Какое-то время мы оба молчали. Я притворился, что сверяюсь с записями. За окном один из полицейских, пригибая голову под порывами ветра, шагал по вершине ближайшей дюны, однако звуконепроницаемые стекла были настолько эффективными, что он выглядел, как артист, исполнявший пантомиму. Мне вспомнились слова Рут Лэнг: "Я боюсь покидать Адама. С ним сейчас творится что-то неладное" . Теперь мне было ясно, о чем она говорила. Услышав щелчок, я склонился над диктофоном.
- Пора сменить диск, - сказал я, радуясь возможности уйти. - Мне нужно отнести эту запись Амелии для распечатки. Вернусь через минуту.
Лэнг задумчиво смотрел в окно. Он сделал вялый жест рукой, отпуская меня на все четыре стороны. Я спустился по лестнице в комнату, где работали секретарши. Амелия стояла у шкафа с картотекой. Когда я вошел, она повернулась ко мне. Наверное, мое лицо пылало от эмоций.
- Что случилось? - спросила она.
- Ничего.
Затем, почувствовав потребность поделиться беспокойством, я тихо добавил:
- Мне кажется, он находится на грани нервного срыва.
- Вы так считаете? Это не похоже на него. Расскажите, что случилось?
- Он только что накричал на меня без причины.
Взяв себя в руки, я попытался отделаться шуткой.
- Похоже, он после ленча перезанимался спортом. Это вредно для человеческого организма.
Я отдал диск секретарше (кажется, Люси) и взял пачку распечатанных страниц. Амелия продолжала смотреть на меня, склонив голову набок.
- Что-то не так? - спросил я.
- Вы правы. Он чем-то очень обеспокоен. После вашего утреннего интервью Адам принял звонок.
- От кого?
- Не знаю. Звонили на мобильный телефон. Он ничего мне не сказал, но я предполагаю… Элис, милая, ты не против, если я на минуту займу твое место?
Девушка встала, и Амелия села на стул перед экраном монитора. Я изумился тому, как быстро ее пальцы перемещались по клавиатуре. Стук клавиш сливался в одну продолжительную дробь, похожую на шум миллиона падавших костяшек домино. На экране мелькали сайты и образы. Затем стук замедлился до нескольких ударов стаккато. Похоже, Амелия нашла, что искала.
- О, черт!
Она повернула экран ко мне и огорченно откинулась на спинку стула. Склонившись над ее плечом, я начал просматривать веб-страницу с заголовком "Последние новости":
27 января, 14:57
Нью-Йорк (АР ) - Бывший британский министр иностранных дел Ричард Райкарт был вызван в Международный суд в Гааге в связи сего заявлениями о том, что бывший британский премьер-министр Адам Лэнг санкционировал незаконную передачу подозреваемых лиц для пыток ЦРУ.
Мистер Райкарт, уволенный четыре года назад из кабинета министров, является ныне специальным представителем по гуманитарным делам ООН и часто критикует внешнюю политику Соединенных Штатов. Покидая правительство Лэнга, мистер Райкарт утверждал, что его уволили за недостаточную поддержку проамериканских взглядов.
В заявлении, распространенном его Нью-Йоркским офисом, мистер Райкарт сообщил, что несколько недель назад он передал в Международный суд секретный документ. Судя по намекам, которые просочились в британские газеты, в этом документе якобы имеются серьезные доказательства того, что пять лет назад мистер Лэнг, будучи премьер-министром, лично санкционировал арест четырех британских граждан, проживавших в Пакистане.
Мистер Райкарт, в частности, сказал: "Я повторно попросил британское правительство расследовать этот акт произвола. Со своей стороны я был готов дать показания в судах любого уровня. К сожалению, наше правительство упорно не желает признавать существование так называемой операции "Буря". Поэтому, не имея другой альтернативы, я был вынужден передать доказательства, находящиеся в моем распоряжении, в Международный суд Гааги".
