Меня рвало. Блевотина стекала по подбородку и мочила рубашку. От ее запаха меня замутило еще сильнее. Голова стала огромным воздушным шаром, который все увеличивался и увеличивался, готовый лопнуть на тысячу кусочков. Что-то холодное и металлическое раз за разом больно тыкало меня в лицо. Мне было тесно, ужасно тесно. Даже когда я попытался двигаться, ощущение тесноты не уменьшилось. Веревки врезались в запястье, колючие пеньковые занозы казались остриями раскаленных стрел. При каждом толчке машины я ударялся носом о лежащий на полу домкрат.
Он один составлял мне компанию. Пустая плечевая кобура давила мне бок. Прекрасно, подумал я. Ты напоролся на это, разинув рот и закрыв глаза. Я пытался заглянуть через спинку сидения, но не мог приподняться достаточно высоко. Мы свернули с гладкого бетонированного шоссе, и дорога стала неровной. Под колесами захлюпала грязь, домкрат так и запрыгал. Сперва я пробовал придержать его лбом, но это не помогло, и тогда я откинул голову назад. Стало еще хуже. Шея заныла от боли, словно ее растянули на дыбе.
Я выходил из себя. Фраер! Форменный фраер. Обошлись, как с паршивым новичком. Огрели дубинкой, потом швырнули на пол машины. Совсем как во времена "сухого" закона, меня взяли "прокатиться". Черт возьми, неужто я выгляжу таким дураком? Мне и раньше случалось быть связанным, и валяться на полу машины тоже случалось, но я недолго там оставался. После первого раза я усвоил урок. Одному сукину сыну предстояло убедиться в этом на собственной шкуре.
Машина резко затормозила. Водитель вылез и открыл дверцу. Подхватив меня под мышки, он выволок меня в грязь. Я видел над собой его ноги, выше - темное пальто и лицо, замаскированное платком. И руку с моим собственным пистолетом, чье дуло глядело прямо мне в глаза.
- Где они? - спросил он.
Было заметно, что он старается изменить голос.
- О чем речь?
- Куда ты их девал, черт тебя побери? Не тяни время, где они? Ты их где-то спрятал, сволочь, в карманах у тебя ничего нет. Говори, или я прострелю тебе башку!
Этот тип бесновался, распаляя себя для убийства.
- Откуда мне знать, где они, если ты не говоришь, что тебе надо, - огрызнулся я.
- Ладно, ублюдок, можешь хорохориться. Ты сам напросился, но это уж в последний раз. Я тебе покажу!
Он сунул пистолет в карман и, нагнувшись, одной рукой ухватил меня за шиворот, а другую просунул под мышку. Я повис на нем, как колода. Ему пришлось тащить к деревьям почти двести фунтов мертвого веса.
Дважды он чуть не упал, налетев на корягу. Он отыгрался на мне затрещиной и злобным пинком в ребра. Выругавшись, он покрепче ухватил мой плащ, бормоча под нос угрозы. Когда мы углубились в лес шагов на пятьдесят, он решил, что этого достаточно. Он бросил меня на землю и вытащил пистолет, стараясь отдышаться. Ублюдок, разбирается в оружии. Предохранитель был снят, и пистолет готов к выстрелу.
- Говори! Говори сейчас же, не то будет поздно. Что ты с ними сделал? Или тебя сначала надо обработать?
- Пошел к чертям, свинья!
Он замахнулся пистолетом, метя мне в челюсть. Этого я и ждал. Я поймал пистолет обеими руками и рванул на себя, одновременно выкручивая. Он вскрикнул, когда его плечо выскочило из сустава, вскрикнул опять, когда я рубанул его по шее ребром ладони.
Брыкнув обеими ногами, он угодил мне в бок и попытался подняться. В потасовке я выронил пистолет.
Вцепившись в него одной рукой, я двинул его кулаком, однако неудобное положение ослабило силу удара.
