– Лупи его по ногам, Джон!.. Валяй, валяй, Тед!.. Бей по воротам, скотина, куда лупишь в сторону!.. Крой этих лондонцев, кроши их, Джонни!.. – неслось отовсюду, и даже флегматичный Шварцкопф, вынув изо рта сигару, что-то выкрикнул из своей ложи.
Англичане были спокойней. Правда, их солдаты время от времени подбадривали своих игроков, но эти возгласы потонули в воплях и реве американцев.
Один из форвардов англичан с левого края головой забил мяч в сетку американских ворот. Принцесса Ашраф оживилась. Подавшись вперед, она энергично зааплодировала англичанам. Аплодисменты англичан и нескольких иранцев потонули в буре негодующих воплей возмущенных неудачей американцев. По полю уже снова бегали игроки, мяч летал по всем направлениям, фоторепортеры щелкали своими аппаратами, а гул на трибунах не смолкал. Это американцы орали, бранились, свистели, топали ногами и хором скандировали возгласы поощрения своим игрокам.
Истекли первые 45 минут, ударил гонг, раздался свисток судьи, и игроки ушли с поля. Я вышел из ложи. Мистрис Барк, за которой виднелась голова капитана Хартли, шедшая к выходу, окликнула меня.
– Немного погодя отзовите меня, как бы по делу, – успел я шепнуть Крошкину.
– Прекрасная новость, настоящая "шоу", – идя навстречу мне, крикнула журналистка. – Капитуляция Италии! Храбрые американские парни вместе с английскими войсками сегодня высадились в Италии. Только что сообщил об этом майор Хартли. Вы знакомы, господа? – спросила она.
– Знакомы! Знакомство произошло при довольно забавных обстоятельствах, не так ли, полковник? – засмеялся Хартли.
– Майор сообщил, – продолжала Барк, – великолепную новость. Наши парни крепко исколотили этих джерри. Взяты трофеи, пленные, очищено несколько десятков километров итальянской земли.
– Пленных не взято ни одного. Высадка совершена с островов Пантеллерия.
– Так вы знали об этом? – удивленно спросила мистрис Барк.
– Конечно! Еще утром я читал радиограмму из Москвы.
– Странные вы люди, русские! – разочарованно протянула журналистка. – Знать о создании второго фронта и молчать о таком событии…
– О втором фронте?
– Конечно, сэр, – вмешался Хартли, – а как же иначе назвать это замечательное дело?
– Очень просто! – десантными операциями пятой американской и восьмой английской армий "на каблуке итальянского сапога".
Хартли пожал плечами. Госпожа Барк миротворчески сказала:
– Возможно, что это так, а пока, – да здравствует англо-американский фронт в Италии!
– Вас можно поздравить, майор Хартли? – спросил я.
– Да, повышен в чине неделю назад. По этому поводу не мешало бы выпить бокал доброго виски.
К нам подошел майор Крошкин. Вежливо поклонившись, он сказал:
– Простите, господа, мне срочно нужно переговорить с полковником Дигорским.
– Очень хорошо, вы найдете нас в баре, полковник, – сказал Хартли.
– Не забывайте моей скромной хижины и маленькой Зоси, охраняющей ее, – уходя сказала журналистка.
Мы выбрались из толпы и, разыскав свою машину, вернулись в Тегеран.
Поездка генерала оказалась удачной. Впечатление от охраны и частей отличное.
– Дорога на замке. Ни один прохвост не нарушит графика в нашей зоне. Кстати, знаете ли, что вчера ночью повторное заседание меджлиса объявило войну Германии?
Я пожал плечами. Генерал улыбнулся.
– Господа Шварцкопф и Ридли прямо с футбола направились в меджлис. Читайте. – И он протянул мне "Сетарее Иран" и другие газеты, на первой странице которых было крупно напечатано
"Сегодня Иран объявил войну кровожадной Германии".
– Готовьтесь к решительному бою. Приближается развязка, вот почитайте шифровку, которая обрадует вас, – сказал генерал.
