Олдмонт равнодушно наблюдал за всем происходящим, прислонясь к стене так, чтобы Тирают не заметил его. Тирают приехал не один. Это нарушало планы Олдмонта. Он собирался поговорить с Тираютом без свидетелей. Тирают обошел машину сзади и открыл дверцу своему спутнику. Однако тот, по всей видимости, не желал вылезать. Тирают вдруг нагнулся и, ухватив человека за ворот рубашки, выволок его из автомобиля. Разгневанный таким обращением, тот размахнулся, чтобы ударить Тираюта, но не успел и полетел на землю. Тирают несколько минут бил его ногами в живот, а потом стукнул головой об асфальт. Отдуваясь, Тирают пошел к дому. "Сейчас позовет кого-нибудь из своих бандитов, - подумал Олдмонт, - уволокут парня. Интересно, за что он его так отдубасил? Конкурент?"
Олдмонт оттолкнулся от стены, подбежал к машине - ключи торчали в замке зажигания. Поднял с асфальта неподвижное тело, взгромоздил его на заднее сиденье, сел на место водителя и, не закрывая дверцы, рванул машину с места. Сделав несколько поворотов, Олдмонт остановился. Привести в чувство избитого Тираютом человека было непросто: Олдмонт нещадно хлопал его по щекам и тряс за плечи. Когда тот приобрел способность самостоятельно держаться на ногах, повернул его лицом к улице, где должно было быть полно такси, и подтолкнул в спину. Дольше возиться с ним Олдмонт не мог. Ему нужен был Тирают.
Тирают здорово переменился за эти годы. Располнел, обрюзг, хотя, как только что убедился Олдмонт, остался таким же сильным и жестоким. Он мог бы поклясться, что и Тирают сразу узнал его, но не подал виду. Они стояли молча, глядя друг на друга.
Наконец Тирают сделал приглашающий жест рукой.
- Поднимайтесь ко мне. Не на улице же говорить.
Олдмонт почему-то ожидал, что найдет эту запомнившуюся ему квартиру обставленной так же, как тогда, когда его в первый раз привезли сюда, но здесь тоже все переменилось: мебель, ковры, в которых утопаешь. Даже двери были новые, двойные, обитые изнутри толстыми стальными пластинами. Раньше Тирают мень ше боялся за свою жизнь.
- Садитесь, - указал Тирают на одно из двух глубоких белых кресел. Он уставился на Олдмонта маленькими желтоватыми глазками.
Он не знал, с чем и, главное, в какой роли пришел к нему этот американец. Какой услуги от него потребует. Что предложит взамен. О, теперь он не продешевит. Прошли те времена, когда он служил американцам за гроши. Надеялся, что ему подыщут теплое местечко, когда в Бангкоке будут новые хозяева. Однако стоило ему изложить свои требования, как его просто выгнали. Американцы обманули его, и он больше не верит им.
К самому Олдмонту, которого сразу узнал, он не питал вражды. Олдмонт научил их тогда пользоваться целой кучей аппаратуры, которую навезли американцы - они не скупились ни на деньги, ни на оружие. Техника пригодилась в те дни, да и потом Тирают использовал ее. Например, исключительно простой в обращении и надежный микромагнитофон величиной с большую спичечную коробку - одна сторона кассеты обеспечивала запись в течение трех часов, - он улавливал даже шепот. Или телефонный скремблер, который гарантировал от подслушивания. Или компактный и легкий детектор передающих и записывающих устройств. Аппарат размером с пачку сигарет и антенной-щупом начинал бесшумно вибрировать, когда оказывался в поле действия любого скрытого радиопередатчика или тайного магнитофона.
- Тирают, - спросил его Олдмонт, - вы бывали на базе в Удоне?
Растолковывать этим людям основы электронного шпионажа и защиты от него было для Олдмонта неприятным занятием. В квартире Тираюта собралось человек сорок с совершенно бандитскими физиономиями. Распоряжались всем трое офицеров ЦРУ из специального отдела, который возглавлял когда-то полковник Пэш. Один из них и привез сюда Олдмонта из посольства.
Перед Олдмонтом сидели "Красные буйволы" - так они назывались. "Навапон" официально считалась "неполитической организацией, верной королю, религии и стране" - обычный лозунг таиландских правых. "Навапон" объединяла несколько сот тысяч человек. Группу финансировали представители крупного капитала, она имела связи с таиландским советом национальной безопасности и военной разведкой. Члены "Навапона" пустили прочные корни в армии, полиции и государственном аппарате.
