- Наши два следующих кандидата тоже особо отмечены Фретшем, поставившим вопросительные знаки возле их имен. Первый - это "д-р юр. Феликс Александер Прентцель, родился 19 марта 1905 года в Кобленце, изучал правовые науки в Гейдельбергском университете, во время войны сначала был министериаль-диригентом в имперском министерстве хозяйства, а с 1944 года ведал вопросами оккупированных восточных областей, затем был придан верховному командованию вермахта как специалист с особыми полномочиями по быстрому "перебазированию" предприятий военного назначения… После войны генеральный директор концерна "ДЕГУССА", многолетний член президиума Федерального объединения германской индустрии и член президиума Экономического совета ХДС… В 1966 году д-р Прентцель награжден Большим федеральным крестом за заслуги". Это все о д-ре Прентцеле… Насчет другого, тоже помеченного вопросительным знаком, господина сказано: "Ганс Иоахим Гетц, родился 20 июля 1909 года в Берлине, учился на юридическом факультете - где, не сказано, может быть, ради исключения и не в Гейдельберге, - затем допущен к адвокатуре, во время войны гауптштурмфюрер СС в штабе обергруппенфюрера СС Грейфельта, в те времена рейхскомиссара по укреплению немецкого народного духа в воссоединенных восточных областях - следовательно, и в Тшебине, - и там гауптштурмфюрер Гетц отвечал в 1944 году за быструю переброску на Запад важных для обороны предприятий со всеми их атрибутами…" - больше тут ничего не говорится о прошлом адвоката Гетца, а что касается нынешнего времени, то сказано следующее: "Гетц председатель коммерческого совета концерна Гюнтера Вагнера "Пеликан-верке" в Ганновере, председатель промышленной и торговой палаты в Ганновере, член совета "Дойче банк", а также член президиума Экономического совета ХДС". Создается впечатление, что президиум этого органа чуть ли не полностью укомплектован по нашим спискам, Дон… Ну, и остался еще один, который мог бы, вероятно, играть какую-то роль при "перебазировании" из Тшебини, даже, по-видимому, весьма большую роль, потому что Фретш тут уж совсем не экономил свой красный карандаш - имя подчеркнуто трижды!
Криста извлекла следующий лист из папки и начала переводить наиболее важные места текста: "Артур Миссбах, родился 21 сентября 1911 года в Радебейле под Дрезденом, изучал юриспруденцию… в 1935 году начал работать в органах юстиции… позже руководящий чиновник в Имперском министерстве экономики… во время войны на ответственней должности при особоуполномоченном по текстилю, - здесь мы уже приближаемся к области д-ра Риза, - и "ответственный за деятельность господ промышленников в занятых областях" - прелестная перифраза для банды разбойников, вы не находите этого, Дон? - да, и "в 1942 году господин Артур Миссбах принял руководство Экономической группой текстильной, готового платья и кожевенной отраслей промышленности… В этом качестве Миссбах работал в тесном сотрудничестве с господином д-ром Ризом, способствовал получению им всяческих заказов и особых поставок дефицитного сырья и обращал своевременно его внимание на "созревшие для захвата" предприятия. В 1944 году Миссбах был - так, теперь мы знаем наконец директора, фамилия которого имеет букву "и"… чье имя фрау Будвейзер поспешила забыть! - он был назначен заместителем директора Верхнеснлезского завода резиновых изделий в Тшебине, оставался там до поздней осени 1944 года, затем переехал вместе с д-ром Ризом в центральную контору концерна, в Лейпциг, откуда исчез, согласно пометке от 10 марта 1945 года, с одним из последних транспортов, отправленных неким господином Реттингаузом из "Крепости Лейпциг" в западном направлении, прихватив с собой все, что только не было прибито накрепко. Появился же снова после окончания войны в качестве коммерческого директора текстильного объединения и деятеля ХДС. В 1955 году Артур Миссбах становится членом ландтага земли Нижняя Саксония, а также весьма частым гостем и оратором на митингах "Союза изгнанных"; был с 1961 по 1969 год даже депутатом бундестага от ХДС и проживает в…" - ну, как вы думаете, где, Дон?
