Девицы довели хохлушку до экстаза, и она от удовольствия принялась громко стонать. Эти стоны отвлекли Яшу от посторонних размышлений. Он тяжело поднялся с кресла и перебрался на постель. Развалив свою огромную тушу, потребовал, чтобы девы, включая хохлушку, переключились на него. Но и их коллективные усилия не приносили успеха. Яша сопел, но не возбуждался.
На смену Лиде в спальню вошла высокая дева с пепельными волосами. Одежд на ней не было, в одной руке она несла бокал с вином, в другой бутылку. Маленькая женская сумочка болталась у нее на плече. Пригубив вина и не без иронии поглядывая, как ее "коллеги" ублажают олигарха, бросила сумку на ковер и уселась в кресло.
- Тебе нравится смотреть? - угрюмо поинтересовался Яша.
- Не могу сказать, чтобы зрелище меня завораживало, но такого хряка, да еще в столь цветистом окружении, я раньше не видела. А я люблю все новое.
- Умная очень?
- Была бы очень умная, ты бы меня здесь не увидел. Может быть, не совсем дурра. Тебе это не нравится?
- Станок у тебя вполне. Иди сюда. Сначала я тебе воткну, а потом и поговорим.
- За разговоры с вами мне бабки не обещали. А насчет воткнуть, если найдете что - пожалуйста. Я, собственно, для этого здесь, - все это девица произнесла уже на пути к постели. Пока шла, в ее сумке зазвонил мобильный. Она нагнулась, достала трубку, отключила и убрала обратно. Фирман не без любопытства за ней наблюдал:
- Поработайте всем кагалом, тогда, может, и найдется. Я уже пятые сутки вас драчу, - проворчал Яша. Но девушка его заинтересовала.
Постель Фирмана хоть и была огромной, но границы имела. Чтобы поместить новенькую, остальным пришлось потесниться. Но пепельная красавица предпочла оседлать клиента:
- Можно, я на тебе покатаюсь. Ты такой круглый, как здоровенная бочка.
- Не заляпайся, девка, - беззлобно предупредил Яша и погладил пепельной бедра. - Тимус, а не копка. Пожалуй, я дозрел, - сообщил он и напрягся. Но попытка овладеть красавицей закончилась неудачей. Утомленная плоть по-прежнему подчиняться хозяину не желала.
- Не торопись. Оплата у меня почасовая, так что спешить некуда, а ты козлик богатенький, - успокоила новенькая. Фирман приподнялся, посадил ее себе на колени:
- Говоришь, не совсем дурра? Любопытно, - и, оглядев притихших на постели девиц, приказал: - Валите отсюда. Хохлушка пусть ждет в доме, а остальные свободны.
Пепельная улыбнулась:
- Как мило. Мы остались вдвоем… Кстати, меня зовут Аллой.
Фирман хохотнул:
- Я предпочитаю имен блядей в тыкву не закладывать.
Она стиснула зубы:
- Бумажник позволяет хамить девушке?
- Уточняю: не девушке, а шлихе. Но раз ты Алла, принеси водки и маслины.
Он проследил, как она соскользнула с него, грациозно подошла к столику, наполнила меленький граненый стаканчик водкой, себе в бокал добавила вина и, погрузив на поднос еще и вазочку с маслинами, вернулась к постели. Алла действительно была прелестна. В ней проглядывал некий рафинированный надлом и признаки человеческой породы, что даже в смазливых потаскушках встречается крайне редко. Наблюдая за ее пластикой, Яша, наконец, ощутил желание. Забрав у нее из рук поднос, поставил его на пол, сгреб девушку и навалился на нее всей своей тушей.
- Господи, никогда не спала с бегемотом! Ты же меня раздавишь, - простонала Алла, но Фирман впился ей в губы, и говорить она больше не могла. Любовная возня огромного толстого мужчины с хрупкой девой напоминали сцену из фильма ужасов или одну из картинок великого Гойи. В его серии карикатур "Капричиос" подобные сюжеты имели место. Но художник рисовал аллегории, а здесь все было в натуре и потому куда отвратительнее.
