У порога стоял молоденький паренёк с ещё одним пакетом. Значок с надписью "GS15" означал, что в штате общей службы юноша занимает самое низкое положение. Гуминни ободряюще улыбнулся - парня, очевидно, впервые послали так высоко, - протянул руку, расписался в получении и подождал, пока за посыльным закроется дверь.
Новый документ был жестом любезности со стороны коллег из Форт-Мида. Он содержал запись разговора двух членов комитета по Корану, сделанную в машине по пути в Вашингтон. Один из них был британцем. Кто-то в Форт-Миде подчеркнул красной ручкой его последнюю реплику.
За время пребывания на Ближнем Востоке Мареку Гуминни часто доводилось работать с британцами, и он, в отличие от многих своих соотечественников, крепко завязших в проблемах Ирака, не без горечи признавал, что ближайший союзник ЦРУ по Большой Игре, как называл это Киплинг, обладает куда большим запасом тайных знаний относительно того, что происходит на территориях между рекой Иордан и Гиндукушем.
На протяжении полутора веков британцы - будь то солдаты, чиновники старой имперской администрации или эксцентричные путешественники - бродили по пустыням, пересекали горные хребты и отыскивали козьи тропы в районе, который теперь стал часовой бомбой для всего мира. Британцы называли ЦРУ "кузенами" и "Компанией", американцы окрестили Интеллидженс сервис "друзьями" и "Фирмой". Для Марека Гуминни одним из этих "друзей" был человек, с которым он, в бытность обоих оперативными агентами, пережил и приятные, и не очень приятные, и просто страшные времена. Теперь один сидел за столом в Лэнгли, а другой, Стив Хилл, расставшись с оперативной работой, переместился на место куратора ближневосточного направления в штаб-квартире Фирмы на Воксхолл-Кросс.
После недолгого размышления Гуминни решил, что вреда от совещания не будет, а польза может быть. С безопасностью проблем не было. Он не сомневался, что британцы уже переслали содержимое компьютера из Пешавара в свой центр в Челтнеме, распечатали документы и проанализировали загадочные ссылки на Коран, содержащиеся в двух зашифрованных письмах. То есть у них было всё, что и у него.
О чём они, скорее всего, не знали, так это о странной реплике своего соотечественника, обронённой им в машине по пути из Мэриленда в Вашингтон. Гуминни набрал номер. В здании был, разумеется, свой коммутатор, но современные технологии позволяли высшему начальству дозваниваться куда угодно с личного служебного телефона.
В скромной коммутаторской в Суррее, рядом с Лондоном, прозвенел звонок. В Лэнгли восемь утра - значит, в Лондоне час дня, время ланча - наверняка готовятся проглотить свой любимый ростбиф. Трубку сняли после третьего гудка. Стив Хилл, судя по голосу, вовсе не страдал отсутствием аппетита.
- Алло?
- Стив? Это Марек.
- Где ты, дорогой? Случайно не у нас?
- Нет, я у себя. Можем перейти на защищённую линию?
- Конечно. Дай мне пару минут… - (по-видимому, он был не один) - Дорогуша, задержи мой ланч. - Трубку положили.
При следующем звонке голос из Англии имел слегка металлический оттенок.
- Если я правильно понял, у тебя снова неприятности? - спросил Хилл. - Что-то вроде прорыва канализации?
- Да. Так что зря свежую рубашку надевал. Ты получил посылку из Пешавара? Ту же, что и мы?
- Похоже. Прочитал вчера. И все жду, когда же ты позвонишь.
- У меня есть то, чего, наверное, нет у тебя. Здесь у нас один профессор из Лондона. Читает лекции. В пятницу вечером он сболтнул кое-что любопытное. Перехожу к делу. Знаешь человека по фамилии Мартин?
- А точнее?
- Это два брата. Того, что у нас, зовут Терри. Доктор Терри Мартин. Знакомо?