Но и этого оказалось достаточно. Он вырвался, опять вскочил на ноги и опрометью кинулся наутек. Пока я искал пистолет, его и след простыл. Будь у меня хоть - минутой больше, имело бы смысл пустить в погоню, но я не успел освободить от веревок ноги. Да, мне уже случалось валяться на полу машины с руками, связанными за спиной. С тех пор я всегда ношу лезвие безопасной бритвы, засунутое в подкладку пояса. Очень удобно. Когда-нибудь мне свяжут руки спереди, и тогда крутись, как хочешь.
Узлы были затянуты не туго. Несколько минут возни с ними, и я стоял на ногах. Я попробовал пойти по следам, но через несколько шагов махнул рукой на эту безнадежную затею. Раза два он упал в грязь, кое-где оставил на ветках клочки одежды. Он мчал, не разбирая дороги, напропалую. Одно он знал совершенно точно: если он остановится и попадется мне в руки, то сдохнет в этом болоте. Хоть смейся. Я повернулся и побрел обратно через подлесок, увертываясь от змеистых, низко свисающих веток, норовивших выколоть мне глаза.
Машина, во всяком случае, осталась у меня. Моему приятелю предстояло топать обратно на своих двоих. Я обошел вокруг машины, оказавшейся "седаном" недавней модели. Ящик для перчаток оказался пуст, внутри не мешало бы почистить. К рулевой колонке была прикреплена регистрационная карточка с данными владельца: миссис Маргарет Мэрфи, возраст 52, проживает в Вустере, род занятий - повариха. Хорош, нечего сказать. Угнал машину у какой-то несчастной прислуги. Я запустил мотор. Машина снова будет в городе, прежде чем ее хватятся.
Развернувшись, я минут пять ехал по проселочной дороге, пока не выехал на шоссе. На перекрестке был дорожный знак, указывающий направление на Вустер. Должно быть, я какое-то время был без сознания, если меня успели отвезти на пятнадцать миль. Оказавшись на бетонке, я поехал быстрее. К головоломке добавились новые кусочки. Я пошарил в кармане. Завещание было на месте. Тогда какого же черта ему было нужно? Ради чего он пошел на это?
Вообще-то я не глуп, скорее наоборот: я умею находить ниточки и связывать их в целое, но сейчас я чувствовал себя так, что впору надеть дурацкий колпак и стать в угол.
Дудки!
Без двадцати десять я поравнялся с первыми домами Вустера. Свернув в первый же переулок, я остановился и вышел из машины, предварительно вытерев все места, где мог оставить отпечатки пальцев. Я не знал методов работы местной полиции, но у меня не было настроения давать объяснения. Вернувшись на дорогу, я не спеша зашагал в гору, к дому Элис. Если она и была у себя, ничто на это не указывало. Я подобрал в фойе свою шляпу, бросил взгляд на окно второго этажа, закрытое ставнями. Потом я сел в свою машину. События следовали одно за другим, а мне не удавалось уловить их смысл. Это было все равно, что сдавать экзамены, имея список готовых ответов, и срезаться из-за того, что не можешь их прочесть, так как забыл очки.
На обратном пути в Сайдон у меня было время поразмыслить без помех. Ни одной машины на пустынном шоссе, только ровный гул мотора и свист покрышек. Тот тип считал, что я завладел какой-то вещью. Он ошибался, у меня не было того, что он искал. Однако он был настолько уверен в этом, что пошел на все. Какого черта он не сказал прямо, о чем идет речь? У меня имелись два завещания и кое-какие соображения. Завещания ему были не нужны, а о соображениях он не знал. Нет, тут что-то другое. Что-то, мимо чего я прошел, не заметив, вопреки его уверенности в обратном.
Ну, конечно. Какой же я дурак! Гент-младший стянул что-то, когда те двое с ним расправились. Они забрали это что-то, о чем Гент-младший смолчал, не желая, чтобы я вмешивался в его планы. Взять-то они взяли, но где-то потеряли это важное для них нечто и, считая меня сообразительным более, чем я есть, решили, что я его нашел.
