* * *
Вудроу чувствовал, как кровь отливает от его лица. Однако, как и положено дипломату, он умел держать удар. Не потерял дар речи. И даже изобразил негодование.
- Вы хотите сказать, что нашли Блюма? Это возмутительно!
- То есть вы не хотели, чтобы мы его нашли? - в недоумении осведомился Роб.
- Не надо искажать мои слова. Я хочу сказать, что вы были обязаны поставить посольство в известность, если вам удалось найти Блюма и переговорить с ним.
Но Роб уже качал головой:
- Нет, сэр, мы его не нашли. Хотя и очень хотели. Но мы нашли некоторые его бумаги. Блокноты, отдельные листочки, которые лежали в его квартире. К сожалению, ничего сенсационного. Но есть кое-что любопытное. Копия достаточно жесткого письма, которое доктор отправил в некую компанию, или лабораторию, или больницу на другом конце света. Не так ли, Лес?
- Лежали - это, разумеется, преувеличение, - признала Лесли. - Скорее были спрятаны. Одну пачку бумаг мы нашли на обратной стороне рамы картины, другую - под ванной. Поиски заняли у нас целый день. Во всяком случае, большую его часть, - она лизнула палец и перевернула страницу блокнота.
- А еще они забыли про его автомобиль, - напомнил ей Роб.
- Квартиру разгромили полностью, - согласилась Лесли. - Не пытались хоть что-то сохранить. Кружили все подряд. В Лондоне творится то же самое. Стоит газетам сообщить, что кто-то умер или пропал без вести, как мародеры заявляются в то же утро. Наш отдел, который занимается профилактикой правонарушений, очень этим обеспокоен. Не будете возражать, если мы назовем вам еще пару фамилий, мистер Вудроу?
- Будьте любезны, - ответил тот.
- Ковач, вроде бы венгерка… женщина… молодая, исследователь. Иссиня-черные волосы, длинные ноги… так он написал, не упомянув ее имени.
- Вы бы ее запомнили, - вставил Роб.
- Боюсь, никогда не видел и слышу о ней впервые.
- Эмрих, доктор медицины, женщина, ученый-исследователь, училась в Питерсбурге, получила немецкий диплом в Лейпциге, занималась исследованиями в Гданьске. Примет нет. Фамилия ничего вам не говорит?
- Никогда о ней не слышал.
- Понятно.
- И наш добрый давний друг Лорбир, - подала голос Лесли. - Имя неизвестно, место рождения неизвестно, наполовину голландец или бур, где получил образование, если и получил, неизвестно. Мы цитируем записи Блюма, это наш единственный источник информации. Он обвел каждую фамилию кружком и соединил кружки прямыми линиями. Лорбир и две женщины. Лорбир, Эмрих, Ковач. Любопытная компания. Мы бы принесли вам копию, но сейчас мы стараемся обходиться без копий. Вы же знаете местную полицию. А что касается копировальных салонов… им нельзя доверить даже страницу из Библии, не так ли, Роб?
- Воспользуйтесь нашим ксероксом, - предложил Вудроу, слишком уж быстро.
В кабинете повисла тишина, которую Вудроу охарактеризовал бы как мертвую, если бы не шум проезжающих автомобилей и пение птиц. А вот шагов в коридоре на этот раз не слышалось. Нарушила ее Лесли, заговорив о Лорбире. Чувствовалось, что им более всего хочется допросить именно его.
- Лорбир - перекати-поле. Вроде бы занимается фармацевтическим бизнесом. Вроде бы за последний год несколько раз побывал в Найроби, но кенийцы не могут найти его следов, что удивительно. Вроде бы виделся с Тессой, когда та лежала в больнице Ухуру. Бычий, еще одна характеристика. Я даже подумала, что речь идет о фондовой бирже. Так вы уверены, что никогда не видели рыжеволосого медика, может, даже врача, по описанию похожего на Лорбира? В своих поездках?
