– Ну вот, теперь мы знакомы, и все получилось вполне респектабельно. Так идемте?
Он задержался всего на какой-то момент и последовал за нею вниз по ступеням. Когда женщина проходила через ворота впереди Марлоу, он заметил, что она была невысокая и полненькая, что типично для южных женщин, и что по английским стандартам бедра у нее были великоваты.
Они шли по тротуару бок о бок, и Марлоу исподтишка разглядывал ее. У женщины было нежно очерченное лицо с безупречной кожей. Брови и выбившиеся из-под накинутого шарфа волосы были угольно-черными. Ярко-красные губы несколько полноваты, что говорило о ее чувственности.
Она вдруг неожиданно повернула голову в его сторону, увидела, что он пристально смотрит на нее, и вновь улыбнулась.
– А вы очень крупный мужчина, мистер Марлоу. Какой у вас рост?
Марлоу пожал плечами:
– Не знаю точно. Наверное, футов шесть и еще дюйма три, я думаю.
Она кивнула, и ее глаза пробежались по его внушительной фигуре.
– А какую работу вы ищете?
Марлоу снова пожал плечами.
– Да любую, которую смогу найти, но лучше всего я умею шоферить.
В ее глазах сверкнули искорки интереса.
– А какие машины вы умеете водить?
– Разные, – ответил он. – Справлюсь со всем, что на колесах. Я водил разные машины, начиная от легких фургончиков до транспортеров, на которых перевозят танки.
– Да? Так, значит, вы служили в армии? – спросила она со все возрастающим интересом.
Марлоу выплюнул сигарету в переполненную дождевой водой сточную канаву.
– Да, можно сказать, что я был в армии, – признался он довольно безразлично.
Казалось, спутница почувствовала перемену в его настроении и замолкла. Марлоу теперь молча шел рядом, думая, не находя предмета для дальнейшего разговора. Они свернули в узкий переулок и подошли к открытым настежь решетчатым воротам.
– Ну, вот мы и пришли, – сказала Мария, останавливаясь.
Покрытая гравием подъездная дорожка тонула в тумане, и Марлоу рассмотрел в глубине смутные очертания дома.
– Какой большой дом, – заметил Марлоу.
Мария кивнула.
– Раньше это была фермерская усадьба. Теперь при ней всего несколько акров земли. Мы держим здесь огород и сад.
– Такая погода не слишком хороша для них.
– Мы уже сняли яблоки на прошлой неделе, а все остальное у нас в теплицах, – объяснила Мария.
Порыв ветра немного разогнал туман, и дом стал виден отчетливее. Это было старое, серого цвета каменное строение, крепко вросшее в землю и сильно пострадавшее от времени. На одной стороне двора расположились хозяйственные постройки, на другой – амбар под красной крышей.
Перед входной дверью находилось застекленное крыльцо. У входа стоял небольшой желтый автофургон, на борту которого черными аккуратными буквами была выведена надпись: "ОБЪЕДИНЕННАЯ ТОРГОВАЯ КОРПОРАЦИЯ "БЕДФОРД". Мария Магеллан не торопилась входить, на лице у нее появилось выражение, напоминавшее страх. Потом она рывком бросилась вперед и скрылась в доме.
Марлоу медленно последовал за ней. Слегка пригнувшись под низкой притолокой двери, он оказался в широкой, выложенной камнем прихожей. Женщина стояла у одной из дверей, откуда слышались чьи-то рассерженные голоса. Она распахнула дверь и вошла в комнату; Марлоу остался ждать в прихожей, засунув руки в карманы и наблюдая за происходящим.
В комнате по обе стороны стола стояли друг против друга двое мужчин. Один из них был уже пожилым человеком с седеющими волосами и белыми усами, отчетливо выделявшимися на его смуглом лице цвета старой кожи.
Другой был гораздо моложе, крепко сбитым и широкоплечим. С угрожающим выражением на искаженном гневом лице он сказал:
– Слушай, ты, старый дурак! Или ты работаешь с нами, или мы вообще лишим тебя твоего бизнеса. Это последнее слово мистера О'Коннора.
