- Здравствуй, дорогой! Что же ты опаздываешь? Я уже начала волноваться.
- Все в порядке, дорогая. Просто я решил сделать тебе подарок. Сел в самолет и прилетел в Вашингтон.
- Ух ты, как здорово! Ну ты и даешь, Джо!!
- А ты? - съехидничал Сольдо.
- Это впереди, - не растерялась Сара. - Ты откуда звонишь?
- Из отеля "Мартон". Снял хороший номер, устроился и жду команду.
- Хорошо. Я что-нибудь придумаю и приеду к тебе. Жди меня через два-два с половиной часа.
- Я буду дожидаться тебя в холле.
- О’кей! Я сама по тебе соскучилась.
Сара со счастливым лицом положила трубку и, не мешкая, вызвала помощницу. Когда девушка вошла, Сара приказала:
- Роза, распорядись, пожалуйста, приготовить машину… Выедем в Вашингтон через пятнадцать - двадцать минут.
- Кого взять из охраны?
- Кого хочешь, максимум двух человек - не более. Ты тоже поедешь. У меня деловая встреча в отеле "Мартон". Возвратимся поздно ночью, возьмите для себя что-нибудь перекусить, я поужинаю в отеле.
- Хорошо, миссис. Через пятнадцать минут все будет готово.
Роза вышла, а Сара позвонила в приемную кабинета, где проходило совещание.
Трубку поднял помощник Президента. Сара спросила:
- Идет еще совещание?
- Так точно.
- Зайдите в кабинет и попросите мистера Президента взять трубку.
Через минуту Сара услышала голос мужа:
- Слушаю, Сара.
- Джон, ты ужинай без меня. Мне надо срочно выехать в Вашингтон для деловой встречи. Приехали из Нью-Йорка несколько человек из моей группы поддержки. У них важная информация, а временем они ограничены - только один вечер.
- Раз надо, то надо. Может, вертолетом полетишь?
- Нет, возвращаться буду поздно, лучше поеду машиной.
- С охраной?
- Конечно.
- Хорошо, поезжай. Я предложу Андрису и Дейлу вместе поужинать, если откажутся, буду скучать один.
- По-моему, они не откажутся. Пока!
Сара положила трубку, переоделась и вышла к машине.
Движение было оживленным, но был час пик для тех, кто возвращался из Вашингтона после работы, а встречная полоса, ведущая к Вашингтону, была свободна. Не прошло двух часов после телефонного разговора, как Сара уже входила в отель. Сольдо бросился навстречу, и Сара, с трудом освободившись из объятий, объяснила:
- Спокойно, Джо, здесь меня многие знают. Быстрее пошли в номер.
Они сели в лифт, поднялись на шестой этаж и оказались в номере.
Темперамент Сольдо разгорелся не на шутку, он тут же набросился на Сару, но она взмолилась:
- Дорогой, я не менее тебя соскучилась, но сначала давай поговорим. Поверь, я так измучилась, переживая за тебя.
- Хорошо, садись я коротко все расскажу, - согласился он и за руку подвел Сару к дивану.
- И еще, - произнесла она, - я проголодалась, закажи что-либо вкусненькое. А пока доставят, мы и поговорим.
- Вино, конечно, тоже закажем?
- Естественно, а то трезвый ты опасен.
Сольдо заказал огромное количество закуски и три бутылки вина. После уселся рядом и, обнимая Сару за плечи, начал рассказывать:
- Знаешь, любимая, для меня было счастьем защитить твою честь. Такое дело весьма тонкое, интимное, и я решил выполнить его сам. Машиной приехал в Вашингтон, поставил ее на парковку. Прошел пару кварталов, заприметив отель, подошел к входу и снял такси. Посетил пару магазинов, купив кое-какие мелочи, а затем подъехал на улицу, параллельную той, где стоит кафе-бар. Дал хороший задаток водителю и сказал, что зайду в гости к приятелю. На всякий случай показал рукой на ближайший большой дом. Прошел через двор того дома и направился к улице, где находился этот проклятый бар.
