- Привет, Сунил! Как дела? - Агарвал, поднимаясь по главной лестнице на свой этаж, не успевал отвечать на приветствия своих проносившихся мимо коллег. Да они и не ждали от него ответа - просто хотели сказать, что помнят его и рады будут встретиться в буфете или в столовке, но только после трех часов, когда большинство из них освободится от своих обязанностей по подготовке вечернего выпуска газеты и будет не прочь, попивая крепкий кофе или чай с молоком, вновь и вновь обсудить последние столичные новости, посетовать на начальство, не пустившее в номер или урезавшее их заметку.
Наконец Агарвал добрался до своего четвертого этажа. Весь огромный, занимавший целый этаж зал вечернего выпуска был разделен невысокими перегородками, делавшими его похожим на лабиринт парка развлечений в день осенней ярмарки.
Опытному журналисту было достаточно одного взгляда, чтобы определить, на какой стадии находится подготовка номера. Сейчас шум пишущих машинок, еще недавно заглушавший все разговоры, постепенно стихал. Все уже было написано, напечатано, сверено, перепечатано и передано на визы руководству. Лишь изредка из кабинета редактора выпуска выскакивал репортер с листками бумаги в руках, быстро садился за машинку, что-то быстро исправлял и вновь исчезал за дверью кабинета редактора.
Агарвал прошел почти по диагонали через весь зал в свой закуток, где в последнее время размещался его небольшой отдел экстренных новостей, занимавшийся всем - от полицейской хроники до дебатов в парламенте, но выбиравший из всего нескончаемого потока информации лишь те, которые могут сразу привлечь внимание читателя, попасть на первую полосу газеты. Для этого всем троим сотрудникам отдела приходилось проявлять поистине чудеса, с тем чтобы, как шутили о них в редакции, знать о сенсации на пять минут раньше, чем она произошла.
В своем отделе Агарвал застал лишь секретаршу Камилу, которая тоже собиралась уходить, да Сабура - практиканта, совсем еще молодого выпускника университета, уже третью неделю стажировавшегося в отделе. С Камилой у него были особые отношения. В последнее время она постоянно была занята осуществлением своей давней мечты - найти для Агарвала подходящую невесту. Вот и на этот раз она заговорщицки ухмыльнулась:
- Завтра у меня к тебе будет большой разговор.
Агарвал улыбнулся, прошел к окну, из которого хорошо просматривались вход в здание, стоянка для машин. Крепыш был на месте - стоял около своего мотороллера. Но вот к нему подъехал на мотоцикле какой-то бородач в синем свитере, они обменялись парой фраз, крепыш сел на мотороллер и выехал на дорогу.
- Сабур, - позвал Агарвал практиканта. - Видишь вон того бородача с мотоциклом? Тебе задание - возьми у него интервью на любую тему, но так, чтобы он не смог от тебя отделаться раньше, чем хотя бы через минут пять. Справишься - в следующий раз возьму с собой на настоящее дело.
Практикант, как видно уже нахватавшийся за время отсутствия Агарвала нехитрых репортерских верхов, улыбнулся, не говоря ни слова, небрежно взял блокнот, сумку с фотоаппаратом и с деловым видом быстро направился к выходу.
Из окна Агарвал видел, как Сабур вышел на стоянку и подошел к бородачу. Тот сначала пытался избавиться от надоедливого репортера, но когда тот достал фотоаппарат, бородач сдался. Агарвал про себя улыбнулся - чего восточный человек не отдаст, чтобы остаться в людской памяти.
Но времени терять было нельзя - надо как можно скорее получить весточку от Бенджамина. Агарвал спустился вниз по боковой лестнице и без труда прошел служебным входом на узкую улочку, а по ней в переулок, где находилось нужное ему отделение связи.
- Девушка! Ферозу Шахани есть весточка? - весело обратился он к девушке.
- Документ, пожалуйста.
- Ух, какие сегодня строгости, - продолжал поддерживать игривый тон Агарвал. - Как, похож я здесь на себя? Правда, на самом деле я красивее? - шутливо спросил он девушку, протягивая ей водительское удостоверение на имя Фероза Шахани - одно из репортерских снаряжений, дававшее ему возможность не привлекать к себе внимание. Обошлось оно ему недорого - три бутылки шотландского виски да десять анн за цветное фото. Правда, на черном рынке за эти три бутылки надо было отдать почти половину зарплаты, но тут помог Бенджи - купил в долларовом магазине.
- Пожалуйста, вам есть письмо. - Не обращая внимания на его шутки, девушка протянула ему вместе с удостоверением небольшой синий конверт.
Агарвал спрятал письмо в карман, быстро вышел на улицу и тем же путем вернулся в здание редакции. Поднявшись к себе, он достал из кармана куртки конверт, аккуратно вскрыл его и достал небольшое, размером с половину обычного листа, письмо.