Она посмотрела на Хартнела и, сделав паузу, продолжала:
- Так вот, он живет в Альтенбюкене, деревне, расположенной очень близко от Хойя на Везере!
Хартнел хотел было что-то сказать по этому поводу, но Криста опередила его:
- Подождите-ка, Дон, тут есть еще кое-что интересное: светокопия одного поручения на транспортировку, датированного 6 марта 1945 года в Лейпциге и снабженного шифром отправителя "д-р Р./Фр.", из чего можно заключить, что д-р Риз продиктовал его своей умнице Фрезе, а уж она все оформила и подписала полным именем. В тексте сказано:
"Отправлению в Хойя подлежат в следующем порядке:
а) половина конфискованных пишущих машинок, включая две пишущие машинки Доры Апитч;
б) сырой каучук;
в) в достаточных количествах все другие, потребные для пуска производства материалы;
г) станок для прорезинивания;
д) упакованные чемоданы и ящики;
- теперь слушайте внимательно, Дон:
е) три картины с Мариетташтрассе;
ж) три ковра и так далее до самой буквы
и) 40 роллей туалетной бумаги…"
- порядочный человек заботится о самом себе в последнюю очередь, - что скажете теперь, Дон?
Помолчав, Хартнел заметил полушутливо-полууважительно:
- Вы, немцы, право же, очень основательны!
Причем поначалу так и осталось неясным, имел лион в виду тщательно все продумавшего и даже в хаосе тех дней заботившегося о порядке д-ра Риза или же неутомимого Фретша, который сумел выкопать даже еще и это продиктованное в спешке почти тридцать лет назад поручение.
Думал он все-таки о маленьком седоволосом человеке, так как, взглянув на часы и увидев, что уже начало двенадцатого, Хартнел сказал:
- Он ведь собирался позвонить через полчаса…
- Может быть, он еще не успел, - предположила Криста, - но он определенно скоро даст о себе знать. А я пока прочитаю вам два последних документа… Эта запись в деле от 12 марта 1945 года такого содержания:
"В прицеп автопоезда, отправляющегося в Хойя, были погружены:
2 ящика № 14 и № 20 с электроприборами, 4 ящика № 243, 223, 242 и 244 с кожей,
12 картонок с производственной обувью различных: размеров,
3 ковра, ящик № 38,
ковер,
картонки туалетной бумаги,
1 ящик с электрическими лампочками, 1 радиоприемник д-ра Риза, 1 вещевой мешок для фрау Раух, 12 шерстяных покрывал,
20 роллей шелкового трико, мелкими партиями,
картины д-ра Риза,
6 пишущих машинок "Урания" 256123, 254373, 254960, 263149, "Триумф" 261017, 259859, двухсекционный телетайп 42887s, 3 счетных машины: "Астра" № 61400, "Гаман-Дельта" 2338, "Маузер" 16103
12.3.45. Ве/ОК"
- Так что наша картина уместилась где-то между двадцатью роллями шелкового трико и шестью старыми пишущими машинками.
- Очень возможно, - сказал Хартнел. - А что там на последнем листке?
