У Хиндена было приятное открытое лицо. Он был похож на русского интеллигента старого времени, когда неторопливый умственный труд не приспособлялся ежедневно к поворотам истории. Было довольно странно встретить такое лицо в самой гуще биржевой карусели, где, казалось, человеческая психика претерпевает необратимые изменения.
- Тэд сказал, что вы можете мне помочь, мистер Хинден, - произнес Нефедов, испытывая инстинктивное доверие к этому человеку.
- Зовите меня просто Боб. Вас, кажется, зовут Серж?
- О’кей, Боб.
И Сергей повторил вопросы, заданные Скотту за обедом. Хинден задумался, но не надолго. Он набрал местный телефонный номер - должно быть, одного специалиста из соседнего зала.
- Майкл, это вы наблюдаете за НМ? Что там происходит? - Он внимательно выслушал ответ. - А ВВФ? Ага, понятно. Спасибо.
- Видите ли, Серж, как вы и полагали, вокруг "Норд-металла" идет оживленная спекулятивная деятельность. Причем у нашего специалиста сложилось мнение, что вскоре может возникнуть вопрос о захвате этой фирмы группой инвесторов того типа, который вам, думаю, известен из печати. Скупка происходит более или менее в открытую, и идентифицировать скупщиков несложно. Разумеется, это не наше дело, а Тэда и ребят из комиссии. Нас это волнует лишь постольку, поскольку мы должны обеспечивать наилучшие условия обмена для своих клиентов.
В нашем бизнесе конкуренция сильна, как нигде. Если клиент недоволен, достаточно позвонить нашим соседям…
Хинден прикурил новую сигарету от только что законченной. Он курил много, наверное, пачки по две в день. Но цвет лица был здоровый, как будто он много времени проводил на свежем воздухе. "Наверное, - подумал Нефедов, - плавает на собственной яхте, как тут у них принято. Зарабатывает около ста пятидесяти тысяч в год - побольше, чем Генеральный секретарь ООН".
- Ваш второй случай сложнее, - продолжал Боб. - Вокруг ВВФ открытой деятельности нет. Вернее, так: у нашего человека такое впечатление, что происходит усиленная скупка его акций, но делается это очень осторожно и по тщательно продуманному плану. Дело в том, что все акции ВВФ, которые предлагаются нашими клиентами, сразу же находят покупателя по запрашиваемой цене. Это - редкость. Но если возникает хотя бы легкий ажиотаж и акции концерна повышаются на несколько пунктов, то тут же происходит серия демонстративных сделок, сбивающих цены до прежнего уровня. Они заключаются практически фиктивно, например когда и покупатель, и продавец принадлежат к одной организации. Чистый результат этого - курсы акций остаются почти без движения, и ажиотаж вокруг них каждый раз исчезает, не успев развернуться.
Раздался телефонный звонок.
- Кто? - спросил Хинден. - Хорошо. Скажите, что минут через пять. Я позвоню сам.
- У вас, наверное, срочные дела? - вежливо заметил Нефедов.
- Сегодня несколько суматошный день. - Ответ был неожиданным для Нефедова. Неизменное спокойствие Хиндена никак не свидетельствовало о суматохе. - Понимаете, вечерняя сессия биржи в Токио закончилась вчера паникой, и шеф хочет обсудить нашу тактику на следующее утро. В Токио оно начнется, когда у нас будет семь часов вечера. Времени осталось в обрез.
Нефедов поднялся. Хинден тоже встал.
- Прежде чем вы уйдете, - сказал он, - я хотел бы дать вам совет. Вполне возможно, что часть акций ВВФ скупается не через биржу, а напрямик. Кто-то раздобывает списки акционеров. Среди них всегда есть несколько десятков институционных держателей - страховых компаний, благотворительных фондов, траст-отделов коммерческих банков. К ним обращаются непосредственно, минуя нас и биржу. Думаю, что вам надо посоветоваться со специалистами в банках. Они занимаются более долгосрочной стратегией и могут больше об этом знать. Начните с солидного международного банка.