Он сидел на низкой тахте, на которой лежали бумаги. Выбрав одну из них, он протянул ее мне.
– Завтра капитан Аркатов и вызываемый вами по тому же делу человек вылетают сюда. Прошу встретить их на аэродроме.
Военный аэродром "номер семь" находился за селением Кередж, километрах в сорока от Тегерана. Село это при шахах династии Каджаров было летней резиденцией властителей Ирана, но уже лет пятьдесят как перестало быть таковой, и теперь возле этого села находился наш ближайший аэродром.
– Прибудут они послезавтра в девятнадцать часов, значит, вам придется встретить и абсолютно незаметно доставить их сюда. Подумайте и вечером скажите, как вы сделаете это.
– Слушаюсь, – сказал я.
– И второе, как вы думаете, когда наступит финал этого затянувшегося "дела о привидениях"?
– Не знаю. Во всяком случае не так скоро, как предполагаете вы, – сказал я.
– Скоро увидите, – загадочно сказал генерал. – Что вы думаете о Зосе?
Я только хотел ответить, как он засмеялся:
– …Что она самая милая и замечательная девушка на свете?.. Ну, так в это я, допустим, верю. Вы отвечайте мне на другой вопрос. Откуда и как она попала к Барк? Давно ли у нее и почему журналистка так заботится о ней?
– Могу ответить вам точно на первые два вопроса…
– Хорошо, на третий отвечу я сам, – перебил генерал, – или лучше я буду по очереди отвечать, а вы исправляйте или дополняйте меня. Хорошо?
– Хорошо! – согласился я, помня, что подобная шлифовка ума была любимым методом генерала в его дедуктивных выводах и анализах нашей работы.
– Как известно, Ян Кружельник и его сестра Зося из Варшавы, он потерял ее из виду в начале войны. Так? – начал генерал.
– Так! – ответил я.
– Значит, в Иране она очутилась в тысяча девятьсот сорок втором году, то есть тогда, когда Андерс со своим корпусом и польскими беженцами прибыл сюда. Так?
– Так! – согласился я.
– Она отлично говорит по-английски, можно было бы предположить, что она из богатой и знатной семьи, но… – тут генерал сделал паузу, – ее брат рядовой шофер, значит первое отпадает. Зося не боится труда, не гнушается служить горничной, это тоже свидетельствует о том, что брат и сестра Кружельники из трудовой, небогатой семьи. Так?
– Та-ак! – подтвердил я.
– Пойдем дальше… Но она же знает английский, заметьте, не французский, как большинство интеллигентных поляков, издавна тяготевших к Франции, а английский. О чем это говорит?.. О том, что она специально изучала его где-нибудь на курсах…
– В колледже "Святой Екатерины", – удивленный правильным, точно сформулированным выводом генерала, сказал я.
– А… в колледже "Святой Екатерины". Очень приятно, – раскуривая папироску, продолжал генерал. – Продолжим наши размышления. Для чего же она изучала его? Для того, чтобы служить и, служа где-нибудь в посольстве, торговой миссии или, может быть, переводчицей, этим зарабатывать свой хлеб.
– Учительницей в школе, – тихо сказал я.
– А-а, тем лучше! Значит, нить размышлений правильно ведет нас к заключительному выводу… Но наступила война, и Зося в качестве беженки очутилась в Иране. Здесь она поневоле, в поисках куска хлеба, идет в услужение…
– Вот и нет! Промах, товарищ генерал. Зося работает здесь преподавательницей английского языка в школе офицеров и капралов корпуса Андерса, но ее внезапно…
Генерал вскочил с места и весело закричал:
– Правильно! Точный и безошибочный вывод, мой дорогой Александр Петрович! Ваша реплика – это радостное подтверждение моих кропотливых выводов и завершение сложного процесса нашей работы…
– Не понимаю… – развел я руками.
– Сейчас поймете! Итак, ее внезапно лишили места и в категорической форме предложили идти в услужение к госпоже Барк.
– В общем так, – подтвердил я.
– Ну, а когда произошло это неожиданное событие?