- Никогда о нем не слышал. И не видел.
- Мы придаем этому большое значение, знаете ли, - вставил Роб.
- Тесса его знала. Блюм - тоже, - добавила Лесли.
- Это не означает, что его знал я. Они ушли так же, как раньше: поставив больше вопросов, чем получив ответов.
* * *
Как только за ними закрылась дверь, Вудроу позвонил по внутреннему телефону Коулриджу и, слава богу, услышал его голос.
- Есть минутка?
- Полагаю, что да.
Посол сидел за столом, подперев голову рукой. В желтых подтяжках с лошадьми. На лице отражались настороженность и воинственность.
- Мне нужны гарантии, что Лондон нас в этом поддерживает, - с порога начал Вудроу.
- Нас - это кого?
- Тебя и меня.
- А под Лондоном, я понимаю, подразумевается Пеллегрин.
- Да. Или что-нибудь изменилось?
- Насколько мне известно, нет.
- Изменится?
- Насколько мне известно, нет.
- Значит, Пеллегрин нас поддерживает? Так и скажи.
- О, Бернард всегда поддерживает.
- Так мы продолжаем или нет?
- Продолжаем лгать? Ты про это? Разумеется, продолжаем.
- Тогда почему бы нам не согласовать… что мы должны говорить?
- Дельная мысль. Не знаю. Будь я набожным человеком, я бы пошел в церковь и молился, молился, молился. Но не все так просто. Женщина мертва. Это одно. Мы живы. Это другое.
- Значит, скажем им правду?
- Нет, нет и нет. Господи, да нет же. Память у меня что решето. Ужасно жаль.
- Ты собираешься сказать им правду?
- Им? Нет, нет. Никогда. Говнюки.
- Тогда почему нам не согласовать наши версии?
- Вот-вот. Почему нет? Действительно. Почему. Ты попал в самую точку, Сэнди. Что нас останавливает?
* * *
- Вернемся к вашему визиту в больницу Ухуру, сэр, - по-деловому начала Лесли.
- Я думал, что при нашей последней встрече мы все подробно обговорили.
- Другому визиту. Второму. Чуть позже. Вернее, выполнению обещания.
- Какого обещания?
- Которое вы, вероятно, ей дали.
- О чем вы говорите? Я вас не понимаю.
А вот Роб очень даже хорошо ее понял. Так и сказал.
- Мне, кажется, Лесли изъясняется достаточно ясно. Слова у нее не путаются. Складываются в грамматически правильные предложения. Вы встречались с Тессой в больнице второй раз? Примерно через четыре недели после того, как ее выписали? Встречались в приемной послеродовой клиники, где ей назначили консультацию? В записках Арнольда указано, что встречались, а пока неточностей или лжи, при всей нашей невежественности, мы в них не обнаружили.
"Арнольд, - отметил Вудроу. - Уже не Блюм".
Сын военного дебатировал сам с собой, в поисках выхода из очередного кризиса, а в памяти прокрутился весь этот эпизод, как фильм, словно в больницу приходил кто-то другой, а он смотрел на происходящее со стороны. Тесса держала в руке матерчатую сумку с деревянными ручками. Он увидел ее впервые, но с того момента сумка эта стала частью образа Тессы, который сформировался у него в голове, когда он увидел ее в больничной палате, кормящей ребенка другой женщины, умирающей на кровати напротив, в то время как ее собственный ребенок лежал в морге. Она почти не накрасилась, подстригла волосы и чем-то напоминала Лесли, которая терпеливо ожидала, когда же он изложит собственную, отредактированную версию. Как и во всей больнице, падающие в окна полосы солнечного света не могли разогнать царящий в залах и коридорах сумрак. Маленькие птички порхали под потолком. Тесса стояла у стены, рядом с дверью в дурно пахнущий кафетерий с оранжевыми пластмассовыми стульями. В полосах света мельтешили люди, но Тессу он заметил сразу. Она держала сумку обеими руками и позой напоминала проституток, которые стояли в подворотнях в те годы, когда он был молод и пуглив. Стена пряталась в тени, потому полосы света до нее не дотягивались. Возможно, поэтому Тесса и выбрала это место.
