Она близко подвинулась ко мне - ближе некуда - и принялась с помощью стетоскопа выслушивать. А мне никакого аппарата не надо было, чтобы слышать, как бьется ее сердце рядом с моим. И это было очень приятно.
Кейт помяла мне лопатку, заставила подвигать взад-вперед рукой, и я снова почувствовал боль. Может быть, я приложился сильнее, чем представлял. Но скорее всего она, осматривая меня, не слишком нежничала.
Затем она ощупала мой живот и ребра. У меня искры из глаз посыпались, но я не проронил ни звука.
- Больно? - спрашивала она таким тоном, каким врачи всегда разговаривают с пациентами. Сугубо профессиональным.
- Нет. Может быть. Немного. Довольно-таки. О-о! Тут не слишком. О-о!
- Чтоб здоровеньким остаться, лучше в пропасть не бросаться, - объявила она и поосторожнее надавила мне на ребра.
- Это не входило в мои планы. - Единственное, что я мог сказать в свое оправдание.
- А что входило?
- Прежде всего я думал, что он знает, где Наоми, и поэтому не хотел его упустить. Главная моя задача была найти Наоми. Была и остается.
Кейт обеими руками ощупывала мою грудную клетку. Давила при этом, но не слишком. Спросила, больно ли дышать.
- По правде говоря, мне все это даже нравится, - сказал я. - У тебя очень приятное прикосновение.
- Понятно. А теперь штаны, Алекс. Подштанники можешь оставить, если тебе так спокойнее. - В речи снова зазвучала привычная певучесть выговора.
- Подштанники? - переспросил я с улыбкой.
- Трусики из магазина "Джентльмен Куортерли", если тебе так больше нравится. Короче то, что там сегодня на тебе надето. Позволь мне осмотреть твои прелести, Алекс. Хочу увидеть немного плоти.
- Не обязательно при этом так откровенно радоваться. - У меня внезапно усталость как рукой сняло. Мне и вправду доставляли удовольствие прикосновения Кейт. Удовольствие, пожалуй, не то слово. Искры из глаз продолжали сыпаться, но уже совсем другого свойства.
Штаны я снял, но до носков дотянуться не смог. Никоим образом.
- М-м-м, неплохо, совсем неплохо, - высказала она свое мнение о чем-то ведомом лишь ей одной.
Мне стало жарко, нестерпимо душно в этом гостиничном номере. Учитывая обстоятельства, конечно.
Кейт осторожно ощупывала мои бедра, затем крестец. Попросила поднять по очереди ноги, лежа на постели, а сама при этом крепко сжимала бедренные суставы. Потом прошлась легкими движениями пальцев по ногам, от паха до ступней. Мне это тоже очень понравилось.
- Много ссадин, - сказала она. - Жаль, что у меня нет бацитрациновой мази. Это антибиотик.
- Я как раз тоже об этом подумал.
Наконец Кейт покончила со всеми прощупываниями и простукиваниями и отошла от меня. Нахмурилась, поморщилась, покусала верхнюю губу. У нее был сосредоточенный вид светила медицины. Ни дать ни взять - главный хирург.
- Кровяное давление слегка повышено, но переломов, по-моему, нет, - объявила она. - Правда, мне не слишком нравится покраснение в области живота и левого бедра. Завтра почувствуешь сильную боль и онемение, так что все равно придется поехать в Седрас-Синай и сделать рентген. Договорились?
Честно говоря, после осмотра и заключения, что я не умру немедленно, этой же ночью, я почувствовал себя гораздо лучше.
- Договорились. Иначе наша программа будет не до конца выполнена. Спасибо за труд, доктор. Спасибо, Кейт.
- Не за что. Почла за честь. - Она наконец улыбнулась. - Знаешь, ты немного смахиваешь на Мохаммеда Али. Великого.
- Это мне уже говорили. В его лучшие годы, - отшутился я. - И порхаю по рингу как бабочка.
- Не сомневаюсь. А я жалю, как пчела. - Она подмигнула мне и снова сморщила нос. Очень милая привычка.