- А почему проклятый?
- А потому, что чуть не столкнулся со знакомым, который выходил из него.
- Он тебя видел?
- Ну что ты, я ловко увернулся. И только после этого обследовал местность, определил путь, по которому надо было уходить от бара, прошелся мимо него и, когда увидел, что Хаммер уже находится там, выждал, чтобы поменьше было людей. Натянул маску и, зарядив пистолет с глушителем, вошел и исполнил приговор.
- Куда ты дел маску и оружие?
- Пистолет выбросил в Потомак, а маску изрезал на мелкие части и по дороге в Нью-Йорк развеял по ветру.
- Какой ты у меня умница! - Сара обняла Джо и поцеловала. - Был бы у меня муж таким.
- А кто тебе мешает поменять мужа? - полушутя спросил Джо.
- Надо будет подумать, - туманно произнесла Сара и, не сопротивляясь, послушно пошла за Джо, который за руку увлек ее в спальню.
Глава 51
Миссис Богарт после того, как прибыла из командировки в Вашингтон, несколько дней не могла появиться в своем офисе. Домашних проблем за время ее отсутствия накопилось, как говорится, выше головы.
И вот наконец она появилась в офисе. Сначала она разобралась с делами фирмы "Дельта", сотрудники которой рассказали о жесткой проверке, которой была подвергнута фирма, но, слава Господу, ничего серьезного обнаружено не было.
К концу дня миссис Элизабет Богарт занялась проблемами фонда.
Они сидели в просторном кабинете вчетвером, кроме Элизабет Богарт, Магдалена Кристол, Элеонора Линдрос и Барбара Декарт. Миссис Богарт, просматривая бумаги, которых также накопилось немало, внимательно слушала рассказы своих сотрудниц. Охранница Магдалена Кристол, которую миссис Богарт не брала с собой в командировку, выполняла задание, суть которого сводилась к тому, чтобы выяснить кое-какие обстоятельства в отношении Анджелы Мор, немного волнуясь, рассказывала:
- Оказывается, большинство рассказов Моники Левин Анджела Мор записывала на магнитофон не во время их встреч, а когда разговаривала с Левин по телефону. Дело в том, что Моника очень любит болтать по телефону, особенно тогда, когда переживала из-за того, что мистер Президент не смог или по какой-либо причине отказывался от их встреч. Именно тогда Моника из своей квартиры звонила Мор, и они могли часами висеть на проводе. О том, что Левин тупая как пробка, свидетельствует хотя бы такой факт: любой знакомый и даже еле знакомый человек мог запросто расспросить ее, как она, скажем, попала на работу в Белый дом. Каждому Моника запросто могла рассказать о личных делах или интимных связях родителей или о своей работе. Такая особенность ее характера позволила Анджеле Мор задавать любые вопросы, совершенно не беспокоясь, что вызовет у Левин хоть тень подозрений. Таким образом, Анджела Мор все излияния Левин аккуратно записывала на магнитофон, делая по две копии. Одну передавала своему начальству, а вторую за плату - специальному прокурору Томасу Гордону.
- Есть возможность доказать, что прокурор Гордон платил Мор деньги? - спросила миссис Богарт.
- Я работаю над этим.
- Хорошо, Магдалена, продолжай, - Элизабет обратилась к Декарт: - Барбара, но ведь с юридической точки зрения Анджела Мор наверняка допустила нарушение закона?
- Конечно. Закон штата запрещает делать такие записи без ведома собеседника. Мы это, конечно, используем. Но это будет удар по Анджеле Мор, а не по Монике Левин. Дело в том, что эта болтушка, прослушав в присутствии комиссии палаты представителей все пленки, официально подтвердила их подлинность. Но в то же время это означает, что вина Анджелы Мор становится бесспорной.
В нужный момент мы постараемся, чтобы эта "слухачка" провела энное количество лет за решеткой. Я думаю, что даже пустышка Моника будет полагать, что это заслуженная кара - за предательство. Томас Гордон в последний раз был со мной совершенно откровенным.