– Не знаю… Кажется…
– А я знаю. Могу сказать с точностью. Это было примерно месяца два тому назад…
– Да… Зося сказала мне, что действительно она всего два месяца, как служит у мистрис Барк, – сказал я.
– Великолепно! Неужели же вы не понимаете, дорогой мой Александр Петрович, что все идет замечательно и ваша Зосенька действительно хорошая девушка?
– Это-то я знаю, но вот почему вы пришли к такому выводу, мне это по-прежнему непонятно.
– Да ведь это же ясно!.. Ну, вспомните, когда началось "дело с привидениями"? Дней сто назад. Когда мы уехали с Западного фронта? Дней восемьдесят назад, так? Ну, а когда сбежал капрал Юльский, был арестован Ян Кружельник и исчез с горизонта господин Сайкс? Тоже дней семьдесят назад… Дальше. До этого времени Зося никому не была нужна и мирно работала учительницей в школе капралов, но как только сбежал Юльский и был арестован ее брат Кружельник, а мы с вами выехали в Иран, Зося стала в этом деле довольно значительной фигурой. В этой игре она, даже не ведая ни о чем, стала козырной картой, которую пустили в ход, играя на аресте ее брата. Теперь-то вы понимаете, в чем дело? – спросил генерал.
– Да, начинаю понимать!
– Забрав ее к себе, Барк через Сайкса передала Зосе написанную Юльским фальшивку…
– Но откуда она знала, что девушка встретится со мной?
– Это входило в ее план. Зося обязательно должна была встретиться с вами, именно для этого ее и забрали из школы. Она, сама не ведая о том, должна была сыграть роль помощницы своей госпожи, именно потому ее познакомили и с Сеоевым и с вами. Барк, или разведчица "Ориенталия", вероятно, еще из Баку, а может быть, и из самой Москвы следует за нами.
– И ее блокнот – это…
– …один из ловких номеров. Книжка должна была заинтриговать нас этой польской фамилией и одновременно сблизить вас с ней. Не удался бы этот номер, в ход пошел бы другой, но и познакомившись с ней, вы непременно встретили бы у нее и Зосю… Остальное – понятно…
– Ну, а Генриэтта Янковецкая?
– Пустое место! Она такая же "Янковецкая", как я фараон Хеопс. Просто в дело введена еще одна женщина, чтобы мы поверили в записную книжку и в существование этой Янковецкой.
– А Краснова?
– Вот убитая "Краснова" и была той самой немкой Янковиц, с которой все уже покончено.
– Но ведь Зося непричастна ко всей этой шайке?
– Конечно, нет… Она, несомненно, понимает, что вокруг нее идет какая-то грязная возня, но какая, смысл ее не подозревает, да и никогда господин Сайкс или такая прожженная разведчица, как "Ирандуст", не посвятят наивную девушку в свои дела. Они могут сыграть на ее патриотизме, любви к Польше и брату, но только для того, чтобы использовать и, как отпадет необходимость, ликвидировать ее. И сейчас, когда, повторяю, дело идет к концу, на нас ложится ответственность за жизнь и судьбу этой бедной девушки.
У меня сжалось сердце.
– Будьте очень осторожны и не скомпрометируйте ее.
– А теперь я добавлю к вашим выкладкам еще одно маленькое происшествие, – и я подробно рассказал генералу о посещении мною госпожи Янковецкой, внезапной головной боли мистрис Барк, о нашей прогулке пешком и, наконец, о сцене обольщения. Генерал пришел в восторг. Я давно не видел его так заразительно смеющимся.
– Обольщение юного Иосифа женою Пентефрия! – важно вставил он. Когда же я достал из кармана злополучный пузырек с ушными каплями, его снова охватил приступ веселья.
– Так вы, значит, с перепугу или от избытка любви так и держали в руке эти капли?
– Честное слово, не знаю, как это произошло! Вероятно, я как зажал в кулаке флакон, так и забыл о нем. Ведь сколько неожиданных положений создала в пять минут проклятая баба.
