Кем только не был Харви Лонгмайр! Криминальный репортер, член законодательного собрания штата Луизиана, иностранный корреспондент… довелось даже поработать на ЦРУ. Он имел репутацию успешного следователя и специалиста в области добывания секретов противника. Но однажды он бросил все и стал вести спокойную жизнь на ферме.
И вот в его жизни вновь появляются старые приятели и уговаривают Харви заняться поисками пропавшего Арча Микса, тоже старого знакомого Харви. Его след еще не остыл… Теперь либо Харви найдет Микса, либо сам исчезнет бесследно…
Содержание:
-
Глава 1 1
-
Глава 2 3
-
Глава 3 5
-
Глава 4 6
-
Глава 5 8
-
Глава 6 10
-
Глава 7 11
-
Глава 8 12
-
Глава 9 13
-
Глава 10 16
-
Глава 11 17
-
Глава 12 19
-
Глава 13 21
-
Глава 14 22
-
Глава 15 23
-
Глава 16 24
-
Глава 17 26
-
Глава 18 27
-
Глава 19 28
-
Глава 20 31
-
Глава 21 32
-
Глава 22 33
-
Глава 23 34
-
Глава 24 35
-
Глава 25 36
Росс Томас
Желтый билет
Глава 1
Сущий Злодей заставил их притормозить. По реву двигателя я понял, что они ехали слишком быстро, но не оглянулся, так как сидел на дереве и мастерил качели. Дерево, огромный старый тополь высотой не меньше пятидесяти футов, росло с другой стороны дома, у самого пруда.
Качели представляли собой длинный пеньковый канат диаметром в три четверти дюйма, к свободному концу которого я уже привязал джутовый мешок, набитый тряпками, и старое армейское одеяло. Смысл моей затеи заключался в том, что, оттолкнувшись от ограждения веранды, я взлетал над самым глубоким местом и, отпустив мешок, мог плюхнуться в прохладную воду.
Я оторвался от каната, когда они проехали Сущего Злодея, вернее, его могилу. Как обычно, до меня донеслись лязг, скрежет, противный скрип резины о металл. Если б они ехали на пять миль быстрее, машина могла лишиться одного-двух амортизаторов, а то и поломать ось.
Именно для этого и предназначалась могила Сущего Злодея: машины тормозили, и наши пять собак, восемь кошек, две козы, шесть уток и пара самых задиристых петухов в трех штатах и, возможно, в округе Колумбия не попадали под их колеса.
Сущим Злодеем звали девятилетнего рыжего кота, родившегося и выросшего на задворках Вашингтона. Я нашел его в темном переулке рядом с Салгрейв-клаб на Массачусетс-авеню, чуть не наступив на него. Он зашипел и царапнул мою лодыжку. Сопровождавшая меня дама, приехавшая из Лондона, хихикнула и сказала: "Сущий злодей, не правда ли?" Тогда ему было шесть недель. Или семь.
Сущий Злодей прожил пять лет в моем доме в Вашингтоне и еще четыре на ферме около Харперс-Ферри до того, как грузовик торговой фирмы "Сирс" не впечатал его в грязную проселочную дорогу, ведущую от шоссе к нашему дому. С той поры я ничего не покупаю у "Сирса".
Я похоронил кота на месте гибели, посреди дороги, и, чтобы отметить его могилу, насыпал курган из камней, земли и старых железнодорожных шпал, которые подобрал в Чарльзтауне. Вершина кургана, перегородившего дорогу, обманчиво закруглялась, и, если машина переползала его со скоростью, превышавшей десять миль в час, приходилось выправлять бампер и капот.
Позднее, по-прежнему в трауре по Сущему Злодею, я построил еще двадцать курганов, через каждые пятьдесят футов, и поставил щиты с надписями: "ПЯТЬ МИЛЬ В ЧАС - ЭТО ОТНОСИТСЯ К ВАМ", "ОХОТА ВОСПРЕЩЕНА", "ДЕРЖИТЕСЬ ПОДАЛЬШЕ - НАРУШЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ КАРАЕТСЯ ПО ЗАКОНУ", "ОСТОРОЖНО, ЗЛЫЕ СОБАКИ". Никто, естественно, не обращал внимания на щиты, но после Сущего Злодея машины буквально подползали к дому.