Глаза старика вспыхнули гневом, и он тяжело стукнул рукой по столу. Его английский язык был хорош, но с заметным, как и у Марии, акцентом, а голос дрожал от волнения.
– Теперь слушай ты, Кеннеди. Передай от меня О'Коннору, что прежде, чем он вытеснит меня из бизнеса, я всажу ему под лопатку нож. Обещаю это, клянусь жизнью.
Кеннеди презрительно рассмеялся.
– Ты, старый идиот! Мистер О'Коннор может смешать тебя с грязью в любой момент, когда захочет. Ты же просто дерьмо перед ним, Магеллан.
Старик зарычал от злости и начал бегать вокруг стола. Он изо всех сил пытался ударить молодого парня, но годы брали свое. Кеннеди с легкостью парировал удары. Наконец он притянул к себе старика за рубашку и стал бить его ладонью по лицу. Девушка закричала, бросилась вперед и вцепилась в Кеннеди. Он оттолкнул ее с такой силой, что она попятилась, спотыкаясь, и потеряла равновесие.
Холодная ярость охватила Марлоу, и он двинулся вперед, в комнату. Кеннеди поднял руку, чтобы еще раз ударить старика, и тут Марлоу схватил его за плечо и повернул к себе так, что они очутились лицом к лицу.
– А что, если попробовать на мне? – спросил он насмешливо. – Я немного больше подхожу тебе по габаритам.
Кеннеди попытался что-то сказать, но Марлоу нанес ему удар в лицо. Удар такой страшной силы, что Кеннеди перелетел через стол. Он издал ужасный вопль, но тут же поднялся на ноги. Марлоу быстро обогнул стол и схватил его за отвороты пиджака.
– Ты, ублюдок! Грязный, вонючий ублюдок!
Словно завеса появилась у него перед глазами, и вроде бы он видел уже лицо не Кеннеди, а чье-то другое. То, которое ненавидел всю свою жизнь. И он принялся избивать Кеннеди, методично нанося удары здоровой правой рукой справа и слева по лицу.
Девушка снова пронзительно закричала:
– Нет, Марлоу! Хватит, вы же убьете его!
Она повисла у него на руке, продолжая умолять, и Марлоу остановился. Какое-то время он невидящим взором смотрел на Кеннеди, потом оттолкнул его к столу.
Он слегка дрожал, и перед его глазами все еще стояла дымка, будто туман проник в комнату. Сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он заметил, что кровь снова начала сочиться по его левому рукаву.
Девушка отпустила Марлоу.
– Извините меня, – сказала она. – Я должна была вмешаться. Вы же могли убить его.
Марлоу медленно кивнул и провел рукой по лицу.
– Вы правы. Я часто не умею вовремя остановиться, а этой крысе нечего здесь околачиваться.
Он резко двинулся вперед, схватил Кеннеди за ворот и грубо выставил из комнаты в прихожую. Потом вытолкал с крыльца и впечатал в стенку автофургона.
– Если у тебя есть еще хоть капля соображения, ты уберешься отсюда, пока твоя шкура цела! Даю тебе пять минут на сборы.
Кеннеди уже нащупывал ручку дверцы автофургона, а Марлоу повернулся и вошел в дом.
Глава 3
Когда он появился в комнате, Марии там не было, а ее отец возился у серванта с бутылкой и парой бокалов. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он быстро подошел к Марлоу и подал ему бокал.
– Это бренди, лучшее, что есть в доме. Я снова чувствую себя молодым.
Марлоу выпил бренди, поблагодарил и кивнул в сторону окна, где в этот момент заработал мотор фургона.
– Это последнее, что вы слышите от Кеннеди.
Старик пожал плечами, и его глаза погрустнели.
– Кто знает? В следующий раз я подготовлюсь получше. Просто воткну нож ему в брюхо, а уж потом буду вести разговоры.
Мария вошла в комнату, держа миску с горячей водой в одной руке, полотенце и бинты – в другой. Она все еще была бледна и выглядела потрясенной, но все же попыталась улыбнуться, когда ставила принесенное ею на стол.
– Теперь я хочу взглянуть на вашу руку.