"Дорогой Сунил!
Это письмо придет к тебе, когда я буду находиться, по всей вероятности, уже в лучшем из миров. Пишу потому, что чувствую - не дождусь твоего возвращения в столицу. Все должно решиться днями. Буду краток.
В надежном ящике за решеткой, как ты любил выражаться, я оставил для тебя интересный материал. Ключ от ящика в "дупле у всех на виду" под тем же номером, что и почта. Помнишь, когда мы с тобой в последний раз виделись? То, что найдешь там, постарайся, если сможешь, сам опубликовать или же лучше всего передай Элен. Только, прошу тебя, - не теряй времени. Это надо сделать до рождества, иначе будет поздно. Не унывай.
Твой Бенджамин".
Агарвал еще и еще раз перечитал письмо друга. Он вспомнил последнюю встречу с Бенджи в фойе кинотеатра. Тогда тот прислал ему билет на вечерний сеанс. Как назло, Агарвал задержался в редакции и пришел домой поздно. Когда вскрыл конверт, оказалось, что до начала сеанса осталось чуть больше получаса. Чтобы успеть, пришлось гнать такси почти через весь город. Бенджи уже ждал его в фойе, сразу отвел в сторону и стал быстро говорить, то и дело оглядываясь по сторонам. Он просил Агарвала срочно выехать в район оловянных рудников, запихал ему в карман конверт с деньгами:
- Не спеши, разберись со всем хорошенько на месте. Мне эта информация очень пригодится.
Хотя Агарвал и привык к подобным, не всегда ему понятным просьбам друга, но причины, необходимости подобной поездки, когда на оловянных рудниках волнения потихоньку стихали, не понимал. И только сейчас до него стало доходить, что Бенджамин специально отослал его подальше от столицы, чувствуя приближающуюся смертельную опасность.
"Итак, - начал рассуждать он про себя, - надежный ящик за решеткой. Постой, именно так назывался мой недавний материал об открывшемся полгода назад в Национальном банке отделении индивидуальных сейфов. Значит, Бенджамин положил свои материалы в одни из этих сейфов. Но надо знать его номер, шифр замка, да к тому же иметь дубликат ключа. Так, ключ, пишет Бенджи, в "дупле у всех на виду", то есть в автоматически камере хранения на Центральном железнодорожном вокзале - это тоже из заголовка одной из моих корреспонденции. Камера номер двенадцать. В последний раз мы виделись 15 декабря, значит, код замка камеры - 1512. Надо срочно ехать на вокзал".
Агарвал еще раз перечитал письмо, затем подошел к небольшому столику в углу, на котором стояла машинка для резки документов, включил ее и опустил в приемную щель письмо Смита. Машина с легким хрустом втянула в себя листок, превратив его в горстку узких длинных полосок бумаги. Выключив машинку, Агарвал посмотрел в окно - бородач, наверное, уже изрядно притомился на своем посту и поэтому сел на траву рядом с мотоциклом и только изредка без особого рвения посматривал на подъезд здания редакции.
- Сунил, ты едешь домой? - В дверь просунулась косматая голова Сатиша из отдела международной информации. - А то могу подвезти, если, конечно, не страшно за свою жизнь.
- Спасибо, с удовольствием прокачусь с ветерком, если ты не разучился еще ездить. Только мне надо на железнодорожный вокзал.
- Договорились, жду тебя внизу у служебного входа, - радостно выпалил Сатиш и закрыл дверь.
Агарвал еще раз посмотрел в окно - бородач сидел на траве, терпеливо вглядываясь в выходящих из подъезда здания "Экспресса" людей. Затем репортер взял телефон, набрал номер инспектора Виджея - его телефон молчал.
Из здания Агарвал выбрался уже привычным путем, завернул за угол, где его уже поджидал Сатиш. Не успел еще Агарвал попрочнее усесться на заднем сиденье мотоцикла, как Сатиш резко рванул с места. Мотоцикл взревел и понесся по узкому проходу на улицу. Агарвал увидел, как вскочил с травы бородатый, кинулся к своему мотоциклу, но путь ему загородили сразу два велосипедиста.
Ловко лавируя между машинами, выезжая при этом иногда на тротуар, Сатиш, как умелый жокей, управлял своим мотоциклом, с презрением обгоняя тихоходные "амбассадоры", резким сигналом оттесняя мирно едущие мотороллеры и моторикши.
Когда Сатиш, сделав очередной пируэт, остановился у самого входа в здание вокзала, Агарвал поблагодарил его и поспешил внутрь здания, смешавшись с толпой отъезжающих.