Кейт тоже прилегла на кровать. И я остался лежать рядом. Близко, но не настолько, чтобы дотронуться. Между нами оставалось расстояние как минимум в целый фут. Странно. Но приятно. Я уже скучал по ее прикосновениям.
Несколько минут мы лежали молча. Потом я взглянул на нее. Даже более чем взглянул - посмотрел внимательно. Она была одета в черную юбку, черные колготки и красную блузу. Синяки у нее на лице почти сошли. Я попытался представить себе, как обстоит дело с синяками на теле, и у меня перехватило дыхание.
- Я не Снежная королева, - тихо сказала она. - Вполне нормальная женщина, можешь мне поверить. Веселая, живая, немного сумасбродная. Во всяком случае, была такой месяц назад.
Я удивился. Неужели она думает, что я считаю ее холодной недотрогой? Она лежала рядом. Теплая, близкая.
- Ты прекрасна, Кейт. По правде говоря, ты мне страсть как нравишься. - Слава Богу, сказал. Хотя и не все, что на самом деле чувствовал.
Мы поцеловались. Нежно, мимолетно. Но казалось, что именно так надо. Мне было приятно ощущать прикосновение ее губ. Мы поцеловались снова, как будто в доказательство того, что первый поцелуй не был ошибкой, или наоборот.
Мне казалось, что я способен целовать Кейт всю ночь напролет, но мы осторожно отодвинулись друг от друга. Вероятно, это было сверх того, что мы могли в тот момент вынести.
- Ты восхищен моей выдержкой? - с улыбкой спросила Кейт.
- И да, и нет.
Я снова натянул шерстяную рубашку. Это потребовало некоторых усилий и вызвало жуткую боль. Завтра, пожалуй, и правда пойду на рентген. Кейт заплакала и уткнулась лицом в подушку. Я повернулся к ней и обнял за плечи.
- Эй! Ты что?
- Прости. Нервы сдали, - прошептала она, стараясь взять себя в руки. - Я просто… Я знаю, по мне этого не скажешь, но я не в себе, Алекс. Совсем чокнулась. Столько ужасов навидалась. Это дело такое же жуткое, как твое последнее? С похищением ребенка в Вашингтоне?
Я нежно прижимал ее к себе. Я и вправду никогда не видел ее такой беззащитной. И никогда еще она так откровенно не признавалась в своей слабости. Между нами сразу рухнула невидимая стена.
Я зашептал ей на ухо:
- Это дело такое же страшное, как любое другое. Но для меня страшнее, потому что оно касается Наоми и тебя. Я хочу добраться до него больше, чем тогда до Гэри Сонеджи. Обоих монстров желаю заполучить.
- Когда я была совсем маленькой девочкой и жила с родителями… - тоже шепотом сказала Кейт. - Я тогда только училась говорить. Месяца четыре мне было… - Она улыбнулась собственной ошибке. - Нет, конечно, года два. Мне хотелось, чтобы меня обнимали, когда я мерзла. И тогда я объединяла два слова и просила: "Обнигрей меня". И это означало: "Обними меня и согрей". Друга можно об этом попросить?
- Друга нужно об этом просить, - шепнул я в ответ.
Мы лежали, обнявшись, поверх одеял, целовались еще некоторое время, а потом заснули.
Я проснулся первым. На гостиничном будильнике было одиннадцать минут шестого утра.
- Ты не спишь, Кейт? - шепотом спросил я.
- М-м-м. Теперь уже не сплю.
- Мы возвращаемся в номер Джентльмена.
Но сначала я позвонил дежурному агенту ФБР и сообщил, где искать и что именно.
Глава 75
Былой безукоризненный порядок в номере доктора Уилла Рудольфа исчез как не бывало. Трехкомнатные апартаменты превратились в настоящую криминалистическую лабораторию. Мы с Кейт прибыли на место в начале седьмого. Меня терзали догадки.
- Тебе что, во сне Джентльмен снился? - допытывалась Кейт. - Осенило?
- Угу. Обрабатывал информацию. И обработал наконец.
Человек пять фэбээровцев и полицейских из лос-анджелесского управления были по-прежнему на месте. Где-то по радио вопила группа "Пирл Джэм" - гвоздь сезона. Солиста, казалось, терзали дикие боли. Широкоэкранный телевизор доктора Рудольфа "Мицубиси" работал, но с выключенным звуком. Один из криминалистов поедал с засаленного обрывка бумаги бутерброд с яйцом.