- Ты говорил, что выслушаешь меня, когда я наберусь сил, - напоминает она ему низким, хрипловатым голосом, который он едва узнает.
После визита в больничную палату он видит ее впервые. Видит губы, без помады такие бледные. Видит страсть в ее серых глазах, и его это пугает, как пугает любая страсть, в том числе и собственная.
- Встреча, о которой вы говорите, - ответил он Робу, игнорируя неумолимый взгляд Лесли, - не носила личного характера. Была сугубо деловой. Тесса заявляла, что в ее распоряжение попали некие документы, которые, при установлении их подлинности, могли иметь большой политический резонанс. Она попросила встретиться с ней в клинике, чтобы она могла передать мне эти документы.
- Попали от кого?
- Не от сотрудников посольства. Это все, что я знаю. Возможно, от друзей из агентств, занимающихся гуманитарной помощью.
- Таких, как Блюм?
- Не только. Должен добавить, что она не в первый раз сообщала посольству скандальные истории. Это вошло у нее в привычку.
- Под посольством вы подразумеваете себя?
- Если вы говорите обо мне как о начальнике "канцелярии", да.
- Почему она не передала документы через Джастина?
- По ее твердому убеждению, Джастин не должен был в этом участвовать. Вероятно, он придерживался того же мнения. - "Не слишком ли подробно я все объясняю, - подумал Вудроу. - Может, это тоже ошибка?" - Я ее за это уважал. Откровенно говоря, уважал за любое проявление благородства.
- Почему она не передала документы Гите?
- Гита - новенькая, молодая, местная. Она не подходила на роль посыльного.
- Итак, вы встретились, - резюмировала Лесли. - В больнице. В приемной послеродовой клиники. Не слишком ли бросающееся в глаза место: двое белых среди толпы африканцев?
"Они там были, - подумал Вудроу, борясь с накатывающей волной паники. - Они заезжали в больницу".
- Она боялась не африканцев. Белых. Не объясняла почему. Среди африканцев она чувствовала себя в полной безопасности.
- Она так говорила?
- Я сделал такой вывод.
- Из чего? - вырвалось у Роба.
- Из ее отношения в последние месяцы. После смерти ребенка. Ко мне, к белым. К Блюму. Блюм не мог сделать ничего плохого. Африканец, красавец, врач. Как и Гита, наполовину индианка.
- Ваша жена знала, что вы встречаетесь с Тессой?
- Мустафа передал записку моему слуге, тот отдал ее мне.
- И жене вы не сказали?
- Я счел нашу встречу конфиденциальной.
- Почему она вам не позвонила?
- Моя жена?
- Тесса.
- Она не доверяла телефонам посольства. Не без оснований. Мы все не доверяем.
- Почему она просто не передала документы через Мустафу?
- Она потребовала от меня определенных гарантий.
- Почему она не принесла документы сюда? - Роб опять все давил и давил.
- По причине, которую я уже указал. Она больше не доверяла посольству, не хотела иметь с ним дела, не хотела, чтобы ее видели входящей и выходящей из здания посольства. Вы говорите так, словно она действовала логично. К сожалению, никакой логики в действиях Тессы в последние месяцы ее жизни не просматривалось.
- А почему не Коулридж? Почему она все время выходила на вас? Вы в больничной палате. Вы в клинике. Неужели она здесь больше никого не знала?
Вот тут, пусть и на короткий момент, Вудроу объединил силы со своими инквизиторами. "Действительно, почему я? - вопросил он Тессу в приступе жгучей жалости к самому себе. - Потому что твое чертово тщеславие не позволяло тебе отпустить меня. Потому что тебе нравилось слушать, как я обещаю отдать тебе душу, хотя мы оба знали, что в день расплаты я ее не принесу, а ты - не возьмешь. Потому что во мне ты видела ту Англию, которую ненавидела. Потому что я был для тебя ее типичным представителем ("только ритуал, никакой веры" - твои слова). Мы стояли лицом к лицу на расстоянии полуфута, и я никак не мог взять в толк, почему ты одного со мной роста, пока не понял, что вдоль стены идет приступка, на которую ты и взобралась, так же, как другие женщины, чтобы тебя сразу увидел твой мужчина. Наши лица находились на одном уровне и, пусть твое разительно изменилось, для меня вернулось Рождество, я вновь танцевал с тобой и вдыхал запах теплой травы, идущий от твоих волос".
- Значит, она передала вам документы, - услышал он голос Роба. - О чем в них шла речь?
"Я беру от тебя конверт и ощущаю, как от прикосновения твоих пальцев по моему телу разлетаются молнии. Ты сознательно разжигаешь во мне это пламя, ты это чувствуешь и ничего не хочешь с этим поделать, ты вновь толкаешь меня через край пропасти, хотя точно знаешь, что никогда не последуешь за мной. Я без пиджака. Ты наблюдаешь за мной, пока я расстегиваю пуговицы рубашки и засовываю конверт под ремень брюк. Ты наблюдаешь, как я застегиваю пуговицы, а меня мучает стыд, словно я только что занимался с тобой любовью. Как истинный дипломат, я предлагаю тебе выпить кофе. Ты отказываешься. Мы стоим лицом друг к другу, словно танцоры, ожидающие, когда вновь зазвучит музыка".
- Роб спросил вас, какие сведения содержались в документах, - голос Лесли ворвался в раздумья Вудроу.
- Они могли привести к грандиозному скандалу.
- Здесь, в Кении?
- Документы засекречены.
- Тессой?
- Что вы такое говорите? Как она могла что-то засекретить?! - рявкнул Вудроу и тут же пожалел о собственной горячности.
"Ты должен заставить их действовать, убеждаешь ты меня. Твое лицо бледно от страданий и смелости. Ты не забыла о случившейся трагедии. Твои глаза блестят от слез, которые после смерти ребенка могут политься в любую секунду. Твой голос требует, но при этом ласкает и, как всегда, превращает меня в мягкий воск. Нам нужен защитник, Сэнди. Человек, не входящий в наш круг. Занимающий важный пост, способный помочь. Обещай мне. Если я могу довериться тебе, ты можешь довериться мне. Вот я и произнес те слова, которые ты хотела услышать. Наверное, в состоянии аффекта. Я верую. В бога. В любовь. В Тессу. Когда мы на сцене вместе, я верую. Могу поклясться в чем угодно, что и делаю всякий раз, когда прихожу к тебе, но и от твоей просьбы отдает театральностью. Ты не можешь не понимать, что в реальной жизни такое невозможно. Обещаю, говорю я, и ты заставляешь меня повторить. Обещаю, обещаю. Люблю тебя и обещаю. И тут же ты целуешь губы, которые вымолвили это постыдное обещание: один поцелуй, чтобы закрыть мне рот и скрепить контракт; одно короткое объятие, чтобы связать меня и дать возможность вдохнуть запах твоих волос".
- Документы отправлены дипломатической почтой соответствующему заместителю министра в Лондон, - объяснил Вудроу Робу. - На текущий момент они засекречены.
- Почему?
- Потому что в них содержались очень серьезные обвинения.
- Против кого?
- Извините, ответить не могу.
- Компании, конкретного человека?
- Извините.
- Сколько она передала вам страниц?
- Пятнадцать, возможно, двадцать. С приложением.
- Фотографии, иллюстрации?
- Извините.
