Маклин и ее команда приехали к назначенному времени и в течение часа устанавливали аппаратуру, маневрируя между огромными кадками с пальмами и вазонами с цветущими кактусами, стараясь не задеть замысловатые оросительные установки и сложную систему освещения. Стены веранды были стеклянными, и она напоминала огромный террариум, а сама Кэролайн называла ее "мой кусочек Флориды". В другое время дар Кэролайн разводить экзотические растения, обходившийся в немалые деньги, произвел бы на меня огромное впечатление, но тут подошел оператор и спросил, не хочу ли я подкрасить лицо. Решить этот вопрос самостоятельно было не под силу, и я бросила вопросительный взгляд в сторону мистера Роу.
- Может быть, стоит немного подрумянить щеки? При этом освещении вы выглядите бледнее, чем на самом деле, - деликатно заметил Дуэйн, и я поняла, что похожа на выходца с того света.
Кто-то из коллег спросил Дженнифер Маклин о супругах Роу. Они решили, что Кэролайн и Дуэйн - мои агенты по связям с общественностью или адвокаты.
- Они частные детективы, - неуверенно ответила Маклин. - Их позиция мне пока не ясна.
В этом мы с ней были солидарны.
Потом нас усадили за стол со стеклянной столешницей, установив одну камеру за спиной у Маклин, а вторую - сзади меня, чтобы все могли видеть наши лица. Дженнифер начала с краткого вступления, вероятно, подготовленного дома. Мне показалось, что журналистка хочет посмотреть на мою реакцию. Супруги Роу предвидели такой оборот событий и подготовили меня должным образом, поэтому я сумела с безучастным видом выслушать заявление журналистки, ничем не выдав своих чувств.
- Рэндол Робертс Мосли, по кличке Странный Убийца, как называли его в печати из-за привычки по-особому уродовать тела своих жертв, почти десять лет терроризировал огромную территорию на Западе и Среднем Западе страны. В период с 1988 по 2000 год он убил не менее двенадцати человек, но, возможно, жертв гораздо больше. В конце концов Мосли схватили в его собственном доме, в Эль-Рее, штат Калифорния, отчасти благодаря информации, которую сообщила властям его жена, прожившая с ним четыре года. Мосли был осужден в 2001 году и сейчас находится в Калифорнийской тюрьме, в камере смертников, и ждет, когда приговор приведут в исполнение. Как сообщалось на прошлой неделе в программе новостей пятого канала, бывшая жена Мосли последние шесть лет проживает в районе Треугольника, занимает престижную должность и растит сына убийцы, которому на момент ареста отца исполнилось полгода. Нина Мосли в законном порядке поменяла имя и полностью порвала с прошлой жизнью. Ее разоблачил Чарльз Притчет, отец Кэрри Притчет, ставшей одной из жертв Мосли.
Маклин отвела взгляд от камеры и улыбнулась мне. Я наблюдала ее на экране телевизора в течение многих лет и знала, что она считается хорошим профессионалом с отличными деловыми качествами. Камера представляла в самом выгодном свете серьезные манеры, проницательный взгляд и гладкие, как у младенца, щечки Дженнифер.
- Во время интервью с мистером Притчетом я спросила, почему по прошествии стольких лет он хочет, чтобы все узнали, кто вы такая. Ведь вы просто пытаетесь наладить свою жизнь, что сделал бы каждый из нас, пережив такое страшное испытание. Какими, по вашему мнению, мотивами он руководствуется?
После слов журналистки я стала дышать глубже и ровнее. Ответ на этот вопрос был заготовлен заранее, но я действительно собиралась сказать, что думаю, и в моем серьезном тоне не было ничего напускного.
- Трудно представить себе горе, которое пришлось пережить мистеру Притчету и семьям остальных жертв. Я разделяю их скорбь и ежедневно молюсь за всех. Не проходит и дня, чтобы я в очередной раз не сожалела о том, что не смогла предотвратить страшную смерть их близких. Но все эти годы Рэнди обманывал меня точно так же, как всех остальных, начиная со своих сослуживцев и людей, с которыми мы ходили в одну церковь. Ведь его никто ни в чем не подозревал.