Шутки кончились. Держа у уха трубку, Стив Хилл посмотрел в окно. Знал ли он брата Терри Мартина? Ещё как. Во время первой войны в Заливе, в 1990 - 1991 годах, когда Хилл находился в составе инспекторской группы в Саудовской Аравии, профессорский братишка пробрался в Багдад, где жил под видом скромного садовника едва ли не по соседству с тайной полицией Саддама, передавая бесценную информацию, которую получал от источника в кабинете министров диктатора.
- Может быть, - осторожно сказал он. - А что?
- Думаю, нам стоит поговорить, - ответил американец. - Лично. Я мог бы прилететь. У меня "Грумман".
- Когда ждать?
- Сегодня вечером. Посплю в самолёте. Буду в Лондоне к завтраку.
- О'кей. А я договорюсь с Норфолком.
- Отлично. И вот что ещё, Стив… Не мог бы ты подготовить информацию по этому парню, Мартину? Объясню при встрече.
К западу от Лондона, на дороге в Оксфорд, находится база королевских ВВС Норфолк. После Второй мировой войны она пару лет, пока шла спешная реконструкция Хитроу, выполняла функции гражданского аэропорта Лондона. Потом использовалась как заштатное лётное поле и наконец стала аэродромом для частных и правительственных самолётов. Но поскольку поле остаётся собственностью Военно-воздушных сил Великобритании, то прибывающие и отправляющиеся рейсы организуются без обычных формальностей.
У ЦРУ возле Лэнгли есть собственный аэродром и небольшой воздушный флот. Документ, дававший Мареку Гуминни неограниченные полномочия, позволил ему без проблем получить в своё распоряжение "Грумман V", в котором заместитель директора прекрасно выспался за время трансатлантического перелёта. Стив Хилл встречал гостя в Норфолке.
Он повёз американского коллегу не в зелёный, сложенный из песчаника зиккурат на Воксхолл-Кросс, что расположен на южном берегу Темзы у Воксхолл-Бридж и где квартирует СИС, но в куда более спокойный отель "Кливден", бывший частный особняк примерно в тридцати милях от аэропорта. Там уже были заказаны апартаменты и полное обслуживание.
Прочитав протоколы комитета по Корану и отчёт офицеров-разведчиков, Хилл обратил внимание, что выводы американцев очень близки к тем, что сделали эксперты в Челтнеме. Потом он прочитал запись разговора в лимузине.
- Чёртов идиот! - пробормотал англичанин, Дойдя до конца. - Тот, второй, он прав. Сделать ничего нельзя. Дело не столько в языке, сколько в других тестах. Чужаку, иностранцу их не пройти.
- Итак, твои предложения? Учти, что приказ идёт с самого верха.
- Взять кого-то из "Аль-Каиды" и вывернуть наизнанку, - сказал Хилл.
- Стив, если бы мы знали, где найти такого, кто мог бы что-то знать, мы бы так и сделали. Но сейчас у нас на прицеле если кто и есть, то только мелочь.
- Значит, остаётся ждать и наблюдать. Рано или поздно эта фраза где-нибудь всплывёт.
- Мои люди полагают, что целью удара, вероятнее всего, станут США. Простым ожиданием чуда, которое может и не случиться, Вашингтон не успокоить. Кроме того, "Аль-Каида", вероятно, уже знает, что мы взяли компьютер. Если так, то об Аль-Исре мы можем больше и не услышать.
- Что ж, в таком случае мы могли бы допустить утечку. Они поймут, что мы знаем об их планах, и откажутся от операции.
- Может быть, да, а может быть, нет. Но мы-то об их решении не узнаем. Состояние неопределённости хуже всего. Отказались? Не отказались? А если не отказались? Как заметил мой босс, мы даже не представляем характера угрозы. Ядерная? Биохимическая? Обычная? Где и когда? Этот твой Мартин, он действительно может сойти за араба среди арабов? Неужто настолько хорош?
- Был хорош, - проворчал Хилл, передавая американцу папку. - Посмотри сам.
Обычная папка, в дюйм толщиной. Стандартный конверт из толстой коричневой бумаги. Простая надпись из трех слов:
ПОЛКОВНИК МАЙК МАРТИН.