Я отправился на поиски агента по имени Фил Бектон, специалиста-психолога, состоявшего на службе у ФБР. Очень крупного специалиста. Его вызвали из Сиэтла и поручили собрать всю имевшуюся в наличии информацию о Рудольфе, а затем сопоставить ее с известными данными по делам других психопатов. Такой специалист - если он и впрямь знаток своего дела - ценится на вес золота в подобных расследованиях. Кайл Крейг говорил, что Бектон свое дело "знает туго". Раньше он преподавал общественные науки в Стэнфорде.
- Ты уже проснулся? Готов приступить? - спросил он, когда я наконец отыскал его в спальне хозяина квартиры. Ростом он был примерно шесть футов четыре дюйма и еще дюйма на три стояла дыбом рыжая жесткая шевелюра. По всей комнате валялись пластиковые пакеты и бумажные конверты с уликами. На носу у Бектона восседала одна пара очков, а на цепочке на шее висела другая.
- Не уверен, что проснулся окончательно, - признался я Бектону. - Познакомься, это доктор Мактирнан.
- Рад встрече. - Бектон пожимал Кейт руку, внимательно разглядывая ее. Она тоже была для него объектом изучения. У этого человека профессия в крови. Как будто родился с ней вместе. - Смотри туда, - сказал он, указывая пальцем в другой конец комнаты. Фэбээровцы уже успели разобрать гардероб Джентльмена. - Ты оказался совершенно прав. Мы за этим тощим шкафом доктора Рудольфа Гесса обнаружили фальшстенку. Там еще фута полтора свободного пространства.
"Гардероб Джентльмена слишком уж узок, - вот какая мысль посетила меня во время странного состояния полузабытья. - Именно там должен быть тайник. Шкаф конечно же храм, но не дорогой одежды".
- Так вот где он хранит свои сувениры! - весьма кстати догадался я.
- Точно. Там стоит небольшой морозильник. А в нем его коллекция. - Бектон указал на запечатанные пакеты. - Ступни Санни Озавы. Чьи-то пальцы. Два уха с разными сережками - от двух жертв.
- Что еще вы обнаружили в этой коллекции? - спросил я Фила Бектона. Смотреть на ступни, уши и пальцы я не торопился. Его трофеи от охоты на молодых лос-анджелесских женщин.
- Тебе, наверное, уже известно из протоколов осмотра мест преступления, что он еще любит коллекционировать нижнее белье, надетое на них в тот момент: трусики, лифчики, колготки, есть женская майка с надписью "Соня и Скромница" - до сих пор пахнет духами "Опиум". Фотографии, несколько локонов рыжих волос. Такой, видишь ли, аккуратист. Каждая вещь в отдельном полиэтиленовом пакете. Пронумеровал их. От одного до тридцати одного.
- Этакие пакеты для бутербродов, - пробормотал я, - чтобы запахи сохранить.
Бектон кивнул и тупо ухмыльнулся, словно накурившийся до одури подросток. Кейт смотрела на нас, как на слегка тронутых. Какими мы, впрочем, и были в той ситуации.
- Хочу тебе еще кое-что показать. Думаю, тебе понравится. Пошли ко мне в кабинет.
На простом деревянном столе рядом с кроватью тоже лежали трофеи и сувениры Джентльмена. Большинство вещей уже было промаркировано. Чтобы поймать убийцу-аккуратиста, требуется не меньшая аккуратность.
- Роскошная штука. - Фил Бектон вытряс из одного конверта размером пять на семь дюймов фотографию.
На снимке был изображен молодой человек лет двадцати с небольшим. Состояние фотографии и одежда мужчины позволяли предположить, что сделана она была несколько лет назад. Лет восемь-десять, быстро сообразил я.
У меня на затылке волосы встали дыбом. Я прокашлялся.
- И кто это может быть?
- Вам знаком этот человек, доктор Мактирнан? - Фил Бектон повернулся к Кейт. - Доводилось его видеть раньше?