- Это газетная вырезка - к сожалению, без даты - с заголовком "Видные гости в замке Пихларн"… По-видимому, это заметка из какой-нибудь австрийской провинциальной газеты, потому что замок там называется "Жемчужина нашей прекрасной Штирии". И очевидно, эта жемчужина принадлежит, как и очень многое другое, мультимиллионному состоянию д-ра Фрица Риза, поскольку его неоднократно называют здесь "владельцем замка", "гостеприимным хозяином", а один раз даже "гран-сеньором". Затем следует очень длинный список "выдающихся гостей господина консула д-ра Риза в замке Пихларн". Фретш любезнейшим образом подчеркнул для нас дюжину имен, среди них: "…господин генеральный уполномоченный Тезманн (Гортен); господин генеральный директор д-р Феликс Прентцель; господин д-р Альфред Дреггер, председатель ХДС в Гессене, с женой; господин д-р Ганс Мартин Шлейер, член правления "Даймлер - Бенц", с женой; федеральный министр в отставке, д-р Франц Йозеф Штраус, председатель баварского ХСС, с женой; господин д-р Рихард Штюклен, председатель фракции XCG в бундестаге, с женой; господин депутат бундестага д-р Фридрих Циммерман (ХДС); господин депутат бундестага Зигфрид Цогльман (СвДП)". Эта вырезка, должно быть, уже двух-или трехлетней давности, потому что господин Цогльман давно уже вышел из Свободной демократической партии и перебежал в ХСС. Здесь есть еще рукописная пометка Фретша, относящаяся к фрау Марианне Штраус, супруге председателя ХСС Франца Йозефа Штрауса; ее имя не только подчеркнуто, но и от него ведет красная стрелка к следующему тексту: "Фрау Штраус является совладелицей (с 10 процентами акций) дочернего предприятия концерна "Пегулан - завода "РОПЛАСТА - Интернациональ Дина-пластик-верк" в Бергиш-Гладбахе, принадлежащего коммандитному обществу "Фриц Риз КГ", а также фабрики ковровых дорошек в Оттерберге, входящей в концерн "Пегулан"". Это, очевидно, заключительный аккорд умнейшего господина Фретша, и если до сих пор у кого-нибудь еще могли бы возникнуть сомнения в том, что д-р Риз по-прежнему умеет завязывать полезные связи, то уж теперь наш Фретхен полностью рассеял подобные сомнения…
Хартнел после долгой паузы сказал:
- Выходит, нам нужно будет иметь дело исключительно с людьми, которые либо сами располагают большими деньгами, властью и влиянием, либо, как досточтимый господин д-р Тауберт, нашли себе прибежище под крылышком этих богатых и влиятельных господ. Все они юристы; все они участвовали в разбойничьих походах в Польшу и Россию; все они уничтожали евреев, порабощали и уничтожали поляков, украинцев и русских… Недостает только некогда столь красивого и бравого руководителя "оперативных групп" Герберта Паккебуша, но, может быть, мы вскоре услышим и о нем как о председателе какого-нибудь наблюдательного совета или депутате бундестага… Где могла бы быть картина, которую мы ищем, до сих пор все еще неизвестно. Ничто не говорит за то, что она находилась среди обозначенных в накладной трех "картин господина д-ра Риза", которые в марте 1945 года были отправлены в Хойя на Везере. Нам остается и дальше довольствоваться догадками, а людей, имена которых мы теперь знаем и которых могли бы лишь только опросить, следует оставить в покое - это, кажется, было бы как раз то, чего по разным причинам желают все: и сами объекты нашего интереса, и мой уважаемый "господин коллега", имя которого я так и не научился произносить, и даже господин Фретш, чье ясное предостережение насчет… Впрочем, сейчас уже ровно половина двенадцатого ночи!
Криста не успела возразить Хартнелу, как их беседу прервал ночной портье, торопливо вошедший в бар и приблизившийся к их столику. Наклонившись к уху Хартнела, он прошептал взволнованно:
- Мистер Хартнел?.. Извините, пожалуйста, за беспокойство, сэр, но вас просят к телефону - из полицейского участка в Оберфранкене… Там, если не ошибаюсь, произошел какой-то несчастный случай, сэр…
Август Вильгельм Фретш - семидесяти шести лет, вдов, проживающий в Перха, округ Штарнберг, рост 165 сантиметров, вес около 55 кг, волосы седые, бороды нет, цвет глаз голубой, лицо овальное. Особые приметы: старый пулевой шрам под левой ключицей, одет в довольно поношенный темно-синий костюм, зеленый плащ, черные ботинки со шнурками и так далее. Этот человек, которого вы уже узнали по описанию - за исключением шрама под ключицей, - найден в бессознательном состоянии и тотчас доставлен в больницу.
Кристе, которая вела с полицейским разговор по телефону, было также сообщено, что о состоянии господина Фретша следует справиться у дежурного врача больницы в Хофе, телефон которой она тут же записала. Затем быстро спросила:
- А где, скажите, пожалуйста, вы его нашли?
Полицейский чиновник охотно дал справку: господин Фретш лежал на шоссе, в кустах за первой бензоколонкой на западногерманской стороне автомобильной дороги, которую полицейский по старинке назвал "границей зоны".
Возможно, так сообщил он далее, что старый господин искал ватерклозет, споткнулся в темноте и неудачно упал; возможно, внезапно у него был приступ слабости. Во всяком случае, он потерял сознание. У нега сотрясение мозга, а поскольку он всю ночь пролежал под открытым небом, то не исключено, что у него началось воспаление легких.
Нет, нападение тут не подозревается, сообщил далее полицейский. Следов борьбы не обнаружено, нет и сколько-нибудь заметных ранений и травм на теле потерпевшего. Кроме того, у господина Фретша обнаружено много денег, несколько тысяч марок.
Нет, никто не знает, сколько времени он там пролежал, и найден он был ночью только благодаря счастливому стечению обстоятельств: один автолюбитель из Западного Берлина, остановившийся у бензостанции и выпустивший, пока он будет заправляться, свою таксу, обратил внимание на ее громкий лай и пошел узнать, почему такса так остервенело лает. Он увидел лежащего на земле человека и тотчас же с помощью бензозаправщика вызвал "скорую помощь" и полицию.
Позднее, в свете фар санитарной и полицейской машин, был обнаружен легковой автомобиль, который господин Фретш оставил на обочине, не включив, как положено, габаритные огни - старый темно-синий "форд" со штарнбергским номерным знаком. Господин Фретш поставил автомобиль в очень темном месте, за пределами хорошо освещенного участка, где находятся кабины телефона-автомата.
Полиция, так сообщил еще полицейский чиновник, предполагает, что господин Фретш, возможно, имел намерение позвонить по телефону, так как в его руке был найден листок бумаги, на котором значится фамилия "м-р Хартнел" и номер телефона отеля в Мюнхене. Именно поэтому-то они сразу и позвонили - ведь, в конце концов, дело касалось их коллеги, товарища по работе…
- Как вы сказали? - удивленно переспросила Криста. - Разве господин Фретш работает в полиции?
Она была уверена, что ослышалась. Но любезный чиновник охотно ее просветил:
- Да, конечно же, в документах пострадавшего есть отметка, что по профессии он "полицейский чиновник в резерве", а запрос в Штарнберг подтвердил, что господин Август Вильгельм Фретш раньше был полицейским офицером; до 1942 года он был на оперативной работе, затем из-за повреждения глаза и неизлечимой травмы перешел на работу в Управление, после войны на короткое время вновь был привлечен к оперативной работе, но затем до срока вышел на пенсию. Штарнбергские коллеги очень хвалили господина Фретша, в 1958 году переехавшего из Рейнланда в Баварию, характеризуя его как "в высшей степени порядочного, очень мужественного полицейского офицера", с прекрасной репутацией. Говорят, он и до сих пор занимается хотя и в частном порядке, особенно трудными расследованиями.
Автомобиль пострадавшего коллеги, как еще, кроме того, узнала Криста, убран полицией в безопасное место; небольшой же его багаж - "маленький чемоданчик с пижамой и вместительный старый портфель, в котором ничего не оказалось, кроме фруктов и небольшого количества съестного, взятого в дорогу" - отправлен вместе с господином Фретшем в больницу.
Криста поблагодарила за сообщение и затем сразу же позвонила в больницу. Но там ей заявили, что до утра никаких справок о состоянии больного дать не могут, но сказали, что жизнь его вне опасности.
- Объясните им, пожалуйста, кто я такой, - шепнул Кристе Хартнел, который протиснулся в телефонную кабину, - и попросите их, чтобы при медицинском обследовании господина Фретша установили, нет ли следов возможного нападения и применения силы. Кроме того, я хотел бы, чтобы Фретшу был обеспечен надлежащий уход и хорошие условия. Все расходы будут оплачены.
Криста передала сообщение полицейского и после этого спросила Хартнела:
- Когда мы едем? Лучше всего, пожалуй, сейчас, или у вас другие планы?
Хартнел спросил, далеко ли от Хофа до Мюнхена и рак можно добраться туда поскорей, затем попросил портье позвонить на аэродром и выяснить, можно ли зафрахтовать небольшой самолет, и, получив справку о Том, что самолет и пилот могут быть предоставлены в его распоряжение сразу же, но по желанию можно забронировать машину и на утро, решил:
- Скажите им, что мы летим в 8.30.
А Кристе пояснил:
- Тогда часов в десять или в половине одиннадцатого мы будем там, причем не в ущерб нашему сну. После такого трудного дня вам надо отдохнуть…
Хартнел проводил Кристу к ожидавшему у подъезда такси, сказав на прощанье:
- Встретимся завтра утром на аэродроме. Спокойной ночи, Криста, большое вам спасибо за ваши старания. Вы были просто великолепны!
Он дружески ей улыбнулся. Затем, посерьезнев, сказал:
- Дайте-ка мне все эти документы о Ризе и его друзьях. - И, забрав у Кристы большую коричневую папку, переданную ей Фретшем, пояснил: - Я помещу эти документы в сейф.
- Может быть, вы и правы, Дон, - ответила Криста, - ведь в портфеле бедного Фретша остались только пара бутербродов и немного фруктов…
- Именно на это обстоятельство я и обратил внимание, - сказал Хартнел.
Проводив Кристу и заперев толстую папку с документами в стальной сейф отеля, Хартнел возвратился в бар. Он не чувствовал себя уставшим, ибо долго спал днем, теперь он хотел выпить виски и спокойно обдумать создавшееся положение.
Бар между тем наполнился полуночными гостями, и у бармена хватало работы. Так как все столики были уже заняты, Хартнел сел на высокую табуретку у стойки. Рядом с ним сидели двое мужчин, довольно громко беседовавших по-английски. Один из них был одет в кричаще яркий, но сшитый, несомненно, на заказ костюм. Он сидел к Дону спиной. Другой, чей гавайский галстук тоже ему не понравился, говорил как раз своему собеседнику:
- Для главного редактора вроде бы приличного органа, читаемого миллионами приличных граждан, у вас чертовски странная мораль, достойная американского шерифа… Значит, вы не осудили бы фабриканта, который в пьяном виде сбивает автомобилем какого-нибудь беднягу или - как вы называете - вшивого хиппи и оставляет его на дороге истекать кровью?
- Конечно, - ответил тот, что был в ярком костюме, - я бы замял это дело. Считаю, что уважаемый, респектабельный предприниматель имеет право себе позволить…
- …убить человека? - прервал его второй, который был, несомненно, американцем.
- Да, совершенно незначительное, мелкое создание, мелюзгу, - поправил его человек в костюме, по-видимому, главный редактор какого-то немецкого массового листка. - Кто же важнее для общества? Предприниматель, который уже кое-что сделал для него и без которого тысячи людей лишились бы работы, или этот жалкий бродяга, что только и умеет, как…
Хартнел с отвращением отвернулся от них.
Он подумал, что господа, имена которых стали ему сегодня известны, по всей вероятности, придерживаются подобных же взглядов, хотя, может быть, и не так уж откровенно высказываются по подобному поводу.