Марлоу снял плащ и пиджак, она аккуратно удалила запекшуюся кровь и надула губы.
– Не слишком хорошо все это выглядит. – Она покачала головой и повернулась к отцу: – Как ты думаешь, папа?
Магеллан внимательно осмотрел рану, явно ему не понравившуюся.
– Довольно паршиво. А как, вы говорите, получили ее, дружище?
Марлоу пожал плечами:
– Ободрал об острую штуковину, слезая с грузовика. Я еду на попутных из Лондона.
Старик кивнул.
– Острая штуковина, э? – Он ухмыльнулся. – Не думаю, что нам надо беспокоить доктора, Мария. Почисти рану и хорошенько перевяжи. За неделю все пройдет.
Похоже, Мария все еще сомневалась, и Марлоу сказал:
– Ваш отец прав. Вы, женщины, всегда поднимаете шум вокруг каждой царапины.
Он засмеялся и начал выуживать сигареты правой рукой.
– В Корее я прошагал полтораста миль с пулей в бедре. Так пришлось. Там не нашлось никого, кто мог бы ее извлечь.
Мария бросила на обоих мужчин сердитый взгляд:
– Очень хорошо. Делайте как хотите. Мы не станем приглашать врача. Боюсь, ваша рука воспалится, а потом вы ее потеряете.
Марлоу хмыкнул, а девушка, наклонив голову, приступила к работе. Папа Магеллан с любопытством спросил:
– Вы были в Корее?
Марлоу кивнул, а старик отошел к серванту и вернулся с фотографией в рамке.
– Мой сын, Педро.
С фотографии улыбался парень, гордый и довольный своей новенькой униформой. Такую фотографию молодые солдаты обязательно делают в первые же недели своей службы в армии.
– Он выглядит хорошим солдатом, – заметил Марлоу бесстрастным тоном.
Папа Магеллан энергично закивал.
– Он был отличным мальчиком. Собирался поступать в сельскохозяйственный колледж. Всегда мечтал быть фермером. – Старик тяжело вздохнул. – Его убили в 1953 году, когда он находился в составе патруля возле реки Имжин.
Марлоу снова посмотрел на фотографию и подумал, так же ли улыбался Педро Магеллан, когда в него впивались пули. Но какой смысл думать об этом, когда люди на войне погибают в самых разных обстоятельствах. Иногда мгновенно, иногда в мучениях, но всегда ужас запечатлевается на их лицах.
Он вздохнул и вернул фотографию.
– Это уже чуть позже того, как я там был. Меня взяли в плен тут же, когда вмешались китайцы.
Мария быстро вскинула голову:
– А сколько вы пробыли в плену?
– Почти три года, – ответил Марлоу.
Старик присвистнул.
– Матерь Пресвятая, это очень долго. Ты много выстрадал. Я слышал, что в этих китайских лагерях было очень трудно.
Марлоу пожал плечами.
– Не знаю. Я не был в лагере. Они послали меня работать на угольной шахте в Маньчжурии.
Глаза Магеллана сузились, и с лица исчезли последние остатки доброго настроения.
– Я немного слышал и об этих местах тоже.
Последовало непродолжительное молчание, потом старик взял себя в руки и похлопал Марлоу по плечу.
– Ну, все это в прошлом. Может быть, для мужчины это и хорошо – пройти через огонь. Что-то вроде очищения.
Марлоу горько рассмеялся:
– Без такого очищения лучше бы обойтись.
Мария, заканчивая накладывать повязку, спокойно сказала:
– Папа в свое время тоже попробовал огня. Он воевал в интернациональной бригаде в Испании. Фашисты держали его в плену два года.
Старик энергично пожал плечами и в знак протеста поднял руку.
– К чему вспоминать о таких вещах? Это все прошло. Старая история. А мы живем в настоящем. Жизнь часто неприятна, но всегда справедлива. Умный человек накапливает опыт и старается поступать соответственно.
Он стоял, засунув руки в карманы, и улыбался молодым.
– Ну вот. Все закончено, – объявила Мария.
Марлоу поднялся и принялся опускать изорванный в клочья рукав рубашки.
