Экланд слышал щелчки магнитных присосок мин, а затем топот башмаков десантников, сбегающих по лестнице. Как только они вынырнули из дымовой завесы и добежали до укрытия, Экланд отдал приказ взорвать мины.
Менински повернул ключ радиодетонатора - раздался мощный взрыв, на мгновение осветивший дымовую завесу, а затем разогнавший ее над головами десантников.
Экланд посмотрел на здание - половина стены отошла от другой, но не упала. Дверь тоже была на месте.
И вдруг он увидел, как дверь начала падать - сначала медленно, затем все быстрее. Она с грохотом рухнула на бетонную площадку, подмяв часть перил и взметнув столб пыли.
32
- Вперед! - крикнул капитан Менински. - Вперед, на штурм!
Экланд вскочил и, взбежав по ступенькам, скрылся в дверном проеме. Следом за ним ринулись остальные.
Прямо перед собой Экланд увидел каких-то людей, торопливо взбиравшихся по лестнице, ведущей на второй этаж.
- Стой! - закричал он, поднимая дробовик к плечу. - Стой, стрелять буду!
Выждав секунду, Экланд нажал спусковой крючок. На спине последнего из бегущих появилась цепочка рваных отверстий, эхо выстрелов раскатилось под сводами - человек, словно споткнувшись, упал. В то же мгновение капитан Менински еще раз выстрелил в упавшего: он увидел, как тот вытащил предохранительную чеку из ручной гранаты.
- Ложись! - крикнул капитан.
Десантники бросились на пол, граната взорвалась, от человека ничего не осталось.
Лампы замигали, потухли и снова зажглись. Несколько керамических плиток упало с потолка.
И тут словно что-то надломилось в остове здания. Картина внезапно сорвалась с гвоздя, все вокруг заполнил нарастающий грохот, здание задрожало.
Внезапно на пригнувшихся десантников рухнул потолок, обнажив переплетение водопроводных и вентиляционных труб. Громадный столб пыли взвился в воздух, и в это самое мгновение Экланд, ожидавший, что их вот-вот засыплет обломками, почувствовал, что пол оседает под ним.
Впечатление было такое, будто началось землетрясение. Сквозь низкий монотонный гул Экланд услышал звон бьющегося стекла и треск дерева.
Наконец гул затих, и на смену ему пришла жуткая тишина, нарушаемая лишь покашливанием людей и доносившимся откуда-то издалека шумом воды, бьющей из разорванных труб.
Экланд поднял голову и сквозь медленно оседавшую пыль увидел, что пол треснул по всей длине здания, одна его половина вздыбилась почти на целый фут над другой.
Оглушенный, покрытый пылью с головы до ног, Экланд с трудом встал и, пробравшись среди обломков к лестнице, стал осторожно подниматься по ступеням, залитым кровью. Следом за ним двинулся капитан с шестью десантниками.
Поднявшись на этаж выше, Экланд и его подразделение повернули направо, а капитан со своей группой - налево.
Экланд почти сразу наткнулся на огнеупорную дверь. Держа палец на спусковом крючке, он осторожно, боком приблизился к двери и с опаской заглянул в смотровое окошечко. Его взору открылся длинный мрачный коридор с множеством дверей, некоторые из них слетели с петель. Весь пол был засыпан обломками, а на перевернутой тележке сидела маленькая дрожащая обезьянка, которой каким-то образом удалось выбраться из вивария.
Экланд отнюдь не был человеком с больным воображением, но коридор этот, показалось ему, таил в себе такое безысходное уныние, что ему вдруг не захотелось идти туда.
- Опасность? - спросил кто-то за его спиной хриплым шепотом.
Экланд мотнул головой.
- Пошли!
Он толкнул плечом двустворчатую качающуюся дверь. Перепрыгнув на глазную ванночку, обезьянка обернулась и принялась наблюдать, как десантники молча встали по обе стороны от первой по коридору двери: Экланд и капрал с кувалдой в руках - слева, сержант по фамилии Флинн - справа.
Экланд осторожно нажал на ручку, но дверь не поддавалась. Упершись спиной в стену, Экланд поднял дробовик и кивнул.