- Магнитофонные записи? Дискеты… отпечатанные признания, заявления?
- Извините.
- Какому заместителю министра вы отправили документы?
- Сэру Бернарду Пеллегрину.
- Вы оставили себе копию?
- Наша политика - держать в посольстве минимум важных документов.
- Осталась у вас копия или нет?
- Нет.
- Текст был отпечатан?
- Кем?
- Отпечатан или написан от руки?
- Отпечатан.
- На чем?
- Я не специалист по отпечатанным текстам.
- Его отпечатали на пишущей машинке или на принтере? С компьютера. Вы помните, какой шрифт? Какая гарнитура?
Вудроу раздраженно повел плечами.
- Может, курсив? - не унимался Роб.
- Нет.
- Или стилизация под почерк?
- Обычный латинский шрифт.
- Компьютерный?
- Да.
- Хоть это вы помните. Приложение было отпечатано?
- Вероятно.
- Тем же шрифтом?
- Вероятно.
- Значит, пятнадцать или двадцать страниц, напечатанные обычным латинским шрифтом. Благодарю вас. Лондон отреагировал?
- Естественно.
- Ответ вам дал Пеллегрин?
- Пеллегрин или один из его помощников.
- И что вам ответили?
- Ничего не предпринимать.
- Без объяснения причин? - вопросы сыпались, словно удары.
- Так называемые доказательства, приведенные в документе, были признаны тенденциозными. Тщательное расследование не привело бы ни к каким результатам и лишь ухудшило бы наши отношения с правительством Кении.
- Вы познакомили Тессу с ответом: ничего не предпринимать?
- В общих словах.
- И что вы ей сказали? - спросила Лесли.
- Я сказал то, что считал наиболее приемлемым, учитывая ее состояние: смерть ребенка, значимость, которую она придавала документам.
Лесли выключила диктофон, начала собирать блокноты.
- То есть сочли, что ложь наиболее приемлема для нее, сэр? По вашему разумению?
- Лондон взял расследование на себя. Принял определенные меры.
На какое-то мгновение Вудроу поверил, что допрос закончен. Но Роб придерживался иного мнения.
- Еще один момент, мистер Вудроу, если вы не возражаете. "Белл, Баркер и Бенджамин". Более известные как "Три Биз".
На лице Вудроу не дрогнул ни единый мускул.
- Реклама по всему городу. ""Три Биз" работают на Африку". "Жужжат для меня, сладенький! Я люблю "Три Биз"". Штаб-квартира на этой же улице. Большое новое стеклянное здание. Выглядит как Далек.
- При чем тут они?
- Прошлым вечером мы нарисовали профиль компании, не так ли, Лес? Очень любопытная контора, вы, должно быть, об этом и не знаете. Везде у них есть своя доля. Отели, туристические агентства, газеты, страховые компании, банки, месторождения золота, угля, меди, импорт легковых автомобилей, судов, грузовиков… я могу продолжать до бесконечности. Плюс лекарства. ""Три Биз" жужжат для вашего здоровья". Этот рекламный щит мы увидели, когда ехали сюда, не так ли, Лес?
- Совсем рядом с посольством, - подтвердила Лес.
- И они на короткой ноге с ближайшим окружением Мои, насколько нам известно. Частные самолеты, длинноногие девицы в любом количестве.
- Полагаю, за этим последует какой-то вывод.
- Да нет. Мне просто хотелось видеть выражение вашего лица, когда я о них упомянул. Вы доставили мне такое удовольствие. Благодарим вас за ваше долготерпение.
Лесли все собирала свою сумку. Если судить по ее реакции, она пропускала мужской разговор мимо ушей.
- Таких, как вы, следует останавливать, - вдруг сказала она, покачав головой. - Вы думаете, что решаете мировые проблемы, но в действительности сами являетесь проблемой для мира.
- Она говорит, что вы гребаный лжец, - пояснил Роб.