- Мистер Притчет обращает внимание на факт, что некоторые поддельные документы, обнаруженные в доме, где вы проживали с мистером Мосли, были выписаны на ваше имя. - Маклин одарила меня очаровательной улыбкой, словно желая сказать, что просто исполняет свои служебные обязанности, представляя точку зрения обеих сторон, и не желает мне зла. - Кажется, там нашли целый набор водительских прав из разных штатов и паспорта с вашей фотографией, но с другим именем вместо вашего настоящего. Кроме того, на двух местах преступления обнаружили ваши фрагменты ДНК.
- Да, правда. Но как объяснил прокурор коллегии присяжных во время судебного процесса, люди, которые живут вместе, могут быть носителями фрагментов ДНК партнера, что и произошло в моем случае, когда на одежде мужа обнаружили мои волосы. Он мог снять их с костюма, который носил, или из нашей общей машины, а потом нарочно или случайно оставил на месте преступления.
- А фальшивые документы, удостоверяющие личность?
Я напустила на себя задумчивый вид.
- Я много думала об этом. Не знаю, что творилось в голове у Рэнди, но этого не удалось определить и многочисленным психиатрам, которые впоследствии с ним беседовали. Они так и не пришли к согласию по поводу того, является ли он на самом деле психически больным или симулирует невменяемость. Во всяком случае, общеизвестно, что жизнь серийных убийц заполнена самыми невероятными фантазиями, которые толкают их на преступление, и часто эти фантазии не имеют ничего общего с действительностью. Возможно, Рэнди думал, что когда его разоблачат, он заставит меня бежать вместе с ним, шантажируя нашим сыном. Что бы ни думал мой бывший муж, он просчитался. Я связалась с местными властями, когда поняла, что в доме творится что-то неладное, и позвонила в полицию сразу же, как только подтвердились мои подозрения.
Маклин кивала, и мне казалось, что все идет хорошо. Глянув в сторону супругов Роу, я увидела, что они ободряюще улыбаются.
- Вы помните человека по имени Лейн Докери? - неожиданно спросила журналистка.
На мгновение у меня случился полный провал памяти. Потом я вспомнила имя, но не могла сообразить, какие с ним связаны ассоциации.
- Вы имеете в виду автора документальных детективных романов? - наконец выдавила я.
Маклин кивнула.
- Он с самого начала проявлял интерес к истории Рэнди, не так ли?
- Не только он. - Я вспомнила, что, кроме Лейна Докери, был еще один тип по имени Рональд, но его книги расходились хуже, чем у Докери. - Но я сказала, что мне неинтересно с ними сотрудничать, и отказалась от предложенных денег.
- Удивляет ли вас, что мистер Докери недавно снова занялся изучением вашего дела, чтобы закончить работу, которую начал еще во время судебного процесса, а шесть недель назад он пропал, и семья объявила его в розыск?
Я чувствовала, как вытягивается мое лицо, на котором застыл объектив камеры.
- Понятия не имею, о чем вы говорите, - заикаясь, ответила я и, несмотря на то что мое изумление было абсолютно искренним, по взгляду Маклин поняла, что проигрываю. - С какой стати он снова взялся об этом писать, когда прошло столько лет? - спросила я вслух.
Кэролайн изо всех сил пыталась привлечь мое внимание, делая жест рукой, как будто хотела перерезать себе горло. Это означало, что мне нужно немедленно замолчать.
- Не знаю, - ответила Маклин. - Мы сами узнали об этом совсем недавно, когда изучали факты для сегодняшнего интервью. Мы позвонили мистеру Притчету и спросили, не связывался ли с ним Докери. Мистер Притчет утверждает, что нет, но предполагает, что всплыла какая-то новая информация, которая и заинтересовала мистера Докери.
- Не имею представления, что все это значит, - ответила я, стараясь собраться с мыслями.
Маклин изобразила недоумение.