При этом Барбара как-то по-особенному посмотрела на Элизабет, которая поняла ее взгляд и рассмеялась:
- Чувствую, что да.
- Так вот, Гордон мне сообщил потрясающую новость: мистера Президента готов заложить его личный секретарь Леон Кеори при допросе в сенате. Он уверял меня, что этот Кеори знает детали взаимоотношений мистера Президента с его пассией.
- У меня тоже есть новость. Правда, она больше подходит для адвокатов мистера Президента, - подала голос молчавшая до этого Элеонора Линдрос. - Несмотря на скандал, Моника Левин не оставляет надежды найти себе мужчину своей мечты. Ее требованиям, видимо, отвечает Джек Боте. Именно с ним замечают ее на различных вечеринках уже пятый или шестой раз. Пикантность этой истории заключается в том, что Джек Боте сейчас работает продюсером телепрограммы МТВ, а раньше в качестве сценариста принимал участие в подготовках популярного в Америке телешоу. Так вот, в ходе секс-разборок с Президентом именно эта программа отличалась особо ехидными шуточками в адрес Левин, типа: "А Моника может еще и на печатной машинке". Автором всех этих шуточек был именно Джек Боте.
- Бог мой, - воскликнула Богарт, - все смешалось в Капитолии.
- И еще, - продолжила Линдрос, - Моника приняла решение сотрудничать в написании книги с Эндрю Мортоном - биографом принцессы Уэльской. Не трудно представить, сколько она заработает на книге, когда только за свои откровения в нескольких телепередачах она получила не менее трех миллионов долларов.
Богарт обратилась к Декарт:
- Барбара, ты хорошо составила договор с Левин?
- Да, все продумано, и на счета фонда поступят соответствующие проценты.
- Постарайся склонить ее к отказу от сотрудничества с Эндрю Мортоном. Предложи ей нашего человека.
- Я понимаю. Постараюсь ее убедить. Она уже почувствовала себя телезвездой. Только в вечерних телевыпусках три главные телекомпании страны Эй-би-си, Си-би-эс и Эн-би-си передали 1502 репортажа или сюжета, связанных с Левин. Эти телекомпании потратили на этот скандал в общей сложности 43 часа эфирного времени. А ситуации вокруг Ирака было посвящено 502 репортажа общей продолжительностью 13 часов.
- Не ревнуй, Барбара, - пошутила миссис Богарт. - Переспи с Президентом хоть один раз, и тоже сделаешься знаменитостью.
Все засмеялись, а Барбара ответила:
- Хорошо, но на всякий случай я посоветуюсь с супругой мистера Президента - миссис Сарой Макоули.
- Не забудь посоветоваться и с американскими женщинами, а то общество на волне этого секс-скандала стало чересчур политизированным. - Элизабет взяла лежавшую перед ней газету. - Вот послушайте: "Пока сенаторы решают, как быть с Макоули, первая жертва "Моникагейта" уже появилась: своего рода импичменту подвергнута Кэрол Уэсткотт, официантка ресторана "Оливковый сад" во Флориде, которая, обслуживая конгрессмена-республиканца с супругой, не удержалась и назвала его "перебежчиком" и "предателем", вонзившим нож в спину Президенту. Конгрессмен Чарльз Кеннеди удостоился такой оценки за то, что раньше был демократом. Переметнувшись к республиканцам, он вошел в юридический комитет нижней палаты и проявил себя как энергичный сторонник импичмента".
- Вот это да, - воскликнула Барбара, - надо обязательно выяснить, чем все это закончилось.
- А я уже выяснила, - улыбнулась Элизабет. - Республиканец Кеннеди потребовал от менеджера наказать подчиненную. Но официантку не уволили, а сделали только внушение. Уэсткотт пояснила журналистам, что она имеет право выражать свое мнение и ее действия не противоречат приличиям и Конституции. "Если бы я сказала, что он отлично делает свое дело, никаких проблем не возникло бы", - заявила официантка. В данном случае даже внушение, которое сделала ей администрация, миссис Кэрол Уэсткотт считает незаслуженным наказанием, так как получается, что она наказана за то, что ее мнение не совпадает с мнением клиента. Если к этому добавить, что у нее на воспитании пятеро детей и что она разведена, то вряд ли администрация решится на более строгие меры.