В просторном с высоким куполообразным потолком зале вокзала, где размещалась автоматическая камера хранения, было относительно малолюдно. Большинство пассажиров предпочитало сдавать свои вещи в обычную камеру хранения. Там не надо было запоминать номера, можно было попросить служащего за небольшой бакшиш получше присмотреть за вещами. Агарвал быстро нашел нужную ему камеру, набрал код. Замок щелкнул, дверь камеры чуть двинулась вперед и плавно открылась. Внутри было пусто. Агарвал засунул руку в глубь камеры и, пошарив, почувствовал в левом углу маленький, вчетверо меньше обычного, конверт. Достав его и прощупав пальцами, он ощутил внутри конверта небольшой плоский металлический предмет. Агарвал открыл конверт, внутри лежали серебристый ключик и небольшая записка. Он сунул конверт, не вынимая ключа, в карман, быстро вышел из здания вокзала, на ходу впрыгнул в уже отошедший от остановки и набиравший скорость двухэтажный автобус. Проехав две остановки, Агарвал сошел на тротуар и, пройдя несколько метров, открыл дверь одного из многочисленных кафе, откуда исходил запах свежесмолотого кофе.
Сев за столик в самом дальнем углу, он заказал кофе с молоком и пару бутербродов. В кафе было почти пусто. Агарвал достал конверт, вытащил оттуда изящный ключик, положил его в нагрудный карман рубашки, развернул записку. В ней была всего одна строчка: "Двенадцатого помяни день рождения старушки". Он еще несколько раз прочел написанное. Какой-то бред. Никакой старушки, о которой мог бы знать Бенджи, он не помнил.
Официант принес кофе и бутерброды. Агарвал начал машинально есть, все время размышляя, что могла означать эта загадочная фраза.
- Конечно, как же я мог это забыть! - Он даже хлопнул себя ладонью по лбу. - Ведь Бенджи называл старушкой Ост-Индскую компанию, материалы о деятельности которой ему неоднократно помогал собирать Агарвал. Постой, постой. Компания была образована 31 декабря 1600 года, то есть, если выразить это цифрами, получится восьмизначное число 31121600. Точно, код сейфа в Национальном банке содержал восемь цифр.
Агарвал одним глотком допил кофе, засунул в рот остаток бутерброда, положил на стол деньги и выскочил из кафе.
Остановив такси чуть не доезжая до здания Национального банка, Агарвал сначала прошел по противоположной от банка стороне улицы. Ничего подозрительного он не заметил. Репортер сел на уличную скамейку - сердце билось, как у спринтера после бега. Два дыхательных упражнения по системе йоги - и нервы, кажется, стали успокаиваться. Он встал со скамейки, перешел на другую сторону улицы и подошел к помпезному входу в Национальный банк. По ступенькам мимо стоявших по обеим сторонам от входа исполинских фигур мифических львов Агарвал прошел в главный операционный зал. Здоровенный детина-охранник, по-видимому, отложил в своей памяти облик репортера, но, очевидно, забыл обстоятельства их встречи и принял его просто за одного из старых клиентов.
- Проходите, пожалуйста. - Охранник почтительно отдал честь и открыл массивную дверь в отделение индивидуальных сейфов. - Давненько у нас не были, - закончил он, стараясь, как его, наверное, постоянно учили, запечатлеть на своем лице любезную улыбку.
Агарвал, не говоря ни слова, улыбнулся в ответ, вошел внутрь и на секунду замешкался, судорожно вспоминая, что он должен сейчас делать.
"Да, надо назвать номер сейфа", - вспомнил он и, обращаясь к охраннику, сказал: - Двенадцатый, пожалуйста.
Пока охранник открывал железный шкафчик, чтобы достать свой ключик от сейфа номер 12, Агарвал нервно шарил по карману. Записка была на месте, но ключа он не находил. Затем, когда на лбу у него уже выступила испарина, он вспомнил, что положил ключик во внутренний потайной карман, и, нащупав его там, вздохнул с облегчением. Достав ключ, он вслед за охранником прошел к нужному ряду сейфов. Охранник вставил свой ключ и повернул его. Теперь очередь Агарвала. Ключик легко вошел в отверстие и повернулся. Охранник дернул за ручку, наружная дверца распахнулась, открыв небольшое, с ящик письменного стола, отделение с цифровым замком. Охранник отошел в сторону. Агарвал набрал комбинацию из восьми цифр. Замок мелодично щелкнул. Агарвал потянул на себя, и ящик отделения легко выдвинулся. Теперь надо вместе с охранником пройти в специальную кабинку.
- Прошу вас. - Охранник открыл перед ним обитую кожей дверь и пропустил внутрь кабинки.
Войдя в кабинку, где стоял небольшой столик и мягкий стул, Агарвал тщательно закрыл за собой дверь на задвижку. Затем, сгорая от нетерпения, он поставил железный ящик на стол, приоткрыл крышку. Внутри лежала знакомая ему пухлая кожаная рабочая папка Бенджамина Смита, до предела набитая листами, исписанными аккуратным почерком ученого, а рядом обычная полиэтиленовая сумка с рекламой модного обувного магазина.