Капрал поплевал на руки, размахнулся и со всего маху ударил кувалдой по замку. Дверь с грохотом распахнулась, обезьянка в испуге бросилась наутек.
Экланд и Флинн ворвались в комнату и замерли по обе стороны от входа.
В большой, ярко освещенной лаборатории пахло формальдегидом и эфиром.
Они были здесь не одни. В центре комнаты позади деревянного лабораторного стола, широко раскрыв от ужаса глаза, стояла очень хорошенькая белокурая девушка в голубом домашнем халате - Клэр Теннант. Позади нее был Ли Квинтрелл, который одной рукой зажимал ей рот, другой держал у ее виска автоматический револьвер. Слева и справа, пригнувшись, стояли Гинзел и Санчес. У каждого было по кольту. Один держал на прицеле Экланда, второй Флинна.
- Еще одно движение, и я пристрелю ее! - крикнул Квинтрелл. Он был бледен, и вообще вид у него был какой-то встрепанный. В очках недоставало одного стекла. - Бросайте оружие! Руки вверх!
Экланд рассмеялся.
- Послушай, ты! Знаешь, что будет, если ты сейчас выстрелишь? От твоих приятелей мокрое место останется. А тебе придется решать, кто тебя пришьет: я или он, - сказал Экланд, кивком показав на Флинна. - Ведь кто из нас уцелеет, тот тебя и пришьет. Поэтому я тебе советую: побереги-ка лучше свою шкуру и выходи из игры.
Квинтрелл начал тихонько пятиться к двери, ведущей в соседнюю комнату, таща за собой Клэр.
До момента вылета оставалось не более сорока пяти минут, и Экланд понимал, что у него уже нет времени, чтобы увещевать Квинтрелла. Нужно что-то предпринимать, и немедленно. Что, если они с Флинном попытаются убрать Гинзела и Санчеса? Сумеют они выстрелить первыми? Решится ли Квинтрелл убить девушку, при том что она ему нужна живая?
Пока он раздумывал, трое мужчин отступили к двери и сошлись вместе. Экланд понял: сделай он или Флинн хоть один выстрел, они неизбежно ранят Клэр.
Все еще держа Экланда под прицелом пистолета, Гинзел другой рукой повернул ручку двери, и Квинтрелл начал осторожно пятиться в полутемную комнату.
Но далеко ему уйти не удалось - сзади кто-то нанес ему сильный удар по ногам. Продолжая прижимать к себе Клэр, Квинтрелл рухнул навзничь. И в ту же секунду, прежде чем один из головорезов, прикрывавших отход Квинтрелла, успел выстрелить, Экланд разрядил свой дробовик. Заряд, круша частокол пробирок, стоявших на переднем столе, поразил Гинзела в грудь. Тот рухнул на полку с лабораторной посудой.
Санчес быстро повернулся и, выстрелив в Экланда, кинулся в укрытие. Его пуля еще не успела достичь цели, как Флинн сделал ответный выстрел. Стеклянный аквариум, полный белых мышей, разлетелся вдребезги. Санчес вскрикнул, красное пятно расплылось позади него на стене, но он продолжал бежать.
Флинн перезарядил дробовик и снова выстрелил. На сей раз заряд попал в цель. Руки Санчеса взметнулись к лицу; он свалился, угодив головой прямо в шкаф, где хранились ярко раскрашенные модели молекул, и затих.
Экланд и Флинн бросились в соседнюю комнату.
Квинтрелл лежал на полу. Вокруг его головы растекалась кровь, ноги конвульсивно подергивались. Над распростертым телом Квинтрелла стоял Майкл Фицпатрик. Одной ногой он наступил на автоматический револьвер, очевидно выпавший из рук Квинтрелла. Майкл был в пижамных брюках и больничных тапочках, его правое плечо было забинтовано. Рядом с ним, прижавшись лицом к его ноге, всхлипывая, сидела на полу Клэр. Фицпатрик, отшвырнув штатив капельницы, который он держал в руках, помог Клэр подняться.
- Бог мой! - сказал Фицпатрик, обнимая Клэр. - Я так рад вас видеть, ребята!
