На следующем перекрестке он не свернул, а пересек улицу и пошел прямо, вдоль квартала. Я тоже перешел улицу и поспешил за ним, каждую минуту готовый нырнуть в дверной проем, если бы он повернул голову. На улицах почти не было пешеходов, не говоря уж о машинах, но Солт, шагал с важным видом, как будто на дворе полдень и он находится среди толпы почитателей. Этакий местечковый паренек, добившийся успеха.
Кто-то негромко постучал в окно первого этажа как раз над моей головой, и я отпрянул, как будто на меня навели пистолет. Оказалось, это полуночная проститутка выставила напоказ свою тяжелую грудь, как мясник показывает покупателю вырезку. Я отрицательно покачал головой, и она задернула занавеску, чтобы не дразнить любопытных мужиков.
Женщина с развязной походкой уличной шлюхи подошла к Солту с противоположной стороны и остановила его под уличным фонарем. Умоляющим жестом она дотронулась до его руки, но тот отмахнулся. Она подняла юбку, вынула что-то из-за чулка и показала ему, раскрыв руку. Он повернул голову в моем направлении, и я нырнул в боковую аллею. Они перешли на мою сторону улицы. Солт шел впереди, а за ним семенила женщина, как это делают немецкие жены. Казалось, они направляются к моей аллее, и я отступил дальше, сжимая в руке пистолет.
Затем присел на корточки у стены, за картонным ящиком, и услышал шаги двух человек. Один ступал тяжело и уверенно, другой неуверенно семенил, шаги приближались.
- Так вот, Герт, - прозвучал голос Солта. - Выкладывай деньги, тогда можешь получить товар. Не заплатишь - не получишь.
Они остановились, не доходя до меня, и стояли вместе, освещенные отсветом от уличных фонарей. Их тени, увеличенные до громадных размеров, падали передо мной на грязный бетон. Женская тень подняла удлиненную руку, приложила ее к голове, позируя, подобно святому в состоянии агонии.
- Я могу заплатить за то, что вы мне дадите сейчас, - сказала она с назойливой торопливостью. - Если заплачу за прошлую неделю, то у меня ничего не останется.
- Конечно, ты заплатишь, Герт. Такая милашка, как ты, всегда может заработать немного денег.
- Хочется пойти домой, - прошептала она. - Я на улице с восьми вечера. Будь добр, Джой. Я не сплю три ночи подряд.
- Я хочу тебе помочь. Хотелось бы выручить тебя. Но мне надо платить по счетам, не забывай об этом. Я не такой богач, чтобы обслуживать своих друзей в долг.
Теперь она заговорила с кокетством, и ее тень приблизилась к его.
- Если вы мне дадите хоть одну порцию, можете пойти ко мне. Я должна оставить немного денег, чтобы купить завтра еду. Я ведь тебе нравилась, Джой.
- Разве? Может быть, и нравилась. Но я за это не плачу, крошка. Черт возьми, иной раз мне самому платят.
- Пожалуйста, Джой.
Он оттолкнул ее, и тень женщины беззвучно зашаталась по аллее. У меня возникло мальчишеское желание стать Робин Гудом и отдать ей всю марихуану, которая была в портфеле. Но это не принесло бы ей добра и тем более никак не помогло бы моему делу.
- Я больше не хочу терять время, Герт, - резко произнес он. - Заплати мне четыре доллара долга за прошлую неделю, и я продам тебе две порции. Деньги на бочку.
- Ладно, грязный подонок.
Его тень дернулась и стала удаляться.
- Джой, куда же вы?! - в ужасе закричала она. - Не уходите! Вернитесь, пожалуйста!
- Пожалуйста - это хорошо. И я хочу, чтобы ты называла меня "господин Солт".
- Очень вас прошу, - с отчаянием произнесла она, - господин Солт.
- И пять долларов, да?
Она покорно подошла к нему и отдала все, что у нее было в руке. Замок на портфеле щелкнул, и он подал ей небольшой пакетик, завернутый в газету.
- А теперь поблагодари меня, - сказал Солт. - Мне не понравилась твоя колкость.