Из-за поворота показался новенький "Мерседес 450 SEL", скорее всего, взятый напрокат. Водитель не пытался увеличить скорость, но лучи полуденного солнца, отражавшиеся от ветрового стекла, не давали разглядеть его лица. Я провожал "мерседес" взглядом, пока он не скрылся за растущими перед домом соснами.
Я завязал еще один узел, когда на веранду вышла Рут и посмотрела наверх.
- К тебе гости.
- Ко мне или к нам?
- К тебе, мистер Мурфин и мистер Квейн.
- Ага.
- Да, - кивнула она. - Ага.
- Ну, может быть, тебе стоит сказать, что меня нет?
- Я уже сказала им, что ты дома.
На мгновение я задумался.
- Хорошо, зови их на веранду. Мы поговорим здесь.
- Вам что-нибудь принести?
Я вновь задумался, пытаясь вспомнить вкусы мистера Мурфина и мистера Квейна.
- Принеси пшеничное виски. Они оба пьют пшеничное виски.
- Хорошее виски или другое?
- Другое.
- Я так и думала. - Рут повернулась и ушла в дом.
На веранде появились Мурфин и Квейн, посмотрели направо, налево, на пруд, только не вверх. Я разглядывал их несколько секунд, может быть, не меньше десяти, думая, что они постарели, погрузнели, даже поседели, но выглядят очень неплохо.
- Эй! - крикнул я, и они вздрогнули от неожиданности.
- Харви, - сказал Мурфин, и Квейн добавил: - Как поживаешь, черт побери?
- Нормально, - ответил я. - А вы?
- Не жалуюсь, - улыбнулся Мурфин, и Квейн признал, что у него все в порядке.
Мы все еще смотрели друг на друга. Я видел двух мужчин, которых знал уже больше десяти лет, но последние три-четыре года нам не приходилось встречаться, то есть Уэрду Мурфину было сейчас лет тридцать восемь - тридцать девять, а Максу Квейну, более молодому, - тридцать семь. Середина августа выдалась жаркой, они приехали без пиджаков, но при галстуках, хотя и с чуть ослабленными узлами. На Мурфине была светло-зеленая рубашка, на Квейне - белая в черную полоску, с петлицами на воротнике. Я помнил, что он всегда носил рубашки с петлицами, в которые вставлял изящные золотые булавки.
- Качели, да? - спросил Мурфин.
- Ага, - ответил я.
- Прямо с веранды, - Мурфин сразу понял мой замысел. - С ограждения и в пруд. Черт, я бы хотел попробовать.
- Почему бы и нет? - Я начал спускаться с дерева. Схватившись за последнюю ветку, я повис в трех футах над ограждающим веранду барьером, отпустил руки, мягко приземлился на барьер и спрыгнул на пол. Мурфин и Квейн пристально наблюдали за мной, вероятно надеясь, что я шлепнусь на задницу, а может, стараясь понять, каких высот можно достичь благодаря упорным тренировкам. Я решил не говорить им, сколько раз залезал на тополь и спускался обратно.
Мы пожали друг другу руки, их рукопожатие так и осталось быстрым, крепким, я бы сказал, профессиональным, свойственным священникам, политикам и большинству профсоюзных функционеров. Потом я предложил им сесть, и они остановили свой выбор на парусиновых стульях, что зовутся режиссерскими в Голливуде и охотничьими в Америке. Как они называются в Виргинии, я не знаю.
Я предпочел качающуюся скамью, подвешенную на тонких металлических цепочках к потолку. Какое-то время мы сидели молча, привыкая друг к другу.
- Мне нравятся твои усы, - сказал наконец Мурфин.
- Я отрастил их пару лет назад. Рут они тоже нравятся.
- С ними ты похож на одного киноактера, - заметил Квейн. - Черт, он давно умер, и я даже забыл, как его звали. Но раньше он часто снимался с… э… Мирной Лой.