Возился Яша долго. Утомленный многодневным развратом, он устал, и только профессиональное мастерство Аллы позволило ему завершить процесс достойно. Удовлетворенный олигарх тут же захрапел. Девушка приподнялась, с брезгливым удивлением оглядела тушу спящего клиента - бабья грудь, складки жира и маленький ярко-фиолетовый шрам на необъятном брюхе. Похоже на укус, подумала о шраме Алла.
- Нравлюсь? - продолжая храпеть, спросил Яша. Он спал чутко, всегда контролируя ситуацию. Этой уникальной особенностью обладают многие люди большого достатка. С первым миллионом приходит страх потерять его, а заодно и голову. Интересы богатея быстро меняются. Вместо интерьеров приобретенной недвижимости, престижных иномарок и скоростных катеров, его начинают интересовать камеры наблюдения, системы сигнализаций, поиск надежных телохранителей. Важнейшим сотрудником богача становится начальник его безопасности и - прощай, крепкий сон.
- Нравлюсь? - повторило он свой вопрос и открыл глаза. Они были заплывшие от длительного пьянства и злые.
- Кто тебя за живот укусил?
- Обезьянка одна. Так, из мира животных…
Алла усмехнулась:
- Зверюшек трюхаешь?
- Не твое дело.
- Не хочешь, не говори. - И она опустила ноги на пол.
- Ты куда?
- Кажется, я уже отработала.
- Нет. Ты мне понравилась. Останешься у меня.
- Надолго?
- Когда надоешь, выгоню. Штука в день. Годится?
- Хорошо, козлик. Но если еще раз назовешь меня блядью, заплатишь две.
- Много.
- А сколько, по-твоему, стоит хамство?
- Оно ничего не стоит. Но тыщонку рублей, так и быть, набавлю.
- Ты еще и жмот?
- Да, я не люблю выбрасывать деньги. Они мне тяжело достаются.
- По тебе видно - кожа да кости. Не хочешь платить штуку, верни себе хохлушку. На Украине и тысяча рублей бабки.
- Дурра, когда я стану президентом, вспомнишь, кто тебя трюхал, и загордишься.
- Ты - президентом?
- А что тебя удивляет? Всякая мебель продается, и президентское кресло тоже.
- Хочешь превратить нашу страну в большой бардак?
- А еще говоришь, не совсем дурра? Это сейчас бардак, - Яша выпил залпом и забросил в рот масленку: - Не согласна?
- Ты о чем? - она думала о его предложении остаться и не слишком внимательно следила за ходом беседы.
- О бардаке. Коньки спиваются. Работать даже за деньги никого не заставишь. Только в Москве еще кое-кто шевелится, а за Кольцевой мрак.
- Не знаю. Мне кажется, многие работают.
- Коньки говорят - "когда кажется, креститься надо".
- А Коньки - это кто?
- Коньки - это русские.
- Значит, я Конька?
- И ты тоже. Но ты работать умеешь.
- Спасибо. Как ты хочешь заставить работать остальных?
- Не нужно изобретать велосипед. Есть американская модель, надо ее перенести в Россию. Американцы помогут.
- И статую Свободы в Кремле поставишь?
- Возможно. В стране рабов статуя Свободы всегда к месту.
- Твои американцы тоже рабы? Что-то новенькое.
- Да, рабы. Они изобрели великую систему. Ни лагерей, ни репрессий, а все пашут. Народ живет в кредит. Дай мужику дом, машину, в придачу мечту стать миллионером - и он твой раб. Не захочет работать - все у него отнимешь, и еще посадишь в тюрьму. Будет пахать до старости как миленький. А кредит еще и на детей перейдет. Они не успели родиться, а уже рабы. Что ты пьешь? - Яша взял из ее рук бокал и сделал глоток: - Дрань.
- А мне нравится.
- Нравится, травись.