Я улыбнулся своему отражению в зеркальце. Иногда я туговато соображаю, но если раз-другой огреть меня по голове, все встанет на свои места. Можно даже не опасаться, что Гент-младший меня опередит. Он же знает, что те двое унесли добычу... С какой стати ему рассчитывать, что они ее обронят? Мне осточертела неопределенность. Я сильно надеялся, что моя новая догадка оправдается, иначе хоть на стенку лезь от злости.
Милое, простенькое дельце. Два враждебных лагеря. Борются друг с другом, борются со мной. Добавьте сюда стрельбу по людям и похищение Растона. События не имели логической отправной точки. Они начались неизвестно где, и их путаница шла кругами. Я сильнее вдавил в пол педаль газа.
Когда я свернул на подъездную дорогу, Харви уже ждал меня в открытых дверях. Я махнул рукой, давая знак идти в дом, и, следуя по посыпанной гравием аллее, доехал до того места, где недавно били Гента-младшего. После нескольких неудачных попыток я отыскал их след и пошел по нему. Везде виднелись отпечатки ног на мягком дерне, обломанные веточки, погнутые стебли цветов, отброшенные камешки. Я обшаривал взглядом каждый дюйм тропы и газона по сторонам. Было бы легче, если бы я знал, что ищу. А так мне понадобилось двадцать минут, чтобы дойти до стены.
Там-то он и лежал. Лежал на виду у всякого, кто посмотрит в ту сторону. Сверкающее белизной пятно на темном фоне, слегка помятый, но все еще заклеенный пакет.
То самое.
На ощупь в нем было что-то вроде пачки открыток или фото. Пожав плечами, я сунул его в карман, не распечатывая. Я принялся шарить в траве и раздвигать ногами кусты. Ничего. Я присел и оглянулся, надеясь еще уловить в траве отблески солнца на металле. Примерный расчет траектории, сделанный мной из комнаты Рокси, указывал на это место, как на точку, из которой произвели выстрел, но я нигде не видел пустой гильзы. Черт, но стрелять ведь они могли из револьвера, тогда гильзы и не должно быть. Или вообще стреляли не из пистолета Йорка, а из какого-нибудь другого. Хотя нет. Оружием тридцать второго калибра пользуются для самозащиты. Тот, кто хочет убить, выбирает тридцать восьмой или еще более крупный калибр, особенно при таком расстоянии. Я опять прикинул дистанцию до окна Рокси. Отсюда даже в дом попасть - и то нужно целиться с углом превышения в тридцать градусов. Тип, ухитрившийся попасть в окно, должен быть не просто хорошим, но прямо-таки небывалым стрелком. Только ему пришлось бы стрелять из ямы в земле. Больше здесь негде было спрятаться. Все это, конечно, в том случае, если тут сработал кто-то третий, а не один из тех двоих.
Махнув на все рукой, я вернулся к машине и, обогнув дом, подкатил к подъезду.
Послушный долгу Харви уставился на мою грязную одежду.
- Вы попали в аварию, сэр?
- Вроде того, - весело согласился я. - Как мисс Мэлком?
- Прекрасно, мэр. Утром был доктор и сказал, что никакой опасности нет.
- А мальчик?
- Все еще очень возбужден после всего перенесенного. Доктор опять дал ему успокоительное. Паркс постоянно с ним. После вашего ухода он и шагу не сделал из комнаты.
- Хорошо. Кто-нибудь заходил?
- Нет, сэр. Несколько раз звонил сержант Прайс и просил вас связаться с ним.
- Ладно, Харви, спасибо. Как вы думаете, найдется здесь что-нибудь съестное? Я до смерти хочу есть.
- Разумеется, сэр.
Я взбежал по лестнице и постучал. Голос Билли осторожно осведомился, кто там, и когда я ответил, он отодвинул кресло от двери и повернул ключ.