- Вильям Пауэлл, - вмешалась Рут, входя на веранду с подносом в руках. Она поставила поднос на большую деревянную катушку из-под кабеля, которой мы пользовались как столиком. - Он очень похож на мистера Пауэлла в фильме "Мой милый Годфрей", хотя я не помню, играла ли в нем мисс Лой.
Так моя жена говорила почти обо всех, с этакой степенной, спокойной педантичностью, которую я находил убедительной, а другие странной, но привлекательной. Она была среди тех немногих, кто, несмотря на глубокое личное отвращение, называл президента не иначе как мистер Никсон. Иногда меня спрашивали, всегда ли она такая, имея в виду те комнаты, когда мы оставались одни, и я уверял, что не замечал никаких изменений, хотя мог добавить, что на людях мы меньше смеялись.
Поставив поднос на стол, Рут очень естественно солгала, сказав, что ей надо поехать в Харперс-Ферри за какой-то мелочью, которую она забыла купить. Я бы и сам поверил ей, если б не знал, что она никогда ни о чем не забывает. От слов Рут Мурфин и Квейн сразу приосанилась, так как в них слышалось глубокое сожаление о том, что ей приходится отказываться от, быть может, самой увлекательной беседы в ее жизни.
На оставленном Рут подносе стояли три бокала, ведерко со льдом, кувшин воды, вазочка с мятой и кварта "Джентльмена Виргинии", пшеничного виски местного производства.
Мурфин и Квейн отказались от мяты, и я положил ее только в свой бокал. После того как мы пригубили приготовленные мной напитки, Мурфин вновь огляделся и одобрительно кивнул:
- Вижу, ты неплохо устроился. Никогда бы не подумал, что все так изменится. - Он повернулся к Квейну: - Я был с ним, когда он покупал эту ферму. Я говорил тебе?
- Раз пять, - ответил Квейн. - Может, и шесть.
- Когда это было? - спросил меня Мурфин. - Лет одиннадцать назад?
- Двенадцать.
- Да, в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом. Мы тогда пронеслись по югу, постоянно опережая на полшага Коротышку Троупа. Он догнал нас лишь в Новом Орлеане, и, о боже, как же он бушевал! Все эти четыре фута и одиннадцать дюймов буквально взлетали до потолка, он был крепко пьян и кричал, что разделается с нами раз и навсегда, - Мурфин печально покачал головой. - Коротышка умер. Ты знаешь об этом?
- Нет, - ответил я.
- Пару лет назад в доме для престарелых в Саванне. Каким-то образом ему удавалось раздобыть виски. Он заплатил то ли двадцать, то ли двадцать пять долларов. Так, во всяком случае, говорили. Из-за слабого сердца Коротышке запретили пить, а тут он дорвался до бутылки, высосал ее часа за два и умер пьяный и, вероятно, счастливый.
- Вероятно, - кивнул я.
- Сколько ему было лет? - спросил Квейн. - Шестьдесят?
- Шестьдесят три, - Мурфин обожал подробности.
Он продолжал свой рассказ. Квейн слушал вполуха. По его собственным словам, эту историю он знал чуть ли не наизусть. А Мурфин вещал о том, как он и я, крепко выпивши, вылетели из Нового Орлеана в два часа утра, около шести, ничуть не протрезвев, приземлились в аэропорту Даллеса, как я купил "Вашингтон пост", прочел объявление и настоял, чтобы он отвез меня на эту ферму, в получасе езды от аэропорта. До Вашингтона я добирался за час. Если не попадал в пробку.
- Смотреть тут было не на что, не так ли, Харви?
- Пожалуй, что да, - согласился я.
- А потом мы обошли ферму, все восемьдесят акров, вместе со стариком, ее владельцем. Как же его звали? Кажется, фамилия начинается с буквы П.
- Пейзик, - подсказал я. - Эмиль Пейзик.
- Да, Пейзик. Так вот, старик говорит, что хочет три с половиной сотни за акр. Харви начинает торговаться, потом идет к машине и возвращается с бутылкой джина "Красотка Дикси". Они продолжают торговаться, бутылка постепенно пустеет, старик соглашается на триста долларов за акр, Лонгмайр достает двадцать четыре тысячи долларов. Сколько у тебя было тогда в банке, Харви?