Десантники не могли прийти в себя от изумления.
- Постой, постой, - сказал Флинн, - мы же думали, что тебя убили!
Фицпатрик начал рассказывать свою историю, но Экланд перебил его:
- Извините, вы потом расскажете. Здание с минуты на минуту рухнет, как карточный домик. Надо спешить, - сказал он, заглядывая в полутемную соседнюю комнату. - А что там такое?
- Понятия не имею, - ответил Фицпатрик, взглянув через плечо. - Нас держали запертыми в конце коридора.
- А как же вы здесь оказались? - спросил Экланд, отступая, чтобы пропустить Флинна, который за ноги потащил Квинтрелла из комнаты.
- Когда после взрыва здание осело, дверь в мою комнату открылась сама по себе. Я вышел и стал разыскивать Клэр, увидел, что происходит, и… - Фицпатрик кивком указал на большую расщелину в стене коридора, - и вот проник сюда…
Включив портативную рацию, Экланд выслушал донесения командиров остальных подразделений. Те по очереди докладывали, какие части здания захвачены.
- Снэйта не обнаружили? - спросил Экланд, делая знак Флинну, чтобы тот отвел Фицпатрика и Клэр вниз.
- Мы арестовали его. Он здесь, в холле, у главного входа, - ответили ему по радио.
Приказав командирам групп выделить людей для расчистки лужайки, Экланд спрятал в карман портативную рацию и вошел в соседнюю комнату. Ветер заунывно выл, задувая в щель, через которую пролез Фицпатрик, и снова Экланд ощутил то безнадежное уныние, которое охватило его, когда он впервые заглянул в коридор через смотровое окошечко.
Как только глаза его освоились с полумраком, Экланд увидел, что вся комната заставлена большими цилиндрическими контейнерами, напоминавшими лежащие на боку бочки. Возле каждого стояли капельницы и еще какие-то приборы. Там что-то щелкало и жужжало, раздавались странные попискивающие сигналы.
Экланд включил фонарь. Пол был устлан осыпавшейся с потолка плиткой, бумагами, рентгеновскими снимками. И среди всего этого мусора рыскали десятки белых лабораторных мышей, - глаза их светились, попав в луч фонарика, будто светлячки.
Экланд осветил ближайший контейнер и почувствовал, что у него волосы зашевелились на голове. Внутри, как бы плавая на воздушной подушке, находилась молодая смуглая женщина. К ее телу были прикреплены электроды и какие-то трубки - очевидно, для подачи физиологических растворов и дренажа.
Вызвав к себе медика и фотографа, Экланд пошел дальше. В следующем контейнере находился еще один пациент, на этот раз - мужчина. Грудная полость его была вскрыта.
Экланд услышал приближающиеся шаги и оглянулся - это был Фицпатрик.
- Вот взгляните-ка сюда.
Фицпатрик подошел и заглянул в контейнер.
- Боже милостивый! - Лицо его исказилось гримасой отвращения.
- Что же они тут творили?
- Снэйт мне об этом ничего не говорил.
- Ничего?!
Фицпатрик отрицательно покачал головой.
- Наверно, только в фильмах ужасов злодеи совершают такое… - Фицпатрик нагнулся, чтобы получше рассмотреть при свете фонарика лежавшего в резервуаре человека. - Мне кажется, что ему сделали пересадку и сердца, и легких. Да, я почти уверен в этом. Вон, видите швы на трахее и аорте… - Сунув руку в резиновую перчатку, прикрепленную к стенке контейнера, Фицпатрик осторожно приподнял веко мужчины. Зрачок был расширен.
Луч фонарика обежал заставленную контейнерами комнату.
- Ну и что же прикажете со всем этим делать? - спросил Экланд с возмущением. - Мы ведь не можем увезти всех этих бедняг с собой…
Фицпатрик, нагнувшись, взглянул на осциллограф, стоявший рядом с контейнером, где находился мужчина.
- В этом нет необходимости, - ответил он, с минуту последив за световым импульсом на экране. - Судя по электроэнцефалограмме, он уже мертв.