Но когда я сказал ему о внезапном появлении Зоси и ее резкой перемене ко мне, генерал нахмурился, покачал головой и встревоженно сказал:
– Ведь вот какая ехидна эта Барк! Одним ударом разрушила все ваши с таким трудом создавшиеся дружеские отношения с Зосей. Я боюсь, что все это было сделано именно потому, что Барк почувствовала, что девушка колеблется и начинает симпатизировать вам. Знаете, дорогой мой, оскорбленный и ревнивый человек может попасться на любую провокацию.
Он поднялся и медленно вышел во двор, оставив меня, погруженного в невеселые думы о судьбе маленькой Зоси.
Ах, как мне хотелось все это время видеть ее, сказать ей о комедии, так ловко разыгранной Барк! Я готов был побежать к Зосиному дому, бродить вдоль улицы в надежде встретить ее.
– Товарищ полковник, товарищ полковник, – услышал я осторожный шепот, и в полураскрывшуюся дверь просунулось широкое лицо Сеоева.
– А-а, здравствуйте, сержант! Ну, как, не надоело еще затворничество?
– Очень надоело! Я даже устал от этого. Ей-богу, товарищ полковник, даже не думал, что так тяжело целые дни спать или отлеживаться в чулане.
– Вы что хотели от меня?
Он спросил:
– Как там Зося поживает, товарищ полковник?
– Ничего, живет! А почему вы это спрашиваете, сержант?
Сеоев поднял на меня свои большие и чистые глаза и прямо, без лукавства, сказал:
– Потому что она хорошая и любит вас, товарищ полковник.
– То есть, как это… любит? – растерялся я.
– Любит, – убежденно повторил сержант, – она и сама этого еще не понимает, но это так. Когда я с ней встретился, она, о чем бы ни заговорила, все на вас разговор сворачивала, и сколько вам лет, и злой вы или добрый, и где ваша жена… А когда я сказал, что вы не женаты, она вспыхнула, закраснелась, глаза засияли, а сама так и засветилась.
– Глупости! – неуверенно сказал я.
– Нет, верно! Она еще все расспрашивала, нравится ли вам ее барыня. Говорит, а у самой голос вот-вот сорвется. Делает вид, что ей просто любопытно, а сама волнуется… Хорошая она девушка, чистая, – продолжал сержант. – Ее взять надо оттуда, товарищ полковник. Ей не место у этой поганой шпионки.
Мне тяжело было слушать Сеоева. Ведь только что беседа с генералом встревожила меня, а тут еще сержант со своим теплым участием к Зосе совсем разбередил мое и без того неспокойное воображение.
– Мне ее надо сегодня же увидеть, – вырвалось у меня.
Сеоев с участием посмотрел на меня и тихо спросил:
– А прямо в дом ехать нельзя?
– Нельзя! А видеть ее мне необходимо сегодня…
Сержант подумал и потом нерешительно сказал:
– Жаль, что мне нельзя показаться из дома…
– Нельзя! – перебил я.
– Я знаю, но я думаю о другом… Что, если вам пройти к ней другим ходом?..
– Каким другим?
– Которым ходим мы… шоферы, прислуга – с черного хода. Ведь мы ходим в гости не через парадный вход, а со двора, черным ходом, через кухню… Что, если и вам это сделать?
– Но как же это? Ведь меня могут встретить, узнать. Переодеваться мне нельзя… Нет, это неудобно.
– Зачем переодеваться? Вы пойдете одетым так, как всегда, но идите к ней не через ворота и не с парадного хода, а через двор соседнего дома…
– Соседнего? – удивился я.
– Да, который стоит не доходя до дома Барк. Двор там маленький, темный и соединяется прямо с садом, в который выходят окна Барк.
– Однако вы хорошо изучили местоположение, – сказал я.
– Конечно! Ведь во дворе соседнего дома живет мой старинный приятель, тот самый шофер Али, который и рассказал мне о фокуснике и своем хозяине, Таги-Заде. Я могу вам на бумаге и план дома нарисовать, и как пройти внутрь указать.