- Примерно столько же, что и теперь, - ответил я. - Три сотни. Или три с половиной.
- Сейчас эта земля стоит намного больше, - заметил Квейн.
- Еще бы, - хмыкнул Мурфин. - Ты небось можешь получить две с половиной тысячи за акр, не так ли, Харви?
- Похоже, что да, - кивнул я.
Квейн отпил виски и повернулся к пруду.
- У нас есть идея, которая может тебя заинтересовать, - сказал он, не глядя на меня.
- Понятно, - мне хотелось, чтобы мой голос звучал совершенно бесстрастно, но Мурфин уловил в нем то ли подозрение, то ли недовольство.
- Клянусь, все будет не так, как в последний раз, - быстро добавил он.
- Последний раз, - мечтательно повторил я. - Я помню последний раз. Не идея, а жемчужина. Как знать, возможно, ей не было цены. Я и теперь не могу сказать наверняка. Мне пришлось надеть костюм и галстук, поехать в Вашингтон, съесть ленч и выпить четыре мартини в Жокей-клаб, пока я слушал ваше предложение принять участие в предвыборной кампании за двенадцать с половиной тысяч в неделю плюс расходы. Тринадцатого января семьдесят второго года. И как вы смогли до этого додуматься? Уилбур Миллс - кандидат в президенты. О господи.
Квейн ухмыльнулся:
- Да, с кандидатом нам не повезло, но деньги платили неплохие.
- И сколько это продолжалось?
Квейн взглянул на Мурфина:
- Пару месяцев?
- Пожалуй, - подтвердил Мурфин. - А потом все поняли, что у нас на руках мыльный пузырь.
- И теперь вы нашли что-то еще, - сказал я Мурфину. - И благодаря этому ездите на взятом напрокат "мерседесе", а Квейн носит ботинки по сто долларов за пару.
Квейн положил ногу на стол, чтобы мы все полюбовались его ботинком. Правым.
- Отличные башмаки, - сказал он.
- Можно сказать, мы набрели на горшок с медом, я и Квейн, - добавил Мурфин.
- И как зовется ваш горшок?
Мурфин довольно улыбнулся:
- Роджер Валло.
- Ага.
- Валло Фармацевтикс.
- Я знаю. Сколько ему сейчас лет?
- Двадцать девять? - Мурфин взглянул на Квейна.
- Примерно, - кивнул Квейн.
- И что ему теперь хочется? - спросил я. - Последний раз я слышал, что он пытался закупить весь Конгресс.
- И довольно успешно, - заметил Мурфин. - Он потратил миллион или около этого, и девяносто шесть процентов из тех, кого он поддерживал, победили на выборах. Правда, потом их помощь оказалась не столь активна, как рассчитывал Валло, и он несколько охладел к политике.
- Очень печально, - вздохнул я. - Разумеется, это мое личное мнение.
- А теперь у Валло возникла новая идея, - сказал Квейн.
Я кивнул:
- Конечно. Не может же он сидеть сложа руки.
- И мы проводим ее в жизнь.
Я снова кивнул:
- Он нашел хороших помощников.
- Мы - его адвокаты и специалисты по компьютерам.
- Вижу, он играет по-крупному.
- Это точно, - согласился Мурфин.
- И чем занимается ваша компания, включая специалистов по компьютерам?
- Это можно назвать фондом, - осторожно ответил Квейн.
- Наверное, основанным ради добрых дел. И, естественно, чтобы не платить налоги. Добрые дела и налоги теперь часто шагают рука об руку. И как он называется?
- Фонд Арнольда Валло, - ответил Мурфин.
- Как трогательно, - я усмехнулся. - В память его почившего папаши.
- И деда, - добавил Квейн. - Его деда также звали Арнольд.
- Как и старшего брата, если мне не изменяет память. Я говорю о старшем брате Роджере. Арнольде Валло Третьем. Все трое, если я не ошибаюсь, и его мать, жена Арнольда Второго, погибли в авиакатастрофе, оставив беднягу Роджера, которому едва исполнилось двадцать один год, единственным наследником двухсот миллионов.
- Примерно, - поправил меня Квейн.