- Спасибо за совет, - ответил Нефедов. - Постараюсь им воспользоваться. А вам желаю успеха в Токио завтра утром.
Спустившись на улицу, он повернул направо и вскоре оказался на платформе станции метро. Поезда пришлось ждать две-три минуты. Уже сев в вагон, он вспомнил о бумаге, которую ему дал Скотт, и, вытащив ее, быстро пробежал глазами. Сердце забилось часто. Вот что там было написано:
"Эдуарду Скотту, директору отдела исследований.
На Ваш запрос сообщаем:
1. Карл Питерсон - директор ВВФ, "Роландз", "Оксидентал секьюритиз", президент "Роландз", вице-президент "Оксидентал секьюритиз". Постоянный адрес: Роландз, Калифорния. Служил в военно-воздушных силах, ушел в отставку два года назад в чине подполковника. Совладелец фирм "Э. Томсон" и "Дж. Хаггер" (см. ниже).
2. Фирмы "Э. Томсон" и "Дж. Хаггер" созданы совместно Карлом Питерсоном (см. выше), Эвелином Томсоном и Джорджем Хаггером (все трое - директора "Роландз"). Фирмы специализируются на исследованиях и разработках в области высокомощных электромагнитов и акустической аппаратуры. Основные контракты - с промышленными фирмами в Калифорнии, изготовляющими указанную аппаратуру. Эвелин Томсон - профессор Роландзского университета (Калифорния), специалист в области электромагнитных устройств, живет в Роландзе. Джордж Хаггер - профессор Роландзского университета, специалист в области акустической аппаратуры, живет в Роландзе. "Э. Томсон" имеет контракт о совместных исследованиях с Наритским университетом в Японии, "Дж. Хаггер" - с акустической лабораторией в Симериксе (Иксляндия).
С уважением начальник секции АСПС Кен Говард".
Нефедов вторично перечитывал записку, когда поезд уже подходил к Гранд-сентрал. Подымаясь по лестнице на улицу, он подумал, что цепь Симерикс - Питерсон - "Нордметалл" - ВВФ замкнулась в мозгу Нордена не случайно. Но что это - погоня за высокой технологией?
Когда Нефедов возвращался к себе в Центр, уже сгущались ранние сумерки. Солнце еще не садилось, но небоскребы Среднего города уже заслоняли его, навязывая преждевременный вечер. Продлить день можно было, поднявшись к себе на двадцатый этаж. Там еще было светло и ничто не предвещало наступления ночи.
7
Через три дня Нефедов вновь отправился на Уоллстрит. На сей раз он не спеша прошел большую часть этого узкого каньона, сжатого многоэтажными зданиями, где гнездились банки, брокерские, юридические и разные другие конторы.
На Уолл-стрит он вошел в массивное здание постройки конца прошлого века. Поднявшись по нескольким ступенькам и миновав охранника, оказался в высоком зале с колоннами, где слева и справа от широкого прохода работали за барьерами клерки. В конце зала остановился перед сидевшей слева миловидной женщиной лет тридцати пяти. Она разбирала ворох бумаг.
- Как поживаете, Мэри? - кинул он ей. - Давненько не приходилось вами любоваться.
- А, мистер Нефедов, - отвечала она с дружелюбной улыбкой, отрываясь от бумаг. - Где вы пропадали? Мы тут без вас скучали. Мистер Коуз освободится через минутку.
Нефедов был препровожден в маленькую комнату для посетителей. Он успел перелистать лишь несколько страниц "Уолл-стрит джорнэл", когда в комнату вошел, широко улыбаясь, высокий пожилой мужчина с приветливым открытым взглядом. На нем был серый деловой костюм. Под массивным его подбородком красовалась темно-синяя в белый горошек бабочка. Сколько помнил его Нефедов, Ричард Коуз был одет всегда одинаково, у него всегда наготове была дюжина точно таких же костюмов, набор идентичных рубашек, бабочек, ботинок, носков. Всем своим видом и одеждой он олицетворял неизменную стабильность своего положения и банка, в котором он был одним из старших партнеров и вице-президентов.