- Возможно, Докери тоже вас выследил. Его родственники заявляют, что ведется расследование, но в течение нескольких недель им не сообщили ничего нового.
Женщина явно хотела, чтобы я сорвалась и допустила какой-нибудь промах, но я только молча кивала.
В конце интервью Маклин поинтересовалась, каким образом последние события влияют на моего сына.
- Что ж, мы получили возможность узнать, кого можно считать настоящими друзьями, - ответила я. - Но я стараюсь не втягивать сына в эту историю.
Маклин согласилась, что мы имеем такое право. Оператор отключил оборудование и стал собираться. Дженнифер наклонилась через стол и погладила мою руку, сказав напоследок, что у нее самой есть маленькая дочь и она вырежет из интервью последний вопрос.
- Докери, - раздраженно повторил Дуэйн, словно это имя было ругательством. Съемочная группа уехала, и мы остались сидеть втроем среди терракотовых вазонов с экзотическими растениями. Он взглянул на жену. - Мы должны провести дополнительное расследование. - Мистер Роу обратился ко мне: - Так, значит, он не пытался с вами связаться?
- Да я и думать о нем забыла. - Мне страшно хотелось закурить, и за неимением лучшего я даже подумывала свернуть в трубочку пальмовый лист и зажечь его. - А сейчас мне нужно идти. Я должна быть дома, когда сын вернется из школы.
Кэролайн выглядела удрученной.
- Позвольте мне заехать за вами, чтобы вместе провести уик-энд. Все расходы за мой счет, - обратилась она ко мне. - Обещаю составить вам хорошую компанию, и мы, разумеется, не станем копаться в этом дерьме. Просто позволим себе расслабиться. Я даже заплачу за няню для вашего сына.
Должна признаться, предложение Кэролайн пришлось мне по душе, и я уже открыла рот, чтобы согласиться, но вместо этого стала рассказывать о записке, которую Чарльз Притчет оставил на ветровом стекле моей машины. Потом я заговорила об убитой девушке из штата Теннесси.
- Знаете, ребята, я и вправду до смерти перепугана и страшно боюсь за сына, - сказала я напоследок глухим от волнения голосом.
Глава 10
Я чувствовала, как внутри бьется крошечное сердечко малыша.
Лежа в кровати с книгой в мягкой обложке в одной руке, я прижимала другую к выпуклому животу, где зародилась хрупкая новая жизнь, движения которой временами ошеломляли быстротой, но чаще представляли собой равномерный, приглушенный шум. Пульс бился за двоих, и за последние шесть месяцев я к этому привыкла. Именно о таких ощущениях я много раз слышала от беременных женщин. Как объяснить восхитительное чувство, казавшееся неуместным и нелепым на фоне отекших ног, бесконечных болей в спине и общего нетерпения? Его нельзя ни понять, ни объяснить, можно только пережить самой. Когда я брала руку Рэнди и клала себе на живот, чтобы он почувствовал, как бьется сердце ребенка, он начинал говорить обычные в таких случаях банальности, но я понимала, что его пугают перемены, происходящие у меня внутри. Иногда я даже думала, что, как ни странно, он их не принимает. Ладонь мужа всегда была потной, и стоило мне отпустить руку, он сразу убирал ее с живота.
Удивительное чувство единения с крошечным существом, которое безраздельно принадлежит мне и в то же время ведет свою собственную жизнь, помогло избавиться от замкнутости. Временами казалось, что мое сердце готово выпрыгнуть наружу от переполнявшего счастья, но потом безоблачная радость вдруг сменялась беспричинной паникой, становилось трудно дышать, а сердце трепыхалось, словно пойманная в силки птичка. Я старалась дышать ровно и глубоко, как учит методика Ламаза, убеждая себя, что волнение может навредить ребенку.
В тот вечер меня охватили тревога и раздражение. Ведь человек привыкает ко всему, даже если речь идет о таинстве формирования новой жизни. Кроме того, Рэнди, готовясь ко сну, шумел гораздо больше, чем обычно. Муж закрыл дверь в ванную, но я слышала, как он расплескивает воду, и мысленно представила лужи на линолеуме, на которых можно легко поскользнуться, что в моем положении очень опасно. Рэнди шумно прополоскал рот, дважды ополоснулся сам, сбил мыльницу, которую тут же принялся устанавливать на место, громко чертыхаясь.