- Спасибо, господин Солт, - произнесла она голосом, полным ненависти и облегчения. - Спасибо, господин Солт. Спасибо, господин Солт.
Он повернулся и пошел по аллее. Она побрела за ним, как злобная собака, которая ненавидит, но боится своего хозяина, продолжая его благодарить. Их тени догоняли их, сгущались и уменьшились до размеров человека, когда они достигли улицы. Женщина пошла в одну сторону, а Солт в другую, маршируя еще более самодовольно, чем прежде. Я последовал за Солтом.
Пройдя квартал в северном направлении по улице Мэйн, он повернул налево, на улицу Вест-Мэк. Я пересек улицу, как только он скрылся из виду, и осторожно подошел к перекрестку. На улице Мэйн, примерно в квартале от себя, заметил полицейского, который без дела торчал под уличным фонарем. Он не обратил на меня внимания. Когда же я завернул за угол и посмотрел в том направлении, куда пошел Солт, то не увидел никого. Он исчез.
В ста ярдах от перекрестка на улицу вышла женщина, ее накрашенное лицо на мгновение вспыхнуло под светом неонового знака над головой: "Полные итальянские обеды". Она засеменила на высоких каблуках в моем направлении, и я пошел ей навстречу.
- Скучаешь, приятель? - произнесла она, когда мы поравнялись.
- Да; Мне нравится скучать в одиночестве.
- Хорошо, - отозвалась она. - Я просто так спросила. - И пошла дальше вдоль квартала, как старая больная птица с опущенным хвостом.
Я заглянул в окно ресторана поверх изображения сервированного омара и муляжа мороженого с фруктами, сиропом и орехами и заметил профиль Солта в телефонной будке. Казалось, он возбужденно спорил, как человек, которого просят сделать что-то, чего делать он не хочет.
Отойдя от окна к перекрестку, я стал дожидаться его там. Через минуту он вышел из ресторана без портфеля и быстро зашагал в моем направлении. От угла улицы я бросился к первому попавшемуся парадному и прижался к двери, которая оказалась внутри затененного треугольника. Он быстро прошел мимо меня, его глаза были устремлены вперед в мрачной сосредоточенности.
Медленно досчитав до пятидесяти, я вышел из ниши. Он уже почти достиг следующего перекрестка. Я опять перешел улицу и торопливо пошел вслед за ним, оставаясь на достаточном расстоянии, чтобы не потерять его из виду, но и не быть узнанным, если он обернется. Солт шел прямо по поднимающейся вверх улице в сторону северного жилого района. Вверх по улице Лилиан к улице Вест-Фентон. Мы подходили к улицам, на которых я играл мальчишкой. Все их названия сами пришли мне на память. Я миновал железный заборчик, который когда-то перепрыгивал, и обратил внимание на то, что теперь он мне показался значительно ниже.
Когда мы вышли на бульвар Фентон, окаймленный вязами и кленами, мне стало значительно легче не терять его из виду, оставаясь незамеченным, хотя и пришлось прибавить шагу, чтобы угнаться за ним. Широкополая шляпа Солта и темное, подогнанное по фигуре пальто двигались впереди меня по коридору из деревьев - то освещенных, то находящихся в тени. Взятый им темп ходьбы заметно участил мое дыхание, но эта погоня казалась чем-то фантастическим, как будто мы пробирались по мрачным улицам, которые существовали только в моем воображении. У меня появилось кошмарное подозрение, что я охочусь за человеком, который в свою очередь преследует другого, и этим могу оказаться я.
Мое внимание отвлек дом, на сырой штукатурке которого я когда-то написал свое имя. Он уже не казался новым. Когда я опять взглянул на улицу, Солт уже исчез.
Сойдя с тротуара на лужайку, я кинулся за ним бегом. Длинный черный автомобиль медленно двигался по переулку и завернул за угол впереди меня, в том же направлении, которого придерживался Солт. Инстинктивно я остановился за кустом. Когда машина проехала под уличным фонарем, я понял, почему остановился. За рулем сидел Гарланд.
Через два дома от угла неожиданно открылась парадная дверь и выбросила сноп света на крыльцо, где примостился Солт. Он вошел внутрь, и дверь за ним закрылась.