- Какая сволочь! - прошептала Амелия.
Телефон на столе зазвенел. Через секунду зажужжал второй аппарат, стоявший на маленьком столике у двери. Никто не двигался. Люси и Элис вопросительно смотрели на свою начальницу. Мобильный телефон Амелии, который она носила в кожаном футляре на поясе, издал электронную трель. Мне показалось, что я увидел в ее глазах панику. Наверное, это был редчайший момент в ее жизни, когда она не знала, что делать. Не дождавшись указаний, Люси протянула руку к телефону, который стоял на столе.
- Не трогай! - крикнула Амелия.
Затем, уже более спокойным тоном, она добавила:
- Пусть звонят. Нам нужно выработать линию поведения.
К тому времени в разных концах дома зазвонили еще два телефона. Ситуация напоминала рабочий полдень в часовой мастерской. Амелия достала из футляра свой мобильный и проверила входящий номер.
- Свора уже взяла след, - отключив звонок, сказала она.
Побарабанив ногтями по столу, она повернулась к помощницам и с остатками былой уверенности в голосе велела:
- Отсоедините телефоны от розеток! Перелистайте новостные сайты в Интернете и отыщите все, что мог сказать Райкарт. Люси, включи телевизор и просмотри все каналы мировых новостей.
Она взглянула на часы.
- Рут все еще на прогулке? Черт! Она же ничего не знает!
Амелия схватила свой черно-красный блокнот и выбежала на высоких каблуках в коридор. Не совсем понимая, что происходит, я последовал за ней. Она начала звать одного из охранников:
- Барри! Барри!
Офицер возник в дверном проеме кухни.
- Барри, прошу вас, найдите миссис Лэнг. Верните Рут домой, как можно быстрее.
Ее каблуки застучали по ступеням лестницы. Я тоже поднялся в кабинет. И вновь Лэнг сидел в той же позе, в какой я оставил его. Единственным отличием был небольшой мобильный телефон, который он держал в руке. Увидев нас, он отключил его.
- Судя по всем телефонным звонкам, Райкарт уже сделал заявление, - сказал Лэнг.
Амелия широко раскинула руки в жесте раздражения.
- Почему ты не рассказал мне об этом?
- Обсуждать с тобой проблему до того, как о ней узнает Рут? Не думаю, что она одобрит такую политику. Кроме того, я хотел поразмышлять над этим вопросом самостоятельно - хотя бы какое-то время.
Он повернулся ко мне:
- Прошу вас простить мою вспыльчивость.
Я был польщен. На пике личных неприятностей он нашел возможность снизойти до меня.
- Не беспокойтесь об этом, - сказал я.
- Ты говорил с ней? - спросила Амелия. - Она знает о заявлении Райкарта?
- Я хотел пообщаться с ней с глазу на глаз. Но когда мне стало ясно, что времени для такой беседы уже не осталось, я позвонил ей. Только что.
- И как она восприняла эту новость?
- Можешь сама догадаться.
- Нет, какая же он сволочь! - повторила Амелия.
- Рут появится с минуты на минуту.
Лэнг поднялся на ноги и, подойдя к окну, надменно подбоченился. Я снова почувствовал острый запах его пота. Мне подумалось, что так пахнут животные в стойле.
- Он хотел убедить меня, что в его действиях нет ничего личного, - сказал Лэнг, повернувшись к нам спиной. - Райкарт все время повторял, что, будучи известным правозащитником, он не может замалчивать такие факты.
Адам фыркнул и вскинул руки вверх.
- Известный правозащитник! О боже милосердный!
- Ты думаешь, он записал этот звонок? - спросила Амелия.
- Кто знает? Возможно. Не удивлюсь, если он передаст его новостным агентствам. От него можно ожидать что угодно. Но я лишь сказал: "Большое спасибо, Ричард, за то, что поставил меня в известность". А затем я отключил телефон.