- Я… н-не знаю, - пробормотала Кейт. И судорожно сглотнула.
В спальне Джентльмена воцарилась тишина. За окном наступавшее утро окрашивало улицы Лос-Анджелеса огненно-красным светом.
Бектон достал из нагрудного кармана металлический пинцет и протянул мне.
- Переверни и все узнаешь. Как фотокарточки знаменитых бейсболистов, которые в детстве собирают. Мы, во всяком случае, собирали в Портленде.
Я подумал, что Бектону доводилось в жизни собирать не только фотокарточки бейсболистов. И осторожно перевернул фотографию.
Надпись была сделана аккуратным почерком. Мне вспомнилось, как надписывала все фотографии в нашем доме мама Нана. "Иногда люди забываются, Алекс. Даже те, что сфотографированы с тобой вместе, - говорила она. - Сейчас ты мне не веришь, но пройдет время, и сам убедишься".
Едва ли Уилл Рудольф мог забыть человека, изображенного на снимке, но тем не менее надпись сделал. У меня даже голова закружилась. Наконец-то в нашем безнадежном деле появилась зацепка. И теперь я держал ее криминалистическим пинцетом у самого своего носа.
"Доктор Вик Сакс", - было написано на обратной стороне снимка.
Доктор, подумал я. Снова доктор. Это же надо!
"Дарем, штат Северная Каролина", - продолжалась надпись.
Значит, он из Университетского треугольника. С Юга.
"Казанова", - закончил надпись Рудольф.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДВОЙНИКИ
Глава 76
Наоми Кросс разбудила рок-музыка, загремевшая из настенного приемника. Она узнала группу "Блэк Кроуз". Светильник над головой настойчиво мигал. Вскочив с постели, она натянула мятые джинсы, водолазку и бросилась к выходу.
Громкая музыка и мигающий свет служили сигналом тревоги. "Случилось нечто ужасное", - подумала она и почувствовала, как сердце бешено застучало.
Казанова пинком распахнул дверь. На нем были узкие джинсы, тяжелые ботинки и черная кожаная куртка. Маска разрисована мелом в виде стрел молнии. Он был в ярости. Никогда еще Наоми не видела его таким взбешенным.
- В гостиную! Быстро! - завопил он и, схватив ее за руку, поволок из комнаты.
Наоми босиком шла по холодному сырому полу узкого коридора. Туфли она надеть забыла. Теперь возвращаться за ними было поздно.
По пути она столкнулась с молодой женщиной. Теперь обе шагали рядом, почти в ногу. Наоми удивилась, когда женщина внезапно повернула голову и посмотрела на нее. Глаза у нее были большие и темно-зеленые. Зеленоглазка - тут же окрестила ее Наоми.
- Меня зовут Кристин Майлз, - торопливо зашептала женщина. - Надо отсюда бежать. Предпринять попытку. И как можно скорее.
Наоми ничего не ответила, но едва заметно коснулась руки Зеленоглазки.
Общение было запрещено, но хотя бы коснуться живого человека в этой жуткой темнице казалось теперь просто необходимым. Заглянув в глаза молодой женщины, Наоми увидела там лишь вызов. Никакого страха. И от этого на душе у нее потеплело. Теперь они попробуют держаться вместе.
Пленницы в полном молчании брели по коридору этого странного жилища по направлению к гостиной и время от времени тайком поглядывали на Наоми. Глаза у них ввалились. Многие перестали пользоваться косметикой и выглядели ужасно. С тех пор как Кейт Мактирнан удалось сбежать, в доме ужасов с каждым днем становилось все страшнее.
Казанова привел в гарем новенькую, Анну Миллер. Анна нарушила правила, заведенные в доме, как когда-то Кейт. Наоми слышала, как Анна кричала и звала на помощь. Казанова тоже мог слышать эти крики. Уследить за его распорядком было трудно. Он никогда не уходил и не приходил в одни и те же часы.
Последнее время он оставлял их без какой-либо возможности общения на все более долгий срок. И не собирался их отпускать. Все его заверения были ложью. Наоми понимала, что оставаться здесь все опаснее.