Ричард Беллингсон Коуз был человеком примечательным, как и его банк. "Братья Таккер" был основан еще в начале XIX века. В отличие от коммерческих банков вроде "Чейз Манхэттен" с сотнями отделений и многомиллиардными активами и от ведущих инвестиционных банков типа "Морган - Стенли", ворочавших миллиардными синдикатами по размещению ценных бумаг, частный банк "Братья Таккер" казался фирмой небольшой, скромной и второстепенной - но только непосвященным людям. В его конторах никогда не появлялись рядовые вкладчики, торопившиеся получить деньги по чеку, обменять валюту, поговорить о займе. Не давал банк и кредитов корпорациям. Его главной функцией было управление денежными капиталами очень богатых семей, предоставление им финансовых консультаций, причем чем дальше, тем больше в делах международных, а не внутренних. Зарубежные его филиалы находились в Лондоне, Токио, Париже и Цюрихе, а также на Гернсейских и Каймановых островах, славившихся крайне либеральным режимом налогообложения и официальной отчетности. Весь акционерный капитал банка принадлежал его партнерам и не фигурировал на фондовых биржах. Банк не публиковал отчетов и практически стоял вне контроля со стороны правительственной комиссии по ценным бумагам. Он был стабилен, как и его партнеры.
Ричард Коуз был известен в стране как финансист с немалым политическим влиянием. Два с лишним десятилетия до описываемых событий он занимал руководящий пост в министерстве финансов и по праву считался автором валютной политики тех лет. Уйдя от государственных дел, он оставался неофициальным консультантом правительства, возглавлял наблюдательные советы нескольких важных благотворительных фондов и научно-исследовательских учреждений.
Нефедова и Коуза связывала старая дружба. Познакомившись на симпозиуме в Принстонском университете, они регулярно встречались в Нью-Йорке, когда Сергей там работал, а потом и в Москве, где банкир нередко бывал по делам. Их дискуссии чаще всего касались сугубо профессиональных тем, и однажды они даже поместили совместную статью в академическом журнале. Нефедова в Коузе подкупала не только личная доброжелательность, но и политическая уравновешенность. Когда он слышал привычные клише, вроде "трезвых голосов в США", перед его глазами невольно возникал образ вице-президента банка "Братья Таккер".
В маленьком старомодном лифте они поднялись на третий этаж, в ресторан для партнеров. Их обслуживали чопорные пожилые лакеи. Ленч не отличался изысканностью. За столом господствовала та же стабильность. Какие-либо, даже небольшие отклонения от строгих норм банкирской диеты не допускались. В качестве аперитива - только сухой херес. В кабинетах царили тишина и полумрак. В эту тщательно отгороженную от внешнего мира крепость не проникали ни гул, ни суета окружавшего ее города, если и не крупнейшего в мире, то, во всяком случае, шумнейшего.
- Я удивляюсь недальновидности некоторых наших деятелей в Вашингтоне, - говорил Коуз, поднимая свою любимую тему. - Как будто бог лишил их разума. Откуда этот фанатизм, противоречащий практицизму Америки? Совершенно не понимаю, как можно доводить отрицание коммунизма до абсурда. Не будем пугать друг друга "ядер-ной зимой". Допустим даже, что кто-то, особенно в Пентагоне, выживет в будущей войне. Но ведь погибнут богатства, создававшиеся столетиями. Сколько времени понадобится для их восстановления? Очень много. Если это вообще будет возможно.
Закончив половинку грейпфрута, с которой он всегда начинал свой ленч, Коуз откинулся на спинку стула в ожидании главного блюда. Нефедов не торопился менять тему разговора.