Он повернулся и хмуро посмотрел на Амелию.
- Что-то внизу до странности тихо.
- Я велела отсоединить все телефоны от розеток. Нам нужно придумать, что мы будем говорить.
- А что мы ответили по поводу воскресной шумихи?
- Я сказала, что еще не читала статью в "Сандей Таймс" . И что мы не планируем комментировать ее.
- По крайней мере, мы теперь знаем, кто подкинул им эту историю.
Лэнг покачал головой. На его лице появилась почти восторженная ухмылка.
- А ведь он ведет охоту на меня, не так ли? Воскресная утечка в прессу была лишь подготовкой для заявления, которое он сделал во вторник. Выстраивая кульминацию, Райкарт отвел три дня на освещение в печати вместо одного. Это прямо из учебника.
- Твоего учебника.
Лэнг кивнул головой, принимая комплимент Амелии, и снова повернулся к окну.
- Ну, вот, - сказал он. - Похоже, приближается еще одна проблема.
По тропинке вдоль дюн шагала небольшая непреклонная фигура в светло-синем плаще. Рут двигалась так быстро, что полицейский, сопровождавший ее, раз за разом был вынужден переходить на легкий бег, чтобы угнаться за ней. Остроконечный капюшон был низко опущен, защищая от ветра ее лицо и прижатый к груди подбородок. Он придавал Рут сходство со средневековым рыцарем, спешившим на битву.
- Адам, мы должны распространить наше собственное заявление, - сказала Амелия. - Если ты промолчишь или затянешь паузу, то это воспримут как…
Она повертела ладонью перед лицом, изображая нечто несерьезное.
- И люди сделают неправильные выводы.
- Верно, - согласился Лэнг. - Как насчет такого ответа?
Амелия сняла колпачок с серебристой авторучки и открыла блокнот.
- Ознакомившись с заявлением Ричарда Райкарта, Адам Лэнг дал следующий комментарий: "Когда в Англии была популярна политика стопроцентной поддержки Соединенных Штатов в глобальной войне с терроризмом, мистер Райкарт тоже одобрял ее. Когда она стала непопулярной, он превратился в ее ярого критика. После того как этот человек был уволен из министерства иностранных дел в связи с его явной некомпетентностью, он внезапно проявил неудержимый интерес к так называемым правам подозреваемых террористов. Тут и трехлетнему ребенку ясно, что его заявление является еще одной попыткой очернить своих бывших коллег". Точка. Конец абзаца.
Где-то на середине комментария проворная рука Амелии повисла в воздухе. Миссис Блай зачарованно смотрела на бывшего премьер-министра, и если бы я верил в чудеса, то мог бы поклясться, что у Снежной королевы в глазах сияли настоящие слезы. Лэнг тоже не отрывал от нее взгляда. Послышался тихий стук. Дверь открылась, и в кабинет вошла Элис. В ее руке был лист бумаги.
- Извините, Адам, - сказала девушка. - Это только что поступило к нам от американского агентства новостей.
Лэнг с явным сожалением отвел взгляд от Амелии, и я вдруг понял (уверенно, как будто знал наверняка), что их отношения были не просто профессиональными. После немного затянувшейся паузы он взял у Элис отпечатанный лист и начал читать его. В этот момент в кабинет вошла Рут. К тому времени я уже чувствовал себя актером, который покинул сцену в середине пьесы, сходил в туалет и, вернувшись, каким-то образом попал на другой спектакль: главные актеры делали вид, что меня здесь нет; я знал, что должен удалиться, но не мог придумать повода для ухода.
Лэнг закончил читать текст и отдал его Рут. Заметив наши вопрошающие взгляды, он мрачно пояснил:
- Агентство новостей ссылается на надежный источник в Гааге, кем бы он ни был. Это информатор сообщил, что завтра утром прокурор Международного суда выступит с важным заявлением.
- Ах, Адам! - воскликнула Амелия.