- Здоров, Билли.
- Привет, Майк... Черт, что случилось?
- Меня возили прокатиться.
- Господи, и ты так спокойно об этом говоришь?
- Почему бы и нет? Ему-то пришлось возвращаться пешком.
- Кому?
- Пока не знаю.
Рокси улыбнулась мне с кровати.
- Иди сюда и поцелуй меня, Майк.
Я шутливо ткнул ее пальцем в подбородок.
- На тебе быстро все заживает.
- Заживет еще быстрее, если поцелуешь.
Я повиновался. Ее рот был полон горящих маков.
- Хочу еще.
- Когда тебе станет лучше.
Я сжал ее руку. Прежде чем войти в комнату Растона, я отряхнулся перед зеркалом. Он услышал, как я входил, и сейчас сиял улыбкой.
- Привет, Майк. Ты сможешь теперь оставаться здесь подольше?
- О, может быть. Ты хорошо себя чувствуешь?
- Отлично, только слишком долго лежал в постели. У меня устала спина.
- Думаю, сегодня тебе можно будет встать. Я скажу Билли, чтобы он погулял с тобой вокруг дома. Я бы и сам это сделал, да надо закончить одну работенку.
- Майк... как там? Я имею в виду...
- Не надо об этом, Растон.
- Мне только это и идет в голову, когда я лежу без сна. Все думаю о той ночи, об отце и мисс Грэйндж. Если бы я только мог сделать что-нибудь с пользой, мне стало бы легче.
- Самое лучшее, что ты сможешь сделать, - это оставаться здесь, пока все не определится.
- Я читал в книгах... они ничего из себя не представляют... но иногда полиция пользуется жертвой, как приманкой. То есть, ее подставляют преступнику, чтобы вызвать его на новое покушение. Ты не думаешь...
- Я думаю, что тебе не занимать отваги, если ты предлагаешь такую штуку, но не согласен. Есть сколько угодно других способов. А теперь давай-ка одевайся и ступай проветриться.
Я откинул одеяло и помог ему слезть с постели. Он не совсем твердо держался на ногах, но через несколько минут освоился, улыбнулся и пошел к шкафу. Я позвал Билли и сказал ему, что делать. Билли не пришел в восторг от моей затеи, но время было дневное, а я пообещал держаться поблизости, и он согласился.
Я оставил их вдвоем, подмигнул Рокси и спустился вниз. Подхватив с подноса Харви пару сэндвичей и чашку кофе и поблагодарив, с набитым ртом, я прошел в гостиную и устроился в глубоком кресле. Впервые о моего приезда в камине пылал огонь. Старый добрый Харви. Я умял первый сэндвич и запил его кофе. Лишь после этого я достал из кармана конверт. Он был криво заклеен, должно быть клапан прилип на место, отсырев от утренней росы. Мне вспомнилось выражение, появившееся на лице Гента-младшего, когда он взглянул на содержимое конверта. Интересно, станет ли и мое лицо таким же.
Я открыл конверт и достал шесть фотографий. Теперь я понял, почему Гент-младший был так возбужден. Единственной одеждой двух женщин на фотографии были туфли. А на Майре Грэйндж вообще только одна туфля. Она улыбалась. Улыбалась широко и похотливо. Лицо Элис Николс выражало предвкушение. Снимки представляли порнографию худшего пошиба. Я насчитал их шесть. Все разные, обе участницы узнавались с первого взгляда, но снимки были сделаны без их ведома, они не позировали сознательно... Впрочем, Майра Грэйндж действительно не позировала.
Я рассматривал снимки добрых десять минут, прежде чем до меня дошло. То, что я принимал за кайму вокруг фотографий, сделанную при печатании, на самом деле было частью самих снимков. Их сделали скрытой камерой, установленной за полкой, а рамкой оказались края каких-то книжек, которыми замаскировали аппарат. Скрытая камера и часовой механизм, срабатывающий через определенные промежутки времени.