– Спасибо. Я, пожалуй, пойду, – сказал он. – Когда, вы говорите, отправляется автобус?
Улыбка на лице Магеллана сменилась хмурым выражением.
– Вы пойдете? А куда вы пойдете?
– В Бирмингем, – ответил Марлоу. – Я надеюсь найти там работу.
– Так вы поедете в Бирмингем завтра, – отрезал старик. – А сегодня переночуете здесь. В такую погоду отказать в крыше даже собаке было бы преступлением. За кого вы меня принимаете? Вы появились из тумана, спасли меня от побоев и думаете, что я позволю вам вот так же и исчезнуть? – Он фыркнул. – Мария, приготовь горячую ванну, а я попробую отыскать чистую рубашку.
Марлоу заколебался. Инстинкт подсказывал ему, что надо уходить. Уходить немедленно, пока он не втянулся в дела этой семьи, но тут он посмотрел на Марию. Она улыбнулась и покачала головой:
– Нет смысла возражать, мистер Марлоу. Когда папа что-то решает, то единственный правильный выход – это согласиться. В конце концов это просто сэкономит вам время.
Марлоу посмотрел на сумрак за окном, вспомнил об обещанной ванне и еде и окончательно решился.
– Сдаюсь без всяких условий.
Мария улыбнулась и вышла из комнаты. Старик достал трубку из корня вереска и начал набивать ее табаком из потертого кожаного кисета.
– Мария успела сказать мне кое-что о вас, когда вы с Кеннеди были на дворе. Она говорит, что вы водитель грузовика. Марлоу пожал плечами.
– Приходилось быть.
Магеллан попыхивал трубкой, пока она наконец не раскурилась.
– Этот порез у вас на руке, – снова спросил он. – Как вы его заработали?
– Я же сказал, от сломанного острого крюка на борту грузовика, – повторил Марлоу. – Почему это вас так интересует?
Старик тоже пожал плечами.
– Обычное любопытство, – осторожно заметил он. – Просто у меня была очень активная юность, и я сразу узнаю след от удара ножом, стоит мне только взглянуть.
Марлоу словно оцепенел, и в нем поднялась злоба. Он сжал руку в кулак и сделал шаг вперед, но старик вынул потертый серебряный портсигар, открыл его и протянул гостю.
– Возьми сигарету, сынок, – примиряюще сказал он. – Они успокаивают нервы.
Марлоу глубоко вздохнул и разжал кулак.
– У вас слишком хорошее зрение, папа. Когда-нибудь оно вас подведет.
– Я побывал во многих переделках, – пожал плечами старик и протянул Марлоу спичку в сложенных горстью ладонях. – А ты, сынок?
Марлоу взглянул в это мудрое, выражающее иронию лицо, и ему понравилось то, что он увидел.
– Со мною не случалось ничего такого, с чем бы я не мог справиться, папа.
Глаза старика быстро обежали его мощную фигуру.
– Могу себе представить. Нужен очень сильный человек, чтобы сразить тебя, но есть и другие проблемы, с которыми не так легко справиться.
Марлоу поднял брови:
– Вы имеете в виду закон? – Он улыбнулся и покачал головой. – Не беспокойтесь, папа. Полицейские не придут и не постучат в вашу дверь ночью.
Он указал на свою руку.
– Я могу подробнее объяснить, что произошло. Я заснул в кузове грузовика. Проснулся оттого, что какой-то бродяга обшаривает мои карманы. Я схватил его за руку. Он вытащил нож и располосовал мне рукав. Я сломал ему челюсть и выкинул из грузовика. Вот так я и оказался здесь.
Магеллан откинул голову назад и рассмеялся:
– Ну да, бьюсь об заклад, что этот парень не придет в себя, пока грузовик не доедет до Ньюкастла.
Марлоу сел на стул и засмеялся вместе с ним. Теперь он чувствовал себя более непринужденно и в безопасности.
– Хорошенькое дельце мы только что провернули, – сказал он. – А я и не подозревал, что на карте есть такой городок – Литтон.
Магеллан кивнул:
– Это спокойный, маленький городок. Всего семь или восемь тысяч жителей.