Машина Гарланда поползла вдоль бульвара и скрылась из виду. Я стоял в темноте, раздумывая сразу о нескольких вещах. Меня, например, интересовало, зачем понадобилось Джою Солту прийти в дом моего отца, чтобы повидать мою мачеху в четыре утра.
Глава 12
Теперь улица совершенно опустела, и я по тротуару подошел к дому, в который вошел Солт. В передней комнате, где принимала меня госпожа Уэзер, горел свет, но плотно задвинутые шторы почти полностью закрыли ее от постороннего взгляда. Боковые окна были зашторены так же тщательно, и не осталось ни одной щелочки, через которую можно было бы что-то увидеть. Я подумал, не попытаться ли открыть парадную дверь, но отказался от этой мысли. Даже если она и не заперта, что казалось маловероятным, вряд ли удастся войти незаметно для людей в передней. Я направился вокруг дома, к его задней стороне.
Черный ход оказался запертым на замок, как и другая дверь кухни. Я проверил кухонные окна. Все они были надежно закрыты. Но в задней части дома ничего не изменилось. Я присел на нижнюю ступеньку и снял ботинки и носки. Засунул носки в ботинки, связал их шнурками и повесил на шею. Затем подошел к стиральной цистерне, установленной в конце кухонного выступа. Холодная трава щекотала подошвы босых ног.
Я ухватился руками за водосточную трубу, которая заканчивалась над цистерной, и сильно потянул. Она показалась мне устойчивой, но я сомневался, выдержит ли она мой вес. Когда мне было двенадцать лет, труба не раз выдерживала, но тогда я весил в два раза меньше. Однако с тех пор мне пришлось участвовать в операциях ближнего боя по взятию отдельных домов. И если сточная труба насквозь не проржавела, то мне удастся подняться по ней.
И я начал подниматься, подтягиваясь на руках и упираясь спиной в стенку кухонной пристройки, которая под прямым углом примыкала в этом месте к задней стене дома. Труба скрипела под моими пальцами, но я поднялся уже достаточно высоко, чтобы опереться ногами о подоконник. Кирпичная кладка в виде орнамента, выступавшая над окном, послужила очередной опорой. Я не видел, что делаю, и удивился, когда обнаружил, что мне и не надо ничего видеть. Я раньше проделывал эту операцию в темноте, а мышцы долго не теряют приобретенного навыка.
Под рубашкой выступил пот, и начали отказывать мышцы, когда наконец я ухватился за перила балкона второго этажа. На какой-то момент я оказался в подвешенном состоянии, держась одной рукой за трубу, а другой - за перила. Бетонная крышка цистерны - внизу, на расстоянии пятнадцати футов, в темноте. Я сомневался, что перила выдержат мой вес, но должен был это проверить либо отступить. Перебросив другую руку на перила, начал подтягиваться. Раздался треск, но я уже опустился на балкон.
Как всегда, наружная сетчатая дверь оказалась закрытой на простой крючок. Я разрезал сетку ножом Солта и проник в дом. Внутренняя дверь никогда не закрывалась на ключ.
На верхней площадке передней лестницы горел тусклый свет. Его было достаточно, чтобы сориентироваться. Я снял с шеи ботинки, положил их на верхнюю ступеньку и спустился по задней лестнице в кухню. Девятнадцать ступенек, с крутым поворотом на десятой ступеньке, и закрытая дверь внизу, которую нащупали мои пальцы. Я поймал себя на мысли: стоит ли холодильник в том же самом углу на кухне?
Дверь между кухней и столовой была открыта. Я нащупал ее руками и прошел дальше на цыпочках. Единственный шум, исходивший от меня, рождало биение сердца, которое стучало в ушах, как частый прибой.
Раздвигающиеся двери, которые разделяли переднюю и столовую, оставались неплотно закрытыми. Через них пробивалась полоска света, которая яркой лентой перерезала обеденный стол. Послышались тихие голоса в соседней комнате.