После того как я бросила работу, распорядок дня в корне изменился. Привычка засиживаться допоздна сильно беспокоила нас обоих. Я никак не могла улечься спать и часами бродила по дому, а утром спала почти до полудня. Меня непреодолимо влекло в магазины, где я покупала вещи для будущего ребенка, перекладывала их дома с места на место и часто возвращала обратно в магазин. Ничего не нравилось, и все вызывало раздражение. За последние два месяца стены в спальне перекрашивались дважды, так как я не могла выбрать между светло-голубым и цветом морской волны. В руководствах по уходу за младенцами не было единого мнения по поводу того, какой именно цвет наилучшим образом стимулирует работу детского мозга.
Через закрытую дверь было слышно, как Рэнди чистит зубы ультразвуковой щеткой. Разумеется, он стоит над умывальником и разбрызгивает вокруг хлопья пены. Не понимаю, почему нельзя чистить зубы с закрытым ртом, как делаю это я. Рэнди явно хотел, чтобы я отреагировала на его не совсем обычное поведение. Весь этот шум и грохот были детским озорством, уловкой, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Но я серьезно увлеклась третьей частью книги Энн Рул "Чужой рядом со мной" и, несмотря на то что мужу удалось-таки меня отвлечь, делала вид, что ничего не слышу, чтобы лишний раз не тешить его самолюбие. Ах, эта супружеская жизнь! Древнейшее из всех состязаний, что существуют на свете. Оно начинается с мелких обид и придирок и ведется один на один в супружеских спальнях во всем мире и заканчивается ничьей. В этом сражении никто не наступает, не отступает и не сдается.
Рэнди зашел в спальню и стал вытирать лицо полотенцем. Не поднимая головы от книги, я напомнила, что нужно выключить свет в ванной. Муж бросил на меня раздраженный взгляд, как будто ему нанесли страшную обиду, и с силой ударил по выключателю.
- Осторожно, ты его сломаешь, - спокойно заметила я.
Рэнди ничего не ответил и скрипя зубами от ярости наконец улегся в постель, где устроил целое представление. Он долго поправлял одеяло, взбивал подушку, ворочался с боку на бок и в конце концов выключил лампу на прикроватной тумбочке. Я уже не могла сосредоточиться на книге и, положив ее себе на живот, стала ждать, когда муж угомонится. В этот момент Рэнди начал тяжело вздыхать, явно намекая, что его нужно пожалеть.
- Если тебя что-то тревожит, почему не рассказать мне сразу? - спросила я медовым голосом.
Рэнди подскочил как ужаленный и злобно уставился на меня, но сразу же сменил гнев на милость и грустно покачал головой. Это выражение обиженного мальчика, у которого отняли любимую игрушку, было мне хорошо знакомо и могло означать лишь одно: мужу от меня что-то нужно.
- Прости, но твой распорядок дня просто бесит, а гормональные сдвиги превратились в проклятие. Через шесть часов нужно встать и идти на работу, а ты все еще не спишь.
- Ведь ты сам настоял, чтобы я оставила работу.
- Не знал, что из-за этого ты лишишься сна.
- Милый, если ты переживаешь из-за нарушения режима, потерпи еще несколько месяцев. Тогда придется вставать по три раза за ночь, кормить и укачивать ребенка и менять пеленки. И потом, я уже не раз говорила, что могу читать внизу и не беспокоить тебя.
- Но я хочу быть рядом с тобой, - многозначительно проговорил Рэнди. Впрочем, возможно, в его словах звучала насмешка. В последнее время мне трудно было определить настроение мужа, и я не улыбнулась в ответ, как это бывало прежде. Рэнди снова напустил на себя мученический вид и постучал пальцами по мягкой обложке книги, которая лежала у меня на животе. - В последнее время ты читаешь слишком много этой чепухи, и я беспокоюсь о твоем здоровье.