"Красные буйволы" состояли главным образом из наемников ЦРУ, которые прежде использовались в подрывных операциях против Лаоса. Раньше в Лаосе сотрудники ЦРУ содержали целую "секретную армию", сражавшуюся против Патет Лао. Стоила эта армия не меньше трехсот миллионов долларов ежегодно. В ее составе было примерно семнадцать тысяч таиландцев-наемников. Когда американцев вышвырнули из Лаоса, "секретную армию" пришлось как-то "трудоустраивать", многие и оказались в рядах "Красных буйволов". Других, как рассказывали Олдмонту приятели из Лэнгли, включали в подразделения "полицейской воздушной разведки" и "полиции патрулирования границы" - они наводили страх на северо-восточные провинции Таиланда, уничтожали всех, кто подозревался в симпатиях к левым, устраивали провокации на границах с Лаосом и Кампучией.
Олдмонт потратил целую неделю, обучая этих людей подслушивать телефонные разговоры, устанавливать подслушивающие устройства в домах и автомашинах, обеспечивать секретность собственных переговоров. Их снабдили максимально простой аппаратурой, не требующей даже минимальных технических знаний. Заказы на такую технику ЦРУ размещало очень широко - предстояло снабдить ею полувоенные формирования, создаваемые по всему миру для борьбы с национально-освободительными движениями.
- В Удоне? Приходилось, - осторожно сказал Тирают.
Олдмонт положил перед ним на журнальный столик несколько фотографий Линна в военной форме. Тирают нагнулся над ними. Он чувствовал, как американец буквально впился в него глазами, но не выдал себя ни словом, ни жестом.
- Нет, я не знаю такого. - Тирают изобразил на лице удивление.
Олдмонт собрал фотографии и поднялся. Тирают проводил его до дверей. Теперь он знал, зачем и в каком качестве пришел к нему Олдмонт.
Когда Олдмонт уже спускался по лестнице, Тирают окликнул его:
- Зачем вы спрятали человека, которого я привез с собой?
- Он бы помешал нашему разговору, - ответил Олдмонт, обернувшись. - А кто он?
- Героиновый курьер.
У Джема возникла было мысль вызвать врача для Фила Хоукса, но Тони с презрением отверг ее. "Подумаешь, схлопотал пару раз по физиономии", - бормотал он, раздевая Хоукса, чтобы определить, сильно ли тому досталось. Результатами осмотра он остался доволен. Притащил откуда-то пузырь со льдом - приложить к животу, заставил Хоукса глотнуть как следует неразбавленного виски, которым администрация "Амбасадора" регулярно набивала холодильники своих постояльцев, и выключил в комнате свет, велев Хоуксу подольше поспать.
Прощаясь у дверей своего номера с Джемом, Тони сказал:
- Жаль, что мне не попался в руки тот косоглазый, который так отделал парня. Я бы ему…
- Так бы я тебе и дал ввязаться в драку из-за пустяка, - хмыкнул Джем.
- Ничего себе пустяк, - возмутился Тони, - белого человека ни с того, ни с сего избивают какие-то полуобезьяны. У нас в Претории, если черный посмеет поднять руку на белого…
- Т-с-с, - зашипел Джем. - Стоит тебе чуть выпить, сразу болтать начинаешь. Иди проспись.
Олдмонт не успел уйти далеко. Он торопился достичь оживленной улицы и шел очень быстро - насколько позволяло его изрядно изношенное сердце. Но они, разумеется, знали более короткий путь и, когда Олдмонт свернул на очередную неосвещенную улочку, преградили ему дорогу.
Когда-то бывшему оперативнику управления стратегических служб, прошедшему хорошую подготовку в лагерях, где обучались люди для заброски в немецкий тыл, двое противников совсем не были страшны. Но теперь подобная схватка могла стать для него последней.
Нападавшие стали обходить его с двух сторон. В руке одного из них Олдмонт увидел удавку - тонкую, но прочную нить с двумя деревянными ручками, что-то вроде детской скакалки. Ее набрасывали на шею, человек терял равновесие, начинал задыхаться, рвать руками нервущуюся петлю и становился легкой добычей нападающих.
Олдмонт напал первым. Высокий таиландец с удавкой был, несомненно, опаснее, и Олдмонт ударил его в пах. Тот согнулся от боли, и Олдмонт ткнул ему в ухо карманный электрический разрядник - на несколько минут один был выключен из драки.
Второй, на вид совсем молодой, в цветной рубашке навыпуск, почуяв опасность, вел себя осторожнее. Из рукава его рубашки высовывалось лезвие ножа. Олдмонт пытался несколько раз выбить нож ногой, но противник легко уходил от удара. Олдмонт весь сжался, как пружина, стараясь не пропустить ни одного движения, здесь все решали считанные доли секунды. Холодно блеснуло лезвие, и Олдмонт еле успел пригнуться. Нож, брошенный опытной рукой, рассек левое плечо, но неглубоко. На Олдмонта обрушился град ударов, которые он с трудом отражал, отступая к стене. Если схватка затянется, поднимется второй.