Агарвал развернул сумку, осторожно запихал в нее кожаную папку, захлопнул крышку ящика и открыл дверь кабины. К нему сразу же подошел стоявший чуть в стороне охранник, осторожно взял ящик и направился вместе с репортером к сейфу. Засунув ящик на старое место в сейфе, Агарвал попрощался с охранником, вышел за решетчатую ограду, прошел через операционный зал банка к выходу. Через четверть часа такси доставило Агарвала в новый район столицы к 25-этажной новостройке, как раз напротив такого же дома, где инспектор Виджей минут десять назад безуспешно пытался дозвониться в квартиру Кэтти. Его приятеля-репортера ждало подобное же разочарование: сколько ни нажимал он на кнопку звонка в квартире своей давней подружки Наргиз, работавшей в крупном рекламном агентстве, ответа не было. И так же как в доме напротив десять минут назад, будем считать и это случайным совпадением, совершенно неожиданно открылась дверь напротив, и соседка, молодая и привлекательная особа лет двадцати пяти, высунула свою голову, покрытую голубым газовым платочком.
- Господин Агарвал! Извините - я в бигудях. Наргиз просила отдать вам ключи и сказать, что она будет сегодня поздно.
Агарвал взял из протянутой через порог руки ключи, поблагодарил, открыл дверь - нижний замок опять открывался с трудом. По беспорядку в квартире Агарвал догадался, что его подружка опять опаздывала на службу.
Он выложил из сумки на стол кожаную папку, расстегнул застежку - на пол упало несколько листков, исписанных округлым почерком Бенджамина. Агарвал поднял их. На одном, написанном, очевидно, в спешке, прочел:
"Время торопит меня, поэтому буду краток. Передаю тебе результаты моих изысканий, проделанных с твоей помощью. Корпорация уже приготовилась для решающей схватки. Это затронет будущее миллионов, сотен миллионов людей. "Биохим" и Общество наследников - сейчас главные орудия Корпорации. Прошу тебя - будь спокоен, рассудителен и очень осторожен. Люди Корпорации намного умней и коварней, чем мы думаем. Они везде - в правительстве и оппозиции, в газетах и среди дипломатов, в полиции и в храмах. Действуй только через друзей. У меня нет больше времени".
Чувство нереальности происходящего, не покидавшее его с того момента, когда он прочитал в газете сообщение о смерти друга, еще более обострилось и усилилось. Все было похоже на какой-то кошмарный сон. Стало жарко. Он подошел к окну, открыл створки. День сегодня выдался отменный. Декабрьское солнце залило своими мягкими неяркими лучами город, играло всеми цветами радуги в многочисленных городских фонтанах, согревало устроившихся на зеленых газонах дремавших бездомных, стаи пернатых птах, прилетевших сюда с дальних холодных северных равнин. И как каждый год в это время, вся столица, вся страна, от мальчишек до древних стариков, заболевали странной и неизменной спортивной болезнью - крикетом, которая к концу декабря принимала характер эпидемии.
Сезон крикета открывался традиционным супертурниром, который проводили на специально построенном столичном стадионе. Участвовали обычно сборные Англии, Австралии, Новой Зеландии, Индии, Пакистана и местная команда - сборная "всех звезд". Все, кто не смог попасть на стадион, приникали к экранам телевизоров, транзисторным приемникам. В автобусах и электричках люди приветствовали друг друга результатами только что закончившихся матчей. Члены национальной сборной по крикету были известны в стране не хуже, чем политические лидеры или кинозвезды. Апогея эта известность достигала к концу года, и выстави капитан сборной, неувядаемый Сунеджа, свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах, его шансы были бы предпочтительнее, чем у многих политиков. Толпы мальчишек, для которых пройти на стадион не было никакой надежды, как, впрочем, и для их отцов (цена билета достигала половины их месячного жалованья, а то и больше), часами дежурили у его ворот в надежде получить автограф знаменитого крикетиста.
Сейчас в столице, да и в других городах страны, нет, пожалуй, ни одной лужайки, где бы ребята всех возрастов не играли в крикет. По их экипировке можно было сразу судить о достатке в доме. Дети из самых богатых семей были облачены в дорогие импортные крикетные доспехи: на ногах - фирменные щитки, на голове - причудливо разрисованные шлемы, одеты они в рубашку с красочной эмблемой чемпионата. Те, кто из семей немного победнее, хотя тоже были экипированы из магазина, но все было местного производства, дети же бедняков ухитрялись сами делать себе все: из картонных ящиков - щитки, из старой шляпы - шлем. Но экипировка прямо не влияла на мастерство крикетистов - наоборот, чаще всего плохо одетые ребятишки без труда обыгрывали своих сверстников из богатых кварталов.