- И власти так и не выяснили, кто подложил бомбу в частный самолет?
- Нет, - ответил Мурфин.
- Помнится, юный Роджер очень расстроился. Газеты пестрели его заявлениями о дрянной работе полиции.
- Среди друзей он выражался еще резче, - сказал Мурфин. - Дрянная работа предназначалась для прессы. В узком кругу она становилась дерьмовой. Как раз для этого и создан фонд.
- Разгребать дерьмовую работу полиции? - усмехнулся я. - Ну что ж, это очень кстати.
- Валло преследует более скромную цель.
- Какую же?
- Заговоры.
- О господи, кто же его надоумил? Вы двое? Я не утверждаю, что вы не имеете об этом ни малейшего понятия. Наоборот, если б мне захотелось организовать заговор, причем первоклассный, я бы обратился только к вам.
- Забавно, - улыбнулся Квейн. - По дороге сюда мы пришли точно к такому же выводу. Только имея в виду тебя.
Какое-то мгновение мы молчали. Затем, словно по команде, отпили из бокалов. Квейн закурил. В соседних кустах раздалась трель пересмешника. Где-то лениво гавкнула одна из наших собак. Честный Туан, сиамский кот, вышел на веранду и посмотрел на кусты, где заливался пересмешник. Но потом решил, что время охоты еще не подошло, потянулся, зевнул и улегся у ног Мурфина.
Я достал сигарету из пачки Квейна. Он по-прежнему отдавал предпочтение "Кэмелу".
- Братья Кеннеди, - закурив, сказал я. - Он хочет вновь разворошить это осиное гнездо, не так ли?
- Он его уже разворошил, - ответил Мурфин. - Возможно, ты это заметил.
- Заметил, - согласился я. - Кто еще? Кинг? Уоллес?
Мурфин вновь кивнул.
- Итак, четверо и все остальное, что всплыло после выстрелов. Или Валло этим не ограничился?
- Хоффа, - сказал Квейн.
- Как? - удивился я. - Джимми же жив и здоров.
- Валло полагает, что он первый на очереди, - заметил Мурфин. - Это же очевидно, не правда ли?
- В некотором смысле, - признался я.
- Есть и еще один, - добавил Квейн. - Твой приятель.
- Мой?
- Да, твой. Арч Микс.
Пересмешник внезапно смолк. На мгновение над верандой повисла мертвая тишина, затем в пруду плеснулась рыба. В моем бокале задребезжал лед.
- Никогда, - сказал я.
- Десять тысяч, - Мурфин наклонился вперед. - Десять тысяч за два месяца. Если ты найдешь его, еще десять тысяч.
- Нет.
- Ты понимаешь, почему мы обращаемся к тебе, не так ли? - продолжал Мурфин. - Ты знаешь Микса лучше, чем кто бы то ни было. Господи, ведь ты изучал его жизнь пять месяцев.
- Шесть, - поправил я. - Я состарился, изучая его. А когда закончил, свалился с мононуклеозом. Глупо, не правда ли? В тридцать два года заболеть мононуклеозом.
- Харви, поговори с Валло, а? - попросил Мурфин. - Это все. Только поговори с ним. Мы сказали ему, что вряд ли тебе удастся выяснить, кто похитил Микса, но, возможно, ты сможешь узнать, почему это случилось. А исходя из мотивов похищения, мы с Квейном с помощью фонда раскопаем, кто приложил к этому руку.
- Вы думаете, этот "кто" существует?
- А как же иначе? - Мурфин взглянул на Квейна, и тот кивнул. - Смотри сам. У парня прекрасная работа. Он ладит с женой. Гордится отменным здоровьем. Ему сорок пять, его дети не в тюрьме и не балуются наркотиками. И вот однажды утром он встает, съедает завтрак, пролистывает газету, садится в машину и уезжает на службу. В кабинете он не появился. Его не могут найти. Нет даже машины. Он попросту исчезает.
- А что тут особенного? Такое происходит каждую неделю, если не ежедневно. Придумано даже название. Синдром "дорогая, я поехал на угол за сигаретами".
- Микс не курит, - напомнил Мурфин.
- Ты прав. Я забыл.