Марлоу иронически усмехнулся:
– Мне кажется, что здесь несколько оживленная обстановка, чтобы называть его тихим, маленьким городком. А как насчет того типа, которого я только что взашей вытолкал отсюда?
Старик нахмурился.
– Вы имеете в виду Кеннеди? Он работал у меня до недавнего времени водителем. А теперь устроился в Объединенную торговую компанию.
Марлоу кивнул.
– Я заметил тот забавный желтый фургончик, когда пришел сюда. А что это за личность, О'Коннор? Большой босс?
Старик зло фыркнул, и в его глазах появился недобрый блеск.
– Это ему нравится так думать, а я-то знаю его еще с тех пор, когда он вообще был никем. Совсем никем. Имел старый грузовик и занимался перевозкой случайных грузов. Его сделала война. Он был не очень-то разборчив насчет того, что перевозил, и ему удавалось доставать бензин, когда другим это было очень трудно сделать. Сейчас у него двадцать или тридцать грузовиков.
– И он не любит конкуренции, – добавил Марлоу. – А что он имеет против вас? Хочет вытеснить из бизнеса?
– Он пытался купить мое дело, но я сказал ему, что это не пойдет. Мелким землевладельцам сейчас довольно трудно сводить концы с концами. У меня три бедфордовских грузовика. Раз в месяц мы доставляем уголь в окружающие деревни и на фермы. В остальное время занимаемся перевозкой грузов. Я организовал небольшой кооператив, куда вошли семь или восемь здешних владельцев садов. Каждому из них приходится нелегко. А вместе, благодаря моим грузовикам, мы можем оплачивать стоимость перевозок продукции оптовым торговцам.
Марлоу заинтересовался.
– Ну даже если это так, то здесь вам все равно не повезет, папа. А чего добивается этот О'Коннор?
Старик начал растолковывать ему суть дела:
– О'Коннора в первую очередь интересуют совсем не перевозки. А сама продукция. Понимаешь, года полтора назад он захватил почти всю торговлю овощами и фруктами на рынке в Барфорде. С тех пор он сумел прихватить еще два и теперь полностью овладел положением. Он контролирует все цены. Если кто-то захочет продать товар, то приходится действовать только через него.
Марлоу тихонько присвистнул.
– Очень ловко и вполне законно. А что он имеет лично против вас?
Старик пожал плечами.
– Ему не нравится мой маленький кооператив. Он предпочитает сам работать с мелкими владельцами. Хочет получать товар по самым низким ценам и перепродавать его в Бирмингеме и других больших городах с солидной прибылью.
– А кто-нибудь пытался укротить его? – спросил Марлоу.
Магеллан кивнул.
– Конечно, но О'Коннор могущественный человек, а Барфорд очень маленький город. У О'Коннора много способов оказывать давление на людей. Наряду с более тонкими методами есть и другие. К примеру, банды молодых хулиганов громят прилавки на переполненных продуктами рынках. О'Коннор вроде бы ни при чем, но все торговцы на рынке уже боятся.
– Ну, а при чем здесь этот Кеннеди? Он-то что делает?
Лицо старика помрачнело.
– Кеннеди работал у меня примерно полгода. Мне он никогда не нравился, но хорошие водители в таком местечке, как это, всегда большая редкость. На прошлой неделе он заявил мне, что уходит. Я предложил ему немного увеличить жалованье, чтобы он остался, но он рассмеялся мне прямо в лицо. Сказал, что у О'Коннора получит вдвое больше. – Старик глубоко вздохнул. – По-моему, О'Коннор начинает считать себя в этих местах Господом Богом. Не знаю, что и делать.
– Я полагаю, что пока просто не нашлось человека, который смог бы поставить его на место.
Папа Магеллан грустно улыбнулся:
– О да, друг мой. Я тоже так думал, но у О'Коннора уже большой разветвленный бизнес. Он привез сюда многих крутых людей, работающих на него. Местных совсем не берет.
– Интересно, – заметил Марлоу. – Но и с этим можно справиться.
Он поднялся, потянулся и сделал несколько шагов по комнате.