- Даже и без войны Америка довела себя до таких дефицитов, которые в мои вашингтонские годы вызвали бы массовые самоубийства среди руководителей казначейств. Это - сумасбродство. Хрупкое здание международных финансов держится сейчас на шатком фундаменте, и возможно повторение двадцать девятого года. Если бы я это признал публично, меня бы осудили мои же коллеги. Но не потому, что они со мной не согласны. А почему? Потому что не принято лить слезы на корабле, трюмы которого и без того залиты водой и который вот-вот пойдет ко дну. В такое время всем нам приходится дружно откачивать воду и поддерживать корабль на плаву.
Они молча жевали отварную телятину с овощами. Нефедов решил, что пора перейти к делу, ради которого он пришел.
- Я знаю, Дик, что у вас тут неплохая информационная служба по международным делам. Я сейчас занимаюсь иксляндскими концернами, и меня заинтересовала повышенная активность вокруг некоторых из них. Создается впечатление, что на них надвигается опасность поглощения. Не могли бы вы помочь узнать, так ли это и откуда идет эта опасность?
Коуз слушал внимательно, в его неизменно приветливых глазах зажглась деловая искра.
- Очень симпатичная маленькая страна, эта Иксляндия, - пробормотал он. - Я бывал там еще в годы войны. - Дик Коуз служил тогда в военной разведке, и ему было о чем вспомнить.
- Впрочем, это все история, - отмахнулся он от своих реминисценций. - Да, вы правы, глобализация идет сейчас очень бурно, и даже эта симпатичная страна не избежала ее. Только сегодня я получил сообщение из Лондона, что ожидается слияние двух ведущих инвестиционных компаний Иксляндии - "Меркурия" и "Тангера". Вы слышали об этом?
Нефедов признался, что знает об этих фирмах только понаслышке. Он подумал, что его собеседник с Уолл-стрит знал о фирмах Иксляндии больше, чем он предполагал.
- Видите ли, - продолжал Коуз, - слияние это отнюдь не ординарное. Создается единый инвестиционный центр, в котором сосредоточены акции многих влиятельных концернов этой страны. В том числе и смешанных, то есть полугосударственных, если они вас тоже интересуют.
Банкир мельком взглянул на Нефедова, который поразился тому, что мысли их текут параллельными руслами.
- Да, и они тоже, - подтвердил он. - Например, ВВФ. Мы обнаружили, что там даже появился американский директор. Это - отход от многолетней традиции. Чем это объяснить?
Лакей внес кофе и предложил сигары. Сергей отказался, а Коуз взял одну и не спеша раскурил ее. Сделав несколько затяжек, он ответил на вопрос Нефедова:
- Об этом конкретном случае я пока ничего не знаю. Но думаю, что в ближайшие годы вы увидите много новых иностранных директоров в иксляндских концернах, как и во всех других, в том числе и в американских. Не удивляйтесь. Глобализация есть глобализация. Возьмите такой пример. Я сам, как вы знаете, состою в совете директоров "Сити ойл". Это - один из лидеров нашего нефтяного бизнеса. Недавно мы приветствовали своего первого иностранного директора. Он - швейцарец. Почему? Да потому, что мы теперь часто пользуемся еврорынками для получения дополнительного капитала. Присутствие европейца нам важно как символ уважения к нашим акционерам из Европы. Итак, глобализация касается и Америки. Она касается всех стран. Тут исключений быть не может. Даже социализм от этого не избавлен. Сначала Китай, потом и ваша страна пошли на смешанные общества. И у вас будут американские директора, так что приготовьтесь к этому. Кстати, присутствие в директоратах не означает контроля. Я сижу в десятке директоратов, но смешно считать, что я их контролирую.
- У нас есть твердое законодательство, которое нас надежно защищает, - возразил Нефедов. - Но в Иксляндии таких законов нет.
- Вы считаете это угрозой, - сказал Коуз, с интересом наблюдая, как нарастает пепел на кончике его сигары, - но имейте в виду, что идет обоюдный процесс. Вернемся, например, к слиянию "Меркурия" и "Тангера". Хотя они не публикуют списков принадлежащих им акций, нам известно, что в последнее время они намного увеличили вложения в компании других стран. Они даже контролируют некоторые фирмы в США. Тут нет ничего необычного. Это не улица с односторонним движением.