Нет, Майра Грэйндж не позировала, а вот Элис Николс - да. Она специально так маневрировала, чтобы Грэйндж все время находилась в фокусе.
Как мило, Элис. Как ловко вы с Йорком подстроили западню для Грэйндж. Западню, с помощью которой обезвредили другую западню.
Я закурил и спрятал карточки в карман. Кусочки ложились на свои места, образовывая внешние края картинки-загадки. Грэйндж держала у себя старое завещание. Почему? Добровольно ли Йорк отписал ей все свое состояние? Или же его заставили? Если она держала козырь на своего босса... что-нибудь крупное... обязательно крупное... то она могла прижать его со всеми шансами на успех. Но через какое-то время Йорк проведал о ее повадках и увидел выход. Черт возьми, теперь все приобретало смысл. Он подлизывался к Роде Гент, умасливал ее подарками, потом попросил об услуге - предложить себя Грэйндж. Она отказалась, и он принялся обрабатывать Элис. Ему следовало с нее и начинать. Элис и без того лишена предрассудков, а доля в завещании Йорка означала для нее возможность пожить как следует. Она строит глазки Грэйндж, та строит глазки Элис, и представление разворачивается при ярком освещении и перед наведенной камерой. Элис передает негативы Йорку, тот раскрывает карты перед Грэйндж, грозя опубликовать снимки, и Грэйндж выходит из игры, но старое завещание придерживает, надеясь на какой-нибудь новый поворот событий, который заставит Йорка передумать. Например, на что-нибудь вроде топорика для мяса? Это вязалось с тем, что рассказала мне Рокси, и даже объясняло большую игру из-за снимков. Гент-младший как-то узнал о них, возможно от сестры. Если бы ему удалось представить их в суд, он смог бы показать, как Элис заработала свою долю, и отогнать ее от пирога. Тогда, по крайней мере, у семейки появились какие-то шансы поделить между собой четверть наследства. С одним из враждующих лагерей разобрались. Вторым должна быть Элис. Ей нужно было завладеть снимками, пока до них не добрался Гент-младший... или кто-нибудь другой.
Самое лучшее средство - пообещать помощникам разделить с ними свою четверть, если они согласятся добыть для нее снимки. Здесь тоже все сходится. Только они явились с опозданием, увидели Гента-младшего, поняли, что он их обскакал, налетели на него и смылись с конвертом. Но тут принесло некстати меня, и впопыхах они конверт потеряли.
Сильно затягиваясь сигаретой, я вновь мысленно выверил все детали, не упуская ничего. Вывод оставался прежним. Это мне понравилось.
Билли и Растон окликнули меня, выходя, но я только помахал им. Я пытался сообразить, чем Грэйндж припугнула Йорка в самом начале, что за причина могла заставить такой здоровенный снежный ком покатиться под гору.
Языки пламени лизали закопченный свод своей пещеры. Если бы только знать, что именно прятал Йорк в стенке камина. Два тайника: здесь и в сидении кресла. Почему два? Может быть, он не хотел класть яйца в одну корзину? Или же просто спрятал что-то за камин только лет назад и не потрудился переложить в другое место?
Я с раздражением швырнул окурок в огонь и вытянул ноги к камину. Секреты, секреты, сплошные секреты черт их побери. Я нагнул голову, разглядывая кирпичные выступы по краям почерневшего от дыма устья. Хорошее место для тайника. Любопытно. Я встал, чтобы лучше присмотреться. Никаких неровностей в кирпичной кладке, никаких видимых стыков. Не увидев тайник открытым, вы ни за что не догадались бы о нем.
Я исследовал каждый дюйм поверхности, простукивал кирпичи голыми костяшками пальцев, но ни в одном месте за стенкой не отозвалась пустота. Где-то здесь должна быть защелка. Я вновь осмотрел линию соединения облицовки со стеной. В одном месте на высоте плеча виднелась затертость. Я нажал. Со щелчком распахнулась маленькая дверца.