Решив, что Олдмонт слабеет, противник, зачем-то оскалив зубы, с диким криком бросился на него. Резким движением Олдмонт отодвинулся и ребром ладони ударил его по шее, затем изо всех сил стукнул головой об стену. Отпустил. Тот медленно сполз на землю.
Олдмонт бросился прочь. В конце улицы он оглянулся: его никто не преследовал.
Хоукс проснулся с сильной головной болью, но в общем-то здоровым. Какая страшная история произошла с ним вчера!
Он так и не понял, чего хотел от него тот человек, который избил его у машины. Он говорил о каком-то грузе, который Хоукс должен ему передать. Что за груз?
Какое счастье, что его подобрали двое американцев! Они спасли его, должно быть, от верной смерти. Они, кажется, даже соседи по этажу. Надо чуть попозже зайти поблагодарить.
Телефонный звонок отвлек его от нескончаемых размышлений о событиях вчерашнего дня.
- Мистер Хоукс? - Голос был незнакомый. - Это говорит Олдмонт. Мне передали вашу записку…
- Да, да, - закричал Хоукс, - как хорошо, что вы позвонили. Я прилетел специально из Штатов, чтобы…
Фил осекся. Ему не хотелось так сразу обрушивать на Олдмонта трагическую новость. Что бы он ни думал о причинах, побудивших Олдмонта уехать подальше от семьи, и о его отношении к жене, но смерть близкого человека - печальное событие. Надо как-то подготовить собеседника к этому известию.
- У меня очень важный разговор к вам, касающийся ваших семейных дел, - уже осторожнее продолжал Хоукс.
- Что-нибудь случилось? - Голос Олдмонта был ровный, спокойный.
- Мне хотелось бы обсудить это при встрече с вами.
- Ну что ж, давайте встретимся ровно в двенадцать, - согласился Олдмонт, - записывайте адрес. Это тихое кафе, недалеко от "Амбасадора".
Положив трубку, Хоукс вытащил из чемодана свежую рубашку, из портфеля бумаги, которые в страховой компании передал ему Клинтон. Он уже совсем собрался было идти, но в последний момент, поколебавшись, позвонил в посольство Дуайту Хенкинсу.
Олдмонту даже стало смешно. Не слишком большую изобретательность проявили его бывшие коллеги - "я хочу поговорить о ваших семейных делах". Могли бы придумать что-нибудь позаманчивее, ведь они знают, с кем имеют дело.
В том, что люди ЦРУ будут его искать, Олдмонт не сомневался ни секунды. Он прочно держал их на крючке. У директората операций связаны руки. Не потому, что в Лэнгли так уж боятся разоблачений, их было немало. Грязное белье ЦРУ демонстрировали всему миру. Но все разоблачения касались уже совершенных операций, и газетная трескотня положения дел не меняла. Сейчас Олдмонт располагает документами, в которых расписаны детали будущей операции ЦРУ - их разглашение означало срыв тщательно подготовленной акции. А вот этого в Лэнгли ни в коем случае не захотят допустить. Они будут стараться подкупить его или убрать. И человек, с которым он только что разговаривал, прилетел в Таиланд именно за этим.
Олдмонт назначил встречу в удобном месте: ему нужно обязательно увидеть нового агента ЦРУ. Сотрудников бангкокской резидентуры он знал в лицо.
Хенкинс ничего другого и не ожидал. Олдмонт не пришел на встречу с Хоуксом. Олдмонт - стреляный воробей, смешно было полагать, что он попадется на крючок. Хенкинс сразу вспомнил Олдмонта, как только прочитал шифровку: они несколько раз сталкивались в Бангкоке, куда Хенкинса перевели из Вьетнама. В Сайгоне Хенкинс был одним из координаторов программы "Феникс" - "умиротворение" вьетнамских деревень. В поисках вьетконговских агентов они уничтожали тогда целые поселки, но даже и такие масштабные операции оказались бесполезными.
В Бангкоке после Вьетнама был просто рай. Тихая, кабинетная работа. Только в 1976 году пришлось немного подвигаться. Он курировал "Красных буйволов". Многие из них были в отрядах, которые формировало ЦРУ. С ними у Хенкинса были общие воспоминания о горячих деньках во Вьетнаме.