- Ты добрый, - она допила свой бокал и задумалась.
- Чего затихла?
- Перевариваю. Не будут русские брать американскую модель. У нас американцев не любят.
- Грузины тоже не любили, а теперь правительство этого гордого народа получает зарплату у штабников. И не из рук Конгресса, а из кассы американской религиозной секты. И им не стыдно. Я уж не говорю об Украине с их оранжевой революцией. Все зависит от количества бабок, влитых в нужное время и в нужном месте. Я там тоже поучаствовал, все же родина…
- Ты родился на Украине?!
- Да, на западе.
- У меня в Киеве подруга живет. Вот где теперь настоящий бардак.
- Нет хозяина. Хохлы думают об одном - кому достанется отсосать от российской газовой трубы. Кто у власти, у того гешефт. Они и делят. Хохлы еще хуже фоник. Холопы, но с самомнением. Шестьдесят миллионов, а своей государственности не имели никогда. Ничего, я и их построю, у меня в Хохляндии большие бабки крутятся, - Яша вдруг расхохотался. Вся его туша начала сотрясаться от этого странного хохота. Алла вздрогнула и отодвинулась на край постели:
- Чего ржешь?
Он не мог ответить. Из заплывших глазок текли слезы. Так же внезапно успокоился:
- Чего я ржу, спрашиваешь? Над собой. С блядью затеял политбеседу.
Алла улыбнулась:
- С тебя две штуки баксов.
- Дорогая ты, сучка, но я подумаю. Что-то в тебе есть.
- Что же во мне есть?
Он притянул ее к себе и бросил на постель:
- Пока не понял. Но Эдику вынесу за тебя благодарность. Угодил мне Ярцев.
- В тебе тоже что-то есть, - усмехнулась Алла, оправляя прическу: - И я даже знаю - что.
- Что же? - живо заинтересовался Фирман. Ничто на свете не волновало его так, как собственная персона.
- Много бабок. Такие бабки из любого козлика сделают душку.
- Опять заляпаешься?
- Ты спросил, я ответила.
Фирман подумал было обидеться и вышвырнуть ее вон, но решил не обижаться. К нему внезапно пришла идея:
- Можешь сделать мне маленькое одолжение?
- Могу, если это не оральный секс. Этого не люблю.
- Моя просьба к "гребле" отношения не имеет.
- Проси. Смогу - сделаю.
- Я тебе дам один номерок. Позвонишь по нему, спросишь Зинаиду, расскажешь ей, что Сергей Дроздецкий задумал жениться на танцовщице из казино и уже купил ей на Юго-западе квартиру. Если поинтересуется, кто звонит, ответишь - подруга плясуньи.
- Жестоко. Что тебе сделал этот парень?
- Он решил меня разорить.
- Понятно. Когда звонить?
- Прямо сейчас.
- Тогда давай сюда телефон.
Фирман испугался:
- Нет, киска, с моего нельзя, - и подняв с ковра ее сумку, протянул Алле: - Звони со своего мобильника. И про меня ни слова.
- Смотри, не расплатишься, - усмехнулась она и набрала номер.
* * *
Жора Копецкий потянулся в кресле, выключил настольную лампу и компьютер. За окном разливалась белая муть рассвета. Программист просидел восемь часов не вставая, и все концы спрятал. После обыска на квартире Самановых сайт в Интернете "Машенька и медведь" надо было срочно уничтожить. Потерять базу данных Жорки вовсе не хотел. Сайт приносил ему приличные деньги, много меньше, чем владельцам, но на безбедную жизнь хватало. Надо сменить адрес, поменять название, и вперед с песнями. Возродить налаженный и проверенный бизнес в любом другом месте опытному программисту труда не составит. Завтра он уедет в Москву и переговорит с руководством Омега-Групп. Копецкий поднялся с кресла, ноги едва держали. Правая совсем онемела. Пришлось постоять, дожидаясь, пока наладится кровообращение.