Она чувствовала, как среди пленниц растет паника. Слышала, как впереди идущие вскрикивают в ужасе, и старалась подавить предательски растущий страх. Она жила в негритянских кварталах Вашингтона, и ей довелось всякого насмотреться. Двоих ее друзей убили, когда ей еще не исполнилось шестнадцати.
А потом она услышала его голос. Он звучал необычно, срываясь на визг. Голос безумца.
- Входите, дамы. Не смущайтесь. Не стойте в дверях! Входите, входите! Присоединяйтесь к нашей вечеринке. Нашей великолепной вечеринке! - восклицал Казанова, перекрикивая оглушительные раскаты рок-музыки, сотрясавшей стены дома. Наоми на мгновение закрыла глаза. Она пыталась собраться с силами. "Я не хочу видеть, что бы это ни было, но должна".
И наконец она вошла в комнату. Ее сразу затрясло в ознобе, потому что зрелище, представшее ей, было страшнее всего, что ей доводилось видеть в детстве. Она даже запихнула в рот кулак, чтобы не закричать.
Длинное стройное тело медленно кружилось под потолком. На женщине ничего не было, кроме серебристых чулок, обтягивавших длинные ноги. С одной ступни свисала туфля на высоком каблуке, вторая валялась на полу.
Губы девушки уже посинели, язык вывалился изо рта. Глаза были широко распахнуты, и в них застыли ужас и боль. "Это, наверное, Анна", - подумала Наоми. Какая-то женщина недавно звала на помощь. Она нарушила правила. Кричала, что ее зовут Анна Миллер. Бедная Анна. Даже если тебя звали не так до того, как он тебя похитил.
Казанова выключил музыку и заговорил из-под маски невозмутимым тоном, будто ничего не случилось:
- Ее зовут Анна Миллер. И она сделала это сама. Вам понятно, что я сказал? Она переговаривалась через стены, замышляла побег. Отсюда убежать нельзя!
Наоми вздрогнула. "Из ада обратной дороги нет", - подумала она и, взглянув на Зеленоглазку, кивнула. Да, они должны предпринять попытку, и как можно скорее.
Глава 77
Джентльмен решил возобновить игру в Стоунмен-Лейк, Аризона. Утро выдалось как нельзя более подходящее. Воздух был прозрачен и свеж, откуда-то тянуло дымом костра.
Он припарковал машину в лесу за валунами, неподалеку от проселочной дороги. Там его никто не мог видеть. Он сидел, полуприкрыв веки, и обдумывал план своих дальнейших действий, разглядывая расположившийся поблизости домик из белого песчаника. Он чувствовал себя лесным зверем, вышедшим на охоту. Перевоплощение. И удивительный подъем душевных сил, сопутствовавший ему. Джекил и Хайд.
Он видел, как из дома вышел мужчина и сел за руль серебристого "форда-аэростар". Чувствовалось, что муж торопится, вероятно, опаздывает на службу. Жена теперь, наверное, осталась в доме одна, может быть, еще нежится в постели. Звали ее Джулиет Монтгомери.
В начале девятого он направился к дому с бензиновой канистрой в руках. На случай, если его кто-нибудь увидит; что ж, ничего особенного, просто ему нужен бензин для взятой напрокат машины.
Но его никто не увидел. Казалось, на целые мили вокруг нет ни души.
Джентльмен поднялся на крыльцо. Подождал немного и осторожно повернул дверную ручку. Его всегда удивляло, что жители Стоунмен-Лейк не запирают входные двери.
Джулиет готовила себе завтрак. Направляясь по коридору к гостиной, он слышал, как она что-то приговаривала или напевала. Запах и шипение жарившегося бекона напомнил ему отчий дом в Эшвиле.
Отец его был врожденным джентльменом. Всю жизнь гордился и похвалялся званием армейского полковника. Непроходимый тупица. Что бы ни делал его сын, он никогда не был им доволен. Единственным средством воспитания признавал толстый кожаный ремень. Лупил сына почем зря и при этом вопил во всю глотку от наслаждения. Надеялся таким образом вырастить достойного наследника. И вырастил. Блестящий выпускник школы и первоклассный спортсмен. Отличный диплом высшего учебного заведения. Высшие награды медицинской академии. Чудовище в человеческом облике.