Сигара уже дымилась где-то посередине. Кофе был выпит. Часы медленно, но верно двигались к верхней границе обеденного времени.
- Допустим, что это так, - признал Нефедов. - Но нас интересует очень конкретный случай. Речь идет о двух иксляндских фирмах. Одну из них я уже упоминал - это ВВФ, другая - "Нордметалл". Быть может, ваша информационная служба знает больше нас. Кое-что мы уже обнаружили самостоятельно, но все же очень надеемся на вашу помощь.
Сергей на память процитировал несколько строк из недавнего рекламного объявления в одной из европейских газет: ""Братья Таккер" делают ваши глобальные операции вполне управляемыми. Мы предоставляем уникальный набор электронных банковских услуг, позволяющих демонстрировать нашу беспрецедентную преданность своим клиентам. Она основана на глубинном изучении нужд клиентов с учетом специфики любого рынка".
- Вы явно очарованы этой рекламой, - иронически заметил Коуз. - Да, в наши дни даже солидному частному банку, вроде нашего, приходится публично нахваливать самого себя. Такова нынешняя конкуренция за новых клиентов.
- В том числе и иксляндских? - спросил Нефедов.
- А почему бы и нет?
Банкир поднялся.
- Хорошо, Серж, - сказал он, - я посмотрю, что можно собрать.
- В понедельник я уезжаю в Токио, - сказал Нефедов. - Хотелось бы до того.
- Не знаю, удастся ли, но постараюсь. Вы, кажется, приглашены к Аккерману на воскресенье? Я буду там и передам все, что наскребу к тому времени.
Вернувшись к себе в офис, Нефедов вызвал на дисплей фирмы "Меркурий" и "Тангер". Данные о них показались ему любопытными. Обе компании контролировались одним и тем же лицом - иксляндским финансистом и миллионером Торе Ленартсеном. До последнего времени "Меркурий" владел тридцатью пятью процентами "Тангера", а теперь покупал его полностью. Совместно они контролировали ряд местных машиностроительных и химических концернов. Среди них три фирмы, специализирующиеся на электромагнитном и акустическом оборудовании. Два директора "Тангера", как оказалось, числились и в правлении ВВФ. Оба в прошлом крупные политические деятели без каких-либо видимых интернациональных связей. Если у Ленартсена и его фирм были какие-то вложения в ВВФ, то об этом ничего не сообщалось. В последнее время "Меркурий" и его фирмы заключили десяток соглашений о техническом сотрудничестве с американскими компаниями.
Самого Ленартсена относили к числу богатейших людей Иксляндии, но состояние свое он нажил сравнительно недавно. Источником его богатств были отрасли высокой технологии. Начав с нескольких небольших фирм, он сумел превратить их в крупные компании с филиалами во многих странах Европы и за океаном. Он много путешествовал, состоял членом различных международных организаций гуманитарного профиля, часто выступал с публичными лекциями о путях спасения цивилизации от экономического кризиса и демографического взрыва. Созданный им благотворительный фонд субсидировал ученых, изучавших эти проблемы, среди них были американцы, японцы, индусы. Его младший брат Стиг когда-то работал в "Любберсе", а позже с помощью Торе приобрел контроль над парфюмерной фирмой "Конкордиа". Старший Ленартсен женат на Ингрид Ванденберг из старой аристократической иксляндской семьи.
"Как тесен мир, - подумал Нефедов. - Ведь Ингрид и Шарлотта (вдова премьер-министра) родные сестры".
Да, "Конкордиа" контролируется братьями Ленартсен. Да, все директора - местные. Но вот интересная деталь: пять лет назад компания выпустила специальные акции, которые продавала только американским вкладчикам. Они составляют около десяти процентов общего количества. И размещал их в США американский банковский синдикат во главе с "Абрахам бразерс".