Она прикрыла рот рукой.
- Почему нам не прислали никаких предупреждений? - спросила Рут. - Что делают люди с Даунинг-стрит? Почему мы не услышали ни слова из посольства?
- Все телефоны отключены, - сказал Лэнг. - Возможно, они пытаются сейчас связаться с нами.
- Никогда не упоминай о сейчас! - пронзительно закричала Рут. - Какой толк в сейчас , черт возьми? Мы должны были знать об этом неделю назад! Чем занимаются твои люди в правительстве?
Затем она обрушила свою ярость на Амелию:
- Я думала, что ваши обязанности включают в себя постоянные контакты с кабинетом министров. Только не говорите мне, что они ничего не знали!
- Прокуратура Международного суда очень щепетильна в вопросах информирования подозреваемых, если те находятся под следствием, - ответила Амелия. - Особенно когда речь идет о членах правительства. Им не посылают никаких извещений на тот случай, чтобы они не уничтожили улик.
Очевидно, ее слова ошеломили Рут. Миссис Лэнг потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя от шока.
- Так вот кто теперь Адам? Подозреваемый?
Она повернулась к мужу:
- Тебе нужно поговорить с Сидом Кроллом.
- Мы еще не знаем решения Международного суда, - возразил Лэнг. - Кроме того, я должен сначала связаться с Лондоном.
- Адам, если бы они хотели, то давно бы вытащили тебя сухим из воды, - сказала Рут. - Тебе нужен адвокат. Звони Сиду Кроллу.
Она проговаривала слова очень медленно, как будто общалась с жертвой аварии, получившей сотрясение мозга. Лэнг все еще не мог принять решения. Наконец он повернулся к Амелии:
- Соедини меня с Сидом.
- А как быть с прессой и телевидением?
- Распространите сдержанное заявление, - сказала Рут. - Одну-две фразы.
Амелия достала из футляра мобильный телефон и начала просматривать адресную книгу.
- Вы хотите, чтобы я написала черновик?
- А почему бы текст не составить ему? - спросила Рут, указав на меня тонким пальцем. - Он же у нас тут писатель.
- Одну минуту, - сказал я. - Мне нужны конкретные инструкции.
- Я хочу звучать убедительно, - сказал мне Лэнг. - Любые оправдания приведут к фатальным результатам. Но мне не хочется выглядеть грубым мужланом. Никакой злобы. Никакого гнева. И не пишите, что я рад этой возможности очистить свое имя от наветов. Мне не нравятся такие фразы.
- Значит, вы не оправдываетесь, но и не хамите, - подытожил я. - Вы не сердитесь, но вы и не довольны?
- Именно так.
- Тогда как же вы себя ведете?
На удивление, с учетом сложившихся обстоятельств, все засмеялись.
- Я же говорила, что он забавный, - сказала Рут.
Амелия резко подняла руку и замахала ладонью, призывая нас к тишине.
- Да, Адам Лэнг хотел бы поговорить с Сиднеем Кроллом, - сказала она. - Нет, он уже здесь, и ждать не придется.
* * *
Мы с Элис спустились вниз. Она села перед монитором и начала терпеливо ждать, когда слова бывшего премьер-министра польются из моих уст. Какое-то время этого не происходило. Стоя над ее плечом, я размышлял, что именно мог бы сказать Лэнг. Я сожалел, что не задал ему главный вопрос: приказывал ли он арестовать тех четверых террористов? Наверное, так оно и было, иначе он просто опроверг бы эту информацию еще в воскресенье, когда в печати появились первые намеки. Я вновь (уже в который раз) почувствовал серьезный дисбаланс душевного спокойствия.
- Давайте начнем. "Я всегда был страстным…" Нет, уберите это… "Я всегда был верным - нет, преданным - сторонником Международного суда".
А был ли он им? Я не имел понятия. Допустим, был. Хотя, скорее всего, он притворялся таковым.