- Мертв? - Экланд поймал лучом бьющееся сердце. - Но как же мертв, если…
Он не закончил, потому что увидел появившегося в дверях Флинна.
- Генерал, необходимо, чтобы вы сами взглянули… - произнес Флинн прерывающимся голосом.
Экланд и Фицпатрик вышли следом за ним. Пройдя лабораторию, они миновали длинный коридор, где гулял сквозняк и под ногами чавкала голубоватая пенящаяся жидкость - судя по запаху, дезинфицирующий раствор. Затем повернули за угол и увидели двух десантников, ожидавших их у дверей комнаты, над которой громко звенел сигнальный звонок.
Фицпатрик подошел к двери и заглянул в комнату. Сквозь пелену пыли он увидел множество стоявших рядами аппаратов, напоминающих комбинированные установки "искусственное сердце", "искусственное легкое" и "искусственная почка". Все это было засыпано сверху кусками бетона и штукатурки, искореженными деталями приборов для инфракрасного излучения. Фицпатрик отказывался верить собственным глазам: над каждой из установок находился сосуд, похожий на круглый аквариум, и в этом аквариуме плавало существо, похожее на худенькую обезьянку. Птицы, залетевшие в комнату через огромную пробоину в стене, клевали останки одной такой обезьянки, очевидно выпавшей из разбитого аквариума. Фицпатрик подошел поближе к одному из аквариумов и белым халатом, висевшим на стене, вытер пыль с его стеклянной поверхности.
Существо, которое издали он принял за обезьянку, на самом деле оказалось живым человеческим зародышем. Это был мальчик. Глаза его были закрыты, он плавал, словно в невесомости, в желтоватой жидкости, с дном сосуда его связывала длинная извивающаяся пуповина. Через тонкую кожицу просвечивали кровеносные сосуды, и весь он был покрыт пушком.
Отбросив в сторону халат, Фицпатрик начал внимательно рассматривать установку. Ворвавшийся в пробоину ветер захлопал дверьми во всем здании.
- Я думаю, - сказал Фицпатрик стоявшим у дверей десантникам, - это не что иное, как искусственная матка. - Он стал водить пальцем по стеклу. - Взгляните: вот кислородный прибор, вот экстрактор, автоанализатор, теплообменник, фильтр крови и колпачковая колонна. - Сняв с крючка на передней стенке установки какую-то книжечку, похожую на историю болезни, он начал листать ее. - Я, видимо, прав - здесь записи относительно питательных веществ, уровней рН и много еще всякого…
- Мне кажется, я где-то читал про итальянца, который якобы выращивал зародыши в пробирках, словно в искусственной матке, - сказал Флинн.
Фицпатрик кивнул.
- Петруччи. Его звали Даниеле Петруччи. Но он был эмбриолог. Я понимаю, что эмбриолога может заинтересовать выращивание зародыша в искусственных условиях, но ведь Снэйт - кардиохирург. Я не вижу никакой связи… Хотя, минуточку!.. Постойте, я, по-моему, догадался. Ну конечно, теперь мне все ясно!
Экланд прервал его и, указав Флинну на дверь, похожую на дверь банковского сейфа, сказал:
- Постарайтесь открыть ее. - Затем снова повернулся к Фицпатрику. - Так, я слушаю вас…
- Лет пять назад Снэйт попал в неприятную историю, связанную с идеей клонирования генетических двойников. Смысл ее заключался в том, чтобы использовать двойников как источник органов, которые не будут отторгаться организмом. Я думаю, в соседней комнате мы найдем людей, у которых все основные органы заменены чужими, взятыми из зародышей, выращенных из их же клеток.
- Все органы? - Экланд нахмурился. - Неужели кому-то нужно пересаживать все органы? И потом, зачем понадобилось вырезать у них половину ребер и потрошить живот?
- Очевидно, Снэйт использовал этих людей как подопытных кроликов. Другого объяснения я не нахожу. Ему это было нужно, чтобы наблюдать за работой органов после трансплантации.
- По-видимому, он хотел получить быстрые и точные результаты, - добавил Фицпатрик. - Это и был один из таких путей.