– Ну, хорошо, предположим, я войду туда, а что же дальше? Ведь меня сразу же обнаружит прислуга, да и сама Зося вряд ли захочет увидеться со мной ночью.
– Ну, до ночи еще далеко. Пока только вечер. Ах, как жаль, что мне нельзя пойти с вами, – снова пожалел Сеоев, – я бы ее вызвал через жену Али.
– Нет, это не годится! Ни вам нельзя выйти из дому, ни посторонних людей вмешивать в это дело. Но видеть мне ее сегодня надо…
В комнату вошел генерал, Сеоев вскочил со стула и вытянулся.
– Вольно, вольно, сержант! Что это вы за парад здесь устраиваете? – махнул на него рукой генерал.
Я рассказал ему о моем решении встретиться сегодня же с Зосей и о способе, который предложил сержант. Генерал покачал головой.
– Несколько рискованное предприятие, – сказал он, – но в то же время надо возможно скорее встретить Зосю и убедить ее в коварстве ее хозяйки… Иначе… – Он помолчал и тихо добавил: – Иначе Барк околпачит ее, и оскорбленная девушка в порыве гнева раскроет ей все наши планы… и про Кружельника, и про Юльского, словом, все.
– Но как же все-таки встретиться с ней?
– Вы знаете расположение ее комнаты?
– Знаю. В самом конце коридора, рядом с черным ходом.
– Вы сумели бы пройти к ней со двора, по лестнице, по которой она уводила вас от Сайкса?
– Сумел бы, – подумав, сказал я.
– Но это, конечно, не решение вопроса. Прийти к ней незваным и неожиданным гостем можно лишь в том случае, если бы явилась в этом неотложная необходимость, пока же этого нет, так поступать не следует. Слушайте, Александр Петрович, – вдруг сказал генерал, – а ведь выход есть, простой и поэтому совершенно правильный выход.
– Какой? – оживился я.
– Берите трубку, звоните мистрис Барк и справьтесь о ее дорогом для вас здоровье. Это будет и галантно и умно…
– Но при чем же тут Зося?
– А при том, что если госпожа "Ирандуст" дома, то вы, во-первых, сделаете ей приятное, справившись о ее здоровье, во-вторых, убедите ее в том, что вы одурачены и продолжаете верить в ее сердечный припадок, и, в-третьих, поймете, что, если она дома, то навестить Зосю, да еще через черный ход, нельзя. Если же ее нет, а это вполне возможно, то Зося будет сидеть дома, так как вряд ли госпожа Барк оставляет свою квартиру без присмотра, надеясь только на швейцара и обычную прислугу. Ну, а если Зося одна, то вы немедленно же полетите к ней и как угодно, но убедите ее в вашей невинности и в черном коварстве ее госпожи.
– Но если Барк дома, ведь она просила, чтобы я завтра навестил ее?
– Если она дома, то вы завтра и навестите ее, а сегодня как внимательный и воспитанный человек, справитесь по телефону о здоровье. Ну-с, идите к телефону и вызывайте нужный вам номер.
Мы пошли к камину, на котором стоял телефон, и я позвонил госпоже Барк.
Давно я не испытывал такого волнения, как сейчас, когда ждал ответа на мой звонок. Только в эту минуту я стал понимать, как дорога становится мне маленькая Зося, как глубоко вошла она в мое сердце, в мою жизнь.
Прижав трубку к уху, я услышал быстрое дыханье и милый голосок Зоси:
– Вас слушают…
Я с трудом сдержал свое волнение и тихо сказал:
– Зося!.. Это я. Мне надо…
– Госпожи Барк нет дома, позвоните завтра… – прервал меня ледяной голос девушки.
– Зосенька! Не она, вы нужны мне. Вы, вы мне необходимы! Я должен сегодня же видеть вас, Зося, и, если вам дорого то большое, что связывает нас, примите меня немедленно.
– Госпожи Барк нет дома, и я никого не могу принимать, – резко прозвенел голос Зоси.