- "И я не сомневаюсь, что Гаагский суд быстро разберется в этом политически ангажированном действии по разжиганию раздоров".
Я замолчал, почувствовав, что здесь необходима еще одна линия, которая охватывала бы более обширный и государственный уровень. Что бы я сказал, окажись на месте Лэнга?
- Международная борьба против терроризма, - продиктовал я с внезапным порывом вдохновения, - слишком важна, чтобы использовать ее для личной мести.
Люси отпечатала текст, и я, возвращаясь в кабинет, почувствовал любопытную робкую гордость, подобно школьнику, отдававшему свое сочинение учителю. Я притворился, что не заметил протянутую руку Амелии, и передал лист Рут (два прошлых дня уже научили меня этикету этого королевского двора). Она кивнула с одобрением, опустила лист на стол и подтолкнула его Лэнгу, который прислушивался к голосу, звучавшему в мобильном телефоне. Он молча прочитал заявление, одолжил мою авторучку и вставил в текст одно слово. Затем он вернул лист мне и показал большой палец.
- Да, Сид, отлично, - произнес Лэнг в трубку. - И что нужно сделать, чтобы узнать об этих трех судьях?
- А я могу взглянуть на ваш труд? - спросила Амелия, когда мы спускались по лестнице вниз.
Передавая ей текст, я отметил, что слово, вставленное Лэнгом, действительно обогатило последнюю фразу: "Международная борьба с терроризмом слишком важна, чтобы использовать ее для местечковой личной мести". Жесткое противопоставление "международной борьбы" и "местечковой мести" заставляло Райкарта выглядеть еще более мелочным.
- Очень хорошо, - сказала Амелия. - Вы можете стать новым Майком Макэрой.
Я бросил на нее подозрительный взгляд, но в конце концов решил, что она произнесла эти слова как комплимент. Понять ее было трудно. Впрочем, меня это сейчас мало тревожило. Впервые в жизни я почувствовал адреналин политики. Я понял, почему Лэнг так болезненно переживал свою отставку. Наверное, это похоже на спорт, когда ты сильнее и быстрее всех соперников. Это как теннис на центральном корте Уимблдона. Подача Райкарта прошла низко над сеткой, но мы сделали прыжок, ударили ракеткой и отбили мяч с дополнительным вращением.
Телефоны один за другим подключали к розеткам. Они тут же начали жужжать и звонить, требуя к себе внимания, и было слышно, как секретарши кормили моими словами голодных репортеров: "Я всегда был преданным сторонником Международного суда". Мои фразы передавались по электронной почте для сотен новостных агентств. Прошло лишь несколько минут, а я уже видел их на мониторах компьютеров и на экране телевизора. ("В только что поступившем заявлении бывшего премьер-министра говорится о том, что…") Мир стал нашей "комнатой эхо".
Посреди этого столпотворения зазвонил мой собственный телефон. Я прижал трубку к левому уху и приложил палец к правому, стараясь понять, кто говорит. Слабый голос спросил:
- Вы слышите меня?
- Кто это?
- Джон Мэддокс из Нью-Йоркской компании Райнхарта. Где вы, черт возьми, находитесь? Такое впечатление, что вы в сумасшедшем доме.
- Сейчас многие пытаются дозвониться сюда. Подождите, Джон. Попробую найти место потише.
Выйдя в коридор, я направился в заднюю часть дома.
- Так лучше?
- Я только что услышал новости, - сказал Мэддокс. - Такая шумиха может повысить спрос на книгу. Мы должны начать мемуары с этой темы.
- Что?
Я продолжал идти по коридору.
- С материалов о военном преступлении. Вы уже расспрашивали его о пакистанцах?
- Если честно, то пока не имел возможности, Джон.
Я старательно глушил сарказм в своем голосе.
- Он сейчас немного занят.
- Ладно, насколько далеко вы продвинулись?
- Мы прошли ранние годы - детство, университет…