- А ты знаешь, Элизабет, - заметила Барбара, - жалобу конгрессмена вполне можно рассматривать как покушение на первую поправку к Конституции, то есть на свободу слова.
- Ты намерена использовать этот случай?
- Я его передам мистеру Джонсону.
- Барбара, признайся, у тебя с Джонсоном тесный контакт?
- Если ты сравниваешь их с нашими отношениями с Томасом Гордоном, то отвечу отрицательно. У нас с Джонсоном установились своеобразные отношения: представители двух оппонирующих сторон относятся с уважением друг к другу.
- Хорошо, дорогие подруги, - сказала в заключение миссис Богарт. - Продолжаем работу в этом же направлении, а сейчас, кроме Барбары, все свободны.
Когда Линдрос и Кристол ушли, Элизабет присела к Декарт на диван:
- Барбара, ты, конечно, в курсе, что Майкл Хаммер убит?
- Да, знаю. Ко мне уже обращался агент ФБР с вопросами, относящимися к нашему сотрудничеству с ним.
- Ну и что? - холодея, спросила Богарт.
- Что ты бледнеешь, Элизабет? Ты же хорошо знаешь, что я ничего лишнего не сболтну. Объяснила, что мистер Хаммер как обычный клиент обратился за юридической помощью к нам, показала наш контракт, объяснила, что он ввел в заблуждение нас и пытался обмануть суд. Вот и все.
- Большие люди из ФБР к нам обращались?
- Нет. Они попросили копию контракта и короткую справку. Я удовлетворила их просьбу и больше ни звука…
- Барбара, скажу честно, меня эта история сильно встревожила. Сама знаешь, какой удар я могу получить. Поэтому хочу тебя попросить, используй все свои знакомства, связи и постарайся выяснить, что есть в ФБР.
- В отношении тебя? Я не думаю, что это может отразиться на тебе…
- Барбара, ты многое не знаешь. Поэтому очень прошу тебя отнестись к моей просьбе самым серьезным образом. Надо выяснить, что им известно о человеке, совершившем убийство, кого подозревают, чем и какой информацией они обладают, какие у них версии и так далее…
- Лиз, ты мне скажи: это тебя волнует не только потому, что Хаммер был нашим клиентом, и не только потому, что с ним у тебя был мимолетный роман?
Элизабет некоторое время молчала, а потом посмотрела в глаза Декарт:
- Барбара, ты для меня как родная сестра. Отвечу тебе так: это мне не менее важно, чем все истории вокруг Макоули, вместе взятые. Речь идет не только о моей судьбе, но и о моей жизни.
- Не волнуйся, дорогая, я все, что могу, сделаю. У меня есть в ФБР свои люди.
И они, как сестры, крепко обнялись.
Глава 52
Неожиданно для всех, но только не для себя, Президент Макоули принял решение не начинать удары по Югославии. Пока военные и политики пытались выяснить друг у друга причину переноса срока боевых действий, поступила команда отправить корабль "Бел-кап", который находился в Персидском заливе, в Средиземное и Адриатическое моря, поближе к берегам Югославии. Даже командующий силами США в Персидском заливе Энтони Сенне не знал, какие функции выполнял этот корабль. Не имеющий вооружения корабль появился в заливе почти за месяц до начала ударов по Ираку. О предназначении корабля и его задачах знали в Америке всего пять человек. Президент лично определил, кто должен быть посвящен в тайну этого, на первый взгляд казавшегося сугубо гражданским, судна. Оказалось, что "Белкап" обеспечивал психотронную обработку Саддама Хусейна и его ближайшего окружения. Все газеты мира войну в заливе называли электронной, имея в виду сложное наведение ракет и спутниковое наблюдение, но никто даже не догадывался, что Америка вела еще и психотронную войну. Даже союзники не знали о действиях "Белкап" и только радовались тому, что гвардия Хусейна находилась в состоянии животного страха, а бригадный генерал, двоюродный брат Президента Ирака, под воздействием излучения лично передал американцам схемы минных полей.