- Я нашла целую коробку с книгами в твоем старом "кабинете".
В первые месяцы беременности мы по выходным разбирали так называемый "кабинет", который на самом деле был обычной кладовой, и переносили вещи вниз, в комнату для гостей, так как хотели сделать в "кабинете" детскую. Разбирая стенной шкаф, я наткнулась на большую картонную коробку, полную дешевых книг в пожелтевших мягких обложках, где описывались различные преступления, которые произошли на самом деле. Каждая такая книжка стоила от пятидесяти центов до двух долларов. Когда я их обнаружила, Рэнди поначалу смутился, а потом заявил, что купил их в библиотеке на распродаже. Никогда прежде не слышала, чтобы он посещал библиотеку. По-моему, у него даже читательского билета не было. Большинство книг посвящалось серийным убийцам. О многих преступлениях я слышала, так как они получили широкую огласку в средствах массовой информации, но были и такие, о которых я ничего не знала. На обложках обычно изображались всякие ужасы наподобие семейной фотографии, забрызганной кровью, или жутких портретов преступников. Почти в каждой книге страниц десять-пятнадцать занимали фотографии, чередующиеся с текстом. Там были школьные портреты мальчиков, которые, став взрослыми, резали на части живых людей в темных подвалах, места преступлений, с трупами в канавах или собственных спальнях и другие ужасы. Все фотографии были рассчитаны на то, чтобы будоражить воображение обывателя, не вызывая при этом чувства брезгливости. Краткие аннотации на задней обложке, обычно принадлежали не критикам, а представителям системы полицейских органов. Книга Энн Рул посвящалась знаменитому серийному убийце Теду Банди, но были также и неофициальные версии: об "убийце с Зеленой реки", Джоне Уэйне Гейси и Ричарде Рамиресе. Перу Лейна Докери принадлежали две книги: одна о Джеффри Дамере, а вторая - о нелегальном иммигранте, который садился на поезда у границы с Аризоной и подозревался в многочисленных убийствах женщин в маленьких заброшенных городках. Я смутно помнила шумиху, которую подняли средства массовой информации, когда книга вышла в свет. Некоторые критики называли ее расистской. До знакомства с этими литературными шедеврами я считала, что большинство извращенцев относятся к категории "средних американцев", и все мои сведения о них ограничивались образами, которые навязывают популярные фильмы.
Не знаю почему, но я глотала книги одну за другой и за два месяца беременности прочла от корки до корки целых шесть. У меня произошел эмоциональный срыв, и мы с мужем считали, что во всем виноват гормональный сдвиг, на который удобно списывать абсолютно все. В голове бродили самые жуткие картины мира, в который предстояло вступить моему сыну. К тому времени мы уже знали, что родится мальчик, и, хотя Рэнди не скрывал восторга, я временами испытывала некоторое разочарование. Какая-то неясная тревога заставляла меня повернуться лицом к самому худшему в человечестве, чтобы заранее узнать обо всех кошмарах, которые могут подстерегать ребенка в этом диком мире, неусыпно следить за ним и оградить от всех бед и несчастий. Где-то в подсознании, на фоне монотонного, непрекращающегося жужжания, всплывали наполовину стертые образы членов семьи Рено. Их лица с портретов из газет преследовали меня во время ночных странствий по извилистым лабиринтам сновидений и, казалось, хотели что-то сообщить, но я затыкала уши и убегала прочь.
Взглянув на обложку, Рэнди пожал плечами и привел такой же довод, как и в тот раз, когда я впервые обнаружила эти книги:
- Я тоже прошел через увлечение этой ерундой.
- Я понимаю, почему они так затягивают, - сказала я непринужденно. - Похоже на высококалорийную и вредную, но очень вкусную пищу. Листаешь себе страницу за страницей. Раньше я о них и не слышала.
- Осторожно, такая пища портит зубы, - заметил Рэнди, поворачиваясь спиной. - Тебе следует сделать перерыв и для разнообразия почитать любовные романы.