Дедушка братьев Мартинов по материнской линии был управляющим на чайной плантации в Дарджилинге, Индия, в период между двумя мировыми войнами. И вот там-то, в Дарджилинге, он совершил нечто неслыханное: женился на индийской девушке.
Тесный и изолированный мирок британских чайных плантаторов задыхался в атмосфере надменности, высокомерия и заносчивости. Невест либо привозили из Англии, либо отыскивали среди дочерей британских офицеров. Мальчики видели фотографии своего деда Теренса Грейнджера, высокого румяного блондина с трубкой во рту и винтовкой в руке, стоящего рядом с убитым тигром.
Видели они и карточки Индиры Босе, мягкой, нежной и очень красивой девушки. Когда отговорить Теренса Грейнджера от постыдного брака не получилось, руководство компании, не желая затевать скандал с увольнением, приняло мудрое, как кому-то показалось, решение. Молодую пару сослали в глушь Ассама, к самой бирманской границе.
Как нередко случается, наказание обернулось благословением. Молодым людям жизнь на краю света, среди дикой природы пришлась по вкусу. В 1930-м у них родилась Сьюзен. А к 1943-му война докатилась и до Ассама - японцы шли через Бирму к его границе. Теренс Грейнджер, возраст которого позволял избежать армии, записался добровольцем и в 1945-м погиб при переправе через Иравади.
Оставшись с дочерью и крошечной пенсией от компании, Индира Грейнджер вернулась в то единственное место, где её могли ещё принять: к себе домой. Два года спустя пришла новая беда: добившуюся независимости Индию разделили на два государства. Али Джинна взял себе мусульманский север, пандит Неру преимущественно индуистский юг. Волны беженцев прокатились по стране навстречу друг другу, во многих местах вспыхнули боевые действия.
Тревожась за безопасность дочери, госпожа Грейнджер отослала её к младшему брату покойного мужа, преуспевающему архитектору, жившему в Суррее. Шесть месяцев спустя Индира погибла во время погрома от рук неизвестных.
Так семнадцатилетняя Сьюзен Грейнджер оказалась одна в мире отца. В мире, которого никогда прежде не видела. Проведя год в школе для девочек и отработав ещё три медсестрой в госпитале Фарнхэма, девушка по достижении двадцати одного года подала заявление в компанию "Бритиш эйруэйз". Сьюзен была потрясающе красива - роскошные каштановые волосы, голубые отцовские глаза и золотистая кожа, какая бывает у загорелых англичанок.
Приняв во внимание знание языка, её поставили на маршрут Лондон - Бомбей. В то время этот рейс был одним из самых длинных и медленных: Лондон - Рим - Каир - Басра - Бахрейн - Карачи - Бомбей. Смена экипажа происходила в южноиракской Басре. Там в 1951 году Сьюзен и познакомилась с бухгалтером нефтяной компании Найджелом Мартином. В 1952-м они поженились.
Ждать рождения первого сына, Майка, пришлось почти десять лет; ещё через три родился Терри. Но какие же непохожие были братья!
Марек Гуминни смотрел на фотографию в деле: чёрные волосы, чёрные глаза, тёмная кожа. Похоже, гены Индиры Босе проявились вдруг в полной силе во внуке; Майк даже отдалённо не походил на своего круглолицего розовощёкого брата, унаследовавшего черты отца.
Он снова вспомнил возражения доктора Бена Джолли. Любой, кто попытается проникнуть в "Аль-Каиду", должен быть способен сыграть роль. Гуминни перелистал страницы.
Оба мальчика ходили в англо-иракскую школу и многому учились дома, у своей няни по имени Фатима, которая, скопив некоторую сумму, вернулась в горы, чтобы найти достойного мужа.
Внимание американца привлекла ссылка на рассказ Терри: когда брат надевал традиционный иракский дишдаш, гости-иракцы, приходившие в дом Мартинов, со смехом говорили Найджелу, что его сын больше похож на них, чем на него.
Больше на них, чем на нас, думал Марек Гуминни, просматривая досье. Из четырех пунктов возражений Бена Джолли два, таким образом, отпадали: внешность и язык. При соответствующей интенсивной подготовке Майк Мартин мог, наверное, освоить и необходимые религиозные ритуалы.