У последних трех президентов кроме физической охраны были и биоэтики, основной задачей которых была защита Президента от воздействия психоэнергетики. У Макоули их больше, чем у предыдущих, - 21 специалист. Их руководитель, сопровождавший его в поездке по Африке, однажды ночью смог засечь лептонное поле, которое излучал зомби-генератор, и по возвращении в Америку добился приема у Президента. Он доложил результаты исследований, утверждая, что облучение - дело рук спецслужб одной из развитых стран. Руководитель группы биоэтиков установил, что супруга Президента в момент нахождения в Северной Ирландии также подвергалась облучению зомби-генератора. А когда он сообщил руководителю группы биоэтиков, что его супруга неожиданно позвонила из Северной Ирландии и настойчиво рекомендовала начать бомбардировку Югославии, то ученый-биоэтик предложил Президенту еще раз проанализировать факты, на основании которых принято решение об ударах по Югославии.
Макоули послушался совета, приказав перебазировать "Белкап" к югославским берегам с задачей начать облучение Президента Милошевича и его ближайшего окружения, а сам вызвал свою помощницу Еву Мискури и, предупредив ее о сохранении тайны, приказал разобраться с этим вопросом. При этом предоставил миссис Мискури самые широкие полномочия.
И вот прошло всего лишь двое суток, и Ева Мискури сообщила ему, что опасения руководителя группы биоэтиков обоснованны. Оказалось, что вскоре после второй мировой войны в США была запущена секретная программа под названием "Артишок", затем "Синяя птица", а еще позже - "МК-ультра". Руководителем этих специальных исследований был выходец из Северной Ирландии доктор Эвен Камерун. Среди членов группы исследователей были трое ирландцев, двое из которых позже уехали из Соединенных Штатов в Северную Ирландию, где продолжили исследования. Еве Мискури удалось быстро установить, что дети этих ученых пошли по стопам своих отцов; двое из них в настоящее время связаны с подпольным движением Северной Ирландии. Это означало, что облучение супруги Президента нельзя исключать. Президент Макоули от Евы Мискури получил информацию, что исследования по зомбированию людей ведутся в одной из лабораторий в Лэнгли.
Макоули связался с директором ЦРУ, и Уолш подтвердил эту информацию. Президент приказал Мискури и Уолшу доставить руководителя лаборатории к нему в Белый дом, но сделать так, чтобы никто из сотрудников не знал, что это за человек. Президент назвал дату и время приема ученого. И вот в ожидании этого человека Президент уже за час до его появления приказал никого к нему не пропускать и чтобы в приемной, кроме секретаря, никого больше не было. Ева Мискури уже знала дверь, ведущую в кабинет Макоули прямо из коридора, через которую и проникала в свое время Моника Левин. Именно этим путем она и должна вместе с ученым попасть к Президенту.
Миссис Мискури, как всегда, была точна. Ровно в назначенное время дверь отворилась и в нее заглянула Ева. Увидев Президента, поздоровалась и доложила:
- Мы прибыли, мистер Президент.
- Входите, входите, - пригласил Макоули и направился к дверям, где появился высокий джентльмен.
Ему на вид можно было дать около пятидесяти пяти лет, он был лысоват, с седыми висками, в больших роговых очках, из-за которых трудно было рассмотреть цвет его глаз. Он поздоровался и с некоторым смущением произнес:
- Признаюсь, за всю свою более чем шестидесятилетнюю жизнь я впервые вижу так близко Президента моей страны.
- О, а я подумал, что вам не более пятидесяти пяти лет, - по-домашнему просто произнес Макоули, приглашая гостя к креслу у низенького столика.