид Морроу.
– Его самая верная ищейка.
Тид с трудом сдержался:
– Послушайте, мистер Деннисон специально послал меня выяснить, имел ли место несчастный случай, или произошло что-нибудь другое. И если да, то что именно. Это моя работа.
Человек со спичкой во рту повернулся к дежурному сержанту:
– Джордж, как по-твоему, это был несчастный случай?
Тот задумчиво почесал уже заметно лысеющую голову.
– А знаешь, Гарри, мне почему-то кажется, парень сделал это совсем не случайно. Думаю, это не несчастный случай.
Одутловатый, в сдвинутой на затылок засаленной шляпе, громко захохотал. Точнее говоря, заржал.
– Да, Джордж, рано или поздно мы из тебя все-таки сделаем настоящего полицейского. Самого настоящего копа!.. Нет, дружище, это был не несчастный случай, – довольно сообщил он, поворачиваясь к Тиду. – Мы думаем, жену мэра убили. Сначала оглушили, раздели догола, изнасиловали, ну а затем удушили. Местные ребята нашли ее труп на городской свалке. Сегодня утром. Где-то часа полтора назад. Я ответил на ваш вопрос?
– А когда точно это случилось, уже известно?
– В такую погоду, особенно если тело, возможно, пролежало чуть ли не всю ночь, это довольно трудно определить, сэр. Врачи считают, что ее убили где-то около полуночи. Место ведь там пустынное. Судя по всему, мэр уже поехал в морг на формальное опознание тела.
– Изнасиловать и ограбить жену мэра? И кому, интересно, такое могло бы прийти в голову?
Полицейский в форме только пожал плечами: