- У Литмана одна компания внутри другой компании. Система его налогов столь же запутана, как пригороды Бангкока. Я заблудился.
- Пока ты там блуждал в налоговом аду, я накопал кое-что интересненькое.
- Что такое?
- Я наткнулся на парня, который работал вместе с Литманом в Чикаго в компании "Харкорт, Лоу и Смит". Если ты помнишь, Уоллис Литман был менеджером в этой компании перед тем, как ушел и отправился на север делать себе состояние на телевидении.
- Ну и что? - спросил Каз.
К ним подошла официантка, и Коул поднял на нее глаза:
- У меня праздник. Мне мартини с двумя оливками. - Крупная женщина отошла. В наряде деревенской девчонки - юбочка и белый передничек - она выглядела смешно.
- Нам надо найти другое место для встреч, - объявил Коул. - Это заведение никуда не годится по всем статьям от еды до телок.
- Черт с ним. Так что ты нашел?
- Так вот, этот парень говорит, что помнит, как Уоллис Литман упоминал, что ведет личные счета жены Мейера Лански, после того как Мейеры переехали в Южную Флориду.
- Уоллис Литман был персональным советником по вкладам Теодоры Лански?
- Так утверждает этот парень.
- Боже, как же нам это доказать, будь оно проклято?
- Я полагаю, если Литман фиксировал ее налоги, он должен был подписывать бумаги. Вместо того, чтобы проверять налоги Уоллиса, почему бы тебе не покопаться в бумагах Тедди Лански и не посмотреть, что ты сможешь найти? Я практически могу гарантировать, что там не окажется взаимосвязанных компаний.
И тут на экране телевизора появилась фотография Аниты Фаррингтон Ричардс. Каз уловил это углом глаза.
- Посмотри на это.
Коул развернулся, и в этот момент официантка как раз принесла ему мартини.
- Вы здесь смотрели телевизор?
Женщина кивнула.
- Жена Хейза Ричардса только что погибла. Разбилась в авиакатастрофе, когда летела к нему в Огайо. - Официантка отошла.
Мужчины обменялись взглядами и выбрались из-за стола. Они бросились к стойке бара, словно два быка, завидевшие корову.
- От самолета мало что осталось, - передавал с места событий корреспондент в пальто из ткани букле. - По имеющимся данным, в последние годы многие другие самолеты не смогли приземлиться в международном аэропорту имени Хопкинса. "Лирджет-55", на борту которого находилась миссис Ричардс, жена кандидата на пост президента от демократической партии, врезался в зернохранилище и взорвался. Представители федерального управления авиации находятся на месте аварии. Они перевезут обломки самолета в ангар аэропорта для изучения. Из-под обломков самолета было извлечено три тела. Согласно плану полета, предъявленному в Провиденс, это Дэвид Хортон, первый пилот, Сэм Шелтон, второй пилот, и жена кандидата на пост президента Анита Ричардс. Идентификация по зубам подтвердит это. Вероятно, это произойдет завтра.
Затем перед камерой появился Видал Браун, эти съемки были сделаны немного раньше.
- Хейзу Ричардсу дали успокоительное. Анита была подругой его жизни, они познакомились еще в колледже, и она разделяла все его мечты и надежды. Он просто убит этой потерей.
- И что ты по этому поводу думаешь? - поинтересовался Коул.
Уоллис Литман увидел репортаж, когда смотрел десятичасовой выпуск новостей. Он никогда не ложился спать, не посмотрев последний выпуск новостей, чтобы его критические замечания могли быть изложены на утреннем совещании. Филиал Ю-би-си в Кливленде прислал пленку о катастрофе "лирджета" и подтверждение смерти Аниты Ричардс. Уоллис отбросил свой блокнот и позвонил Стиву Израелу в его рабочий кабинет в "Ободе", надеясь, что тот расскажет ему о возможных последствиях.
- Я не знаю, - ответил Стив, когда Литман задал ему вопрос о политическом резонансе. - Такого никогда раньше не случалось. Самый последний случай произошел в 1857 году с Джеймсом Бьюкененом. Его невеста, на которой он собирался жениться перед церемонией инаугурации, покончила с собой. Поэтому дело кончилось тем, что роль первой леди исполняла его племянница Хэрриет Лэйн. Разумеется, это совершенно другой случай. Мы проводим телефонный опрос прямо сейчас, но я предполагаю, что Хейз получит большую волну сочувствия.
Уоллис повесил трубку, подошел к окну и посмотрел на небо Нью-Йорка. У него возникла тревожная мысль. Мог ли Мики иметь какое-то отношение к этой катастрофе? Потом Литман прогнал эту мысль. А что от этого может выиграть он сам?
Сотрудники аппарата избирательной кампании Паджа Андерсона в Вашингтоне собрались в маленькой комнате в помещении, арендованном на время кампании. Они ждали Паджа и Хенни. Те приехали спустя двадцать минут. Падж сбросил пальто на стол, все сели. Хенни повернулся к Джастину Дэвису, специалисту по опросам и анализу общественного мнения.
- Джастин, у тебя есть результаты?
Дэвис, симпатичный плотный мужчина с задумчивым видом, уже успел провести предварительный телефонный опрос. Результаты лежали перед ним. Для Паджа Андерсона и его команды они были ужасными.
Дэвис встал, держа листок в руке.
- Начнем с того, что я сочувствую потере Хейза… Но нам придется иметь дело с политическими последствиями. Это может повлиять на нашу стратегию, так что простите меня, если покажусь вам излишне хладнокровным.
- Понятно, - откликнулся Падж.
- Хорошо. Это всего лишь результаты трехсот звонков, так что достоверность опроса весьма приблизительная. К тому же респонденты были выбраны произвольно, поэтому демографический аспект не учитывается. Все, кому мы позвонили, очень сочувствуют Хейзу. На вопрос, помешает ли ему потеря жены справиться с обязанностями президента, люди отвечали, что нет. Это меня не удивило. Поразило меня другое. Этот случай как-то улучшил отношение к нему, как к человеку. На те же самые вопросы, что и неделю назад, положительно ответили на пятнадцать процентов больше. То же самое относится к вопросам о поведении в критической обстановке и к вопросам экономики. Каким образом эта катастрофа смогла улучшить его способность справиться с международным военным кризисом или экономикой, ставит меня в тупик, но таковы результаты. Разумеется, это лишь предварительные данные, но теперь нам придется иметь дело с тем фактом, что к Хейзу чертовски хорошо относятся. Я полагаю, что этот вал сочувствия будет нарастать, а не спадать. Вопрос в том, станет ли это всего лишь двухнедельным феноменом или поднимется до наивысшей точки и превратится в часть его базового коэффициента. - Джастин сел и посмотрел на Хенни и Паджа.
- Что вы собираетесь делать с девочками Ричардса? - спросил Сэм Дершмен из задней части комнаты.
Об этом думали все. Дершмен был пресс-секретарем, и он планировал на следующий день большой разговор на тему "поматросил и бросил" с Бонитой Мани, которая должна была определить место Хейза в "Зале Славы Бабников".
- Если вы с этим выступите, то добьетесь только отрицательного результата, - сказал Джастин.
В комнате стояла тишина.
- А если нам просто перенести это на другое время? - продолжал Дершмен. - Они не будут оплакивать эту женщину слишком долго… Возможно, через месяц мы сможем снова вытащить Бонни на свет Божий, она бросит свою плюху, и на нас это никак не отразится.
- После того, как жена Хейза умерла, известие о его романе с женщиной за два года до этого как-то теряет свою актуальность, верно? - спросил Джастин. - Если нет Аниты, чтобы красоваться перед телекамерами, я не думаю, что это даст тот же результат.
- Этот человек потерял свою жену, - прервал их дискуссию голос Паджа. Он сцепил пальцы и опустил на них подбородок. - Не могу поверить в то, что вы говорите, ребята. Мне всегда не нравилась эта затея с Бонитой. Я никогда не был уверен, что она говорит правду. А теперь все кончено. Мы не будем это использовать.
- А что, если эта женщина решит сама выйти на публику?
- Ты поедешь к ней, Джастин… Сделай все, что можешь, но убедись, что она будет молчать. Давайте выбираться из этой клоаки. Мы должны снова заняться избирательной кампанией. - Падж взял свое пальто и направился к двери, потом обернулся и оглядел полную народа комнату. - Есть случаи, когда цель не оправдывает средства.
Он прошел по коридору, нашел пустой кабинет и написал Хейзу Ричардсу личное письмо с выражением соболезнования.
Мики узнал новости непосредственно от Мило, позвонившего ему на безопасный номер с заправки всего через несколько минут после катастрофы. Разговор был коротким.
- Узнаете обо всем из выпуска новостей, - только и произнес Мило и повесил трубку.
Мики дождался первого после звонка выпуска новостей, вышедшего как специальный репортаж в девять тридцать. Без всяких чувств он смотрел и слушал, как комментатор говорил о горящем фюзеляже и проклятии аэропорта Хопкинса в Кливленде. Проклятии, погубившем за последние полтора года еще три самолета. Мики Ало выключил телевизор, потом спустился вниз на кухню, приготовил себе сандвич и налил холодного пива.
Люсинда услышала по рации, как люди с двух других судов переговаривались о смерти Аниты Ричардс. Она достала старый черно-белый телевизор и пристроила к нему антенну, чтобы они с Райаном смогли посмотреть новости на корме. Пока комментатор рассказывал, Райан почувствовал, как у него сжимается сердце. В штабе избирательной кампании он слышал слухи о том, что между кандидатом и его женой не все гладко… Потом Боулт неожиданно вспомнил бар в отеле "Савой", где он сказал Эй-Джею, что для того чтобы вызвать сочувствие, нужна трагедия. Неужели он, не желая того, приложил руку к этому несчастью? И в эту минуту Райан пообещал себе, что направит все свои силы на уничтожение Мики.
- Что такое? - Люсинда заметила странное выражение его лица.
- Завтра я хочу поехать в город и увидеться с доктором, которого ты нашла. Я должен выздороветь.
Люсинда протянула руку и сжала его пальцы. Они оба понимали, что каникулы кончились. Но они не знали, что Призрак уже приехал в город и ждал.
Глава 50
Осмотр
На следующее утро в восемь часов десять минут они подплыли к шлюпочной пристани в Авалоне. Потребовалось еще десять минут, чтобы вытащить Райана на деревянный настил пристани.
Люсинда оставила его сидеть на лавочке, а сама отправилась брать напрокат один из электромобилей для гольфа. На острове все ими пользовались вместо машин. Райан сидел на лавке и смотрел на телефон-автомат наискосок от нее. До него было всего двадцать футов, но он не знал, сможет ли одолеть это расстояние. Боулт встал на здоровую ногу, поискал в кармане брюк мелочь, потом пропрыгал на одной ноге через деревянную пристань, схватил телефон и, опасно покачиваясь, опустил несколько четвертаков в щель, затем по памяти набрал номер.
Телефон в доме Ало в Нью-Джерси прозвонил пять раз. Потом трубку снял Пулакарпо:
- Да?
- Я хочу поговорить с Мики.
- Его сейчас здесь нет. Хотите оставить имя и номер телефона?
- Скажи ему, что звонит Райан Боулт. - Он слышал дыхание своего собеседника. - Позови его. Он хочет со мной поговорить.
Райана перевели в режим ожидания, и через несколько секунд раздался голос Мики.
- Эй, Райан, дружище, как поживаешь? - Голос Мики лучился добросердечием даже за три тысячи миль, и телефонный кабель этому не мешал.
- Не так хорошо, Мики. Стоит мне только повернуться к тебе спиной, как какой-нибудь супернакаченный кусок пиццы обрушивается на меня то с битой, то с пистолетом.
Мики достал установку с определителем номера и вертел ее, беседуя с Райаном. Номер телефона, с которого говорил Райан, отличался от номера Люсинды, но код района и города были одними и теми же… Райан был в Авалоне с его сестрой.
- Послушай, Райан… Я не знаю, что ты там себе навыдумывал, но ты все не так понял.
- Неужели? Каким же образом?
- Я твой друг.
- Ты никому не друг.
Мики положил устройство, потом медленно откинулся на спинку своего вращающегося кресла.
- Ты что-то надумал или просто так языком болтаешь?
- Я звоню, чтобы сказать тебе, что на этом ты сломаешь себе шею.
- На чем это?
- На Аните Ричардс. Я знаю, почему ее самолет разбился. Я знаю, почему ты убил ее. Я знаю также, что именно ты стоишь за Хейзом Ричардсом. Ты дважды попытался избавиться от меня, когда я не был готов. А теперь я готов.
- Ты мне угрожаешь?
- Это не угроза, а обещание. Я собираюсь убрать тебя с дороги, Мики.
- Так попробуй, дерьмо собачье.
- Ты помнишь, в школе, когда мы были еще детьми? Я всегда был лучше тебя, Мики. Я всегда выигрывал. В спорте. В учебе. Выбери любую категорию, и я всегда оказывался лучше тебя.
- Категория "убийство". Ты не убийца, Райан. Я убийца. Для тебя игра всегда шла по правилам. Пятнадцать ярдов для пробежки, никаких ударов после сигнала. А у меня единственное правило - выиграть любой ценой. Так что можешь употребить свой лучший удар, задница. Меня это не волнует, потому что ничто больше до меня не долетит. - И Мики повесил трубку, оставив Райана балансировать на одной ноге и чувствовать себя идиотом.
Когда Люсинда вернулась на пирс, он уже снова сидел на скамейке.
- Нога болит? - забеспокоилась она, увидев напряженное выражение его лица.
- Нет… Нет. Поехали.
Она помогла ему подняться на ноги, пройти до конца пирса, где припарковала взятый напрокат электромобиль. Когда Райан устроился на сиденье, Люсинда обошла кругом и села за руль. Они поехали по направлению к больнице.
Армандо Васкес следил, как они уезжали. Его мускулистое тело рекламировало шрамы после двадцати восьми лет, проведенных в банде "Ножи Лос-Анджелеса юг-центр". Имена его бывших подружек покрывали руки, словно граффити опоры моста. Он посмотрел на маленькую фотографию Райана, которую держал в руке, потом встал со скамейки недалеко от конца пирса и продолжал следить, как они ехали вверх по холму. Армандо сунул руку в карман, достал маленький, кривой, острый, как бритва, нож для линолеума. Он прислонился к поручням с ножом в руке и стал ждать их возвращения.
В больнице оказалось много народа. Когда Райан и Люсинда вошли, в приемном покое чихали, сопели и не желали делать уколы детишки школьного возраста с насморком, пока им давали лекарства. Многие посмотрели на Райана и Люсинду. В девять пятнадцать утренний наплыв заболевших, не пошедших в школу, кончился, и доктор Андреа Льюис посмотрела на них, терпеливо ожидающих на крошечном, покрытом искусственной кожей диванчике. Они держались за руки.
- Итак, это Билл?..
- А? - произнесла Люсинда.
- Лорин и Билл… помните? Это вы. Я записала вас в журнал. - И не дожидаясь ответа, она протянула руку Райану, оглядывая его белокурые волосы и привлекательное лицо.
- Меня зовут доктор Андреа Льюис.
- Привет, я Билл.
- Ну разумеется.
- Вы бы не могли осмотреть его ногу? - резко спросила Люсинда.
- Вы можете идти?
- Я отлично прыгаю на одной ноге.
Люсинда - с одной стороны, доктор Льюис - с другой подняли его и помогли добраться до кабинета врача, выкрашенного желтой краской. Здесь стоял деревянный шкаф, полный лекарств, и металлический стол для осмотра, покрытый стерильной бумагой. Райан с трудом влез на стол, пока Андреа вооружалась ножницами, которые взяла с подноса с инструментами.