"Может, кофе выпить?" - подумал он и тут же понял, что делать этого не будет. Оставаться еще хоть на десять минут в рабочем помещении ему было противно. Окинув напоследок взглядом свое тесное царство, набросил на плечи куртку и вышел на лестницу. Трехэтажный домик, где Копецкий снимал полуподвальную квартирку, строили пленные немцы. Стены тут были толщенные, окошки маленькие, и звуки улицы внутрь почти не проникали. Он достал связку ключей, чтобы запереть стальную дверь на три замка, и почувствовал удар. Больше ничего не помнил. Очнулся в своем рабочем кресле с жуткой болью в затылке.
- Очухался? - услышал он глуховатый голос и попытался разглядеть, кому он принадлежит. Но в комнате стоял полумрак, и он различил лишь темный силуэт высокого мужчины.
- Больно, - сказал Жорки и снова получил жестокий удар в живот. Мучитель подождал, пока жертва перестанет выть, и спокойно предупредил: - Могу еще больнее. Я вообще пришел резать тебе башку.
Корчась от боли, Копецкий пытался сообразить, от кого заявился незваный гость. Если мены, то они по одному не ходят, а этот, кажется, один. Жорки решил тянуть резину и, пока ситуация не разъяснится, изображать шок от боли.
- За что бьете? - спросил он жалобным голосом.
- Я тебя пока не бью. Я с тобой только поздоровался. Вот если ты начнешь крутить, получишь по полной программе.
- Вы кто?
- Ты хочешь выяснить мое имя?
- Нет. Я хочу понять, за что меня бьют.
- Слушай внимательно. Я знаю твои игры с детьми. Если не сделаешь, что я прошу, ответишь жизнью. И не милиции, а людям, которым твой бизнес не нравится. Тебя разрежут на мелкие кусочки и спустят в сортир. Ты меня понял?
- Не совсем, но это неважно. Что я должен делать?
- Ты связан с банком Омега-Групп. Надо устроить одного человека в службу безопасности Яшки Фирмана.
- Я не уверен, что смогу. Фирман человек очень осторожный, может меня не послушать. И вдобавок мы не так хорошо знакомы…
- Жить захочешь, сможешь.
- Кто человек, которого надо устроить?
- Его зовут Василий. Он бывший моряк, и ему нужны деньги. Скажешь, что он твой близкий друг и служил в войсках морского десанта.
- Я завтра буду в Москве и постараюсь вам помочь.
- Постарайся. Не поможешь, из-под земли достану и зарою. Я все твои норы знаю. И здесь, и в Москве, и в Питере.
- Кто вы?
- Будешь меньше знать, целее будешь. И смотри, задумаешь проговориться Фирману, ничего тебя не спасет.
- Ладно. Как мне с вами связаться?
- Я сам тебя найду, - ответил незнакомец и нанес Журику страшный удар в живот. Когда программист разогнулся и наладил дыхание, в комнате уже никого не было.
* * *
Следователь республиканского Управления МВД Николай Игнатьевич Борисевич ханжой не был. И даже не слишком раздражился, узнав, что его пятнадцатилетний сын Митя смотрит по Вадику фильмы, мягко говоря, не слишком пристойные. Как отец, он считал, что для подростков интерес к интимной части жизни человека является естественным, а порнографические ленты служат им чем-то вроде учебных пособий. Застав однажды отпрыска за подобным просмотром, он сделал вид, что не заметил происходящего на экране. Но на другой день, когда они завтракали вдвоем, незаметно завел разговор о сексе и высказал подрастающему чаду свои отцовские соображения. "Понимаешь, Митя, я никогда не пользовал проституток. Знаю, что они бывают красивые. Но ты сам подумай, тебе приятно усесться в ванну после бомжа?" Митя покраснел и отрицательно замотал головой. Видимо, образ, созданный отцом, вызвал живой отклик в его психике. Чистоплотностью подросток пошел в папу. Они с отцом вместе боролись с привычками мамы разбрасывать вещи, а потом искать их часами. Митя не выносил пыли по углам и сам пылесосил каждый день квартиру.