- Но ведь Снэйт не мясник, а медик! - возразил Экланд. - Как же может врач…
- Сделать то, что делал Снэйт? - Фицпатрик пожал плечами. - А разве не врачи проводили эксперименты на заключенных в концентрационных лагерях во время последней войны?..
- Согласен, но откуда Снэйт получает людей для своих опытов? - спросил Экланд, краешком глаза наблюдая за Флинном, который, ухватившись за ручку двери, открыл ее. - Ведь сейчас иные времена, и здесь не нацистская Германия.
- Возможно, в Индии, - предположил Фицпатрик, двинувшийся вместе с Экландом за Флинном. - Едва ли кто в Бомбее станет упорно разыскивать пропавшего без вести человека.
Они нагнали Флинна, когда тот светил карманным фонариком в глубину темной, очень холодной камеры. Прямо перед собой они увидели ряд стульев и панель управления, а позади нее - лабораторный стол из нержавеющей стали.
Флинн провел лучом фонарика вдоль стола, и они заметили над ним какой-то куб, напоминающий строительные леса. Что-то висело внутри этой конструкции, но луч фонарика, падая на сверкающие металлические детали, отсвечивал так, что ничего разобрать было нельзя.
И вдруг что-то совсем рядом пришло в движение, послышался звук, напоминающий царапанье когтей по твердой поверхности.
Флинн быстро перевел луч на пульт управления, и они увидели набор самописцев, которые вычерчивали неровные линии на ролике миллиметровки.
- Черт побери, кто их включил? - спросил Фицпатрик.
В ту же секунду задвигалось и несколько соседних самописцев.
- Чепуха какая-то, - сказал Фицпатрик. - Но как бы то ни было, они, очевидно, реагируют на свет и на звук человеческого голоса!
Флинн еще раз поднял вверх фонарик и осветил непонятный куб, но на этот раз под таким углом, чтобы металл не отсвечивал. Теперь они могли увидеть, что было внутри.
А внутри куба находилась человеческая голова, ее рот был закрыт пращевидной повязкой, обычно применяемой при травмах подбородка. Голова была отделена от шеи, все швы аккуратно заделаны, и из нее выходило множество разноцветных проводков и трубочек.
Один из наборов самописцев заработал энергичнее других, и вошедшие в комнату люди увидели, что глазные яблоки головы быстро задвигались из стороны в сторону под зашитыми веками.
Звук внезапно ожившего радиопередатчика заставил их вздрогнуть от неожиданности.
- Генерал, говорит Менински. Не могли бы вы подойти к западному крылу здания. Здесь какая-то чертовщина…
- У вас там чертовщина? - спросил Экланд, стараясь говорить спокойно. - Вы бы лучше посмотрели, что тут у нас творится!
- Что вы сказали? - переспросил капитан.
- Да ничего! Мы сейчас придем.
- Пересадка мозга? - сказал Экланд, торопливо шагая к западному крылу. - Мне казалось, что пересадка мозга - это пока лишь область научной фантастики…
- Возможно, пересадка мозга - это фантастика, - ответил Фицпатрик, - но не пересадка целой головы. Начиная с начала семидесятых годов нейрохирурги в Кливленде делали попытки пересаживать головы обезьянам. Конечно, они не приживались, но до момента отторжения функционировали абсолютно нормально. И тем не менее проблему отторжения можно разрешить, если пересадить голову на тело клона. В этом случае остается одна-единственная проблема - срастить спинной мозг. Вроде бы каким-то ученым это уже удалось.
- Не хотите ли вы сказать, что головы, находящиеся в той комнате, живые? Разве такое возможно? Ведь обезглавливание - испокон веков один из самых верных и молниеносных способов убийства.
- При обезглавливании умирает организм, потому что мозг лишается притока крови, - объяснил Фицпатрик. - Если же к голове продолжает поступать насыщенная кислородом кровь и питательные вещества, она может функционировать довольно долго. - И добавил: - У той головы, что мы видели, электроэнцефалограмма показывала наличие бета-волн - а мозг лишь тогда производит бета-волны, когда находится в рабочем состоянии, когда он "думает"…