Церэушник перевернул страницу. В начале семидесятых, точнее, в 1972-м, вице-президент Саддам Хусейн начал национализировать иностранные нефтяные компании, в числе которых оказались и англо-иракские. Найджел Мартин продержался ещё три года, но в 1975-м всё же перевёз семью домой, в Англию. Майк, которому к тому времени исполнилось тринадцать, продолжил обучение в Хейлибери.
Марек Гуминни понял, что пора сделать паузу и выпить кофе.
- Знаешь, на мой взгляд, этот парень может справиться, - сказал он, возвращаясь в комнату. - При соответствующей подготовке и оперативной поддержке. Где он сейчас?
- Вся его военная карьера прошла в десанте и частях специального назначения. Дважды привлекался к нашим операциям. Отслужил двадцать пять лет и в прошлом году вышел в отставку. И, на мой взгляд, у него ничего не получится.
- Почему, Стив? У него есть все данные.
- За исключением биографии. Родители, семья, место рождения. Человек со стороны, если он не зелёный юнец, не может прийти к боссам "Аль-Каиды" и попросить включить его в состав группы самоубийц. Им не нужны мальчики на побегушках - своих хватает. Любой, кто желает завоевать доверие и право участвовать в важнейшем проекте, должен иметь за спиной годы службы и надёжных поручителей. Иначе ничего не выйдет. Если только…
Стив Хилл замолчал, обдумывая что-то, потом покачал головой.
- Если только что? - не выдержал американец.
- Нет, ничего. Так, одна идейка, но…
- И всё же? Сделай одолжение.
- Я подумал о двойнике. О человеке, чьё место он мог бы занять. Но здесь есть свои слабые места. Если реальный объект ещё жив, он может находиться в рядах "Аль-Каиды". Если же он мёртв, им этот факт тоже может быть известен. Так что куда ни кинь, везде клин.
- Солидное досье, - сказал Марек Гуминни. - Я могу взять его с собой?
- Только копию. И… ты ведь не собираешься никому его показывать?
- Только для личного пользования, старина. Обещаю, досье увижу только я. Или мусоросжигатель.
Через несколько часов американец улетел в Лэнгли, но по прошествии недели позвонил снова. Звонок застал Стива Хилла за рабочим столом в кабинете на Воксхолл-Кросс.
- Похоже, мне придётся навестить тебя ещё раз, - объявил американец.
К тому времени оба офицера знали, что британский премьер уже пообещал своему коллеге в Белом доме полное сотрудничество и всю возможную помощь в противодействии проекту "Скат".
- Без проблем, Марек. Что-то новенькое?
Откровенно говоря, Стива Хилла заявление старого приятеля удивило и заинтриговало. При современном уровне развития технологии передать что-либо из США в Великобританию не составляло труда. С полной гарантией безопасности. Зачем же лететь самому?
- Двойник, - объяснил Гуминни. - Думаю, он у нас есть. На десяток лет моложе, но выглядит старше. Рост и сложение те же. Такое же смуглое лицо. Ветеран "Аль-Каиды".
- Звучит обещающе. Но как получилось, что он не с плохими парнями?
- Он не с ними, потому мы его взяли. Сейчас он в Гуантанамо. Провёл там пять лет.
- Араб? - удивился Стив. Он считал, что знает всех сколь-либо известных террористов-арабов, попавших в Гитмо за последние годы.
- Нет, афганец. Зовут Измат Хан. Я уже в пути.
Терри Мартину снова не спалось. Случайно обронённая им реплика не давала покоя. Какая глупость! Ну почему он не может держать рот на замке? Откуда это мальчишеское желание похвастать братом? А если Бен Джолли проговорился? В конце концов Вашингтон всего лишь одна большая деревня.
После разговора в лимузине прошло семь дней, когда Терри не выдержал и набрал номер брата.