"Видишь, тебе стало неприятно, - продолжил тему родитель. - А эти красотки не только вбирают в себя коктейль от разных мужчин, но еще и могут наградить тебя таким подарком, от которого ты будешь лечиться до старости".
Вспомнив возмущенное лицо наследника, Борисевич не сдержал улыбки. Завтрак у них тогда затянулся. Отец поведал чаду о своем первом интимном свидании с девушкой. Эта была юношеская любовь Борисевича-старшего. Прекрасные воспоминания от близости с любимой он хранил всю жизнь и поделился ими впервые. Сын спросил, почему тогда отец женился на маме, а не на той девушке? Борисевич признался, что возлюбленная рассталась с ним, когда он устроился работать в милицию. В ее семье к этой профессии относились с неприязнью. Дедушка возлюбленной погиб во времена репрессий, а ее отец был уволен за инакомыслие из Минского университета, где преподавал историю. Свой лирический рассказ Борисевич закончил словами: "А потом я полюбил твою маму". Еще Николай Игнатьевич рассказал сыну, что близость физическая без любви и духовной совместимости - удел слабых или ленивых. Но разъяснить свою позицию не успел. Вернулась жена.
Да, ханжой он не был, но после двухчасового просмотра кассет из "студии" братьев Сумановых испытал такое омерзение и ярость, что вынужден был прервать процесс и выйти на улицу. Минут десять курил и боролся с переполнявшими его эмоциями. Затем распорядился привезти кассеты к нему в рабочий кабинет. И теперь, сидя у видеомагнитофона, тянул время, пытаясь отсрочить продолжение пытки. Еще раз пролистал папку с делом о несчастном случае с двенадцатилетней Катей Танцковой и еще раз перечитал показания ее подружки Вали Щербины. Помимо этих показаний в деле имелись записи допросов студентки Любы Танцковой, старшей сестры Кати. Катя училась в школе, и Люба заменяла девочке умершую мать. Она не могла прийти в себя от несчастья и во время допроса выглядела подавленной. Старший брат Василий, который и содержал обеих сестер, тогда находился в плаванье, и поговорить с ним у Борисевича не получилось.
Просматривая омерзительные кадры детской порнографии, следователь пытался заглушить чувства и спокойно работать. Он искал выпавшую с балкона Катю среди девочек, которых перед видеокамерой изощренно пользовали "артисты"-педофилы. Но пока на экране она не возникала. В деле имелось всего две карточки погибшей. Он боялся, что по ним живую Катю, если и увидит, не узнает. Ему нужны еще фото. В деле фигурировал домашний телефон Танцковых, и Николай Игнатьевич позвонил. Услыхав мужской голос, поначалу решил, что ошибся номером, но на всякий случай попросил к телефону Любовь Ивановну Танцкову.
- Ее нет.
- А с кем я говорю? - спросил Борисевич.
- Поскольку звоните вы, а я вас не знаю, неплохо бы представиться, - ответили в трубке.
- Следователь управления майор Борисевич, - назвал себя Николай Игнатьевич и пояснил: - Я вел дело о гибели Кати.
- А я Василий Танцков. Брат Кати.
- Вы моряк? Вернулись с моря? - наконец догадался майор.
- Моряк я бывший, а вернулся два месяца назад.
- Почему не зашли? Я же просил Любовь Ивановну передать вам мою визитку и связаться со мной.
- Не вижу смысла. Раз вы признали несчастный случай, либо вас подкупили, либо вы дрянной следователь. И в том, и в другом случае мне с вами говорить не о чем.
- Если у вас имеются основания подозревать преступление, тем более вы обязаны поделиться со мной своими соображениями. А какой я следователь, решать не вам. Не заставляйте меня прибегать к повестке, а срочно зайдите. Это очень важно.
- Хорошо, через час буду.
- И захватите все фотографии Кати, которые есть в доме.
- А это еще зачем?
- При встрече я вам все объясню.