Он расстегнул брюки, Люсинда сняла его теннисные туфли и начала осторожно стягивать джинсы. Повязка стала коричнево-красной от инфильтрата. Доктор Льюис внимательно посмотрела на нее.
- Рана располагается на передней и боковой поверхностях? - спросила она, заметив пятна на повязке.
- Совершенно верно.
Она просунула ножницы под повязку на внутренней поверхности бедра, разрезала бинт и медленно сняла его. Она посмотрела на работу Доктора Джаза, проделанную им четыре дня назад.
- Кто это делал?
- Один доктор в Нью-Джерси, - ответил Райан. - А что, плохо?
- Нет, очень хорошо… Плотный шов, отличные хирургические узлы. У вас поднималась температура?
- Нет…
- Вы принимали антибиотики?
- Он дал мне большую дозу пенициллина.
Доктор Льюис отвернулась, взяла смоченный спиртом тампон и обработала кожу вокруг раны.
- Это ведь огнестрельная рана, верно?
Ни Райан, ни Люсинда ей не ответили, поэтому она продолжала:
- Я не могу лечить вас, пока не вызову шерифа и не расскажу ему все.
- Прошу вас, не делайте этого. Есть люди, которые пытаются убить его… Могущественные люди. Если они узнают, что он здесь, они придут и убьют его.
- За что?
- Просто они это сделают.
- Вас разыскивает полиция, - заметила доктор Льюис, чувствую, как в ней мгновенно нарастает страх.
- Нет, полиция нас не ищет, - наконец ответил Райан. - Давайте договоримся. Мы отсюда уедем… Вы не обязаны ничего делать. Если вы меня не лечите, то не должны никому ни о чем докладывать.
Доктор Льюис не знала, что ей делать. Она работала интерном всего шесть месяцев. Это было ее первое место работы после окончания медицинской школы в университете Лос-Анджелеса. Больница в Авалоне договорилась с университетом принимать одного доктора в год. Андреа хотела стать терапевтом, поэтому она старалась, полагая, что это будет отличным приключением. Но ни к чему подобному она не была готова. А с другой стороны, какое-то совершенно нерациональное чувство подталкивало ее помочь им. Они не выглядели как преступники. Андреа догадалась, что они оба окончили колледж, оба были отлично подстрижены и казались необыкновенно привлекательными.
- Все не так просто. Закон не говорит, что я не должна сообщать о вас, даже если я вас не лечила. В законе сказано, что я должна сообщить о любом пулевом ранении, вне зависимости от того, лечила я вас или нет.
- Это не огнестрельная рана. Я случайно наткнулся на шампур для барбекю. - Райан улыбнулся девушке.
- Вы оба являетесь сюда под вымышленными именами. Вы не хотите, чтобы я сообщала в полицию. И я вижу углубление в том месте, где пуля вошла в бедро. Все это определенно показывает картину огнестрельного ранения.
Райан обернулся к Люсинде.
- Дай мне руку, давай выбираться отсюда.
Люсинда начала было натягивать на него джинсы, но доктор Льюис удержала ее руку.
- Вертел для барбекю. Такова история?
- Я полагаю, что да, если вы не придумаете чего-нибудь получше, - ответил Райан.
- В это время года в Нью-Джерси холодновато для барбекю.
- А у нас мания, - отозвался Райан.
Андреа покачала головой и снова взглянула на ногу. Она надела перчатки и осторожно оттянула края раны, чтобы посмотреть, как она заживает. Доктор Льюис могла сказать, что ране не больше недели, но она хорошо затягивается.
- Ладно, я наложу новую повязку. Вам надо следить за инфекцией. Я назначу вам двухнедельный курс антибиотиков. Принимайте их дважды в день, пока не кончатся таблетки.
- Я так понимаю, что последующих визитов вы от нас не ждете?