Я вытащил из кармана автоматический пистолет и снял его с предохранителя. Ступая предельно осторожно, подкрался по ковру к двери и заглянул внутрь комнаты. Но увидел только кусок пола, часть никем не занятого кресла, штору. И услышал голоса. Я подумал, что они, наверное, доносятся с дивана, который стоит с правой стороны от двери.
- Не могу понять, почему вы так боитесь этого мальчишку Уэзера, - говорил Солт. - Он попытался круто обойтись со мной, но мне не стоило особого труда отделаться от него. Он отвалил, как побитая собака, поджав хвост.
- Вы - мужчина, - мягко сказала госпожа Уэзер. - Вы знаете, как надо обращаться с такими людьми...
- Хорошо. Так что вы хотите? Что я должен сделать для вас? Выгнать его из города? Могу это сделать.
Она продолжала развивать свои мысли:
- Не то чтобы я боюсь, что он сделает что-то со мной лично. Прошлой ночью он угрожал мне...
- Это правда?! Он угрожал вам? Почему же, проклятье, вы не сказали об этом?! Он бы не ушел так легко!
- Я звонила вам. Всю ночь пыталась связаться.
- Да. Вы знаете, как позвать молодца, когда хотите, чтобы он что-то сделал для вас. Верно, Флорейн?
- Вы душка, Джой. Теперь, когда вы здесь, я чувствую себя значительно лучше.
На некоторое время воцарилось молчание, которое наконец завершилось поцелуем.
- Вы такая аппетитная штучка, детка, - хрипло сказал Солт. - Сейчас самое время подарить мне настоящее удовольствие.
- Не надо, Джой. Вы меня так возбуждаете, что я просто задыхаюсь. Мне надо поговорить с вами.
- Тогда не будьте такой соблазнительной. Разве я могу усидеть спокойно около такой великолепной женщины?
- Послушайте меня, Джой. - Она опять заговорила быстро и холодно. - Джон Уэзер покушался на мою жизнь, но я боюсь не его. Не думаю, что у него хватит отваги что-то сделать. Хотя он отчаянный болтун и, боюсь, накличет несчастье. У его отца были хорошие друзья в этом городе, он пойдет к ним и начнет поливать меня грязью.
- Ну и что? Слова не кусаются. Никто не имеет ничего против вас.
- Может быть, и нет, - неуверенно произнесла она. А после паузы продолжала: - Джой, вы сказали, что хотите получить от меня еще один шанс?
- Вы знаете, что я увлечен вами. Было совсем не смешно, когда вы оттолкнули меня.
- Была вынуждена, дорогой мой. Разве вы не видите? Весь город следит за мной после смерти моего старика. Я не могла пойти на такой риск.
- Но теперь вы можете рискнуть? Не понимаю.
Ее голос поднялся на целую октаву, когда она заговорила вновь.
- Теперь я должна рискнуть. Пойти на больший риск. Я не могу больше так жить.
- Мне кажется, вы устроились совсем недурно.
- Недурно! - Она рассмеялась искусственным смехом. - Недурно устроилась на краю вулкана. Я никогда об этом не говорила, Джой. Даже вам.
- Этот парень; Уэзер, - медленно выдавил из себя Солт. - У него есть какой-то материал на вас?
- Пока нет. Боюсь, что он его получит.
- Какой материал он может собрать на вас, детка? Расскажите об этом дяде Джою.
- Он ничего не соберет, если вы мне поможете. Помогите мне, и мы оба отлично устроимся до конца наших дней.
- Вы знаете, что я помогу вам, детка. В чем надо помочь?
- У вас есть оружие, не так ли?
- Не при мне. Но я могу достать. - В мужественной уверенности его голоса прозвучала еле заметная нотка сомнения. - Мне не нравится иметь дело с пистолетом, Флорейн. В этом городе мне может сойти с рук все что угодно, но не убийство.
- Вы не попадетесь на убийстве. Джой, я прошу вас пойти на риск, но обещаю дать самый большой шанс в вашей жизни. Мы воспользуемся им оба. И отныне будем действовать сообща. Я поделю с вами пополам все, что у меня есть.
- Чтобы убрать Джона Уэзера? Я сделаю это.