Когда в начале года таиландское правительство, опираясь на поддержку левых сил, студентов, стало добиваться вывода всех американских войск из страны, "Красные буйволы" проводили проамериканские манифестации, которые активно фотографировались иностранными корреспондентами, за это отвечал пресс-атташе посольства - Хенкинс заранее информировал его о каждой демонстрации. Антиамериканские митинги "Красные буйволы" разгоняли, забрасывали левых студентов ручными гранатами.
Олдмонт был немало удивлен. В двенадцать часов в кафе явился и просидел там не меньше часа молодой парень, которого вчера зверски избил Тирают. Но Тирают сказал ему, что этот парень - курьер, который занимается вывозом наркотиков. Странно, что такому "узкому специалисту" поручили явно непростое дело - выманить Олдмонта из его убежища. Непонятно и другое. Почему Тирают решился напасть на героинового курьера ЦРУ? Неужели он порвал связи с управлением?
Олдмонт чувствовал себя неважно после вчерашнего приключения. Жара все усиливалась. Не отпускала ноющая боль в груди. Солнце единовластно царило над Бангкоком, и люди старались не покидать спасительную тень. Но Олдмонт не мог позволить себе отсиживаться дома: у него осталось не так много времени. Рано или поздно его найдут, но прежде он должен узнать, что на самом деле произошло с Линном.
Тирают позвонил по телефону, которым пользовались завербованные американцами агенты, если им нужно было срочно связаться с сотрудниками резидентуры; эта линия была гарантирована от прослушивания. Аппарат стоял в оперативной комнате, возле него круглосуточно дежурил кто-нибудь из офицеров. Тирают назвал свой номер и код, его соединили с Хенкинсом.
Дуайт был удивлен. Несколько лет назад они отказались от услуг Тираюта, чем тот был весьма обескуражен, а теперь Тирают звонит как ни в чем не бывало и предлагает встретиться.
Хенкинс назвал ему фешенебельный клуб, куда имел обыкновение заглядывать раз или два в неделю - здесь собирались иностранные корреспонденты, представители фирм, поговорить с ними было небесполезно.
- Я буду там от половины восьмого до восьми. Скажите швейцару, что ждете меня, - бросил он Тираюту и повесил трубку.
Дуайт ожидал застать Тираюта забившимся куда-нибудь в укромный уголок одной из курительных комнат клуба. Однако Тираюта нисколько не смутила новая для него обстановка. Размахивая полупустым стаканом, он оживленно беседовал с представителем одной британской компании, которого Хенкинс считал малообщительным, чопорным человеком. Увидев Хенкинса, Тирают еще некоторое время продолжал беседу, затем, вежливо извинившись, подошел к американцу.
Они обосновались в бильярдной, где, кроме них, не было ни одного человека.
- Позвольте мне говорить откровенно, - начал Тирают. - Вы ждете курьера.
Билл Дэвис позвонил Уилсону.
- Спешу тебя порадовать, Олдмонт действительно в Бангкоке. Но на глаза не показывается.
- Я в этом и не сомневался, - хмыкнул Уилсон.
- Ну так что, Грег, ты полетишь, или мне взять билет до Бангкока?
- Если ты хочешь прокатиться на восток, я ничего не имею против, - так же лениво проговорил Уилсон, - но я продолжаю верить в успех своей идеи.
- И что же наполняет твое сердце такой уверенностью? - поинтересовался Дэвис. - Если надежда, что мне одному придется отвечать за провал в Бангкоке, то ты крупно ошибаешься.
- Хватит препираться, Билл. И вообще это не телефонный разговор. Я зайду к тебе.
Получасовая беседа с Уилсоном настроила Дэаиса на более оптимистический лад: прогноз Уилсона насчет событий в Бангкоке звучал весьма убедительно.
- И последнее, - закончил разговор Уилсон, - фамилия Олдмонт должна перестать фигурировать в наших переговорах. Будем называть его просто "господин N".
Хенкинс не переставал дивиться: Тирают разговаривал с ним чересчур смело, как равный с равным. Таиландец не блефовал Он представлял могущественную мафию, с которой всем приходится считаться.
- Вы ждете курьера, - говорил Тирают, - я знаю даже, кто он. Он живет в 507-м номере "Амбасадора". Не хотелось бы вас огорчать, но он не сможет вывезти груз из страны - таможенники выпотрошат его наизнанку. То же произойдет и с любым другим вашим человеком.
Тирают говорил уверенно, напористо, но в душе он проклинал Олдмонта, который увел курьера из-под носа, и Таната с Прасетом, которые упустили самого Олдмонта.
Хенкинс слушал его молча Он ни разу не сказал ни "да", ни "нет". Когда Тирают замолчал, он спросил:
- С какой целью вы все это мне поведали?
Тирают оживился.