Майк Мартин как раз снимал последние целые плиты со своей драгоценной крыши, планируя приступить наконец к укладке рубероида. Ещё неделя, и у него будет надёжная, водонепроницаемая крыша. В кармане висевшей на гвозде куртки запищал, наигрывая "Болеро", сотовый. Майк протянул руку и слегка подвинулся к краю крыши. На дисплее высветился вашингтонский номер брата.
- Привет, Терри.
- Да, Майк, это я. - Для него всё ещё оставалось загадкой, как те, кому он звонит, с ходу определяют, что это именно он. - Послушай, похоже, я сморозил очередную глупость и прошу прощения. Это случилось неделю назад. Я сболтнул лишнее.
- Отлично. Что ты сказал?
- Неважно. Послушай, если тебя вдруг навестят люди в костюмах - ты понимаешь, кого я имею в виду, - пошли их ко всем чертям. Скажи, что я сболтнул, не подумав. Если кто-то вдруг появится и…
Майк Мартин повернул голову - по раскисшей после дождя дороге медленно полз тёмно-серый "Ягуар".
- Все в порядке, братишка. Не волнуйся, - мягко проговорил он. - Думаю, они уже здесь.
Гости сидели на складных стульях, Майк Мартин пристроился на чурбане, который собирался пустить вечером на дрова. Выслушав американца, он вопросительно посмотрел на Стива Хилла.
- Вам решать, Майк. Наше правительство пообещало Белому дому всестороннюю помощь, но это вовсе не означает, что мы собираемся оказывать на кого-то давление. Вы не хуже меня понимаете, насколько это рискованно.
- То, что называется "миссией без возврата"?
- Мы так не считаем, - вмешался Марек Гуминни. - Как только нам удастся установить имя и местонахождение кого-то из оперативников "Аль-Каиды", кто может иметь нужную информацию, мы сразу вас вытащим и сделаем всё остальное сами. Может быть, вам и не придётся ничего делать, а достаточно будет только послушать и…
- Проблема в другом… Не думаю, что мне удастся сойти за араба. В Багдаде пятнадцать лет назад на меня никто не обращал внимания, потому что я выдавал себя за простого садовника и жил в лачуге. Никто и не думал о том, что мне придётся пройти допрос мухабарата. Сейчас готовиться нужно к самым тщательным допросам. Никто ведь не даст гарантии, что человек, который провёл в американской тюрьме пять лет, не перешёл на их сторону.
- Конечно, мы учитываем, что вам станут задавать вопросы. Но если повезёт, вами займётся кто-то из высшего руководства. И тогда вы просто укажете нам на него. Мы постоянно рядом. Буквально за углом.
- Этот человек, - Мартин постучал пальцем по досье на заключённого из Гуантанамо, - афганец. Бывший талиб. Значит, он говорит на пушту. Я на пушту говорю плохо. Меня расколет первый же попавшийся афганец.
- С вами будут заниматься, Майк, - проговорил Стив Хилл. - Несколько месяцев. Мы не отправим вас, пока вы сами не почувствуете, что готовы. Более того, у вас есть право отказаться от участия в операции на любом её этапе. К тому же вас пошлют не в Афганистан, а талибы стараются не вылезать за пределы своей территории.
- Как думаете, вам по силам сымитировать арабский с пуштунским акцентом?
Мартин кивнул:
- Наверно. А если они найдут какого-то афганца, который был знаком с этим парнем?
Никто не ответил. Все трое знали, что если такое случится, это будет означать провал.
Оба офицера опустили головы, предпочитая не объяснять, что произойдёт с агентом, разоблачённым в стане "Аль-Каиды". Майк открыл лежащую на колене папку. И замер, увидев фотографию на первой странице.
Лицо стало на пять лет старше, но перенесённые страдания состарили его на все десять. И всё же Мартин узнал его - того едва живого мальчишку, с которым расстался в горах Кала-и-Джанги.
- Я знаю этого человека, - негромко сказал он. - Его зовут Измат Хан.
Американец изумлённо уставился на него.
- Откуда, чёрт возьми, вы можете его знать? Он уже пять лет как сидит в Гитмо.
- Да, но ещё раньше, давным-давно, мы вместе дрались против русских в Тора Бора.