- Не Джона Уэзера, Джой. Если вы действительно выполните мое желание, то он никогда меня не тронет. Я хочу, чтобы вы убрали Керча.
- Керча? - От удивления и ужаса его суровый голос превратился в жалобный писк.
- Тебе надо прикончить Роджера Керча, - произнесла она спокойным голосом.
- Но я думал, что вы и Керч - душа в душу? Бог мой, Флорейн!
- Вы трусите!
- Я? Трушу? - Его голос словно треснул. - Вы знаете, что я не боюсь. Просто удивлен, вот и все. Всегда слышал, что вы и Керч - очень близкие друзья. - В его устах слово "друзья" прозвучало так же неприлично, как матерщина.
- Вас обманули. Я не выношу его.
- У него что-то есть против вас?
- Да, Джой. За последние два года, с тех пор как он приехал сюда, у меня не было ни минуты покоя. Вы мне поможете? - Меня поразили амплитуда и меняющаяся выразительность ее голоса. Он то напоминал мурлыканье сгорающей от страсти кошки, то хлестал кнутом презрения, то переходил в прерывистые звуки, граничащие с истерикой, то утопал в глубинах материнской заботливости. Теперь она опять разыгрывала юную девочку, взывающую к его мужественной натуре. - Поможете ли вы мне, Джой? - повторила она вопрос.
Свой ответ он выдавил с трудом:
- Я не смогу убить его, Флорейн. При нем постоянно Гарланд и Расти. Если бы даже я это и сделал, то у меня нет прикрытия для такого рода преступления. Он тесно повязан с полицией.
- Эта связь прервется, когда он будет мертв, Джой. Он будет всего лишь куском холодного мяса, когда вы займете его место. К вам перейдет клуб "Катей" и игральные автоматы. Полицейские сразу сообразят, с какой стороны хлеб намазан маслом. Они не откажутся от взяток, и вы будете тем человеком, который их им даст.
- Вы хотите, чтобы ко мне перешли клуб и автоматы? - Его голос выражал недоверие. - Господи Иисусе!
- Вы - единственный человек, которому я могу верить. - В ее голосе звучала искренность. - Если вы согласитесь со мной работать, то мы сможем отправиться в путешествие. Вы слишком значительный человек, чтобы тратить время на мелкие дела. Я это понимаю, даже если вы сами этого пока не осознали.
- Да, я это знаю, - согласился он. - Я просто тянул время, дожидаясь своего часа.
- Час, которого вы ждали, пробил. Вы можете стать самым важным человеком в городе. Пойдете на это?
- Я это сделаю, - произнес он нерешительно. - Клянусь Богом, я это сделаю!
- Я знала, что могу положиться на вас.
Последовала очередная пауза, которая закончилась глубоким женским вздохом:
- Я люблю вас, Джой.
- Вы знаете, как я к вам отношусь, детка.
- Сможете ли вы сегодня же достать пистолет?
- Да. Но я обдумываю ситуацию. Как быть с Расти и Гарландом? Когда один отсутствует, то другой всегда находится при нем.
- Предоставьте Расти мне, - сказала она. - Я заметила, как он на меня посматривает. Он вам не помешает. Есть еще одна вещь, которую вам надо сделать.
- Да? Что же это?
- Вы видели сейф в кабинете Керча, в клубе?
- Видел.
- Там лежит конверт, на нем - моя фамилия. Один раз он мне его показывал. Вам надо изъять его.
- О Господи, я не сумею этого сделать. Мне не приходилось вскрывать сейфы.
- Но вам не надо его взламывать. Клуб принадлежит мне. Когда Керч умрет, я получу право открыть сейф. Мы можем пригласить слесаря, который просверлит его и откроет. Но вы должны заполучить этот конверт, прежде чем до него доберется кто-нибудь другой.
- Я достану его, - сказал он. - Флорейн, что у него есть на вас?
- Сейчас я не могу сказать вам об этом.
- Вы мне не доверяете? Я думал, что мы теперь действуем заодно. Скажите мне, Флорейн, что у него есть на вас.
- Я скажу, когда он умрет.
- На это уйдет какое-то время. Мне надо все хорошенько обдумать. Не люблю действовать вслепую.